| Главная » Книги |
Байрон Джордж Гордон - Манфред, Страница 3
Байрон Джордж Гордон - Манфредiv>
Лицемѣр³емъ ошибки
И коварною душой,
Торжествомъ того искусства;
Гдѣ притворство гонитъ чувство,-
Заклинаю всѣмъ, что зло,
Всѣмъ что будетъ, что прошло,-
Ты спасен³я не жди,
Адъ носи въ своей груди!
Казнь свою ты самъ избралъ,
Надъ тобой пролитъ ф³алъ,
Жизнь твоя осуждена:
Ни забвен³я, ни сна!
Смерть ты будешь призывать
И предъ нею же дрожать.
Чу! Теперь ты очарованъ,
Цѣпью словъ моихъ прикованъ:
Заклинанья прозвучали
И на вѣкъ тебя связали.
СЦЕНА II. Гора Юнгфрау. Время - утро. Манфредъ одинъ на утесахъ. МАНФРЕДЪ.
Исчезли мною вызванные духи,
И тайныя науки обманули.
Мое лѣкарство обратилось въ муку,
Волшебной помощи не жду; y ней
Надъ прошлымъ власти нѣтъ, a то, что будетъ,
Мнѣ все равно, пока все то, что было,
Во мракѣ не исчезнетъ. Мать земля!
И ты, разсвѣтъ румяный, и вы, горы,
Зачѣмъ прекрасны вы? Мнѣ васъ любить
Нельзя. Ты, око ясное вселенной,
Отверзтое для всѣхъ и надо всѣми,
Всѣмъ милое, ты въ сердце мнѣ не свѣтишь;
И вы, вы, скалы, съ высоты которыхъ
Тамъ, надъ потокомъ, сосны вѣковыя
Мнѣ кажутся ничтожными кустами
Въ ужасной глубинѣ; одинъ прыжокъ,
Одно движенье, вѣтра дуновенье
Могло бъ меня на каменной постели
На вѣки успокоить. Что жъ я жду?
Влеченье есть, a я стою недвижно;
Опасность вижу - и не отступаю.
Кружится голова, a ноги тверды.
Такъ связанный невидимою силой,
Какъ рабъ и не хочу, a долженъ жить;
И это жизнь!- Носить внутри себя
Глухую пустоту, быть для себя
Своей могилой. Я ужъ пересталъ
Въ своихъ глазахъ оправдывать себя -
Послѣдней слабости не знаю зла.
(Пролетаетъ орелъ). Крылатый вѣстникъ, ты сквозь облака
Полетъ счастливый направляешь въ небо,
Я радъ бы сдѣлаться твоей добычей
И накормить твоихъ орлятъ. Исчезъ,
Ужъ я тебя не догоню и взглядомъ;
Но все для твоего доступно взора,
Внизу, вверху, кругомъ. - Какъ все прекрасно!
Какою красотою полонъ м³ръ!
Въ его явлен³яхъ, въ себѣ самомъ!
A мы зовемъ себя его царями?
Соединенье Божества и праха,
Борьба враждебныхъ вѣчно элементовъ -
Мы смѣсь ничтожества съ гордыней,
Желан³й низкихъ и высокой воли,
Пока въ насъ смертное не пересилитъ
И мы тогда не превратимся въ то,
Что и самимъ себѣ назвать намъ страшно,
(Въ отдален³и слышится пастушья свирѣль). Чу, горной музыки простые звуки -
Здѣсь дни патр³архальные не сказка:
Звучатъ здѣсь въ вольномъ воздухѣ напѣвы;
Подъ звонъ бубенчиковъ бродящихъ стадъ -
О, если бъ звуками дышать и быть
Незримымъ духомъ тихаго напѣва,
Лишь голосомъ гармон³и звучащей,
Блаженствуя, родясь и умирая
Въ ея звенящихъ тихо переливахъ.
(Снизу поднимается охотникъ за сернами). ОХОТНИКЪ.
Такъ, такъ и есть, я здѣсь обманутъ серной:
Слѣдовъ ужъ нѣтъ; едва ли мнѣ сегодня
Оплатится опасный трудъ.- Но кто тамъ?
Онъ, кажется, не нашъ, a здѣсь достигъ онъ
Такихъ высотъ, которыхъ достигаютъ
Изъ горцевъ и охотники не всѣ.
Онъ мужественъ и гордый видъ имѣетъ,
Какъ вольный гражданинъ; но далеко -
Я подойду къ нему поближе.
МАНФРЕДЪ (не замѣчая его).
Такъ отъ тоски сѣдѣть, какъ эти сосны,
Зимы наг³е, жалк³е остатки,
Какъ дерево погибшее, сухое,
Чей корень проклятъ былъ, и сознавать
Паденье - быть лишь этимъ, вѣчно этимъ,
Когда я былъ инымъ! Состариться
Не отъ годовъ, a отъ однихъ мгновен³й,
Переживать часы ползущ³е вѣками!..
Нависш³я громады ледяныя,
Сорваться съ горъ готовыя лавины,
Неситесь, чтобъ меня теперь засыпать.
Я слышу васъ вверху и подъ собой,
Вездѣ гремятъ тяжелые раскаты,
Но гибнетъ только то, что хочетъ жить:
Цвѣтущ³е луга и поросли лѣсныя,
И хижины безвинныхъ поселянъ.
ОХОТНИКЪ.
Туманы подниматься начинаютъ,
Ему пора сойти, не то онъ можетъ
Дорогу потерять, a съ ней и жизнь.
МАНФРЕДЪ.
Туманъ ползетъ, змѣится ледниками
И подо мною тучи всѣ горятъ.
То плещетъ океанъ глубок³й ада;
О берегъ жизни каждая волна
Въ немъ разбивается съ глухимъ ударомъ.
ОХОТНИКЪ.
Мнѣ подойти къ нему придется осторожно:
Заслышавъ шагъ, онъ оступиться можетъ,
A онъ и такъ дрожитъ.
МАНФРЕДЪ.
Когда-то горы
Обрушившись столкнули и друг³я,
Обломками засыпали долины,
Потокамъ сразу путь загородили,
Съ землей и съ камнями смѣшавши воды,
Заставивъ ихъ искать другой дороги.
Ты это сдѣлалъ въ старину, Монъ-Розъ,
Зачѣмъ я не былъ тамъ?
ОХОТНИКЪ.
Другъ, берегитесь!
Во имя Господа, что создалъ васъ,
Не подходите къ пропасти такъ близко.
МАНФРЕДЪ (не слыша его).
Да, то была бы славная могила,
Спокойно въ глубинѣ лежало бъ тѣло,
A не разорванное все на части
По этимъ скаламъ на потѣху вѣтру.
Прощай же ты, разверзшееся небо,
И не смотри сюда съ такимъ упрекомъ,
Тебѣ я чуждъ. Земля, прими мой прахъ!
(Въ то время, какъ Манфредъ готовъ спрыгнутъ со скалы, охотникъ внезапно схватываетъ и удерживаетъ его). ОХОТНИКЪ.
Безумецъ, стой! Хоть жизнь тебѣ постыла -
Ты нашихъ горъ не запятнаешь кровью.
Иди со мной, тебя я не пущу.
МАНФРЕДЪ.
Я сердцемъ боленъ тяжело, пусти!
Да, я совсѣмъ ослабъ. Кружатся горы.
Я больше ничего не вижу. Кто ты?
ОХОТНИКЪ.
Сейчасъ отвѣчу, a теперь за мной.
Все гуще облака - вотъ такъ, держитесь,
Ногой сюда; возьмите эту палку
И тамъ скорѣе этотъ кустъ хватайте.
За поясъ мой держитесь. Тише. Такъ.
Мы черезъ часъ уже должны быть дома.
Итти тамъ дальше будетъ много легче.
Потокъ тамъ проложилъ себѣ дорогу
Зимою. Такъ, вотъ это хорошо -
Изъ васъ охотникъ вышелъ бы хорош³й.
(Пока они съ трудомъ сходятъ, занавѣсъ опускается). ДѢЙСТВ²Е ВТОРОЕ. СЦЕНА I. Хижина въ Бернскихъ Альпахъ.- Манфредъ и охотникъ за сернами.
ОХОТНИКЪ.
Нѣтъ, подожди, ты долженъ отдохнуть,-
Въ тебѣ и духъ, и тѣло не способны
Другъ друга охранять, хоть нѣсколько часовъ.
Когда оправишься, я провожу...
Куда?
МАНФРЕДЪ.
Не надо, я дорогу знаю,
И мнѣ не нуженъ больше проводникъ.
ОХОТНИКЪ.
Ты рода знатнаго - и это видно
Въ одеждѣ и въ походкѣ; ты изъ тѣхъ,
Кому въ горахъ принадлежатъ тѣ замки,
Что смотрятъ сверху въ нижн³я долины.
Котораго жъ изъ нихъ хозяинъ ты?
Я рѣдко въ нихъ вхожу, но мнѣ случалось
Въ прихожихъ тамъ погрѣться или выпить.
И всѣ пути туда я знаю съ дѣтства...
Который же тебѣ принадлежитъ?
МАНФРЕДЪ.
Не все ль равно?
ОХОТНИКЪ.
Простите мой вопросъ.
Прошу вина отвѣдать моего;
Оно старинное и мнѣ не разъ
Согрѣло кровь средь нашихъ ледниковъ,
Теперь пусть вамъ поможетъ. Выпьемъ, право.
