| Главная » Книги |
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Давид, Страница 5
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Давид/div>
Живет из рода в род во всех устах;
И не оно ль тогда пред ним сияло,
Когда воспел он на златых струнах:
"Злодея зрел я; яко кедр Ливана,
Он, гордый, воздвигался до небес,
Челом разрезывал валы тумана
И осенял и холм, и дол, и лес,
И руки простирал до океана;
Но мимо я протек, и се - исчез!"9
Праги же, сражены борца паденьем,
Не верят долго собственным очам,
Взирают, скованы оцепененьем,
Но вдруг возникли вопли по холмам:
Все свеялися, будто дуновеньем,
Все вверилися трепетным ногам.
Слух, душу оглушал побег мятежный
Дрожащих, бледных Хамовых сынов;
Подобилось равнине вод безбрежной,
Где вал ударит о хребет валов,
Взревет и распадется пылью снежной,
Смятенье их испуганных полков.
Исчезло всякое меж них различье,
Все ужасом одним увлечены;
Не так ли нападение лисичье
Услышится средь темной тишины -
Воскрикнет, вострепещет стадо птичье
И разлетится врознь во все страны?
Потряс Исраиль шумные знамена,
Иуда грозную хоругвь развил;
Вослед врагам вопили все колена,
Весь сонм еврейских браноносных сил.
Летят: коней их покрывает пена;
Прах от копыт сиянье дня затмил.
Мечи, свистя, исторглись из влагалищ,
В хребет бегущих тучи стрел визжат,
Раздался копий стук и звон чингалищ,
Теснину полнит рокотом булат.
Проснулись враны средь своих виталищ,
Взвилися, небо крыльями мрачат.
Здесь всадников убитых топчут кони,
Там с мертвыми живой повергся ниц:
Бесстрашный гибнет в тщетной обороне
От ослепленных ужасом убийц;
Повсюду брошены щиты и брони,
Повсюду груды сбруй и колесниц.
Как в веяньи падут из плевел зерны,
Как крупный град падет от облаков,
Так падают враги в поток подгорный;
Не в холм ли обратился каждый ров?
От крови их поля и долы черны,
Одето трупами лицо лугов.
Саул зовет, зовет по колесницу,
Нетерпеливый в быструю воссесть,
Нагнать бегущих бледную станицу,
Разлить кровавую меж ними месть.
Давид же рек, прияв главу в десницу:
"Царю да будет торжество и честь!"
Идет; увидел очи властелина -
И в прах повергся, и глагол подъял:
"Будь счастлива вовек твоя судьбина!
Чтобы подобно каждый враг твой пал!
И се, я обезглавил исполина".
- "Чей сын ты, юноша?" - Саул вещал.
Д а в и д
Твой раб последний в чадах Иессея.
Тогда незапно слепоты покров
Упал с очей венчанного еврея;
Он молвил: "Сладостных певец стихов!
Не ты ли, звуками небес владея,
Сражал смущающих меня духов?"
Но в оный час с Давидовой душою
Душа царева сына сопряглась;
Любовью чистой, твердой, роковою
Их души сочетались в оный час...
[В] .......! Не любовью ли такою
Связали наши ангелы и нас?
Увы, мой брат! навеки ли разлука?
Или уж не узрю твоих очей?
Уж не услышу сладостного звука
Мне снами вторимых твоих речей?
Почто не одному мне скорбь и мука?
Почто участник ты судьбы моей?
Без друга сиро сердце во вселенной,
Без друга мир одеян хладной тьмой;
Не дорог дар, никем не разделенный;
Не в дружбе ли блаженство и покой?
И что сравнится с радостью священной
Души любимцу жертвовать собой? .. .
___________
1"Слово Геенна изъясняют так: близ города Иерусалима есть
долина, названная по имени первого ее владельца долиною Еннона
(См. Книгу Иис. Нав, гл. 15, ст. 8); в оной сначала иевуссеи,*
а потом и идолопоклонствовавшие из евреев поклонялись Молоху
и в честь его сожигали детей; благочестивые цари, особенно Иосия,
желая последних отвратить от этого ужасного суеверия и самое
место сделать гнусным, приказали кидать туда всякую мертвечину
и падаль; но чтобы смрад не заражал воздуха, непрестанно там
держали огонь, которым сожигали оные; мало-помалу сия долина
соделалась для всех отвратительною: на языке греков из долины
Еннон она изменилась в Геенну и в переносном смысле означает
ад. См.: "О вере и нравственности христианина", Соч. Отца Малова,
стр. 72, и "Рассуждения о молитвах за умерших", стр. 28.
2Эти гости из стран далеких (фраза не закончена).
3Здесь говорится о так называемых мамонтовых костях, о
которых некогда предполагалось, что они остовы великанов.
4Что философия 18-го столетия в устах Давидова современника
не есть анахронизм в нравах, тому может служить доказательством Псалом 13 и многие
места в Экклесиасте и Премудрости Соломоновой, где подобные лжеумствования выставлены
для опровержения.
5Земля Хеттиим - страна Запада-Европа.
6Эламиты - персы.
7Медный истукан Молоха разжигался, и жертва (часто чело-
веческая, преимущественно младенцы) клалась живая в его страш-
ные объятия.
8Здесь описывается известное морское явление - смерч
(trombe); есть и земные смерчи, состоящие из подъятых вихрем
праха, камней, деревьев, соломы и пр.
9См. Псалом 36. Стих. 35, 36.
*Иевуссеи - племя Хамова поколения, обитавшее в Иерусалиме.
При Иисусе Навине царем их был Адонивезек. Прочие шесть племен, обретенные
евреями в Палестине, следующие; хеттси, аморреи, гергесеи, хананеи, ферезеи,
евеи.
VI
КНИГА "НАВЕТОВ"
Пронесся испытания и плена
Суровый, памятный для сердца год.
Пред господом я преклоню колена:
Пред ним, как ток ревущих, многих вод,
Как листвия, падущие с дубравы,
Проходит век за веком, род и род;
Пред ним языки, лета и державы
Бегут, как прах от путниковых ног,
На них взирает из жилища славы
Объятый неприступным светом бог!
Но промысла, судеб его священных
Постичь никто из смертных не возмог:
Не слушает желаний дерзновенных,
Слепым не внемлет благостный мольбам;
На голос вздохов тихих и смиренных
Он в самом зле готовит благо нам:
Не сбудутся надежды и мечтанья,
Но радость дастся страждущим сердцам.
Боязни полн, исполнен ожиданья,
Тебя, год новый! вижу пред собой:
Скажи, мои свершатся ль упованья?
Созреет ли растущий подвиг мой,
Мой труд, который мыслями лелею,
Который грею любящей душой?
Разгадывать грядущее не смею:
Со скал срывает кедры и дубы,
Сорвет, быть может, и мою лилею
Полет всесокрушающей судьбы!
Быть может, скоро я в гробнице жадной
До воскрешающей засну трубы;
И вновь наступит год; но ветер хладный
Промчится бурный над моим холмом;
С креста воскрикнет ворон плотоядный,
Слетит; восстанет снег густым столпом,
Взыграет, шумен, и мою могилу
Завеет белым, воющим крылом.
Что будет - будет: но доколе силу,
Доколе жизнь дарует мне творец
И взор подъемлю к дневному светилу,
Да буду благости его певец!
Бессмертен боле самого поэта
Рукой поэта сорванный венец!
Была пустыня сумраком одета,
Саул дремал в кругу мужей своих;
А ненавистник истины и света,
Внимателен, и молчалив, и тих,
Как ястреб, плаватель страны воздушной,
С громовой тучи взор простер на них,
Простер и с высоты спустился душной;
Повел рукой, и призрак стад возник,
И следует за ним, ему послушный.
И человеческий приемлет лик,
Оделся в образ Сирина лукавый.
Явился старец в демоне - Доик,
Доик, жилец бессолнечной дубравы,
Суровый мсков Сауловых пастух,
Муж, для кого и скорбь, и смерть забавы:
Для гласа жалобы и нем, и глух,
Пролитье крови зверский Сирин любит,
В груди его бесчеловечный дух.
Исшлец из ада в рог пастуший трубит,
Равнину оглашает дикий гул...
Не пробуждайся! он тебя погубит:
Спи крепким сном, несчастливый Саул!
Но зов в седой степи завыл трикраты;
Саул чело подъемлет и вздохнул;
Воспрянул, хладным ужасом объятый:
"Кто ты? почто тревожишь сон царев?
Ответствуй, скрылись ли где сопостаты?
Ужели мало их карал мой гнев!"
- "Доика ли не познаешь, властитель? -
Вещал, на жертву скорбную воззрев,
Убийца душ, коварный искуситель. -
Опасны... нет! не чуждые враги,
Но некто, хлеба твоего делитель,
Сопровождающий твои шаги:
Его могущим превозносят всюду,
От рук его главу твою бреги!
И я ль его помазанье забуду?
Помазан втайне дерзостным жрецом,
Уже он обольстить успел Иуду,
Он уловил отеческий твой дом;
Колеблются Рахилины колена...
Мне молвить ли? с возвышенным челом
Восстанет вскоре явная измена,-
Или я не слыхал: "Не царь, нет, он
Исраиль спас от пагубы и плена".
Властитель, стадо соберу в загон;
Я пастырь: предлагать советы мне ли?
Безмолвье мне положенный закон".
Умолк. Саула члены цепенели,
Рука, дрожа, хваталась за кинжал,
Ланиты мрачным багрецом горели,
Огнем перуна грозный взор сверкал.
Но занялось мерцание рассвета -
Лукавый из очей его пропал.
Заутра глас веселого привета,
И струн бряцанье, и кимвалов звон;
Юдоль пред градом тканями одета,
Народ стекается со всех сторон:
В руках их веют ветви древ душистых,
Воителей встречает Гаваон.
На крыльях ветра, мощных и гласистых,
Летит безбрежный, благозвучный крик,
И с гор цветущих и долин лесистых
Дух песней громкий, радостный возник;
Под сению небес златых и ясных
Предстал очам Саула стройный лик;
На песнь еврейских дщерей сладкогласных
Властитель чад Иаковлих приник.
"Лес и горы, торжествуйте!
Смейтесь, долы и холмы!
Села и града, ликуйте!
Мощь Саула славим мы:
Мощь царя, владыки сила
Тысячи врагов сразила,
А рука Давида тьмы!" -
Так сонм воспел и жен и дев прекрасных,
Скакал и громко ударял в тимпан;
Им вторил звучный строй цевниц согласных,
Меж тем унылый, тягостный туман
Подернул взоры правнука Рахили;
Он в дом вступает, гневом обуян.
"Какою славой отрока почтили!-
Воскликнул, в думы скорби погружен. -
Мне тысячи, ему же тьмы дарили:
Он гордость всех исраильских знамен;
Недостает счастливцу только мало,
И был бы он на царство вознесен!"
Вдруг исступленье на царя напало,
В чертоге начал, дикий, прорицать,
Его наитье духа колебало;
Взываньям охраняющая рать
Вняла: рекли Давиду без медленья,
Давид спешит цельбу ему подать.
Но всуе глас святого вдохновенья
Воздвигся со златых, могущих струн:
Не ныне им уступит Дух Затменья!
Изгнанный из Саула много лун,
Скитался много лун в глухой пустыне,
Но прилетел быстрее, чем перун
И семерых привел с собою ныне;
Узрели: наметен и убран дом,
И в дом вступили в радостной гордыне.1
Сидел страдалец с яростным челом,
Копье вращала гневная десница,
В нем добрый ангел спал глубоким сном.
Звучит псалтирь, небесная певица,
В тяжелой, полной страха тишине.
Но вдруг вскочил безумный кровопийца,
Вопил: "Давида поражу к стене!"-
И копие метнул в певца младого,
Но уклонился юноша к стране.
Повергся после покушенья злого
На ложе обессиленный злодей.
Был скорбен образ витязя святого,
Печален взор божественных очей:
Он сетовал о недуге царевом,
Он сетовал о немощи своей...
...Огонь издали темные домы.
Близ твердокаменных палат Саула
Воитель мчался под завесой тьмы.
Чья ж сладостная песнь тогда вздохнула
Нежнее, чем вздохнул бы соловей,
Чем под зефиром арфа бы шепнула?
Сокрыт наметом сумрачных ветвей,
Близ твердокаменных палат Саула
Давид остановил своих мужей.
"С девой, мучимой любовию,
С дщерью грозного царя,
С безутешною Меровию,
Померкай,темней, заря!
Я вняла из уст властителя:
"Соблюди мои слова:
Будешь даром победителя:
Свята мне твоя глава.
Тот получит дщерь любимую,
Кто Исраиль защитит,
Кто спасет страну родимую,
Кто злодея поразит!"
Я узрела победителя,
Я воспела в сонме дев
Гор отчизны избавителя;
Но возник в Сауле гнев.
Он мне молвил, негодующий:
"Дщерь, Давид нам изменил;
Ясен будь твой взор тоскующий,
Знай, жених твой Адриил".
С той поры тоска мятежная
День и ночь кипит во мне,
Борет скорбь меня безбрежная,
Я рыдаю в самом сне.
С безутешною Меровию,
С дщерью грозного царя,
С девой, мучимой любовию,
Померкай, темней, заря!"
Она умолкла и, подобно тени,
Подобно легким, предрассветным снам,
Толпе ночных, таинственных видений,
Сокрылася. Но кто ж иная там
Сошла с вершины сумрачной бойницы,
В раздумье ходит по седым стенам?
Подобно играм и лучам зарницы,
Лиющимся по тверди голубой,
Струя огня вослед ее десницы
Стремится по псалтири золотой;
Подъялся голос сладостной певицы,
Напитанный любовью и тоской:
"Мрачный, дикий, одинокий,
Мой властительный отец
Скорбью был гнетом жестокой;
Но младой и светлоокой
Вдруг предстал ему певец.
Был нежнее отрок юный
Нежных дев моей страны;
Грянул в радостные струны -
Сладкозвучные перуны
С каждой вспыхнули струны.
С ним на крылиях денницы
Божий ангел возлетел,
Духа тьмы с его десницы
Одождил огонь зарницы,
Звучный дождь блестящих стрел.
Голос мощный, вдохновенный
Исцелил владыку сил;
Но в груди моей смущенной,
Дивной песнью пораженной,
Страстный пламень воспалил.
Был лучом зари отрадной
Блеск пришельцовых очей;
Я пила душою жадной,
Будто мед росы прохладной,
Милый звук его речей.
В брань грядет Саул-властитель;
От врагов исшел боец,
Муж, бесстрашных устрашитель;
Но явился избавитель,-
Кто ж? Смиренный мой певец!
У родимого предела
Мы встречали ратный строй...
Снова я его узрела. . .
Как дрожала я и млела!
Что сбылось с моей душой!
Ах! и ныне в поле брани
С верной ратью он летит:
К небу я воздвигну длани;
Принесу в святыню дани:
Будь над ним господень щит!"
"Слова любви, слова моей Мельхолы! -
Давид воскликнул. - Я ль забуду вас?
Вас, сладкие и нежные глаголы,
Отныне буду слышать в вещий час,
Когда душа в объятьях усыпленья
Господних чад небесный ловит глас".
Но Асаил исполнен огорченья:
"Ужель, Давид, и ты познал любовь?
Друг, бойся, трепещи ее прельщенья,
Бороться с нею сердце уготовь:
Увы! любовь лукавый обольститель,
Любовь и мощных проливала кровь!"
- "Вверяюсь богу, - отвечал воитель,-
Устроит в благо он судьбу мою:
Не он ли был и есть мой защититель?
Ему свои все чувства предаю!
Господь меня на путь наставит правый:
Господню я десницу воспою!"
Давид потек на поле битв и славы.
Мельхола же в отеческом дому
Отстала от трудов и от забавы;
Стремится думою вослед ему.
Сомкнет ли очи? в пыл и гром сраженья
Летит на помощь к другу своему.
Забыты все девичьи наслажденья:
Не снится ей подруг веселый смех,
В мечтаньях замер гул их песнопенья,
Растаял призрак резвых их утех;
Но слышит вой и видит с содроганьем
Давидов окровавленный доспех.
Томится дева скорбным ожиданьем;
На каждый слух, на каждую молву
Склоняется со страхом и вниманьем.
"Спаситель боже! Я тебя зову:
Прими глагол молитв моих смиренных!
Хранитель, сохрани его главу!"
Из весей и градов иноплеменных
Меж тем за вестию приходит весть:
"Он ободрил евреев утесненных,
Он вновь влиял в ослабших гнев и месть".
И, наконец: "Ему под Аккароном
Судилось славой меч свой превознесть,
Врагов кровавым поразить уроном
И самому побить двухсот мужей;
Он землю чуждую наполнил стоном
И всю усеял грудами костей".
Гонцы из войска притекли в Гаваю
И подтверждают истину вестей.
"Мельхолу я с Давидом сопрягаю, -
Сказал Саул, - исполню мой обет:
Он зять мой! Да приидет! - я вещаю".
Давиду царский возвещен привет.
Летит обратно радостный воитель
Стяжать награду браней и побед...
Привел к невесте жениха властитель...
...Шипя, шумело пенное вино.
Казалось, все веселие делили;
Всех сердце радостью оживлено;
Но было сумрачно чело Саула,
И гневом и тоской помрачено:
В нем ненависть к Давиду не уснула,
Нет! к витязю всеобщая любовь
Сильнее в нем свирепый пламень вздула,-
На очи свисла яростная бровь,
Таятся замыслы в груди жестокой,
Бунтует в напряженных жилах кровь.
Вдруг шум возникнул в храмине высокой:
С главы до ног бронею покровен,
В чертог вступает витязь светлоокой,
Молвой о браке друга привлечен.
Притек герой из радостного стана,
От торжествующих, родных знамен;
Сияет тихий взор Ионафана,
Своих любезных к сердцу он прижал.
Но вопль "Увы!" сменяет клич "Осанна!"
За ним трепещущий гонец предстал.
"Саул, Анхусом рать твоя разбита,
Погибло много храбрых!" - он вещал.
Другой гонец: "В сетях Аскалонита
В глухую ночь пленен Аминадав,
Твой храбрый сын, Исраиля защита".
Был третий вестник бледен и кровав:
"Я зрел, - он рек, - сожженье Вефсамиса!"
Тогда с трапезы, ризы разодрав,
Воспрянул горестный потомок Киса,
И раздался в златом чертоге вой,
И все незапно с шумом поднялися...
...Давид приял евреев ополченье
Из Авенировых ослабших рук.
Сошлися вскоре, - страшное виденье!
Мечи сверкают, вопль, и крик, и стук,
Ярится над потоком Ксуров битва,
И стонет ненасытной смерти лук,
Но господом услышалась молитва
Покрытых пеплом божиих жрецов.
Враги погибли, началась ловитва
Гонимых грозным ангелом полков;
Притек Давид, увенчан славой новой.
И что ж? Ему готовят новый ков:
Терзаем жалом зависти суровой,
В Саула шепотом вливает яд
Сын Ниров, Авенир высокобровый, -
Злодею с смехом рукоплещет ад.
Смирися, ад! Над праведной главою
Щиты хранителей, господних чад.
И се однажды позднею порою
В слезах Давида встретила жена;
Ужасной вестью, вестью роковою
Ее душа, как язвой, сражена:
Саулом жизнь Давида мраку гроба,
Ножу губителей обречена.
"Не долго мы блаженствовали оба,
Не долго упояла нас любовь!
Беги, сокройся! Совершилась злоба:
Излить стремятся праведную кровь;
Готовит грозный царь тебе могилу...
Увы! Все мне поведала Меровь!
Не ты ль избил иноплеменных силу?
И ныне не услышится твой глас!
Ты предан в длань злодею Адриилу...
Беги, Давид! Спасайся! Близок час!
Когда же вознесешься над врагами,
Тогда да не помянешь в гневе нас!"
Давид безмолвный смутными очами,
Казалось, небо вопросить хотел,
Но черными, свинцовыми крылами
Все небо безотрадный мрак одел,
И лишь гроза из края в край летала,
Сверканьем огненных, крылатых стрел
Ночную бездну с треском освещала,
| |
| Просмотров: 365 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры