Гомер - Одиссея

ертвецов, простившихся с жизнью. Ну, а теперь расскажи мне о сыне моем достославном, К Трое отправился ль он или нет, чтоб сражаться меж первых? О безупречном Пелее что слышать тебе довелося? 495 Все ль еще в прежней чести он у нас в городах мирмидонских Или же в пренебреженьи живет на Элладе и Фтии, Так как руками его и ногами уж старость владеет? Если б на помощь ему под сияние яркое солнца Мог я явиться таким, каким на равнине троянской 500 Я избивал наилучших бойцов, аргивян защищая, - Если б таким я в отчизну явился хотя б не надолго, Страшными б сделал я силу мою и могучие руки Всем, кто теснит старика и почести должной лишает. Так говорил Ахиллес. И, ему отвечая, сказал я: 505 - О безупречном Пелее, по правде сказать, ничего мне Слышать нигде не пришлось. О твоем же возлюбленном сыне Неоптолеме всю правду тебе, как ты просишь, скажу я. В стан корабельный его к ахейцам красивопоножным С острова Скироса сам я привез в корабле равнобоком. 510 Если вокруг Илиона, бывало, совет мы держали, Первым всегда выступал он со словом полезным и дельным. Нестор, подобный богам, и я лишь его побеждали. Но на равнине троянской, когда мы сражалися медью, Он никогда не хотел в толпе средь других оставаться. 515 Рвался далеко вперед, с любым состязаясь в отваге. Много мужей умертвил он в ужаснейших сечах кровавых. Всех я, однако, тебе не смогу ни назвать, ни исчислить, Столько избил он мужей, выступая в защиту ахейцев. Так Еврипила героя, Телефова сына, убил он 520 Острою медью, и много кетейцев-товарищей пало Возле него из-за принятых женщиной ценных подарков. Только Мемнон богоравный его превышал красотою. Ну, а когда мы входили в коня работы Епея, - Мы, вожди аргивян, - и было поручено двери 525 Мне отмыкать и смыкать в запиравшейся крепко засаде, Все остальные вожди и советчики войска ахейцев Слезы стирали со щек, и у каждого члены тряслися. Что ж до него, то все время ни разу увидеть не мог я, Чтобы прекрасная кожа его побледнела иль слезы 530 Он утирал бы с лица. Напротив, меня умолял он, Чтоб его выпустил я из коня, и хватался за пику, За рукоятку меча, погибель врагам замышляя. После того же как взяли мы город высокий Приама, С долей своей и с богатой наградой поплыл он оттуда 535 На корабле - невредимый, не раненный острою медью Ни в рукопашную, ни издалека, как это обычно В битвах бывает: Арес ведь свирепствует в них без разбора. - Так я сказал. И душа быстроногого сына Эака Лугом пошла от меня асфодельным, широко шагая, 540 Радуясь вести, что славою сын его милый покрылся. Горестно души других мертвецов опочивших стояли. Все домогались услышать о том, что у каждой лежало На сердце. Только душа Теламонова сына Аякса Молча стояла вдали, одинокая, все на победу 545 Злобясь мою, даровавшую мне пред судами доспехи Сына Пелеева. Мать состязанье сама учредила. Суд же тот дети троян решили с Палладой Афиной. О, для чего в состязаньи таком одержал я победу! Что за муж из-за этих доспехов погиб несравненный, 550 Сын Теламонов Аякс, - и своими делами и видом После Пелида бесстрашного всех превышавший данайцев! С мягкой и ласковой речью к душе его я обратился: - Сын Теламонов, бесстрашный Аякс! Неужели и мертвый Гневаться ты на меня никогда перестать не желаешь 555 Из-за проклятых доспехов, так много нам бед причинивших! Ты, оплот наш всегдашний, погиб. О тебе непрестанно Все мы, ахейцы, скорбим, как о равном богам Ахиллесе, Раннюю смерть поминая твою. В ней никто не виновен, Кроме Зевеса, который к войскам копьеборных данайцев 560 Злую вражду проявил и час ниспослал тебе смерти. Ну же, владыка, приблизься, чтоб речь нашу мог ты и слово Слышать. Гнев непреклонный и дух обуздай свой упорный! - Так я сказал. Ничего мне Аякс не ответил и молча Двинулся вслед за другими тенями умерших к Эребу. 565 Все же и гневный он стал бы со мной говорить или я с ним, Если б в груди у меня не исполнился дух мой желаньем Души также других скончавшихся мертвых увидеть. Я там увидел Миноса, блестящего Зевсова сына. Скипетр держа золотой, над мертвыми суд отправлял он, - 570 Сидя. Они же, его окруживши, - кто сидя, кто стоя, Ждали суда пред широковоротным жилищем Аида. После того увидал я гигантскую тень Ориона. По асфодельному лугу преследовал диких зверей он, - Тех же, которых в горах он пустынных когда-то при жизни 575 Палицей медной своею избил, никогда не крушимой. Тития также я видел, рожденного славною Геей. Девять пелетров заняв, лежал на земле он. Сидело С каждого бока его по коршуну; печень терзая, В сальник въедались ему. И не мог он отбиться руками. 580 Зевсову он обесчестил супругу Лето, как к Пифону Чрез Панопей она шла, хоровыми площадками славный. Я и Тантала увидел, терпящего тяжкие муки. В озере там он стоял. Достигала вода подбородка. Жаждой томимый, напрасно воды захлебнуть он старался. 585 Всякий раз, как старик наклонялся, желая напиться, Тотчас вода исчезала, отхлынув назад; под ногами Черную землю он видел, - ее божество осушало. Много высоких деревьев плоды наклоняло к Танталу - Сочные груши, плоды блестящие яблонь, гранаты, 590 Сладкие фиги смоковниц и ягоды маслин роскошных. Только, однако, плоды рукою схватить он пытался, Все их ветер мгновенно подбрасывал к тучам тенистым. Я и Сизифа увидел, терпящего тяжкие муки. Камень огромный руками обеими кверху катил он. 595 С страшным усильем, руками, ногами в него упираясь, В гору он камень толкал. Но когда уж готов был тот камень Перевалиться чрез гребень, назад обращалася тяжесть. Под гору камень бесстыдный назад устремлялся, в долину. Снова, напрягшись, его начинал он катить, и струился 600 Пот с его членов, и тучею пыль с головы поднималась, После того я увидел священную силу Геракла, - Тень лишь. А сам он с богами бессмертными вместе В счастьи живет и имеет прекраснолодыжную Гебу, Златообутою Герой рожденную дочь Громовержца. 605 Мертвые шумно метались над ним, как мечутся в страхе Птицы по воздуху. Темной подобяся ночи, держал он Выгнутый лук, со стрелой на тугой тетиве, и ужасно Вкруг озирался, как будто готовый спустить ее тотчас. Страшная перевязь блеск издавала, ему пересекши 610 Грудь златолитным ремнем, на котором с чудесным искусством Огненноокие львы, медведи и дикие свиньи, Схватки жестокие, битвы, убийства изваяны были. Сделавший это пускай ничего не работает больше, - Тот, кто подобный ремень с таким изукрасил искусством! 615 Тотчас узнавши меня, лишь только увидел глазами, Скорбно ко мне со словами крылатыми он обратился: - Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый! Что, злополучный, и ты, как я вижу, печальную участь Терпишь, - подобную той, какую под солнцем терпел я? 620 Был я сыном Зевеса Кронида. Страданий, однако, Я испытал без конца. Недостойнейший муж надо мною Властвовал, много трудов на меня возложил тяжелейших. Был я им послан сюда, чтобы пса привести. Полагал он, Неисполнимее подвига быть уж не может другого. 625 Подвиг свершил я и пса из жилища Аидова вывел. Помощь мне оказали Гермес с совоокой Афиной. - Так сказавши, обратно в обитель Аида пошел он. Я же на месте остался и ждал, не придет ли, быть может, Кто еще из героев, погибших в минувшее время. 630 Я б и увидел мужей стародавних, каких мне хотелось, - Славных потомков богов, Пирифоя, владыку Тезея. Раньше, однако, слетелись бессчетные рои умерших С криком чудовищным. Бледный объял меня ужас, что вышлет Голову вдруг на меня чудовища, страшной Горгоны, 635 Славная Персефонея богиня из недр преисподней. Быстро взойдя на корабль, товарищам всем приказал я, Следом взошедши за мной, развязать судовые причалы. Тотчас они на корабль поднялись и к уключинам сели. Вниз по высоким волнам Океана-реки понеслись мы, - 640 Первое время на веслах, потом - под ветром попутным".

   ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ "Вскоре покинул корабль наш теченье реки Океана И по шумящим волнам широкодорожного моря Прибыл на остров Ээю, где рано родившейся Эос Дом, и площадки для танцев, и место, где солнце восходит. 5 Там быстроходный корабль на прибрежный песок мы втащили, Вышли и сами на берег немолчно шумящего моря И, в ожидании Эос божественной, спать улеглися. Рано рожденная встала из тьмы розоперстая Эос. Мы поднялися. Послал я товарищей к дому Цирцеи 10 Труп принести Ельпенора умершего к берегу моря. Дров нарубивши в лесу на самом высоком из мысов, Похоронили товарища мы с сокрушеньем и плачем. После того же как труп и оружие вместе сожгли мы, Холм насыпали мы и камень могильный воздвигли. 15 Сверху же в холм тот могильный весло его прочное вбили. Так по порядку свершили мы все. От Цирцеи не скрылось Наше прибытье из царства Аида. Она, нарядившись, Быстро пришла к нам. За нею служанки несли в изобильи Хлеба и мяса, сосуды с пурпурным вином искрометным. 20 Ставши меж нас в середине, богиня богинь нам сказала: - Дерзкие! В дом низошли вы Аида живыми! Два раза Вам умереть! Остальные же все умирают однажды. Сядьте ж теперь за еду и вино распивайте, покуда Длится сегодняшний день. А завтра, лишь утро забрезжит, 25 В путь отправляйтесь. Дорогу я вам покажу и подробно Все объясню, чтоб коварство чье-либо, несущее беды, Не причинило беды вам какой на земле иль на море. - Так сказала. Ее мы послушались сердцем отважным. Целый день напролет до захода мы солнца сидели, 30 Ели обильно мы мясо и сладким вином утешались. Солнце меж тем закатилось, и сумрак спустился на землю, Спутники спать улеглись вблизи корабельных причалов. За руку взявши, Цирцея меня на песок усадила От остальных вдалеке, легла и расспрашивать стала. 35 Все подробно я стал ей рассказывать, как что случилось. После того мне словами сказала Цирцея царица: - Все это сделано так, как и нужно. Теперь же послушай, Что тебе я скажу и что тебе бог сам напомнит. Прежде всего ты сирен повстречаешь, которые пеньем 40 Всех обольщают людей, какой бы ни встретился с ними. Кто, по незнанью приблизившись к ним, их голос услышит, Тот не вернется домой никогда. Ни супруга, ни дети Не побегут никогда ему с радостным криком навстречу. Звонкою песнью своею его очаруют сирены, 45 Сидя на мягком лугу. Вокруг же огромные тлеют Груды костей человечьих, обтянутых сморщенной кожей. Мимо корабль твой гони. Залепи товарищам уши, Воск размягчив медосладкий, чтоб их ни один не услышал Спутник. А если ты сам пожелаешь, то можешь послушать. 50 Пусть лишь товарищи, руки и ноги связав тебе крепко, Стоя привяжут концами тебя к основанию мачты, Чтоб наслаждаться ты мог, обеим внимая сиренам. Если ж ты станешь просить и себя развязать им прикажешь, Пусть они еще больше ремней на тебя намотают. 55 После того как сирен товарищи сзади оставят, Дальше тебе ни за что говорить я не стану, какую Выбрать дорогу тебе. Умом своим собственным должен Это решить ты. А я расскажу об обеих дорогах. Встретишь на первой утесы высокие. Яро пред ними 60 Волны кипят синеглазой богини морской Амфитриты. Планктами эти утесы зовут всеблаженные боги. Мимо тех скал пролететь ни птицы не могут, ни также Робкие голуби - те, что амвросию Зевсу приносят. Гладкий утес одного между них каждый раз убивает. 65 Тотчас, однако, отец заменяет убитого новым. Все корабли, к тем скалам подходившие, гибли с пловцами; Доски одни оставались от них и бездушные трупы, Гибельным вихрем огня и волною носимые в море. Скалы те миновал один лишь корабль мореходный, 70 Славный повсюду Арго, от царя возвращаясь Эета. Так же б разбился мгновенно и он о высокие скалы, Не проведи его Гера, любившая сильно Язона. Два на дороге второй есть утеса. Один достигает Острой вершиною неба, вокруг нее тучи теснятся 75 Черные. Прочь никогда не уходят они, у вершины Воздух ни летом, ни осенью там не бывает прозрачным. Смертный не мог бы взойти на утес иль спуститься обратно. Даже когда двадцатью бы руками владел и ногами, - Так этот гладок утес, как будто отесанный кем-то. 80 Мрачная есть в середине утеса большая пещера. Обращена она входом на мрак, на запад, к Эребу. Мимо нее ты направь свой корабль, Одиссей благородный. Даже сильнейший стрелок, с корабля нацелясь из лука, Полой пещеры не смог бы достигнуть своею стрелою. 85 Страшно рычащая Сцилла в пещере скалы обитает. Как у щенка молодого, звучит ее голос. Сама же - Злобное чудище. Нет никого, кто б, ее увидавши, Радость почувствовал в сердце, - хоть если бы бог с ней столкнулся Ног двенадцать у Сциллы, и все они тонки и жидки. 90 Длинных шесть извивается шей на плечах, а на шеях По голове ужасающей, в пасти у каждой в три ряда Полные черною смертью обильные, частые зубы. В логове полом она сидит половиною тела, Шесть же голов выдаются наружу над страшною бездной, 95 Шарят по гладкой скале и рыбу под нею хватают. Тут - дельфины, морские собаки; хватают и больших Чудищ, каких в изобильи пасет у себя Амфитрита. Из мореходцев никто похвалиться не мог бы, что мимо Он с кораблем невредимо проехал: хватает по мужу 100 Каждой она головой и в пещеру к себе увлекает. Там и другую скалу, Одиссей, ты увидишь, пониже, Близко от той. Отстоит от нее лишь на выстрел из лука. Дико растет на скале той смоковница с пышной листвою. Прямо под ней от Харибды божественной черные воды 105 Страшно бушуют. Три раза она их на дню поглощает И извергает три раза. Смотри же: когда поглощает - Не приближайся! Тебя тут не спас бы и сам Земледержец! К Сциллиной ближе держися скале и как можно скорее Мимо корабль быстроходный гони. Несравненно ведь лучше 110 Шесть людей с корабля потерять, чем всех их лишиться. - Так говорила. И я, отвечая Цирцее, промолвил: - Очень тебя я прошу, богиня, скажи мне всю правду: Если погибельной я избегну Харибды, могу ли Сциллу я отразить, как хватать она спутников станет? - 115 Так я сказал. И богиня богинь мне ответила тотчас: - О необузданный! Снова труды боевые и битвы В мыслях твоих! Уступить и самим ты бессмертным не хочешь! Знай же: не смертное зло, а бессмертное Сцилла. Свирепа, Страшно сильна и дика. Сражение с ней невозможно. 120 Силою тут не возьмешь. Одно лишь спасение в бегстве. Если там промедлишь, на бой снаряжаясь со Сциллой, Я боюсь, что снова она, на корабль ваш напавши, Выхватит каждой своей головою по новому мужу. Сколько есть силы гони, и притом воззови к Кратеиде, 125 Матери Сциллы, ее породившей на пагубу смертным: Сциллу удержит она, чтоб вторично на вас не напала. После увидишь ты остров Тринакрию. Много пасется Там Гелиосовых жирных овец и коров тихоходных, - Семь овечьих прекраснейших стад и столько ж коровьих. 130 По пятьдесят в каждом стаде голов. Они не плодятся, Не вымирают. Пасут их прекрасноволосые нимфы. Имя одной Фаэтуса, другой же Лампетия имя. Их Гелиос Гиперион с божественной прижил Неэрой. Выкормив их и родивши, почтенная мать их послала 135 Жить на Тринакрию остров, в большом от нее отдаленьи, Чтоб стерегли там отцовских овец и коров тихоходных. Если, о родине помня, ты рук на стада не наложишь, Все вы в Итаку вернетесь, хоть бедствий претерпите много. Если же тронешь стада, - - и тебе предвещаю я гибель 140 И кораблям и товарищам всем. Ты хоть смерти избегнешь, Поздно вернешься домой, товарищей всех потерявши. - Так говорила. Пришла между тем златотронная Эос. Встала богиня богинь и в жилище свое удалилась. Быстро взойдя на корабль, товарищам всем приказал я, 145 Следом взошедши за мной, развязать судовые причалы. Тотчас они на корабль поднялись, и к уключинам сели Следом один за другим, и ударили веслами море. Был вослед кораблю черноносому ветер попутный, Парус вздувающий, добрый товарищ, нам послан Цирцеей 150 В косах прекрасных, богиней ужасною с речью людскою. Мачту поставив и снасти наладивши все, в корабле мы Сели. Его направлял только ветер попутный да кормчий. Сердцем сильно крушась, к товарищам я обратился: - Не одному, не двоим только нужно, товарищи, знать нам, 155 Что предсказала мне ночью Цирцея, богиня в богинях. Всем вам все расскажу я, чтоб знали вы, ждет ли нас гибель Или возможно еще ускользнуть нам от смерти и Керы. Прежде всего убеждала она, чтобы мы избегали Пенья чудесноголосых сирен и цветочного луга. 160 Мне одному разрешила послушать. Однако должны вы Крепко меня перед этим связать, чтоб стоял я на месте Возле подножия мачты, концы ж прикрепите к подножью. Если я стану просить и меня развязать прикажу вам, Больше тотчас же еще ремней на меня намотайте. 165 Так, говоря по порядку, товарищам все рассказал я. Быстро несся наш прочный корабль, и вскоре пред нами Остров сирен показался - при ветре попутном мы плыли. Тут неожиданно ветер утих, неподвижною гладью Море простерлось вокруг: божество успокоило волны. 170 Встали товарищи с мест, паруса корабля закатали, Бросили в трюм их, а сами, к уключинам сев на скамейки, Веслами стали взбивать на водной поверхности пену. Круг большой я достал пчелиного воска, на части Мелко нарезал и сильными стал разминать их руками. 175 Быстро воск размягчился от силы, с какой его мял я, И от лучей Гелиоса владыки Гиперионида. Воском я всем по порядку товарищам уши замазал, Те же, скрутивши меня по рукам и ногам, привязали Стоя к подножию мачты концами ременной веревки, 180 Сами же, севши, седое ударили веслами море. На расстояньи, с какого уж крик человеческий слышен, Мчавшийся быстро корабль, возникший вблизи, не укрылся От поджидавших сирен. И громко запели сирены: - К нам, Одиссей многославный, великая гордость ахейцев! 185 Останови свой корабль, чтоб пение наше послушать. Ибо никто в корабле своем нас без того не минует, Чтоб не послушать из уст наших льющихся сладостных песен И не вернуться домой восхищенным и много узнавшим. Знаем все мы труды, которые в Трое пространной 190 Волей богов понесли аргивяне, равно как троянцы. Знаем и то, что на всей происходит земле жизнедарной, - Так голосами они прекрасными пели. И жадно Мне захотелось их слушать. Себя развязать приказал я, Спутникам бровью мигнув. Но они гребли, наклонившись. 195 А Перимед с Еврилохом немедленно с мест поднялися, Больше ремней на меня навязали и крепче скрутили. После того как сирены осталися сзади и больше Не было слышно ни голоса их, ни прекрасного пенья, Тотчас вынули воск товарищи, мне дорогие, 200 Вмазанный мною им в уши, меня ж отпустили на волю. Только, однакоже, остров сирен мы покинули, тотчас Пар и большую волну я увидел и грохот услышал. Спутники в ужас пришли, из рук их попадали весла. Весла, шипя, по теченью забились. На месте корабль наш 205 Стал: уж не гнали его с краев заостренные весла. Я же пошел чрез корабль и товарищей, в ужас пришедших, Мягко стал ободрять, становясь возле каждого мужа: - Мы ли, друзья, не успели ко всяческим бедам привыкнуть! Право же, эта беда, что пред нами, нисколько не больше 210 Той, когда нас циклоп в пещере насильственно запер, Но и оттуда искусство мое, мой разум и доблесть Вывели вас. Так и эту беду вы потом вспомянете. Нынче ж давайте исполнимте дружно все то, что скажу я. Вы, при уключинах сидя, чрез волны глубокие моря 215 Веслами дружно гребите. Быть может, Кронид-промыслитель Даст нам уйти и спастись от опасности, нам здесь грозящей. Кормчий! Тебе же даю приказанье: все время, как будешь Править рулем корабля, держи в уме своем вот что: Дальше корабль направляй от этой волны и от пара, 220 Правь его к той вон высокой скале, чтоб сюда незаметно Наш не втянуло корабль и нас бы не вверг ты в несчастье. - Так говорил я. Послушались слов моих спутники тотчас. Им не сказал я о Сцилле, о бедствии неотвратимом: Весла они бы из рук упустили и, гресть переставши, 225 Все бы внутри корабля чернобокого спрятались в страхе. О приказании тягостном том, что дала мне Цирцея, - Не облекаться в доспехи для боя, - совсем позабыл я. Славные быстро надевши доспехи и два длинноострых Взявши копья, устремился на палубу я носовую. 230 Ждал я, - оттуда должна появиться сначала пред нами Горная Сцилла, неся для товарищей наших несчастье. Но ничего я увидеть не мог, и глаза утомились, Пристально глядя все время на гору, покрытую мраком. Узким проливом мы плыли, и в сердце теснились стенанья; 235 Сцилла с этого боку была, с другого Харибда, Страх наводя, поглощала соленую воду морскую. Воду когда извергала она, то вода клокотала, Словно в котле на огромном огне. И обильная пена Кверху взлетала, к вершинам обоих утесов. Когда же 240 Снова глотала Харибда соленую воду морскую, Вся открывалась пред нами кипящая внутренность. Скалы Страшно звучали вокруг, внутри же земля открывалась С черным песком. И товарищей бледный охватывал ужас. Все мы, погибели близкой страшась, на Харибду глядели. 245 В это-то время как раз в корабле моем выгнутом Сцилла Шесть схватила гребцов, наилучших руками и силой. Я, оглянувшись на быстрый корабль и товарищей милых, Только увидеть успел, как у поднятых в воздух мелькали Ноги и руки. Меня они с воплем ужасным на помощь 250 Звали, в последний уж раз называя по имени скорбно. Так же, как если рыбак на удочке длинной с уступа В море с привязанным рогом быка лугового бросает Корм, чтобы мелкую рыбу коварно поймать на приманку, И, извиваясь, она на крючке вылетает на сушу, - 255 Так они бились, когда на скалу поднимала их Сцилла. Там же при входе в пещеру она начала пожирать их. С воплями в смертной тоске простирали ко мне они руки. Многое я претерпел, пути испытуя морские, Но никогда ничего не случалось мне видеть ужасней! 260 После того как утесов и страшной Харибды и Сциллы Мы избежали, тотчас же за этим на остров прекрасный Бога мы прибыли. Много там было коров превосходных, Широколобых, и тучных овец Гелиоса-владыки. Издалека с корабля чернобокого в море открытом 265 Я уж услышал мычанье коров и овечье блеянье, Шедшее к нам из загонов. И пало внезапно мне в сердце Слово слепого провидца Тиресия, фивского старца, Как и Цирцеи ээйской, которая строго велела Острова нам избегать Гелиоса, отрады для смертных. 270 Сердцем сильно крушась, к товарищам я обратился: - Слушайте то, что скажу, хоть и так вы страдаете много. Я сообщить вам хочу приказанья Тиресия старца, Как и Цирцеи ээйской, которая строго велела Острова нам избегать Гелиоса, отрады для смертных. 275 Там, говорили они, нас ужасное зло ожидает. Мимо поэтому черный корабль наш, друзья, направляйте! - Так я сказал. И разбилось у спутников милое сердце. Тотчас мне Еврилох ответил погибельной речью: - Крепок же ты, Одиссей! Велика твоя сила! Не знают 280 Члены усталости. Право, как будто ты весь из железа! Нам, истомленным трудом и бессонницей, ты запрещаешь Выйти на сушу, чтоб там, на острове, морем объятом, Вкусный ужин себе наконец мы могли приготовить. Нет, ты на остров пустить нас не хочешь, а хочешь заставить 285 Быстро пришедшею ночью блуждать по туманному морю. Ведь из ночей-то всегда и родятся опасные ветры, Гибель судов. Ну, избегнет ли кто-либо смерти грозящей, Если на нас в темноте неожиданно вихрем ударит Нот или буйный Зефир, которые всех наиболе 290 Быстрые губят суда даже против желанья бессмертных? Лучше теперь покоримся велению сумрачной ночи, На берег выйдем и ужин вблизи корабля приготовим. Завтра же снова с зарею в широкое пустимся море. - Так сказал Еврилох. И с ним согласились другие. 295 Стало мне ясно тогда, что беду божество нам готовит. Голос повысив, ему я слова окрыленные молвил: - Я, Еврилох, здесь один. Вы меня принуждаете силой! Вот что, однако: великой мне клятвою все поклянитесь, Что, если стадо коров иль большую овечью отару 300 Мы повстречаем, никто святотатной рукой не посмеет Хоть бы единой коснуться овцы иль коровы: спокойно Пищу вы можете есть, какой нас Цирцея снабдила. - Так я сказал. И тотчас же они поклялись, как велел я. После того как они поклялись и окончили клятву, 305 Прочный корабль свой ввели мы в залив, окруженный скалами, Около сладкой воды. С корабля мы спустились на берег. Спутники начали ужин со знанием дела готовить. После того как желанье питья и еды утолили, Вспомнив, оплакивать стали товарищей милых, которых 310 Вдруг сорвала с корабля и съела свирепая Сцилла. Вскоре на плакавших спутников сон ниспустился глубокий. Ночи была уж последняя треть, и созвездья склонились. Тучи сбирающий Зевс неожиданно ветер свирепый С вихрем неслыханным поднял и скрыл под густейшим туманом 315 Сушу и море. И ночь ниспустилася с неба на землю. Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос. Судно извлекши, его мы втащили под своды пещеры, Где собирались для плясок прекрасных бессмертные нимфы. Всех я тогда на собранье созвал и вот что сказал им: 320 - Есть, друзья, и еда и питье в корабле нашем быстром. Трогать не станем же этих коров, чтоб беды не случилось, Ибо все эти коровы и овцы - стада Гелиоса, Страшного бога, который все видит на свете, все слышит. - Так говорил я. И духом отважным они подчинились. 325 Целый месяц свирепствовал Нот, непрерывно бушуя. Не было ветров в тот месяц других, кроме Евра и Нота. Спутники в хлебе и в красном вине не нуждались вначале И не касались коров, хоть и очень их к мясу тянуло. Вскоре, однакоже, все в корабле истощились запасы. 330 Стали товарищи волей-неволей ходить на охоту. Начали птицу ловить и все, что до рук доходило; Рыбу ловили крючками: терзал жесточайший их голод. Как-то пошел я от моря на остров богам помолиться, Чтобы из них кто-нибудь явил нам дорогу к возврату. 335 После того как порядком от спутников я удалился, Вымывши руки и место, от ветров закрытое, выбрав, Всем я молитву вознес бессмертным богам олимпийским. После того они сладостный сон мне излили на веки. Злое тогда Еврилох предложенье товарищам сделал: 340 - Слушайте, что я скажу, хоть и так вы страдаете много, Всякие смерти, конечно, ужасны для смертных бессчастных, Все же печальней всего - голодною смертью погибнуть. Выберем лучших коров в Гелиосовом стаде и в жертву Здесь принесем их бессмертным, владеющим небом широким. 345 Если ж обратно вернемся в Итаку, в родимую землю, Гипериону мы там Гелиосу немедля воздвигнем Храм богатейший и много в него драгоценностей вложим. Если ж, на нас рассердясь за коров пряморогих, корабль наш Он погубить пожелает с согласия прочих бессмертных, - 350 Лучше согласен я сразу погибнуть, волны наглотавшись, Нежели мучиться долго на острове этом пустынном. - Так сказал Еврилох. И товарищи с ним согласились. Выбрав коров наилучших, они их пригнали из стада. Было оно недалеко. Паслось возле самого судна 355 Широколобых коров тихоходных прекрасное стадо. Их обступили они и стали бессмертным молиться, Гладких листьев нарвавши на дубе высоковершинном: Белого в судне у них ячменя не имелось уж больше. После, когда помолились, - зарезали, кожу содрали, 360 Бедра немедля отсекли, обрезанным жиром в два слоя Их обернули и мясо сложили на них остальное. Но, не имея вина. чтоб полить им горящие жертвы, Просто водой окропили и начали потрохи жарить. После, как бедра сожгли и отведали потрохов жертвы; 365 Прочее все, разделив на куски, наткнули на прутья. В это-то время от век моих сладостный сон удалился. Быстро направился я к кораблю и к шумящему морю. От корабля двоехвостого был я совсем уже близко. Вдруг я почувствовал запах горячий шипящего жира. 370 Вырвался стон у меня, и громко воззвал я к бессмертным: - Зевс, наш родитель, и все вы, блаженные, вечные боги! В гибельный сон вы меня для огромной беды погрузили! Спутники страшное дело надумали, здесь оставаясь! - Длинноодеждная дева Лампетия вмиг к Гелиосу 375 С вестью пришла, что коровы его перерезаны нами. Сердцем разгневался он и так обратился к бессмертным: - Зевс, наш родитель, и все вы, блаженные, вечные боги! Кары прошу для людей Одиссея, Лаэртова сына! Дерзко они умертвили коров, на которых с такою 380 Радостью я любовался, - вступал ли на звездное небо Или спускался с него, к земле направляясь обратно. Если же им за коров соответственной кары не будет, В царство Аида сойду я и буду светить для умерших! - Зевс, собирающий тучи, ему отвечая, промолвил: 385 - Нет, Гелиос, продолжай освещать для богов всеблаженных, Как и для смертнорожденных людей, жизнедарную землю. Быстрый корабль Одиссея слепящею молнией скоро Вдребезги я разобью посреди винно-чермного моря. - Это я все от Калипсо прекрасноволосой услышал, 390 Ей же вожатый Гермес сообщил, как она мне сказала. После того как спустился назад к кораблю я и к морю, К каждому спутнику стал подходить я, браня их, но средства Мы никакого найти не могли: уж погибли коровы. Знаменье следом за этим послали товарищам боги: 395 Ползали шкуры, мычало на вертелах, словно живое, Мясо - и то, что сырым еще было, и что уж поспело. Шесть после этого дней товарищи, мне дорогие, Ели быков Гелиоса, беря наилучших из стада. День седьмой ниспослал собирающий тучи Кронион, 400 И прекратился тогда бушевавший неистово ветер. Быстро взойдя на корабль, мы пустились в широкое море, Мачту поднявши и белый на мачте расправивши парус. После того как мы остров оставили сзади и больше Не было видно земли никакой, а лишь небо да море, 405 Черную тучу внезапно Кронид распростер молневержец Над кораблем нашим полым. И море под ней потемнело. Очень недолгое время корабль наш бежал. Завывая, Западный ветер внезапно на нас налетел ураганом. Силою вихря порвал он канаты, державшие мачту, 410 Оба! И мачта упала назад. Повалилися снасти В трюм, залитый водой. На корме корабельная мачта Кормчего в голову с маху ударила, вдребезги кости Черепа все раздробила. И он, водолазу подобный, С палубы в воду нырнул, и дух его кости оставил. 415 Бешено Зевс загремел и молнию бросил в корабль наш. Молнией Зевса сраженный, в волнах наш корабль закрутился. В воздухе серой запахло. Попадали спутники в море. Словно вороны, вокруг корабля они стаей носились В бурных волнах. Божество возвращенья домой их лишило. 420 По кораблю я метался, покамест дощатой обшивки С киля волны не сбили и остова прочь не умчали. Вместе же с килем и мачту упавшую; следом за мачтой Длинный ременный канат из кожи воловьей тянулся. Накрепко мачту и киль ремнем привязал я друг к другу, 425 Их обхватил, и помчал по волнам меня гибельный ветер. Вдруг прекратился Зефир, надо мной ураганом шумевший. Нот, появившийся вскоре, поверг меня в ужас и горе, Как бы к погибельной он не погнал меня снова Харибде. Целую ночь по волнам я носился. С восходом же солнца 430 Сциллы утес и Харибду я вновь увидал пред собою. Воду соленую моря Харибда как раз поглощала. Вверх тогда я к высокой смоковнице прыгнул из моря, Ствол охватил и прильнул, как летучая мышь. И не мог я Ни опереться ногами о землю, ни выше подняться: 435 Корни были глубоко внизу, а ветки высоко; Длинные, частые, тенью они покрывали Харибду. Крепко держался я там и ждал, чтоб Харибда обратно Мачту и киль изрыгнула. Они наконец появились, - Поздно: когда на собраньи судья, разрешивший уж много 440 Тяжеб меж граждан, встает, чтоб отправиться ужинать в дом свой, - В это лишь время опять из Харибды явилися бревна. Выпустил ствол я из рук и из ног и обрушился прямо В кипень бушующих волн вблизи от извергнутых бревен. Влез я на бревна и начал руками, как веслами, править. 445 Сцилле ж меня не позволил родитель бессмертных и смертных В море заметить: иначе я там бы погиб неизбежно. Девять носился я дней. На десятый к Огигии боги Ночью пригнали меня. Обитает там нимфа Калипсо В косах прекрасных, богиня ужасная с речью людскою. 450 Холила нимфа меня и любила. Но что мне про это Вам говорить? Ведь вчера уж об этом о всем рассказал я В доме тебе и прекрасной супруге твоей. Неприятно Снова подробно о том говорить, что уж сказано было".

   ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ Так сказал Одиссей. И долго царило молчанье. Были охвачены все восхищеньем в тенистом чертоге. Снова тогда Алкиной, отвечая, сказал Одиссею: "Раз, Одиссей благородный, приехал ты в меднопорожный 5 Дом наш высокий, - к себе, я уверен, без новых скитаний Ты уж вернешься, какие б страданья ни вытерпел раньше. К вам же, старейшины, я обращаюсь с таким предложеньем, К вам, что в чертоге моем почетным вином искрометным Дух услаждаете свой и прекрасным внимаете песням: 10 Платье для гостя в сундук полированный сложено, также Золото в тонких издельях и все остальные подарки, Что поднесли ему вы, советчики славных феаков. Вот что: дадим-ка еще по большому треножнику каждый И по котлу. А себя наградим за убытки богатым 15 Сбором с народа: столь щедро дарить одному не по силам". Так сказал Алкиной, и понравилось всем предложенье. Встали они и для сна по жилищам своим разошлися. Только, однако, явилась из тьмы розоперстая Эос, С крепкою утварью медной они к кораблю поспешили. 20 Стала корабль обходить Алкиноя священная сила. Сам под скамейками все разместил он подарки феаков, Чтоб не мешали гребцам, когда они в весла ударят. Те, к Алкиною придя, приступили к роскошному пиру. В жертву быка принесла Алкиноя священная сила. 25 Туч собирателю Зевсу Крониду, владыке над всеми, Бедра сожгли, а потом за пир богатейший уселись И наслаждались. Певец же божественный пел под формингу, - Чтимый всеми людьми Демодок. Но голову часто Царь Одиссей обращал к лучезарному солнцу - к закату 30 Мыслью его торопя; уж очень желал он уехать. Так же, как жадно мечтает об ужине пахарь, который Плугом весь день целину поднимал на волнах винноцветных; С радостным сердцем он видит, что солнце спустилось на землю, Что уже время на ужин брести ему шагом усталым. 35 Так наконец, Одиссею на радость, спустилося солнце. Веслолюбивым мужам феакийским тотчас же сказал он, Больше всего обращаясь со словом своим к Алкиною: "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший! В путь снарядите меня, сотворив возлиянье бессмертным, 40 Сами ж - прощайте! Тут все совершается так, как желало Сердце мое, - и отъезд и дары дорогие. Пускай их Благословят Ураниды бессмертные! Пусть безупречной Дома жену я найду, здоровыми - всех дорогих мне! Вы же на радость законным супругам и детям любимым 45 Здесь оставайтесь! Пускай всевозможные блага пошлют вам Боги, и пусть никакой с народом беды не случится!" Слово одобрив его, согласилися все, что в отчизну Должно его переслать, ибо все справедливо сказал он. Молвила вестнику после того Алкиноева сила: 50 "Воду с вином, Понтоной, в кратере смешай и сейчас же Чашами всех обнеси, чтобы, Зевсу-отцу помолившись, Гостя отправили мы в отчизну его дорогую". И замешал Понтоной вина медосладкого тотчас, Каждому чашу поднес, и все совершать возлиянья 55 Стали бессмертным богам, владеющим небом широким, - Сидя в креслах своих. Поднялся Одиссей богоравный С места, Арете вручил двоеручную чашу, потом же Голос повысил и ей слова окрыленные молвил: "Радуйся духом, царица, все время, пока не наступят 60 Старость и смерть, неизбежно ко всем приходящие людям. Я отправлюсь к себе. А ты в этом доме высоком Будь счастлива детьми, народом, царем Алкиноем!" Так сказавши, ступил чрез порог Одиссей богоравный, Вестника в помощь ему Алкиноева сила послала, 65 Чтоб Одиссея провел к кораблю и к берегу моря. Женщин-рабынь с Одиссеем послала царица Арета. Первой нести она вымытый плащ и хитон поручила, Прочный сундук превосходной работы тащила другая, Третья хлебы несла с вином искрометным. Когда же 70 Все подошли к кораблю и к прибоем шумящему морю, Приняли тотчас гребцы принесенные вещи, сложили Все их внутри корабля - и питье и дорожную пищу. Для Одиссея ж они на корме на палубе гладкой Полого их корабля простыню и ковер расстелили, 75 Чтоб ему спать непробудно. Взошел на корабль он, улегся Молча. Они же попарно в порядке к уключинам сели И отвязали канат от камня с дырой просверленной. И наклонились гребцы и ударили веслами море. Сон освежающий тут упал Одиссею на веки, 80 Сладкий сон, непробудный, ближайше со смертию сходный. Как четверня жеребцов в колеснице под градом ударов, Им непрерывно бичом наносимых, широкой равниной Бешено мчится вперед, высоко над землей поднимаясь, Так поднимался и нос корабля, назади ж, за кормою, 85 Громко шипела, кипя, волна многошумного моря. Прямо вперед уносился корабль. И угнаться не смог бы Даже и сокол за ним, быстрейшая птица меж всеми. Быстро мчался корабль, морскую волну рассекая, Мужа везя, по уму сравнимого только с богами. 90 Много в сердце страданий пришлось перенесть ему раньше В битвах жестоких с мужами, в волнах разъяренного моря. Тихо спал он теперь, забыв о минувших страданьях. Вышла на небо ночное звезда светозарная, людям Близость пришествия рано рожденной зари возвещая. 95 К острову тут подошел быстролетный корабль мореходный. Есть в итакийской стране залив один превосходный Старца морского Форкина. У входа его выдаются Два обрывистых мыса, отлого спускаясь к заливу. Мысы залив защищают снаружи от поднятых бурей 100 Яростных волн. И корабль крепкопалубный, с моря зашедши В этот залив на стоянку, без привязи всякой стоит в нем. Где заливу конец, длиннолистая есть там олива. Возле оливы - пещера прелестная, полная мрака. В ней - святилище нимф; наядами их называют. 105 Много находится в этой пещере амфор и кратеров Каменных. Пчелы туда запасы свои собирают. Много и каменных длинных станков, на которых наяды Ткут одеянья прекрасные цвета морского пурпура. Вечно журчит там вода ключевая. В пещере два входа: 110 Людям один только вход, обращенный на север, доступен. Вход, обращенный на юг, - для бессмертных богов. И дорогой Этою люди не ходят, она для богов лишь открыта. Все наперед это знавши, в залив они въехали. Быстро До половины взбежал на сушу корабль их с разбега: 115 Руки могучих гребцов корабль этот веслами гнали. Только что врезался в берег корабль их, сработанный прочно, С палубы прежде всего они Одиссея подняли Вместе с блестящим ковром, с простыней, на которых лежал он, И на прибрежный песок покоренного сном положили. 120 После достали богатства, какие ему чрез посредство Высокодушной Афины феаки преславные дали. Все их сложили они у подножья тенистой оливы, Прочь от дороги, чтоб как-нибудь кто из людей проходящих Раньше, чем сам Одиссей пробудился, вреда не принес бы. 125 Сами же тотчас отплыли домой. Но Земли Колебатель Не позабыл об угрозах, которыми он Одиссею Раньше грозил. Обратился он к Зевсу, чтоб дело решил он: "Зевс, наш родитель! Теперь никакой меж бессмертных богов мне Чести не будет, когда уже смертные люди, феаки, 130 Не почитают меня, от меня же ведущие род свой! Вот, например, с Одиссеем: я ждал, что домой он вернется Лишь после множества бед. Возвращенья его не лишал я Вовсе: его ты ему обещал и кивнул головою. Эти ж на быстром судне отвезли его, спящего, морем 135 И на Итаке ссадили, без счета даров надававши, Вдоволь золота, меди и тканой прекрасной одежды, - Столько, сколько б наверно привезть он не мог и из Трои, Если б домой со своею он долей добычи вернулся". Зевс, собирающий тучи, ему отвечая, промолвил: 140 "Что говоришь ты, Земли Колебатель широкодержавный! Очень тебя почитают бессмертные. Да и возможно ль Не почитать одного из старейших богов и знатнейших? Если ж тебя человек оскорбит, то настолько ничтожны Силы его пред тобой, что всегда ты отмстить ему сможешь. 145 Действуй теперь как желаешь и как тебе сердцем хотелось". Тотчас ответил ему Посейдон, сотрясающий землю: "Все бы тотчас, Чернооблачный, сделал я так, как сказал ты, Только я гнева боюсь твоего, я его избегаю. Ну, а теперь я намерен прекрасный корабль феакийский, 150 В край свой обратно идущий по мглисто-туманному морю, В щепы разбить, чтоб они наконец перестали в отчизну Странников всех развозить. А город горой окружу им". Зевс, собирающий тучи, ему возражая, промолвил: "Вот как, по-моему, было б, мой милый, всего наилучше: 155 Только что в городе люди, на море взглянувши, заметят Быстро бегущий корабль, преврати его в камень близ суши, Вид корабля сохранив, чтоб в большое пришли изумленье Граждане. Города ж им горой окружать бы не нужно". Это когда услыхал Посейдон, сотрясающий землю, 160 В Схерию, где обитал феакийский народ, устремился. Там он ждал. Подходил уже близко корабль мореходный, Быстро плывя. Подошел к нему близко Земли Колебатель, Сделал скалою его и в дно ее втиснул морское, Крепко ударив ладонью. И после того удалился. 165 Между собою в большом удивленьи вели разговоры Славные дети морей, длинновеслые мужи феаки. Так не один говорил, взглянув на сидевшего рядом: "Боги! Да кто ж там корабль быстролетный, бегущий в отчизну, Вдруг удержал среди моря, когда уже весь был он виден?" 170 Так не один говорил. И не знали, как все случилось. С речью к ним Алкиной обратился и вот что промолвил: "Горе нам! Нынче сбывается все, что отец мой когда-то Мне предсказал! Говорил он: сердит на феаков жестоко Бог Посейдон, что домой невредимыми всех мы развозим. 175 Будет день, утверждал он, когда феакийский корабль наш При возвращеньи обратно по мглисто-туманному морю Бог разобьет и высокой горою наш город окружит. Так говорил мне старик. И теперь все сбывается это. Вот что: давайте исполнимте дружно все то, что скажу я: 180 Если отныне какой-нибудь смертный в наш город приедет, Больше не будем его домой отправлять. Посейдону ж В жертву двенадцать отборных быков принесем, и, быть может, Сжалится он, не окружит нам города длинной горою". Так говорил он. И в страхе быков они стали готовить. 185 Так земных сотрясателю недр, Посейдону-владыке, Жарко молились вожди и советчики славных феаков, Стоя вокруг алтаря. Одиссей пробудился лежащим В крае отцовском своем. Совершенно его не узнал он, Ибо давно уж там не был. Притом же окрестность покрыла 190 Мглою туманной Паллада Афина, чтоб не был и сам он Узнан никем, чтоб успела ему все сказать по порядку, Чтоб не узнали его ни жена, ни друзья, ни из граждан Кто-либо прежде, чем он женихам не отмстит за бесстыдство. Вот потому и другим показалося все Одиссею, - 195 Все: и тропинки в горах и глади спокойных заливов, Темные главы деревьев густых и высокие скалы. Быстро вскочил он, стоял и глядел на родимую землю. После того зарыдал, руками по бедрам ударил И обратился к себе, неудержным охваченный страхом: 200 "Горе! В какую страну, к каким это людям попал я? К диким ли, духом надменным и знать не желающим правды, Или же к гостеприимным и с богобоязненным сердцем? Все сокровища эти - куда отнести их? Куда тут Сам я попал? Отчего не остался я там, у феаков! 205 Я б как молящий прибегнуть к кому-нибудь мог и из прочих Мощных царей, кто б меня полюбил и в отчизну отправил. Тут же - не знаю, куда это спрятать? А если на месте Все здесь оставлю, боюсь, чтоб не стало добычей другого. Горе! Как вижу, не так справедливы, не так уж разумны 210 Были со мною вожди и советчики славных феаков! В землю другую меня отвезли! Обещались на остров Издали видный Итаку отвезть, и нарушили слово. Да покарает их Зевс, покровитель молящих, который Зорко следит за людьми и всем погрешившим отмщает! 215 Дай-ка, однако, взгляну на богатства свои, подсчитаю, - Не увезли ли чего в своем корабле они полом?" Так он сказал и считать тазы и треножники начал, Золото в тонких издельях, прекрасные тканые платья. В целости все оказалось. В жестокой тоске по отчизне 220 Стал он бродить по песку близ немолчно шумящего моря, Скорбью безмерной крушась. Подошла к нему близко Афина, Юноши образ приняв, овечье пасущего стадо, Нежного видом, какими бывают властителей дети. Плащ двойной на плечах ее был превосходной работы; 225 Было копье у нее, в сандальях блестящие ноги. Радость при виде ее взяла Одиссея, Навстречу Деве пошел он и громко слова окрыленные молвил: "В местности этой, о друг, с тобой повстречался я с первым. Здравствуй! Прошу я тебя, не прими меня с сердцем недобрым, 230 Но сбереги мне вот это, спаси и меня. Я как богу Жарко молюся тебе и к коленям твоим припадаю. Также и вот что скажи мне вполне откровенно, чтоб знал я: Что за земля? Что за край? Что за люди его населяют? Остров ли это какой-нибудь, издали видный, иль в море 235 Мысом далеко врезается здесь материк плодородный?" Так отвечала ему совоокая дева Афина: "Глуп же ты, странник, иль очень пришел к нам сюда издалека, Если расспрашивать вздумал об этой земле. Не совсем уж Так неизвестна она. Ее очень многие знают 240 Как среди тех, кто лицом к заре обитает и к солнцу, Так и средь тех, кто живет назади, к туманам и мраку. Сильно скалиста она, в повозке на ней не проедешь, Но не совсем уж бедна, хоть пространством не очень обширна. Вволю хлеба на ней, и вволю вина там родится, 245 Ибо дожди выпадают нередко и росы обильны. Пастбищ много прекрасных для коз и коров. И леса есть Всякого рода. И много на ней водопадов богатых. Имя Итаки, о странник, достигло наверно и Трои, - А ведь она от ахейской земли, как я слышал, не близко". 250 Так сказала. И в радость пришел Одиссей многостойкий. Рад он был, что отчизна пред ним, как ему сообщила Зевса эгидодержавного дочь, Паллада Афина. Громко к ней со словами крылатыми он обратился, Правды, однакоже, ей не сказал, удержал в себе слово - 255 Хитрости много всегда таилось в груди Одиссея: "Слышал я об Итаке уж в Крите пространном, далеко За морем. Нынче ж и сам я пределов Итаки достигнул, Эти богатства забравши. Оставивши столько же детям, Я убежал, умертвив быстроногого там Орсилоха, 260 Идоменеева сына, на Крите широкопространном Всех трудящихся тяжко людей побеждавшего в беге, - Из-за того, что отнять у меня все богатства хотел он, В Трое добытые, ради которых так много страдал я В битвах жестоких с мужами, в волнах разъяренного моря; 265 Из-за того, что отцу я его не хотел подчиниться, В Трое служа у него, а отряд свой отдельный составил. Медью его я убил, когда возвращался он с поля, Возле дороги устроив с товарищем верным засаду. Ночь непроглядная небо тогда покрывала, никто нас 270 Видеть не мог из людей, и тайно свершилось убийство. Все же, как только его я убил заостренною медью, К славным тотчас финикийцам бежал на корабль я и с просьбой К ним обратился, добычу богатую в дар предложивши. Я попросил, на корабль меня взявши, отвезть или в Пилос, 275 Или в Элиду, божественный край многославных эпейцев; Сила ветра, однако, от этих краев их отбила - Против желания их: они обмануть не хотели. Сбившись с дороги, сюда мы приехали позднею ночью. В бухту с трудом мы на веслах корабль свой ввели, и, хоть были 280 Голодны все, но никто об ужине даже не вспомнил. Так, сойдя с корабля, близ него на песок и легли мы. Сильно устал я, и сладостный сон на меня ниспустился. А финикийцы богатства мои с корабля отгрузили И на песок их сложили близ места того, где лежал я, 285 Сами ж в Сидонию, край хорошо населенный, отплыли. На берегу я остался один с растерзанным сердцем". Так говорил он. В ответ улыбнулась богиня Афина И Одиссея рукою погладила, образ принявши Стройной, прекрасной жены, искусной в прекрасных работах. 290 Громко со словом она окрыленным к нему обратилась: "Был бы весьма вороват и лукав, кто с тобой состязаться Мог бы в хитростях всяких; то было бы трудно и богу. Вечно все тот же: хитрец, ненасытный в коварствах! Ужели Даже в родной очутившись земле, прекратить ты не можешь 295 Лживых речей и обманов, любимых тобою сызмальства? Но говорить перестанем об этом. Ведь оба с тобою Мы превосходно умеем хитрить. И в речах и на деле Всех превосходишь ты смертных; а я между всеми богами Хитростью славлюсь и острым умом. Ужель не узнал ты 300 Дочери Зевса, Паллады Афины? Всегда ведь с тобою Рядом стою я во всяких трудах и тебя охраняю. Я же и сделала так, что понравился всем ты феакам. Нынче сюда я пришла, чтоб с тобой о дальнейшем подумать И чтоб сокровища спрятать, какие тебе на дорогу 305 Славные дали феаки по мысли моей и совету, Также чтоб знал ты, какие судьба тебе беды готовит В доме твоем. Все должен ты вытерпеть, хочешь, не хочешь. Не проболтайся, однако, смотри, никому ни из женщин, Ни из мужчин, что домой из скитаний ты прибыл. Все муки 310 Молча неси, подчиняясь насильям людей обнаглевших". Так Афине в ответ сказал Одиссей многоумный: "Трудно, богиня, тебя узнать человеку при встрече, Как бы он опытен ни был: со всяким сходна ты бываешь. Это крепко я помню, что ты мне была благосклонна 315 Раньше, когда мы, ахейцев сыны, воевали под Троей. После того же как город высокий Приама мы взяли, Морем домой как отплыли и бог всех ахейцев рассеял, Больше тебя я не видел, Кронидова дочь, не заметил, Чтоб, на корабль мой взойдя, ты меня от беды защитила. 320 С сердцем разбитым в груди я долго скитался, покуда Боги меня наконец от напастей решили избавить. Только когда очутился я в крае богатом феаков, Ты ободрила меня и в город сама проводила. Нынче ж во имя отца твоего умоляю; не верю 325 Я, чтобы вправду в Итаку я прибыл; в другой здесь какой-то Я нахожуся стране, а ты надо мной посмеяться Только хотела, мне это сказав, чтоб меня одурачить! Вправду ль, скажи мне, я в землю родную к себе возвратился?" Так отвечала ему совоокая дева Афина: 330 "Дух в груди у тебя всегда, Одиссей, одинаков. Вот почему и не в силах я бросить тебя, несчастливца. Ты осторожен, умен, не теряешь присутствия духа. С радостью всякий другой человек, воротившись из долгих Странствий, домой поспешил бы, чтоб в