МАНФРЕДЪ.
Прочь, прочь! Тамъ кровь алѣетъ по краямъ!
Ужели ей во вѣкъ не скрыться въ землю?
ОХОТНИКЪ.
Что хочешь ты сказать? Ты, видно, бредишь.
МАНФРЕДЪ.
Кровь, кровь моя, горяч³й, чистый ключъ
Струивш³йся въ груди отцовъ и въ нашей,
Когда мы были молоды, и сердце
Одно въ насъ билось и любили мы
Другъ друга, какъ нельзя любить,
Кровь пролилась тогда,- теперь она встаетъ
Тамъ въ облакахъ, что между мной и небомъ,
Гдѣ нѣтъ тебя, я жъ никогда не буду.
ОХОТНИКЪ.
Ты человѣкъ загадочныхъ рѣчей,
Какого-то ужаснаго грѣха.
Каковъ бы ни былъ страхъ твой или мука -
Надѣйся на небесное терпѣнье.
МАНФРЕДЪ.
Терпѣн³е, терпѣн³е! вотъ слово
Для вьючнаго скота, a не для хищной птицы.
Предъ смертными такими же, какъ ты,
Хвали его,- я не твоей породы.
ОХОТНИКЪ.
Слава Богу!
Я не взялъ бы и славы Вильгельмъ Телля,
Чтобъ быть такимъ, какъ ты; но свое бремя
Нести ты долженъ,- ропотъ не поможетъ.
МАНФРЕДЪ.
Я и несу его; смотри: я живъ.
ОХОТНИКЪ.
Нѣтъ, это судороги, a не жизнь.
МАНФРЕДЪ
Скажу тебѣ, я прожилъ много лѣтъ
И длинныхъ лѣтъ, но всѣ они ничто
Въ сравненьѣ съ тѣмъ, что надо пережить:
Вѣка, пространство - вѣчность и сознанье,
И въ немъ одна лишь только жажда смерти.
ОХОТНИКЪ.
Но ты на видъ едва достигъ лишь среднихъ лѣтъ,
И я тебя должно быть много старше.
МАНФРЕДЪ.
По твоему, жизнь созидаетъ время?
Пожалуй, да, но въ ней дѣла - эпохи,
Мои жъ дѣла живутъ и дни, и ночи
Несчетные и какъ песокъ морской
Все тѣ же вѣчно, вѣчно безъ конца.
Нагая и холодная пустыня,
Гдѣ разбиваются со злобой волны
И оставляютъ лишь одни обломки,
Каменья, горечь ѣдкую отлива.
ОХОТНИКЪ.
Помѣшанъ онъ: его нельзя оставить.
МАНфРЕДЪ.
О, если бъ такъ, тогда бы все, что вижу,-
Все было бъ только тяжкимъ бредомъ.
ОХОТНИКЪ.
Что?
Что видишь ты, что чудится тебѣ?
МАНФРЕДЪ.
Я самъ и ты, простой и честный горецъ,
И домъ твой скромный и гостепр³имный,
Твой духъ свободный, твердый, терпѣливый,
Безвинность, уважен³е къ себѣ,
Здоровье днемъ и сонъ спокойный ночью;
И промыселъ твой честный, хоть опасный;
Надежда старость видѣть и могилу
Спокойную съ гирляндою цвѣтовъ
И дорогою памятью внучатъ:
Вотъ что я вижу здѣсь - a тамъ, внутри,
Не все ль равно?... Душа ужъ сожжена.
ОХОТНИКЪ.
И ты со мной судьбой бы помѣнялся?
МАНФРЕДЪ.
Нѣтъ, другъ! Я не хочу тебя обидѣть,-
Не стану жреб³емъ ни съ кѣмъ мѣняться;
Хоть и съ трудомъ, но въ жизни я несу,
Что и во снѣ друг³е не снесли бы,-
Погибли бы, не просыпаясь.
ОХОТНИКЪ.
И ты
Съ такими чувствами и состраданьемъ,
Ты зломъ проникнутъ весь? Не говори.
Возможно ль, чтобъ изъ чувства страшной мести
Ты погубилъ враговъ?
МАНФРЕДЪ.
О, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
Я погубилъ лишь тѣхъ, кому былъ дорогъ,
Кого любилъ,- я убивалъ враговъ,
Лишь защищаясь самъ отъ нападен³й.
Но были гибельны мои объятья.
ОХОТНИКЪ.
Спаси, тебя Господь! Ты самъ покайся,
A я молиться буду за тебя.
| |
| Просмотров: 339 | Рейтинг: 0.0/0 |
![[]](/img/b/bajron_d_g/text_1817_manfred02oldorfo/b_man01.jpg)
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры