Главная » Книги

Гомер - Одиссея, Страница 5

Гомер - Одиссея


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

ть все на меня вы глядели богини и боги, - Только бы мне тут лежать с золотой Афродитою рядом!" Так он сказал. Поднялся меж богами бессмертными хохот. Смех одного Посейдона не брал. Умолял он Гефеста, 345 Славного дивным искусством, чтоб дал он свободу Аресу. Громко к нему со словами крылатыми он обратился: "Освободи. Я тебе за него поручусь, как прикажешь; Плату тебе при богах свидетелях всю он заплатит". Но, возражая, сказал знаменитый хромец обеногий: 350 "Этого - нет, не проси у меня, Посейдон-земледержец! Плохо, когда поручитель поруку дает за плохого. Как же тебя при богах свидетелях мог бы связать я, Если б Арес ускользнул и от сети моей и от платы?" И, отвечая, сказал Посейдон, сотрясающий землю: 355 "Если даже Арес, ускользнув от условленной платы, Скроется бегством, то все тебе сам за него заплачу я". Быстро на это сказал знаменитый хромец обеногий: "Просьбу твою я никак не могу и не смею отвергнуть". Это ответивши, сеть распустила Гефестова сила. 360 Освободившись от уз неразрывных, и бог и богиня Оба мгновенно вскочили. Арес во Фракию умчался, В Кипр унеслась Афродита улыбколюбивая, в Пафос. В Пафосе есть у нее алтарь благовонный и роща. Там искупали богиню хариты и тело натерли 365 Маслом нетленным, какое обычно для вечно живущих, И облекли ее в платье прелестное, диво для взоров. Так им пел знаменитый певец. Одиссей его слушал И наслаждался в душе. Наслаждались равно и другие- Славные дети морей, длинновеслые мужи феаки. 370 Лаодаманту и Галию дал Алкиной приказанье, Чтоб в одиночку сплясали: никто с ними спорить не смог бы. Взяли тотчас они в руки пурпуровый мяч превосходный; Был этот мяч изготовлен для них многоумным Полибом. Мяч тот, откинувшись сильно, один под тенисты тучи 375 Быстро бросал, а другой, от земли подскочивши высоко, Ловко ловил его прежде, ч-м почвы касался ногами. После того же как в мяч они, прыгая вверх, наигрались, Стали оба уж просто плясать по земле многодарной, Часто сменяясь: другие же юноши, их обступивши, 380 Хлопали мерно в ладони. И шум получался немалый. Тут Алкиною-царю сказал Одиссей богоравный: "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший! Ты похвалился, что с вами никто не сравняется в пляске, - Правда твоя! Это видел я сам и безмерно дивлюся!" 385 В радость при этом пришла Алкиноя священная сила. К веслолюбивым феакам тотчас обратился он с речью: "К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков! Этот странник, как кажется мне, чрезвычайно разумен. Надобно нам предложить по обычаю гостю подарки. 390 Правят ведь в нашей стране двенадцать царей превосходных Нашим могучим народом: меж ними тринадцатый сам я. Свежевымытый плащ и хитон и еще по таланту Ценного золота каждый из них пусть для гостя доставит. Тотчас же эти дары принесем, чтоб, в руках их имея, 395 С радостным духом пошел чужестранец на пиршество наше. А Евриал пусть вину перед гостем искупит как словом, Так и подарком: весьма говорил неприлично он с гостем". Так сказал Алкиной. И одобрили все его слово. Вестника каждый послал за подарком своим чужестранцу. 400 А Евриал, отвечая царю Алкиною, промолвил: "Царь Алкиной, меж всех феакийских мужей наилучший! Гостю доставить я рад возмещение, как приказал ты. В дар я вручу ему меч целомедный с серебряной ручкой, В крепких ножнах из недавно распиленной кости слоновой, 405 Много будет достоин подарок блистательный этот!" Так сказав, ему в руки вложил он свой меч среброгвоздный И со словами крылатыми громко к нему обратился: "Радуйся много, отец чужеземец! И если сказал я Дерзкое слово, пусть ветер его унесет и развеет! 410 Пусть тебе боги дадут и жену увидать и в отчизну Скоро вернуться: давно уж вдали ты от близких страдаешь". И, отвечая ему, сказал Одиссей хитроумный: "Радуйся, друг мой, и ты, да пошлют тебе счастие боги! Пусть никогда и потом не раскаешься ты, что прекрасный 415 Мне этот меч подарил, словами со мной примирившись". Так он ответил и меч среброгвоздный накинул на плечи. Солнце зашло, и ему доставлены были подарки. Славные вестники все их в жилище внесли Алкиноя. Там сыновья Алкиноя могучего взяли подарки. 420 К матери их отнесли, уважаемой всеми Арете. Всех за собой повела Алкиноя священная сила. В дом вошедши, они в высокие кресла уселись, И обратилась тогда Алкиноева сила к Арете: "Ну-ка, жена, принеси нам сундук, изо всех наилучшиий! 425 В этот сундук свежевымытый плащ и хитон ты положишь, Жаркий огонь под котлом разожгите и воду согрейте, Чтобы, помывшись и видя лежащие в полном порядке Все дары, что феаки сюда принесли чужестранцу, Пиршеством он наслаждался у нас и слушал бы песни. 430 Я ж ему эту чашу прекрасную дам золотую, Чтобы, все дни обо мне вспоминая, творил возлиянья В доме своем и Крониду отцу и прочим бессмертным". Так сказал Алкиной. И рабыням велела Арета Медный треножник большой на огонь поскорее поставить. 435 Те, поставив треногий котел на пылавшее пламя, Влили воды до краев и дров под котел подложили. Брюхо сосуда огонь охватил. Вода согревалась. Из кладовой между тем сундук превосходный Арета Вынесла гостю, в сундук дорогие сложила подарки - 440 Платье и золото все, что феаки ему надавали. А от себя еще плащ положила прекрасный с хитоном. К гостю Арета потом обратилась со словом крылатым: "Крышку теперь огляди и сундук завяжи поскорее, Чтобы в дороге чего у тебя не украли, покуда 445 Сладким ты будешь покоиться сном в корабле чернобоком", Это когда услыхал Одиссей, в испытаниях твердый, Тотчас крышку приладив, сундук завязал поскорее Хитрым узлом, как Цирцея его обучила когда-то. Тут же ключница в ванну ему пойти предложила, 450 Чтобы помыться. И радость его охватила при виде Ванны горячей. С тех пор как дом он Калипсо покинул, Видеть заботу ему о себе приходилось не часто. Там же забота о нем постоянна была, как о боге! Вымывши в ванне, рабыни всего его маслом натерли, 455 В плащ прекрасный потом и хитон облекли его плечи. Выйдя из ванны, пошел он к мужам, уж вино распивавшим. Дочь Алкиноя, красу от богов получившая вечных, Возле столба, потолок подпиравшего залы, стояла. На Одиссея она с большим восхищеньем смотрела 460 И со словами к нему окрыленными так обратилась: "Радуйся, странник, и помни меня, как вернешься в отчизну. Мне ты ведь прежде всего спасением жизни обязан". Ей отвечая, тотчас же сказал Одиссей многоумный: "Высокодушного дочь Алкиноя царя, Навсикая! 465 Только бы Зевс-промыслитель, супруг громомечущий Геры, Дал мне домой воротиться и день возвращенья увидеть, Там не устану тебе возносить я молитвы, как богу, В вечные веки: ведь жизнь-то мне, дева, ты сохранила!" Молвил и рядом с царем Алкиноем уселся на кресло. 470 Было уж роздано мясо, в кратерах вино намешали. Всем дорогого певца привел в это время глашатай, Чтимого целым народом слепца Демодока. Его он Между гостей усадил, спиною к высокой колонне. К вестнику тут обратясь, сказал Одиссей многоумный, 475 Жирный кусок от хребта белозубого вепря отрезав. Большую часть от него для себя он, однако, оставил: "Вестник, возьми это мясо, снеси Демодоку, чтоб съел он. Рад я вниманье ему оказать, хоть и очень печалюсь. Честь певцам и почет воздавать все обязаны люди, 480 Что на земле обитают: ведь пенью певцов обучила Муза сама, и племя певцов она любит сердечно". Вестник тотчас же пошел. И герою-певцу Демодоку Передал мясо. И принял певец его, радуясь духом. Руки немедленно к пище готовой они протянули, 485 После того как желанье питья и еды утолили, Так Демодоку сказал Одиссей, в испытаниях твердый: "Выше всех людей, Демодок, я тебя бы поставил! Иль Аполлоном самим, иль Музой обучен ты пенью. Больно уж верно поешь ты про все, что постигло ахейцев, 490 Что они сделали, сколько трудились и сколько страдали, Словно иль сам ты все это видел, иль от видевших слышал. Ну-ка, к другому теперь перейди, расскажи, как Епеем С помощью девы Афины построен был конь деревянный, Как его хитростью ввел Одиссей богоравный в акрополь, 495 Внутрь поместивши мужей, Илион разоривших священный. Если так же об этом ты все нам расскажешь, как было, Тотчас всем людям скажу я тогда, что бог благосклонный Даром тебя наградил и боги внушают те песни". Так он сказал. И запел Демодок, преисполненный бога. 500 Начал с того он, как все в кораблях прочнопалубных в море Вышли данайцев сыны, как огонь они бросили в стан свой, А уж первейшие мужи сидели вокруг Одиссея Средь прибежавших троянцев, сокрывшись в коне деревянном. Сами троянцы коня напоследок в акрополь втащили. 505 Он там стоял, а они без конца и без толку кричали, Сидя вокруг. Между трех они все колебались решений: Либо полое зданье погибельной медью разрушить, Либо, на край притащив, со скалы его сбросить высокой, Либо оставить на месте, как вечным богам приношенье. 510 Это последнее было как раз и должно совершиться, Ибо решила судьба, что падет Илион, если в стены Примет большого коня деревянного, где аргивяне Были запрятаны, смерть и убийство готовя троянцам. Пел он о том, как ахейцы разрушили город высокий, 515 Чрево коня отворивши и выйдя из полой засады; Как по различным местам высокой рассыпались Трои, Как Одиссей, словно грозный Арес, к Деифобову дому Вместе с царем Менелаем, подобным богам, устремился, Как на ужаснейший бой он решился с врагами, разбивши 520 Всех их при помощи духом высокой Паллады Афины. Это пел знаменитый певец. Непрерывные слезы Из-под бровей Одиссея лицо у него увлажняли. Так же, как женщина плачет, упавши на тело супруга, Павшего в первых рядах за край свой родной и за граждан, 525 Чтоб отвратить от детей и от города злую погибель: Видя, что муж дорогой ее в судорогах бьется предсмертных, С воплем к нему припадает она, а враги, беспощадно Древками копий ее по спине и плечам избивая, В рабство уводят с собой на труды и великие беды. 530 Блекнут щеки ее в возбуждающей жалость печали, - Так же жалостно слезы струились из глаз Одиссея. Скрытыми слезы его для всех остальных оставались, Только один Алкиной те слезы заметил и видел, Сидя вблизи от него и вздохи тяжелые слыша. 535 К веслолюбивым феакам тотчас обратился он с речью: "К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков! Пусть играть Демодок перестанет на звонкой форминге. Радость пеньем своим он вовсе не всем доставляет. С самых тех пор, как за ужином мы и певец нам поет здесь, 540 Не прекращает все время, как вижу я, горького плача Гость наш; большое какое-то горе его угнетает. Пусть же певец перестанет, чтоб все мы равно наслаждались, Гость и хозяева. Так оно будет намного прекрасней: Все ведь мы делаем здесь для почтенного нашего гостя - 545 Мы и готовим отъезд и подносим с любовью подарки. Всякий просящий защиты и странник является братом Мужу, который хотя бы чуть-чуть прикоснулся к рассудку. Вот почему не скрывай ты от нас осторожною мыслью То, что тебя я спрошу. Разумнее будет ответить. 550 Имя скажи нам, каким тебя мать и отец называли Вместе со всеми, кто в городе жил и вкруг города также. Нет никого совершенно, как только на свет он родится, Средь благородных иль низких людей, кто бы был безымянным. Каждому, только родивши, дают уж родители имя. 555 Так назови же мне землю свою, государство и город, Чтобы, тебя отвозя, туда свою мысль направляли Наши суда: у феаков на них не имеется кормчих, Нет и руля, как у всех остальных кораблей мореходных. Сами они понимают и мысли мужей и стремленья, 560 Знают и все города и все плодоносные нивы Смертных людей; через бездны морские, сквозь мглу и туманы Быстро мчатся они и все ж не боятся нисколько Вред на волнах претерпеть или в море от бури погибнуть. Но от отца моего Навсифоя пришлось мне когда-то 565 Вот что узнать: говорил он, сердит на феаков жестоко Бог Посейдон, что домой невредимыми всех мы развозим. Некогда, он утверждал, феакийский корабль многопрочный При возвращеньи обратно по мглисто-туманному морю Бог разобьет и высокой горою наш город закроет. 570 Так говорил мне старик. А исполнит ли то Земледержец Иль не исполнит, пусть будет по воле великого бога. Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая: Как заблудился ты, что за края тебе видеть пришлося, Где побывал в городах и к людям каким попадал ты, 575 К диким ли, духом надменным и знать не желающим правды, Или же к гостеприимным и с богобоязненным сердцем? Также скажи, почему ты печалишься духом и плачешь, Слыша рассказ о судьбе аргосских данайцев и Трои? Боги назначили эту судьбу им и выпряли гибель 580 Людям, чтоб песнями стали они и для дальних потомков. Может быть, кто у тебя из родни благородной погиб там, Зять иль тесть? После тех, кто нам близок по крови и роду, Эти из всех остальных всего нам дороже бывают. Или погиб у тебя благородный товарищ с приятным 585 Нравом? Нисколько, мы знаем, не хуже и брата родного Тот из товарищей наших, который разумное знает".

   ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ Так отвечая ему, сказал Одиссей многоумный: "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший! Как мне приятно и сладко внимать песнопеньям прекрасным Мужа такого, как этот, - по пению равного богу! 5 В жизни, я думаю, нет свершений приятней, чем если Радостью светлой сердца исполнены в целом народе, Если, рассевшись один близ другого в чертогах прекрасных, Слушают гости певца, столы же полны перед ними Хлеба и жирного мяса; и, черпая смесь из кратера, 10 В кубки ее разливает, гостей обходя, виночерпий. Это мне из всего представляется самым прекрасным. Но от меня о плачевных страданьях моих ты желаешь Слышать, чтоб сердце мое преисполнилось плачем сильнейшим. Что же мне прежде, что после и что под конец рассказать вам? 15 Слишком уж много я бед претерпел от богов Уранидов. Прежде всего я вам имя свое назову, чтобы знали Вы его, я ж, если час неизбежный меня не настигнет, Гостем считался бы вашим, хотя и живущим далеко. Я - Одиссей Лаэртид. Измышленьями хитрыми славен 20 Я между всеми людьми. До небес моя слава доходит. На издалека заметной Итаке живу я. Гора там Вверх выдается - Нерит, колеблющий листья. Немало Там и других островов, недалеких один от другого: Зам и Дулихий, покрытый лесами обильными Закинф. 25 Плоская наша Итака лежит, обращенная к мраку, К западу, прочие все - на зарю и на солнце, к востоку. Почва ее камениста, но юношей крепких питает. Я же не знаю страны прекраснее милой Итаки. Нимфа Калипсо меня у себя удержать порывалась 30 В гроте глубоком, желая своим меня сделать супругом; Также старалась меня удержать чародейка Цирцея В дальней Ээе, желая своим меня сделать супругом: Духа, однако, в груди мне на это она не склонила. Слаще нам нет ничего отчизны и сродников наших, 35 Если бы даже в дому богатейшем вдали обитали Мы на чужой стороне, в отдаленьи от сродников наших. Ну, расскажу я тебе о печальном моем возвращеньи, Зевсом ниспосланном мне, когда Илион я покинул. Ветер от стен илионских к Исмару пригнал нас, к киконам. 40 Город я этот разрушил, самих же их гибели предал. В городе много забравши и женщин и разных сокровищ, Начали мы их делить, чтоб никто не ушел обделенным. Стал тут советовать я как можно скорее отсюда Всем убежать, но меня не послушались глупые люди. 45 Было тут выпито много вина и зарезано было Много у моря быков криворогих и жирных баранов. Те между тем из киконов, кто спасся, призвали киконов, Живших в соседстве, - и больших числом и доблестью лучших, Внутрь материк населявших, умевших прекрасно сражаться 50 И с лошадей, а случится нужда, так и пешими биться. Столько с зарею явилося их, как цветов или листьев В пору весны. И тогда перед нами, злосчастными, злая Зевсова встала судьба, чтобы много мы бед испытали. Близ кораблей наших быстрых жестокая битва вскипела. 55 Стали мы яро друг в друга метать медноострые копья. С самого утра все время, как день разрастался священный, Мы, защищаясь, упорно стояли, хоть было их больше. Но лишь склонилося солнце к поре, как волов распрягают, Верх получили киконы, вполне одолевши ахейцев. 60 С каждого судна по шесть сотоварищей наших погибло. Всем остальным удалось убежать от судьбы и от смерти. Дальше оттуда мы двинулись в путь с опечаленным сердцем, Сами избегнув конца, но товарищей милых лишившись. В море, однако, не вывел двухвостых судов я, покуда 65 Трижды каждого мы не позвали из наших несчастных Спутников, павших на поле в бою под руками киконов. Тучи сбирающий Зевс на суда наши северный ветер С вихрем неслыханным ринул и скрыл под густейшим туманом Сушу и море. И ночь ниспустилася с неба на землю. 70 Мчались суда, зарываясь носами в кипящие волны. Вихрем на три, на четыре куска паруса разорвало. Мы, испугавшись беды, в корабли их, свернув, уложили, Сами же веслами стали к ближайшему берегу править. На берегу мы подряд пролежали два дня и две ночи, 75 И пожирали все время нам дух и печаль и усталость. Третий день привела за собой пышнокосая Эос. Мачты поставив и снова подняв паруса, на суда мы Сели. Они понеслись, повинуяся ветру и кормчим. Тут невредимым бы я воротился в родимую землю, 80 Но и волна, и теченье, и северный ветер - в то время, Как огибал я Малею - отбили меня от Киферы. Девять носили нас дней по обильному рыбою морю Смертью грозящие ветры. В десятый же день мы приплыли В край лотофагов, живущих одной лишь цветочною пищей. 85 Выйдя на твердую землю и свежей водою запасшись, Близ кораблей быстроходных товарищи сели обедать. После того как едой и питьем мы вполне насладились, Спутникам верным своим приказал я пойти и разведать, Что за племя мужей хлебоядных живет в этом крае. 90 Выбрал двух я мужей и глашатая третьим прибавил. В путь они тотчас пустились и скоро пришли к лотофагам. Гибели те лотофаги товарищам нашим нисколько Не замышляли, но дали им лотоса только отведать. Кто от плода его, меду по сладости равного, вкусит, 95 Тот уж не хочет ни вести подать о себе, ни вернуться, Но, средь мужей лотофагов оставшись навеки, желает Лотос вкушать, перестав о своем возвращеньи и думать. Силою их к кораблям привел я, рыдавших, обратно И в кораблях наших полых, связав, положил под скамьями. 100 После того остальным приказал я товарищам верным В быстрые наши суда поскорее войти, чтоб, вкусивши Лотоса, кто и другой не забыл о возврате в отчизну. Все они быстро взошли на суда, и к уключинам сели Следом один за другим, и ударили веслами море. 105 Дальше оттуда мы двинулись в путь с опечаленным сердцем. Прибыли вскоре в страну мы не знающих правды циклопов, Гордых и злых. На бессмертных надеясь богов, ни растений Не насаждают руками циклопы, ни пашни не пашут. Без пахоты и без сева обильно у них все родится - 110 Белый ячмень и пшеница. Дают виноградные лозы Множество гроздий, и множат вино в них дожди Громовержца. Ни совещаний, ни общих собраний у них не бывает. Между горами они обитают, в глубоких пещерах Горных высоких вершин. Над женой и детьми у них каждый 115 Суд свой творит полновластно, до прочих же нет ему дела. Плоский есть там еще островок, в стороне от залива, Не далеко и не близко лежащий от края циклопов, Лесом покрытый. В великом там множестве водятся козы Дикие. Их никогда не пугают шаги человека; 120 Нет охотников там, которые бродят лесами, Много лишений терпя, по горным вершинам высоким. Стад никто не пасет, и поля никто там не пашет. Ни пахоты никакой, ни сева земля там не знает, Также не знает людей; лишь блеющих коз она кормит. 125 Ибо циклопы не знают еще кораблей краснобоких, Плотников нет корабельных у них, искусных в постройке Прочновесельных судов, свое совершающих дело, Разных людей города посещая, как это обычно Делают люди, общаясь друг с другом чрез бездны морские. 130 Эти и дикий тот остров смогли бы им сделать цветущим, Ибо не плох он и вовремя все там могло бы рождаться; Много лугов там лежит вдоль берега моря седого, Влажных и мягких: могли бы расти виноградные лозы. Гладки для пашен поля; богатейшую жатву с посевов 135 Вовремя можно сбирать, ибо много под почвою жира. Гавань удобная там, никаких в ней не нужно причалов - Якорных камней бросать иль привязывать судно канатом. К суше пристав с кораблем, мореплаватель там остается, Сколько захочет, пока не подуют попутные ветры. 140 В самом конце этой бухты бежит из пещеры источник С светлоструистой водой, обросший вокруг тополями. В этот залив мы вошли. Благодетельный бог нам какой-то Путь указал через мрачную ночь: был остров невидим. Влажный туман окружал корабли. Нам луна не светила 145 С неба высокого. Тучи густые ее закрывали. Острова было нельзя различить нам глазами во мраке. Также не видели мы и высоких, на берег бегущих Волн до поры, как суда наши прочные врезались в сушу. К суше пристав, на судах паруса мы немедля спустили, 150 Сами же вышли на берег прибоем шумящего моря И, в ожидании Эос божественной, спать улеглися. Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос. Вставши, по острову стали бродить мы, немало дивяся. Нимфы, дочери Зевса эгидодержавного, горных 155 Подняли коз, чтобы было товарищам чем пообедать. Гнутые луки тогда, длинноострые легкие копья Из кораблей мы достали и, на три толпы разделившись, Стали метать. И богатую бог даровал нам добычу. Было двенадцать со мной кораблей, и досталось по девять 160 Коз на корабль: для себя ж одного отобрал я десяток. Так мы весь день напролет до зашествия солнца сидели, Ели обильно мы мясо и сладким вином утешались: Ибо еще на судах моих быстрых вино не иссякло Красное. Много его в амфорах на каждый корабль наш 165 Мы погрузили, священный разрушивши город киконов. Видели близко мы землю циклопов. С нее доходили Дым, голоса их самих, овечье и козье блеянье. Солнце меж тем закатилось, и сумрак спустился на землю. Спать мы все улеглись у прибоем шумящего моря. 170 Рано рожденная встала из тьмы розоперстая Эос. Всех я тогда на собранье созвал и вот что сказал им: - Здесь все другие останьтесь, товарищи, мне дорогие! Я ж на моем корабле и с дружиной моей корабельной К этим отправлюсь мужам и исследую, кто эти мужи, - 175 Дикие ль, гордые духом и знать не хотящие правды Или радушные к гостю и с богобоязненным сердцем. - Так сказав и взойдя на корабль, приказал и другим я, Севши самим на корабль, развязать судовые причалы. Тотчас они на корабль поднялись, и к уключинам сели 180 Следом один за другим, и ударили веслами море. Быстро достигли мы близко лежащего края циклопов. С самого боку высокую мы увидали пещеру Близко от моря, над нею - деревья лавровые. Много Там на ночевку сходилось и коз и овец. Вкруг пещеры 185 Двор простирался высокий с оградой из вкопанных камней, Сосен больших и дубов, покрытых густою листвою. Муж великанского роста в пещере той жил. Одиноко Пас вдалеке от других он барашков и коз. Не водился С прочими. Был нелюдим, никакого не ведал закона. 190 Выглядел чудом каким-то чудовищным он и несходен Был с человеком, вкушающим хлеб, а казался вершиной Лесом поросшей горы, высоко над другими стоящей. Прочим спутникам верным моим приказал я на берег Вытащить быстрый корабль и там близ него оставаться. 195 Сам же, выбрав двенадцать товарищей самых надежных, В путь с ними двинулся. Козий мы мех захватили с собою С красным сладким вином. Марон Еванфид его дал нам, Жрец Аполлона владыки, который Исмар охраняет, - Дал нам за то, что его пощадили с женой мы и сыном 200 Из уваженья к нему. В Аполлоновой роще тенистой Жрец обитал. Даров он блистательных дал мне немало: Золота семь подарил мне талантов в искусных издельях, Серебролитный кратер подарил, а потом еще также Целых двенадцать амфор мне наполнил вином превосходным, 205 Сладким и чистым, напитком божественным. Ни из служанок, Ни из рабов о вине том никто в его доме не ведал, Кроме его самого, супруги и ключницы верной. Если кто, пить собираясь, один наполнял только кубок Красным вином этим сладким и двадцать примешивал кубков 210 С чистой водою к вину, то сладчайший, чудеснейший запах Шел от кратера. Не мог тут никто от питья воздержаться. Мех большой с тем вином захватил я с собой и мешок с ним Кожаный с пищею. Дух мой отважный мгновенно почуял, Что человека я встречу, большой облеченного силой, 215 Дикого духом, ни прав не хотящего знать, ни законов. Быстро в пещеру вошли мы, но в ней не застали циклопа. Жирных коз и овец он пас на лугу недалеком. Все внимательно мы оглядели, вошедши в пещеру. Полны были корзины сыров; ягнята, козлята 220 В стойлах теснились; по возрасту он разместил их отдельно: Старших со старшими, средних со средними, новорожденных С новорожденными; сывороткой были полны все сосуды, Там же подойники, ведра стояли, готовые к дойке. Спутники тотчас меня горячо уговаривать стали, 225 Взявши сыров, удалиться, потом же как можно скорее, Выгнав козлят и барашков из стойл, на корабль быстроходный Их погрузить и пуститься в дорогу соленою влагой. Я не послушался их, а намного б то выгодней было! Видеть его мне хотелось - не даст ли чего мне в подарок. 230 Но не радушным ему предстояло явиться пред нами! Тут мы костер развели, и жертву свершили, и сами, Сыра забравши, поели и, сидя в глубокой пещере, Ждали, покуда со стадом пришел он. Огромную тяжесть Леса сухого он нес, чтобы ужин на нем приготовить. 235 Сбросил внутри он пещеры дрова с оглушительным шумом. Сильный испуг охватил нас, мы все по углам разбежались. Жирных коз и овец загнал великан тот в пещеру - Всех, которых доят: самцов же, козлов и баранов - Их он снаружи оставил, в высокой дворовой ограде. 240 Поднял огромнейший камень и вход заградил им в пещеру - Тяжким, которого с места никак не сумели бы сдвинуть Двадцать две телеги четырехколесных добротных. Вот какою скалою высокою вход заложил он! Коз и овец подоил, как у всех это принято делать, 245 И подложил сосунка после этого к каждой из маток. Белого взял молока половину, мгновенно заквасил, Тут же отжал и сложил в сплетенные прочно корзины, А половину другую оставил в сосудах, чтоб мог он Взять и попить молока, чтоб ему оно было на ужин. 250 Все дела, наконец, переделав свои со стараньем, Яркий костер он разжег - и нас увидал, и спросил нас: - Странники, кто вы? Откуда плывете дорогою влажной? Едете ль вы по делам иль блуждаете в море без цели, Как поступают обычно разбойники, рыская всюду, 255 Жизнью играя своею и беды неся чужеземцам? - Так говорил он. Разбилось у нас тогда милое сердце. Грубый голос и облик чудовища в ужас привел нас. Но, несмотря и на это, ему отвечая, сказал я: - Мы - ахейцы. Плывем из-под Трои. Различные ветры 260 Сбили далеко с пути нас над бездной великою моря. Едем домой. Но другими путями, другою дорогой Плыть нам пришлось. Таково, очевидно, решение Зевса. Вождь наш - Атрид Агамемнон: по праву мы хвалимся этим. Славой сейчас он высокой покрылся по всей поднебесной, 265 Город великий разрушив и много народу избивши. Мы же, прибывши сюда, к коленям твоим припадаем, Молим, - прими, угости нас радушно, иль, может, иначе: Дай нам гостинец, как это в обычае делать с гостями. Ты же бессмертных почти: умоляем ведь мы о защите. 270 Гостеприимец же Зевс - покровитель гостей и молящих. Зевс сопутствует гостю. И гости достойны почтенья. - Так я сказал. Свирепо взглянувши, циклоп мне ответил: - Глуп же ты, странник, иль очень пришел к нам сюда издалека, Если меня убеждаешь богов почитать и бояться. 275 Нет нам дела, циклопам, до Зевса-эгидодержавца И до блаженных богов: мы сами намного их лучше! Не пощажу ни тебя я из страха Кронидова гнева, Ни остальных, если собственный дух мне того не прикажет. Вот что, однако, скажи мне: к какому вы месту пристали 280 На корабле своем - близко ль, далеко ль отсюда, чтоб знать мне. - Так он выпытывал. Был я достаточно опытен, понял Сразу его и хитро отвечал ему речью такою: - Мой уничтожил корабль Посейдон, сотрясающий землю, Бросив его возле вашей земли о прибрежные скалы 285 Мыса крутого. Сюда занесло к вам судно мое ветром. Мне же вот с этими вместе от смерти спастись удалося. - Так я сказал. Он свирепо взглянул, ничего не ответив, Быстро вскочил, протянул к товарищам мощные руки И, ухвативши двоих, как щенков, их ударил о землю. 290 По полу мозг заструился, всю землю вокруг увлажняя, Он же, рассекши обоих на части, поужинал ими, - Все без остатка сожрал, как лев, горами вскормленный, Мясо, и внутренность всю, и мозгами богатые кости. Горько рыдая, мы руки вздымали к родителю Зевсу, 295 Глядя на страшное дело, и что предпринять нам не знали. После того как циклоп огромное брюхо наполнил Мясом людским, молоком неразбавленным ужин запил он И посредине пещеры меж овцами лег, растянувшись. В духе отважном своем такое я принял решенье: 300 Близко к нему подойти и, острый свой меч обнаживши, В грудь ударить, где печень лежит в грудобрюшной преграде, Место рукою нащупав. Но мысль удержала другая: Здесь же на месте постигла б и нас неизбежная гибель; Мы не смогли бы никак от высокого входа руками 305 Прочь отодвинуть огромный циклопом положенный камень. Так мы в стенаниях частых священной зари дожидались. Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос. Встал он, огонь разложил: как обычно все делают, маток Всех подоив, подложил сосунка после этого к каждой. 210 Все дела наконец переделав с великим стараньем, Снова товарищей двух он схватил и позавтракал ими. Завтрак окончивши, стадо свое он погнал из пещеры, Камень очень легко отодвинув от входа и тотчас Вход им снова закрыв, как покрышкой колчан закрывают; 315 С криком и свистом погнал циклоп свое жирное стадо В горы. Оставшись в пещере, я стал размышлять, не удастся ль Мне как-нибудь отомстить, не даст ли мне славу Афина. Вот наилучшим какое решение мне показалось: Подле закуты лежала большая дубина циклопа - 320 Свежий оливковый ствол: ее он срубил и оставил Сохнуть, чтоб с нею ходить. Она показалась нам схожей С мачтою на корабле чернобоком двадцативесельном, Груз развозящем торговый по бездне великого моря. Вот какой толщины и длины была та дубина. 325 К ней подойдя, от нее отрубил я сажень маховую, Спутникам отдал обрубок, его приказавши очистить. Сделали кол они гладким. Его на конце заострил я Взял и, сунув в костер, обжег на углях раскаленных, Тщательно после того запрятав в навозе, который 330 Кучей огромной лежал назади, в углубленьи пещеры. Тем, кто остался в живых, предложил я решить жеребьевкой, Кто бы осмелился кол заостренный, со мною поднявши, В глаз циклопу вонзить, как только им сон овладеет. Жребий выпал на тех, которых как раз и желал я; 335 Было их четверо; сам я меж ними без жребия - пятый. К вечеру он подошел, гоня густорунное стадо. Жирное стадо в пещеру пространную тотчас загнал он Все целиком - никого на высоком дворе не оставил, Либо предчувствуя что, либо бог его так надоумил. 340 Поднял огромный он камень и вход заградил им в пещеру, Коз и овец подоил, как у всех это принято делать, И подложил сосунка после этого к каждой из маток. Все дела, наконец, переделав свои со стараньем, Снова товарищей двух он схватил и поужинал ими. 345 Близко тогда подошел я к циклопу и так ему молвил, Полную черным вином поднося деревянную чашу: - Выпей вина, о циклоп, человечьего мяса поевши, Чтобы узнал ты, какой в нашем судне напиток хранился. Я в подношенье его тебе вез, чтоб меня пожалел ты, 350 Чтобы отправил домой. Но свирепствуешь ты нестерпимо. Кто же тебя, нечестивец, вперед посетит из живущих Многих людей, если так беззаконно со мной поступил ты? - Так говорил я. Он принял и выпил. Понравился страшно Сладкий напиток ему. Второй он потребовал чаши: 355 - Ну-ка, пожалуйста, дай мне еще и теперь же скажи мне Имя твое, чтобы мог я порадовать гостя подарком. Также циклопам в обильи дает плодородная почва В гроздьях тяжелых вино, и дождь наполняет их соком; Это ж вино, что поднес ты, - амвросия, нектар чистейший! - 360 Молвил, и снова вина искрометного я ему подал. Трижды ему подносил я, и трижды, дурак, выпивал он. После того как вино затуманило ум у циклопа, С мягкой и вкрадчивой речью такой я к нему обратился: - Хочешь, циклоп, ты узнать мое знаменитое имя? 365 Я назову его. Ты же обещанный дай мне подарок. Я называюсь Никто. Мне такое название дали Мать и отец; и товарищи все меня так величают. - Так говорил я. Свирепо взглянувши, циклоп мне ответил: - Самым последним из всех я съем Никого. Перед этим 370 Будут товарищи все его съедены. Вот мой подарок! - Так он сказал, покачнулся и, навзничь свалился, и, набок Мощную шею свернувши, лежал. Овладел им тотчас же Всепокоряющий сон. Через глотку вино изрыгнул он И человечьего мяса куски. Рвало его спьяну. 375 Тут я обрубок дубины в горящие уголья всунул, Чтоб накалился конец. А спутников всех я словами Стал ободрять, чтобы кто, убоясь, не отлынул от дела. Вскоре конец у дубины оливковой стал разгораться, Хоть и сырая была. И весь он зарделся ужасно. 380 Ближе к циклопу его из огня подтащил я. Кругом же Стали товарищи. Бог великую дерзость вдохнул в них. Взяли обрубок из дикой оливы с концом заостренным, В глаз вонзили циклопу. А я, упираяся сверху, Начал обрубок вертеть, как в бревне корабельном вращает 385 Плотник сверло, а другие ремнем его двигают снизу, Взявшись с обеих сторон; и вертится оно непрерывно. Так мы в глазу великана обрубок с концом раскаленным Быстро вертели. Ворочался глаз, обливаемый кровью: Жаром спалило ему целиком и ресницы и брови; 390 Лопнуло яблоко, влага его под огнем зашипела. Так же, как если кузнец топор иль большую секиру Сунет в холодную воду, они же шипят, закаляясь, И от холодной воды становится крепче железо, - Так зашипел его глаз вкруг оливковой этой дубины. 395 Страшно и громко завыл он, завыла ответно пещера. В ужасе бросились в стороны мы от циклопа. Из глаза Быстро он вырвал обрубок, облитый обильною кровью, В бешенстве прочь от себя отшвырнул его мощной рукою И завопил, призывая циклопов, которые жили 400 С ним по соседству средь горных лесистых вершин по пещерам. Громкие вопли услышав, сбежались они отовсюду, Вход обступили в пещеру и спрашивать начали, что с ним: - Что за беда приключилась с тобой, Полифем, что кричишь ты Чрез амвросийную ночь и сладкого сна нас лишаешь? 405 Иль кто из смертных людей насильно угнал твое стадо? Иль самого тебя кто-нибудь губит обманом иль силой? - Им из пещеры в ответ закричал Полифем многомощный: - Други, Никто! Не насилье меня убивает, а хитрость! - Те, отвечая, к нему обратились со словом крылатым: 410 - Раз ты один и насилья никто над тобой не свершает, Кто тебя может спасти от болезни великого Зевса? Тут уж родителю только молись, Посейдону-владыке! - Так сказавши, ушли. И мое рассмеялося сердце, Как обманули его мое имя и тонкая хитрость. 415 Охая тяжко и корчась от боли, обшарил руками Стены циклоп, отодвинул от входа скалу, в середине Входа в пещеру уселся и руки расставил, надеясь Тех из нас изловить, кто б со стадом уйти попытался. Вот каким дураком в своих меня мыслях считал он! 420 Я же обдумывал, как бы всего это лучше устроить, Чтоб избавленье от смерти найти как товарищам милым, Так и себе; тут и планов и хитростей ткал я немало. Дело ведь шло о душе. Беда надвигалася близко. Вот наилучшим какое решение мне показалось. 425 Было немало баранов кругом, густорунных и жирных, Очень больших и прекрасных, с фиалково-темною шерстью. Их потихоньку связал я искусно сплетенной лозою, Взяв из охапки ее, где спал великан нечестивый. По три барана связал я; товарища нес под собою 430 Средний; другие же оба его со сторон прикрывали. Трое баранов несли товарища каждого. Я же... Был в этом стаде баран, меж всех остальных наилучший. За спину взявшись его, соскользнул я барану под брюхо И на руках там повис и, в чудесную шерсть его крепко 435 Пальцами впившись, висел, отважным исполненный духом. Тяжко вздыхая, прихода божественной Эос мы ждали. Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос. Стал на пастбище он козлов выгонять и баранов. Матки ж в закутах, еще недоенные, громко блеяли, - 440 Вздулося вымя у них. Хозяин, терзаемый злою Болью, ощупывал сверху у всех пробегавших баранов Пышноволнистые спины. Совсем он, глупец, не заметил, Что привязано было под грудью баранов шерстистых. Самым последним баран мой наружу пошел, отягченный 445 Шерстью густою и мною, исполнившим замысел хитрый. Спину ощупав его, сказал Полифем многомощный: - Ты ли, любимец мой милый? Последним сегодня пещеру Ты покидаешь; обычно не сзади других ты выходишь: Первым из всех, величаво шагая, вступаешь на луг ты, 450 Нежно цветущий, и первым к теченьям реки подбегаешь; Первым с пастбища также спешишь и домой возвратиться Вечером. Нынче ж - последний меж всеми. Иль ждешь ты, тоскуя, Глаза хозяйского? Злой человек его начисто выжег, С помощью спутников жалких, мне чувства вином отуманив. 455 Имя злодею - Никто. И смерти ему не избегнуть! Если бы чувствовать мог ты со мною и мог бы сказать мне, Где от гнева ему моего удается укрыться, Я бы о землю ударил его и пещеру повсюду Мозгом его бы обрызгал. Тогда бы нашло облегченье 460 Сердце мое от беды, что негодный Никто причинил мне. - Так произнес он и выпустил вон из пещеры барана. Я недалеко от входа в пещеру и внешней ограды Первым на ноги стал и, товарищей всех отвязавши, С ними поспешно погнал тонконогое жирное стадо 465 Длинным обходным путем, пока мы судна не достигли. Радостно встретили нас товарищи милые наши, - Тех, кто смерти избег; о погибших же плакали горько. Плакать, однако, я им не позволил, мигнувши бровями, Но повелел поскорей, погрузив тонкорунное стадо 470 Все целиком на корабль, пуститься соленою влагой. Все они быстро взошли на корабль, и к уключинам сели Следом один за другим, и ударили веслами море. Столько, однако, отплывши, за сколько кричавшего мужа Можно услышать, насмешливо я закричал Полифему: 475 - Что же, циклоп? Не у так уж бессильного мужа, как видно, В полой пещере своей пожрал ты товарищей милых! Так и должно было, гнусный злодей, приключиться с тобою, Если ты в доме своем гостей поедать не страшишься. Это - возмездье тебе от Зевса и прочих бессмертных! - 480 Так я сказал. Охватила его еще большая злоба. Быстро вершину высокой горы оторвал он и бросил. Пред кораблем черноносым с огромною силою камень Грянулся в воду так близко, что чуть не разбил его носа. Море высоко вскипело от камня, упавшего в воду. 485 Как от морского прибоя, большая волна поднялася, И подхватила корабль, и к суше назад погнала нас. Шест длиннейший я в руки схватил и, упершись, корабль наш В сторону прочь оттолкнул: ободряя товарищей, молча Им головою кивнул, на весла налечь призывая, 490 Чтобы спастись нам. Нагнулись они и ударили в весла. Только лишь вдвое настолько ж от острова мы удалились, Снова циклопу собрался я крикнуть. Товарищи в страхе Наперерыв меня стали удерживать мягкою речью: - Дерзкий! Зачем раздражаешь ты этого дикого мужа? 495 В море швырнувши утес, обратно погнал он корабль наш К суше, и думали мы, что уж гибели нам не избегнуть. Если теперь он чей голос иль слово какое услышит, - И корабельные бревна и головы нам раздробит он, Мрамор швырнув остробокий: добросить до нас он сумеет. - 500 Но не могли убедить моего они смелого духа. Злобой неистовой в сердце горя, я ответил циклопу: - Если, циклоп, из смертных людей кто-нибудь тебя спросит, Кто так позорно тебя ослепил, то ему ты ответишь: То Одиссей, городов разрушитель, выколол глаз мне, 505 Сын он Лаэрта, имеющий дом на Итаке скалистой. - Так я сказал. Заревел он от злости и громко воскликнул: - Горе! Сбылось надо мной предсказание древнее нынче! Был здесь один предсказатель, прекрасный на вид и высокий, Сын Еврима Телам, знаменитейший в людях провидец. 510 Жил и состарился он, прорицая циклопам в земле их. Он предсказал мне, что это как раз и случится со мною, - Что от руки Одиссея я зренье свое потеряю. Ждал я все время, однако: придет и большой и прекрасный Муж к нам какой-то сюда, облеченный великою силой. 515 Вместо того малорослый урод, человечишко хилый, Зренье отнял у меня, вином перед этим смиривши! Что ж, Одиссей, воротись, чтоб мог тебе дать я подарок И упросить Земледержца послать тебе путь безопасный. Сыном ему прихожусь я, и хвалится он, что отец мне. 520 Он лишь один излечить меня мог бы, когда захотел бы: Кроме него же никто из блаженных богов или смертных. - Так циклоп говорил. Но, ему возражая, сказал я: - О, если б мог я, лишивши тебя и дыханья и жизни, Так же верно тебя к Аиду отправить, как верно 525 То, что уж глаза тебе даже сам Посейдон не излечит! - Так я ответил. Тогда Посейдону он начал молиться, Обе руки простирая наверх, к многозвездному небу: - Слух преклони, Посейдон, черновласый Земли Колебатель! Если я впрямь тебе сын и хвалишься ты, что отец мне, - 530 Дай, чтоб домой не попал Одиссей, городов разрушитель, Сын Лаэртов, имеющий дом на Итаке скалистой. Если ж судьба ему близких увидеть и снова вернуться В дом свой с высокою кровлей и в милую землю родную, - Пусть после многих несчастий, товарищей всех потерявши, 535 Поздно в чужом корабле он вернется и встретит там горе! - Так говорил он, молясь, и был Черновласым услышан. Камень еще тяжелее и больше поднял он и быстро Бросил его, размахав и напрягши безмерную силу. Он позади корабля черноносого с силой огромной 540 Грянулся в воду так близко, что чуть по корме не ударил. Море высоко вскипело от камня, упавшего в воду. Волны корабль подхватили и к суше вперед понесли нас. К острову прибыли мы, на каком находилась стоянка Прочих судов крепкопалубных наших; в большом беспокойстве 545 Нас поджидая все время, товарищи возле сидели. К суше пристав, быстроходный корабль на песок мы втащили, Сами же вышли на берег прибоем шумящего моря. Выгрузив коз и овец циклопа из полого судна, Начали мы их делить, чтоб никто не ушел обделенным. 550 Стадо меж всеми деля, товарищи в пышных поножах Мне еще дали отдельно барана. У самого моря Я чернотучному Зевсу Крониду, владыке над всеми, В жертву сжег его бедра. Но Зевс моей жертвы не принял: Думал он, как бы устроить, чтоб все без остатка погибли 555 Прочные наши суда и товарищи, мне дорогие. Так мы весь день напролет до зашествия солнца сидели, Ели обильное мясо и сладким вином утешались. Солнце меж тем закатилось, и сумрак спустился на землю, Все мы спать улеглись у прибоем шумящего моря. 560 Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос. Встал я от сна. Ободряя товарищей, им приказал я, Севши тотчас в корабли, отвязать судовые причалы. Все они быстро взошли на суда, и к уключинам сели Следом один за другим, и ударили веслами море. 565 Дальше оттуда мы двинулись в путь с опечаленным сердцем, Сами конца избежав, но лишившись товарищей милых".

  
  ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ "Вскоре приехали мы на остров Эолию. Жил там Милый бессмертным богам Эол, Гиппотом рожденный. Остров плавучий его неприступною медной стеною Был окружен, берега из обрывистых скал состояли. 5 В пышном дворце у Эола двенадцать детей родилися - Шесть дочерей и шесть сыновей, цветущих здоровьем. Вырастив их, сыновьям дочерей он в супружество отдал. Пищу вкушают они с отцом и с матерью доброй В доме отца, и стоят перед ними несчетные яства, 10 Жареным пахнет в дому, голоса на дворе отдаются - Днем. По ночам же они, со стыдливыми женами рядом, Под одеялами спят на своих просверленных кроватях. В город пришли мы, в чертог прекрасный Эола. Радушно Месяц он нас принимал и расспрашивал очень подробно 15 Про Илион, про суда аргивян, про возврат наш обратно. Все про это ему я рассказывал, как что случилось. После и сам я его попросил, чтоб устроил отъезд мне. Он не ответил отказом и в путь меня тотчас отправил. Шкуру содравши с быка девятигодового, в той шкуре 20 Крепко Эол завязал все пути завывающих ветров. Стражем сделал его Громовержец над всеми ветрами, Дав ему власть возбуждать иль обуздывать их по желанью. На корабле моем полом шнуром он серебряным мех тот Перевязал, чтоб ни малого быть не могло дуновенья. 25 Только Зефиру велел провожать нас дыханьем попутным, Чтобы понес и суда и самих нас. Но было не должно Этому сбыться. Себя неразумьем своим мы сгубили. Девять суток мы плыли - и ночи и дни непрерывно. В день десятый вдали уж поля показались Итаки, 30 Видны нам были огни пылавших костров недалеких. Сладкий тут сон низошел на меня, ибо очень устал я: Шкотами паруса я непрерывно работал, веревок Не доверял никому, чтоб скорее отчизны достигнуть. Начали спутники тут меж собою вести разговоры. 35 Думалось им, что везу серебра я и золота много, Мне подаренных Эолом, отважным Гиппотовым сыном. Так не один говорил, поглядев на сидевшего рядом: - Вот удивительно! Как почитают повсюду и любят Этого мужа, в какой бы он край или город ни прибыл! 40 Много прекрасных сокровищ уже из троянской добычи Он с собою везет. А мы, совершившие тот же Путь, возвращаемся в край наш родимый с пустыми руками. Также теперь и Эол одарил его дружески щедро. Ну-ка, давайте скорее посмотримте, что там такое, 45 Сколько в мешке серебра и золота ценного скрыто. - Верх одержало средь них предложенье злосчастное это. Мех развязали они. И вырвались ветры на волю. Плачущих спутников вмиг ураган подхватил и понес их Прочь от родных берегов в открытое море. Проснувшись, 50 Духом отважным своим я меж двух колебался решений: Броситься ль мне с корабля и погибнуть в волнах разъяренных Иль все молча снести и остаться еще средь живущих. Снес я все и остался. На дне корабля, завернувшись В плащ свой, лежал я. Назад, к Эолову острову, буря 55 Наши суда уносила. Товарищи горько рыдали. Выйдя на твердую землю и свежей водою запасшись, Близ кораблей быстроходных товарищи сели обедать. После того как едой и питьем утолили мы голод, В спутники взяв одного из товарищей наших, пошел я 60 С вестником к славному дому Эола. Его мы застали Вместе с женою его и со всеми детьми за обедом. К дому его подойдя, у дверных косяков на порог мы Сели. В большое они изумленье пришли и спросили: - Ты ль, Одиссей? Каким божеством ты попутан враждебным? 65 Мы так заботливо в путь снарядили тебя, чтоб ты прибыл В землю родную, и в дом, и куда б ни явилось желанье! - Так говорили они. И ответил я, сердцем печалясь: - Спутники вызвали эту беду, и притом еще сон мой Гибельный. Но - помогите! Ведь вы это можете сделать! - 70 С мягкими к ним обращаясь словами, я так говорил им. Все замолчали вокруг. Отец же ответил мне речью: - Прочь уйди скорее, мерзейший муж среди смертных! Я не смею как гостя принять иль в дорогу отправить Мужа такого, который блаженным богам ненавистен! 75 Раз ты вернулся, богам ненавистен ты. Вон же отсюда! - Так промолвивши, выгнал меня он, стенавшего тяжко. Дальше оттуда мы двинулись в путь с опечаленным сердцем. Греблей мучительной дух истощался людей из-за нашей Собственной глупости: ветер попутный теперь уж не дул нам. 80 Шестеро суток мы плыли - и ночи и дни непрерывно. В день же седьмой в Телепил мы приехали - город высокий Лама в стране лестригонской. Пастух, свое стадо пригнавший, Перекликается там с пастухом, кто свое выгоняет. Муж, не знающий сна, получал бы двойную там плату: 85 Пас бы сначала быков, а потом бы - овец белорунных, Ибо дороги и ночи и дня там сходятся близко. В гавань прекрасную там мы вошли. Ее окружают Скалы крутые с обеих сторон непрерывной стеною. Около входа высоко вздымаются друг против друга 90 Два выбегающих мыса, и узок вход в эту гавань. Спутники все с кораблями двухвостыми в гавань вступили И в глубине ее близко поставили друг возле друга Быстрые наши суда: никогда не бывало в заливе Волн ни высоких, ни малых, и ровно блестела поверхность. 95 Я лишь один удержал вне гавани черный корабль мой, - Там снаружи, пред входом, к скале привязавши канатом. После того поднялся на расселый утес я и стал там. Не было видно нигде человечьих работ иль воловьих, Дым только видели мы, как с земли поднимался клубами. 100 Спутникам верным своим приказал я пойти и разведать, Что за племя мужей хлебоядных живет в этом крае. Выбрал двух я мужей и глашатая третьим прибавил. Выйдя на сушу, пошли они торной дорогой, которой С гор высоких дрова доставлялись телегами в город. 105 Шедшая по воду дева пред городом им повстречалась - Дева могучая, дочь Антифата, царя лестригонов. Шла она вниз к прекрасным струям родника Артакии. Этот источник снабжал ключевою водою весь город. К деве они подошли и, окликнувши, спрашивать стали, 110 Кто в этом городе царь, кто те, что ему подначальны. Быстро она указала на дом высокий отцовский. В дом вошедши, супругу царя они в доме застали. Величиною была она с гору. Пришли они в ужас. Вызвала вмиг из собранья она Антифата, супруга 115 Славного. Страшную гибель посланцам моим он замыслил. Тотчас схватив одного из товарищей, им пообедал. Два остальные, вскочив, к кораблям побежали обратно. Клич боевой его грянул по городу. Быстро сбежалось Множество толп лестригонов могучих к нему отовсюду. 120 Были подобны они не смертным мужам, а гигантам. С кручи утесов бросать они стали тяжелые камни. Шум зловещий на всех кораблях поднялся наших черных, - Треск громимых судов, людей убиваемых крики. Трупы, как рыб, нанизав

Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
Просмотров: 481 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа