Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Давид, Страница 10 - Книги

/div>

Возжглися угли от его лица:

Пожрет, как ветвь сухого древа,

Кичливых пламень уст творца!

И небеса склонил неизбежимый,

Сошел, и под его ногами нощь и страх;

Он полетел: летит на ветровых крылах,

Его несут, как буря, херувимы.

Тьму сгустил себе в шатер,

Темноту избрал в обитель;

В тучах мчится вседержитель,

В блесках дивный хор простер.

От лучей и от блистанья

Тают мрак и облака,

В мраке звезды и сиянье

Сеет божия рука.

И возгремел господь с пылающей лазури,

Всевышний глас издал,

И стрелы, молний дождь послал,

Объяли грешных огненные бури,

Нечестия строптивых чад

Погнал, сожег палящий град.

Бледнеет ад: он свет увидел звездный,

Разоблачились те таинственные бездны,

Из них же льется ток морских, безмерных вод,

И тверди пошатнулся свод,

И основания вселенны,

Десницей бога потрясенны,

Смущенны духом уст его,

Явились взору откровенны!

Хвалю и славлю бога моего:

Могущий с высоты небесной

Ко мне склонился помощью чудесной;

Господь мой бог, мой властелин

Изъял меня из яростных пучин.

Он от врагов меня неистовых избавил;

Я погибал, я звал, рыдая и стеня,

Одолевали грозные меня,

На широту меня защитник мой поставил.

Бренный, я не заслужил,

Чадо праха и бессилья,

Благ щедрот твоих обилья,

Боже дивный, боже Сил!

"С мужем правды прав пребудешь,

С мужем лжи меня забудешь"-

Так мне сам поведал ты.

Ты мне не дал пасть, святый!

Так! Богом я спасусь от преисподни

И стогны сокрушу, им укреплен,

Надежны, верны все пути господни,

И чист глагол господень, - и блажен,

Кто верит в мощь и слово пресвятого:

Господь наш бог, и бога нет иного.

Он научил мою десницу брани,

Он силою меня препоясал,

И ноги легкие, как ноги лани,

Он утвердил на вечной тверди скал.

Как медный лук, Давида мышцы стали,-

И се, дрожа, злодеи побежали.

Прославьте бога, струны вы и песни,

Господь мне дал хребет врагов моих -

Я их погнал, - не утомлялись плесни

Доколе не настиг, карая, их,

Доколе гордых не было и следа

И не пожрала их моя победа!

Спаситель не внимал, когда взывали,

Вопили к богу - и ответа нет!

Я свеял, стер их, как письмо с скрыжали,

Как память прошлых, позабытых лет.

Как прах пустыни, ветром разносимый,

Всех смял их под меня неотразимый!

Бессмертный возвеличил и прославил,

Он в мощь меня и радость облачил,

Языкам во главу меня поставил

И в князя и вождя еврейских сил.

И люди (их имен не знал я даже)

Прибегли к моему щиту и страже.

Владыки слову моему покорны,

Мне поклоняются племен отцы,

Крамольники познали срам позорный,

И оскудели в замыслах льстецы.

О боже! сколь твои дары велики;

Да вознесут тебя псалмы и лики!

Жив мой господь, мой бог, мой избавитель,

Из рода в поздний род благословен:

Им сокрушен могущий мой гонитель,

Им алчущий души моей сражен;

В услышанье народов всей вселенной

Я воспою тебя, благословенный!

Креплюсь и процвету, тобой хранимый.

Неизреченным светом озаря

И благодатию непостижимой,

Ты из рабов избрал меня в царя,

И чад моих покров ты и спаситель:

Жив мой господь, мой бог, мой избавитель!

__________

^1,2См. Книгу Царств 2, гл. 1.

³См. Книгу Царств 2, гл 9.

⁴См, Книгу Царств 2, гл. 2.

⁵См. Псалом 17.

ЭПИЛОГ

Так возносил Давид, восторженный душой,

Хвалебный, звучный глас, мой боже, пред тобоч!

А я - я ныне что? - Тобою укрепленный,

Благий! я совершил мой подвиг дерзновенный,

Он кончен; но еще недоумею я,

Но зыблется еще в сомненьях мысль моя;

Взгляну ли на мой труд, столь тягостный и смелый,

Сравню ли с ним моих бессильных дум пределы,

И скудость данных мне животворящих снов,

И бремя на меня наложенных оков, -

Тогда вещаю я в душе моей: "Ужели

Я, слабый, я достиг незримой, дальней цели?"

Так боязливый муж, преследуем врагом,

Чрез бездну прядает, отчаяньем влеком,

И стал, и весь дрожит, и бездну взором мерит,

И шепчет: "Здесь я, здесь!" - и все еще не верит.

Ыет, нет! мой господи, мой боже, боже Сил!

Единый ты меня, слепого, озарил,

Единый, дивный, ты мне был путеводитель:

Тебе единому хвала, о вседержитель!

И что я? сын грехов. Но с тайной высоты,

Всесильный, вечный бог, ко мне склонился ты.

Не ты ли мне явил источник вдохновений

В священном свитке тех бессмертных песнопений,

Которые поет народов мира слух,

В которых излиял твой чудотворный дух

В стране Исраиля, в младенческие веки

Златые, полные глаголов жизни реки?

Душою к ним стремлюсь; так жаждущий олень,

Послыша говор вод в степи в палящий день,

Преклонит чуткий слух, встрепещет, встрепенется

И к хладному ручью, как буря, понесется.

Нет, пламень не земной горит в святых певцах;

Живет господень дух в могущих их струнах;

Не отцветет вовек сионских песней младость:

В них ужас и восторг, и сила в них и сладость.

Отверзет ли уста провидец зол, пророк, - ¹

Всесокрушающий, дымящийся поток,

Он проповедует вселенной гнев владыки,

Смывает грешные с лица земли языки,

Клокочет и гремит ревущий водопад,

Восходит в небеса и раскрывает ад -

И ад исполнился и хохота и стона;

Тебя приветствуют, властитель Вавилона.

"Могущий, ты ль сошел в жилище темноты?

И ты, как мы, пленен, сравнился с нами ты!

Зловоние и смрад постелят под тобою,

Тебя покроет червь. Поведай, чьей рукою,

Денница светлая, ты сорван был с небес?

Поведай, как ты пал, как с тверди ты исчез?

"Подобен вышнему престол над тьмою звездной

Поставлю" - ты ль вещал? - и поглотился

бездной!" -

Так страшному в царях со скрежетом рекли,

Подъемлясь из гробов, мучители земли.

Но что? глагол суда рыданья заменили:

От Рамы слышен вопль; то стон и плач Рахили;

"Нет, нет их! - вопиет. - Я всех их лишена!"

И не утешится над чадами она.

Сколь беспредельна скорбь твоя, Иеремия!

Кровавы слезы те священные, драгие,

Те слезы горькие, роса твоих очей,

Которые струишь по родине своей!

Господню ангелу подобен, стражу рая,

Сверкающий мечом над грешником Исая,-

Но с кем тебя сравню? мед льют твои уста

И вместе смерть - и кто, как ты, рыдал когда?

А разве тот отец, тот праведник злосчастный,

Который под топор закона беспристрастный,

Сам умирающий, растерзан, но суров,

Обоих осудил души своей сынов.

На вещий глас сердца снедающей печали

Страданья и мои проснулись и восстали:

Меня господь мой бог во гневе помянул,

Каратель на меня иссыпал весь свой тул,

Тул ярости своей, стрел смертоносных полный.

О грозный! надо мной прошли твои все волны, -

И руку, господи, благословлю твою:

Испив вино греха, из чаши скорби пью.

Но ты ли примирен? Каким вещаньям внемлю?

И кто чудесный сей? почто сошел на землю?

Так, узнаю! - Давид с превыспренних светил

В волнуемую грудь мне мир и веру влил.

Когда он возгремит, его златые струны

Сжигают, как огонь, сверкают, как перуны.

Но слаще меда мне в унылый, темный час

Смиренный, тихий вздох, души Давида глас.

Все, все он испытал: паденье, покаянье,

Разлуку и любовь, и радость и страданье,

Наказан господом и вновь утешен им,

Он пел, и ликовал, и плакал пред благим.

К его глаголам я язык мой приучаю, -

"Почто прискорбна ты? - и я, как он, вещаю,-

И почему меня мутишь, душа моя?

На бога уповай: его прославлю я.

Неизреченный! ты мой щит, мое спасенье,

О боже! сколь твое возлюблено селенье!

В селении твоем в день зол меня покрыл

Не ты ли сению твоих незримых крыл?"

1826-1829

__________

¹См. Пророка Исаию, гл. 14, стих. 9 и проч.