Гомер - Одиссея

й колодезь под городом (воду Черпали в нем горожане), искусно обложенный камнем. Соорудили колодезь Итак, Нерит и Поликтор. Рощей вскормленных водой тополей водоем отовсюду Был окружен, а вода низвергалась холодной струею 210 Сверху, с высокой скалы. Алтарь наверху находился Нимф. Прохожие все им жертву на нем приносили. Долиев сын Меланфий нагнал в этом месте идущих. Коз он гнал женихам на обед, между козами всеми Самых отборных. И два пастуха ему гнать помогали. 215 Путников он увидал, неприлично и страшно ругаться Начал и тем глубоко возмутил Одиссеево сердце: "Вот хорошо! Негодяй, я вижу, ведет негодяя! Бог, известно, всегда подобного сводит с подобным! Ты куда оборванца ведешь, свинопас сердобольный? 220 Этот докучливый нищий старик, блюдолиз этот наглый Будет о многие рад косяки тереться плечами, В дар не мечи, не котлы получая, а хлебные корки. Если б ты мне его дал и взялся б наш двор сторожить он, Скотником быть, для козлят приносить молодые побеги, - 225 К сывротке мог бы еще получать он козлиную ногу, Но лишь в плохом ремесле понимает он толк, и к работе Сердце его не лежит. Побираясь по людям, желает Лучше он свой ненасытный желудок питать подаяньем. Вот что тебе я скажу, и все это точно свершится: 230 Если он явится в дом Одиссея, подобного богу, То полетит через залу, и брошенных много скамеек Будет попорчено, в череп его ударяясь и в ребра!" Так безумец сказал и, мимо идя, Одиссея Пяткой ударил в бедро. Но его не столкнул он с тропинки, 235 Тот невредимым остался. Меж двух колебался он мыслей; Дух ли исторгнуть из тела, хватив его палкою сзади, Или, подняв, головою ударить о землю. Однако Все он стерпел и сдержался. Евмей обругал Меланфия Прямо в лицо, и руки воздел, и громко молился: 240 "Дочери Зевсовы, нимфы источника, если когда вам Бедра ягнят и козлят сжигал Одиссей, их окутав Слоем прекрасного жира, молитвы моей не отриньте! Пусть вернется тот муж, пусть его приведет божество к нам! Великолепье твое он сразу тогда бы рассеял, - 245 Великолепье, что так ты нахально несешь, непрерывно Шляясь в город; стада ж от плохих пастухов погибают". Снова Меланфий, козий пастух, свинопасу ответил: "Вот ведь, что говорит этот пес, наторелый в коварстве: Ну погоди, увезу я тебя далеко от Итаки 250 На корабле чернобоком, продам тебя с выгодой в рабство! О, если б был Телемах сребролуким убит Аполлоном Нынче же в доме своем или б так был смирен женихами, Как для отца его день возвращенья погиб на чужбине!" Так сказав, назади их оставил он, медленно шедших, 255 Сам же хозяйского дома достиг очень скоро, тотчас же В зал обеденный там он вошел и за стол с женихами Против сел Евримаха: его он любил наиболе. Те, кто прислуживал, мяса кусок перед ним положили, Хлеб подала, чтобы ел он, почтенная ключница на стол. 260 Тут подошли Одиссей с свинопасом божественным к дому, Остановились вблизи от него. Вокруг разносились Звуки полой форминги. Играл, готовяся к пенью, Фемий. Сказал Одиссей свинопасу, схватив его руку; "Это, Евмей, не иначе, как дом Одиссея прекрасный! 265 Даже средь многих других узнать его вовсе нетрудно. Все здесь одно к одному. Зубчатой стеною искусно Двор окружен, и ворота двустворные крепки надиво, Их ни один человек проломить иль сорвать не сумел бы, В доме этом немало пирует мужей, как я вижу. 270 Чувствую запах жаркого. А также и звуки форминги Слышу, которую боги подругою сделали пира". Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил: "Правильно ты догадался. Как в этом, умен и во всем ты. Надо, однако, подумать, как дальше мы действовать будем. 275 Или ты первый войди в уютное это жилище И замешайся в толпу женихов, я ж останусь на месте. Если же хочешь, останешься ты. Отправлюсь я первым. Долго, однако, не жди, чтоб, тебя увидавши снаружи, Кто в тебя чем не швырнул, не побил бы. Подумай об этом". 280 Так ответил ему Одиссей, в испытаниях твердый: "Знаю все, понимаю. И сам я об этом уж думал, Лучше иди ты вперед. А я назади тут останусь. Многим швыряли в меня. И бит бывал я нередко. Дух мой вынослив. Немало трудов перенесть мне пришлося 285 В море и в битвах. Пускай же случится со мною и это. Только желудка - его нам осилить никак не возможно. Жадный желудок проклятый, он бед нам приносит без счета. Люди ради него и суда крепкоребрые строят, Беды готовя врагам на море, всегда беспокойном". 290 Так меж собой разговоры вели Одиссей с свинопасом. Пес, лежавший близ двери, вдруг голову поднял и уши, - Аргус, пес Одиссея, которого некогда сам он Выкормил, но, к Илиону отправясь священному, в дело Употребить не успел. Молодые охотники раньше 295 Коз нередко гоняли с ним диких, и зайцев, и ланей. В пренебреженьи теперь, без хозяйского глаза, лежал он В куче огромной навоза, который обильно навален Был от коров и от мулов пред дверью, чтоб вывезти после В поле, удабривать им Одиссеев пространный участок, 300 Там он на куче лежал, собачьими вшами покрытый. Только почувствовал близость хозяина пес, как сейчас же Оба уха прижал к голове, хвостом повилявши. Ближе, однако, не мог подползти к своему господину. Тот на него покосился и слезы утер потихоньку, 305 Скрыв их легко от Евмея, и быстро спросил свинопаса: "Странное дело, Евмей! Вот лежит на навозе собака. С виду прекрасна она, но того я сказать не умею, Резвость в беге у ней такова ли была, как наружность? Или она из таких, которые вьются обычно 310 Возле стола у господ и которых для роскоши держат?" Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил: "О, если б эта собака далеко умершего мужа Точно такою была и делами и видом, какою Здесь оставил ее Одиссей, отправляясь на Трою, 315 Ты б в изумленье пришел, увидав ее резвость и силу! Не было зверя, который сквозь чащу густейшего леса Мог бы уйти от нее. И чутьем отличалась собака. Нынче плохо ей тут. Хозяин далеко от дома Где-то погиб. А служанкам какая нужда до собаки? 320 Если власти хозяина раб над собою не чует, Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться. Лишь половину цены оставляет широкоглядящий Зевс человеку, который на рабские дни осужден им", Кончил, в двери вошел для жизни удобного дома 325 И к женихам достославным направился прямо в палату. Аргуса ж черная смертная участь постигла, едва лишь Он на двадцатом году увидал своего господина. Первым из всех Телемах боговидный заметил Евмея, В залу вошедшего. Быстро ему он кивнул головою 330 И подозвал. Свинопас огляделся и взял табуретку. Кравчий обычно на той табуретке сидел, раздавая Мясо во множестве всем женихам, во дворце пировавшим. Ту табуретку Евмей пред столом Телемаха поставил Прямо напротив и сел. Глашатай на стол ему подал 335 Порцию мяса и хлеб перед ним положил из корзинки. Тотчас следом за ним вошел Одиссей многоумный. Был старику он и жалкому нищему видом подобен, Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной. На ясеневый порог внутри у дверей он уселся, 340 О кипарисный косяк опершися спиною, который Плотник выстругал гладко, пред тем по шнуру обтесавши. Тут подозвал Телемах к себе свинопаса и молвил, Целый хлеб из прекрасной корзины доставши и мяса, Сколько мог ухватить, обеими взявши руками: 345 "На, отнеси это гостю, ему ж самому посоветуй, Чтобы подряд женихов обошел он, прося подаянья. Стыд для нищих людей - совсем негодящийся спутник". Это услышав, немедля пошел свинопас к Одиссею, Близко стал перед ним и слова окрыленные молвил: 350 "Странник, это тебе Телемах посылает и просит, Чтобы подряд женихов обошел ты, прося подаянья, Стыд, сказал он, для нищих людей - негодящийся спутник". Молвил тогда свинопасу в ответ Одиссей многоумный: "Зевс повелитель! Пошли Телемаху меж смертными счастье! 355 Пусть исполнится все, что в своем замышляет он сердце!" Так он сказал, руками обеими принял подачу И пред ногами своими сложил на убогую сумку, Ел он. И пел в это время в столовой певец пред гостями. Кончил есть. И певец божественный пенье окончил. 360 Подняли шум женихи в обеденном зале. Афина Близко меж тем подошла к Одиссею, Лаэртову сыну, И женихов обходить приказала, прося у них хлеба, Чтобы узнать, кто меж ними порядочный, кто беззаконный. Впрочем, из них никого пощадить не сбиралась Афина. 365 Справа он начал гостей обходить и к каждому мужу Руку протягивал, словно всегда только нищим и был он. Те, жалея, давали, смотря на него с изумленьем, И предлагали друг другу вопросы, откуда и кто он. Козий пастух Меланфий тогда обратился к ним с речью: 370 "Слушайте, что расскажу, женихи достославной царицы, Вам я о страннике этом. Его уже раньше я видел. К нам сюда свинопас его вел. А каким похвалиться Происхожденьем он может, того хорошо я не знаю". Так он сказал. Антиной на Евмея накинулся с бранью: 375 "Вот, всегда ты таков! Для чего притащил ты к нам в город Этого? Иль не довольно у нас тут других блюдолизов, Всякого рода бездомных бродяг и докучливых нищих? Иль тебе мало того, что добро твоего господина Столько людей поедает, - еще одного пригласил ты!" 380 Так, ему возражая, Евмей свинопас, ты ответил: "Нехорошо, Антиной, ты сказал, хоть и знатен породой! Сам посуди: приглашает ли кто человека чужого В гости к себе, если он не бывает полезен для дела? Или гадателей, или врачей, иль плотников ловких, 385 Или же вещих певцов, чтоб нам песнями радость давали, Эти для смертных желанны везде на земле беспредельной, Нищего ж кто пожелает позвать, чтоб его ж разорял он? Ты из всех женихов Пенелопы к рабам Одиссея Самый суровый, ко мне же особенно. Впрочем, об этом 390 Я не забочусь, пока Пенелопа разумная в доме Этом живет и с ней ее сын, Телемах боговидный". Так свинопасу в ответ Телемах рассудительный молвил: "Будет тебе, замолчи, перестань разговаривать много. Знаешь, как скор Антиной на обидное слово. Он любит 395 Ссориться сам и других подбивает охотно на ссору". Это сказав, к Антиною крылатые речи направил: "Право, меня, Антиной, ты как будто отец опекаешь! Хочешь, чтоб этого гостя своим принудительным словом Выгнал я из дому вон! Избави от этого бог нас! 400 Сколько захочешь давай. Мне не жаль. Даже сам приглашаю. Также и матери можешь моей не стесняться нисколько И никого из рабов, в Одиссеевом доме живущих. Вправду, однако, совсем не такие в груди твоей мысли. Сам-то охотно берешь ты, другим лишь давать не охотник". 405 Так он сказал. И в ответ Антиной Телемаху промолвил: "Что говоришь ты, надутый болтун, необузданно-буйный! Если б вот это от каждого здесь жениха получил он, Целых три месяца вновь он сюда заглянуть не посмел бы!" Так он сказал и скамейку схватил под столом, на которой, 410 В зале с другими пируя, блестящие ноги покоил. Прочие ж страннику стали давать и наполнили сумку Хлебом и мясом. К порогу пошел Одиссей, собираясь Тут же тем закусить, что ему надавали ахейцы. Близ Антиноя он стал и такое сказал ему слово: 415 "Дай мне, друг! Не последним ты кажешься мне средь ахейцев, Но наиболее знатным. С царем ты наружностью сходен. Вот почему ты мне должен бы дать - и щедрей, чем другие, - Хлеба. А я тебя славить начну по земле беспредельной. Некогда собственным домом и сам я промежду сограждан 420 Жил - богатый, счастливый, всегда подавая скитальцу, Кто бы он ни был и, в чем бы нуждаясь, ко мне ни пришел он. Множество было рабов у меня и всего остального, С чем хорошо нам живется, за что нас зовут богачами. Все уничтожил Кронион - ему, видно, так пожелалось! 425 В мысль мне вложил Громовержец с бродячей разбойничьей шайкой Ехать в Египет, в дорогу далекую, чтобы погиб я. Там, на Египте-реке, с кораблями двухвостыми стал я. Прочим спутникам верным моим приказал я на берег Вытащить все корабли и самим возле них оставаться. 430 А соглядатаев выслал вперед, на дозорные вышки. Те же, в надменности духа, отваге своей отдаваясь, Ринулись с вышек вперед, прекрасные нивы египтян Опустошили, с собою их жен увели и младенцев, Их же самих перебили. До города крики достигли. 435 Крики эти услышав, египтяне вдруг появились С ранней зарею. Заполнилось поле сверканием меди, Пешими, конными. Зевс-молнелюбец трусливое бегство В сердце товарищам бросил. Никто не посмел оставаться, Ставши лицом ко врагу. Отовсюду беда нам грозила. 440 Многих из нас умертвили они заостренною медью, Многих живьем увели, чтоб трудились на них подневольно. Я же был отдан на Кипр чужеземцу, какой повстречался, Дметору, сыну Иаса, насильем царившему в Кипре. Множество бед испытав, оттуда я прибыл в Итаку". 445 Голосом громким вскричал Антиной в ответ Одиссею: "Что за бог послал нам беду эту, пира докуку? Прочь от стола моего! Туда отойди, в середину, Иль кое-что ты узнаешь погорше Египта и Кипра! Что за наглец неотвязный, какой попрошайка бесстыдный! 450 Всех ты обходишь подряд, и дают они щедрой рукою, Слепо: чего им жалеть, чего им удерживать руку? Все добро тут чужое! Кругом его сколько угодно!" Прочь от него отойдя, сказал Одиссей многоумный: "Да, твой дух оказался совсем не таким, как наружность! 455 Дома и соли крупинки не дашь ты тому, кто попросит, Если здесь, на пиру у чужих восседая, не хочешь Дать хоть кусочек мне хлеба. А вижу его я тут много!" Так он ответил. Сильнее еще Антиной разъярился, Грозно взглянул на него и слова окрыленные молвил: 460 "Ну, не добром тебе нынче, я думаю, выйти придется Вон из этого зала! Ты смеешь еще и ругаться!" Так он сказал и, схвативши скамейку, швырнул в Одиссея, В правое прямо плечо, у спины. Но недвижим остался, Словно скала, Одиссей - от его не свалился удара; 465 Молча только повел головой, замышляя худое. Быстро к порогу пошел он, и сел там, и полную сумку Возле себя положил, и сказал, к женихам обращаясь: "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы! Выскажу то я, к чему меня дух мой в груди побуждает! 470 Ни огорченья, ни боли в душе не бывает у мужа, Если, свое защищая добро, он побои претерпит, Иль за коров пострадает своих, за овец белорунных. Мне же побои нанес Антиной за проклятый желудок, Жалкий желудок, так много беды доставляющий людям. 475 Но если боги, а также эриннии есть и для нищих, - Пусть Антиноя постигнет смертельный конец вместо брака". Снова ответил ему Антиной, Евпейтом рожденный: "Ешь и спокойно сиди, чужеземец, иль прочь убирайся! Иначе, за руку взявши иль за ногу, юноши наши 480 Вмиг тебя вытащат из дому вон и всего искалечат!" Негодованье при этих словах овладело другими. Так не один говорил из юношей этих надменных: "Нехорошо, Антиной, что несчастного странника бьешь ты! Гибель тебе, если это какой-нибудь бог небожитель! 485 В образе странников всяких нередко и вечные боги По городам нашим бродят, различнейший вид принимая, И наблюдают и гордость людей и их справедливость". Так женихи говорили. Но тот равнодушен остался. В сердце великую боль за побитого сын Одиссеев 490 Множил, однакоже с век не сронил ни единой слезинки. Молча только повел головой, замышляя худое. Только до слуха дошло Пенелопы разумной, что в зале Был чужеземец побит, служанкам сказала царица: "Если б тебя самого так избил Аполлон славнолукий!" 495 Ключница тут Евринома с таким обратилась к ней словом: "О, если б наши проклятья с собой привели их свершенье, Завтра зари златотронной никто бы из них не дождался!" Ключнице так отвечала разумная Пенелопея: "Все они, матушка, нам ненавистны, все зло замышляют. 500 Но Антиной наиболе на черную Керу походит. По дому ходит у нас чужеземец какой-то несчастный. Просит у всех подаянья: нужда поневоле заставит. Подали все остальные ему и наполнили сумку. Этот же в правое прямо плечо ему бросил скамейку". 505 Так говорила она, средь женщин-служительниц сидя К спальне своей. Одиссей же божественный в зале обедал. Кликнув к себе свинопаса, ему Пенелопа сказала: "Вот что, Евмей многосветлый, пойди передай чужестранцу, Чтобы пришел. Я б хотела его попросить рассказать мне, 510 Не приходилось ли слышать о стойком ему Одиссее Иль его видеть глазами. На вид человек он бывалый". Так Пенелопе в ответ, Евмей свинопас, ты промолвил: "Если бы эти ахейцы, царица, кричать перестали, Гость рассказом своим тебе бы порадовал сердце. 515 Три он ночи провел у меня, я удерживал в доме Три его дня. С корабля убежавши, ко мне он явился. Все же в рассказе о бедах своих до конца не дошел он. Так же, как люди глядят на певца, который, богами Пенью обученный, песни прелестные им распевает, - 520 Слушать готовы они без усталости, сколько б ни пел он, - Так чаровал меня странник, в жилище моем пребывая. Он по отцу, говорит, Одиссею приходится гостем. Жил на острове Крите, где род обитает Миноса. Много бед претерпев, сюда он к нам прибыл оттуда, 525 С места к месту влачась. Говорит, что, как слышно, совсем уж Близко от нас Одиссей, в краю плодородном феспротов, Жив и много домой сокровищ везет богатейших". Так свинопасу сказала разумная Пенелопея: "Кликни его самого, чтобы с глазу на глаз мне побыть с ним. 530 Эти же либо снаружи, за дверью, пускай веселятся, Либо здесь, в нашем доме. С чего б и не быть им в весельи? Собственных в доме своем они ведь не тратят запасов - Хлеба и сладостных вин. Лишь служители их потребляют. Сами ж они, ежедневно врываяся в дом наш толпою, 535 Режут без счета быков, и жирных козлов, и баранов, Вечно пируют и вина искристые пьют безрасчетно. Все расхищают они. И нет уже мужа такого В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья. Если б пришел Одиссей и явился в родную Итаку, 540 Быстро с сыном своим он мужам отомстит за насилья!" Вдруг в это время чихнул Телемах, и по целому дому Грянуло страшно в ответ. Засмеялась тогда Пенелопа. Тотчас к Евмею она обратилась со словом крылатым: "Вот что, Евмей, позови-ка скорее ко мне чужеземца! 545 Разве не видишь? Все, что сказала я, сын зачихал мне? Значит, для всех женихов несвершившейся гибель не будет: Кер и смерти меж них теперь ни один не избегнет. Слово другое скажу, и запомни его хорошенько: Если уверюсь, что мне сообщает он полную правду, 550 Я его в платье одену прекрасное, в плащ и рубашку". Это услышав, немедля пошел свинопас к Одиссею, Близко стал перед ним и слова окрыленные молвил: "Слушай, отец чужеземец, зовет тебя Пенелопея, Мать Телемаха. Хоть очень царица измучена горем, 555 Все же сердце узнать призывает ее о супруге. Если она убедится, что ты говоришь ей всю правду, В плащ тебя и в хитон царица оденет, в которых Больше всего ведь нуждаешься ты. А кормиться ты будешь, Сбор совершая в народе с того, кто дать пожелает". 560 Так свинопасу на это сказал Одиссей многостойкий: "Я Пенелопе разумной, Икарьевой дочери, тотчас Все, что хочет она, готов рассказать откровенно. Много я знаю о нем, одинаково мы с ним страдали. Очень, однако, боюсь я толпы женихов ее буйных: 565 Наглость их и насилья к железному небу восходят! Вот и сегодня: я по дому шел, никому никакого 3ла я не делал, меня ж человек этот больно ударил. Встали ль меня защищать от него Телемах иль другой кто? Лучше дай ей совет, чтобы в спальне она до захода 570 Солнца сидела, хотя б и спешила услышать о муже. Пусть меня спросит тогда о дне возвращенья супруга, Ближе к огню посадив: одежда моя ведь плохая, Знаешь и сам: обратился я к первому с просьбой к тебе же". Так сказал он. Пошел свинопас, услыхавши то слово. 575 Через порог он ступил. И сказала ему Пенелопа: "Где же странник, Евмей? Не с тобой он? Что в мысли забрал он? Иль кого здесь боится чрезмерно? Иль в дом показаться Стыдно ему? Нелегко стыдливым скитальцам живется". Так Пенелопе в ответ, Евмей свинопас, ты промолвил: 580 "Правильно он говорит. Так мог и другой бы подумать, Кто избежать бы хотел издевательств людей этих наглых. Он убеждает тебя подождать, чтобы скрылося солнце. Ведь и самой тебе будет, царица, намного приятней Наедине с чужеземцем слова говорить и внимать им". 585 Снова ему отвечала разумная Пенелопея: "Как бы там ни было, этот твой гость рассуждает неглупо. В целом мире нигде средь людей, умереть обреченных, Нет столь наглых мужей, беззаконья такие творящих". Так сказала она. Свинопас же божественный тотчас, 590 Как рассказал обо всем, в толпу женихов замешался И Телемаху слова окрыленные молвил, склонившись Близко к его голове, чтоб его не слыхали другие: "Друг, я отправлюсь к себе, чтоб свиней там стеречь и другое Наше с тобою добро. А об этом здесь ты позаботься. 595 Прежде всего берегись, чтоб с тобою чего не случилось: Много есть средь ахейцев, кто зло на тебя замышляет. Зевс да погубит их раньше, чем с нами несчастье случится. Тут свинопасу в ответ Телемах рассудительный молвил: "Так и будет, отец! А ты, закусив, отправляйся. 600 Завтра с зарей ты придешь и священные жертвы пригонишь. Ну, а об здешних делах уже я позабочусь и боги". Так он сказал. Свинопас на гладкое кресло уселся. После того же как дух свой наполнил питьем и едою, В поле пошел он к свиньям, ограду оставивши с домом, 605 Полным гостей пировавших. Они до вечернего часа Дух услаждали себе веселою пляской и пеньем.

  

  ПЕСНЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ Нищий общинный пришел. По Итаке по городу всюду Он, побираясь, бродил. Выдавался великим обжорством. Был в еде и в питье ненасытен. Ни мощи, ни силы Не было в нем никакой, однако на вид был огромен. 5 Он назывался Арней. Такое дала ему имя Мать при рожденьи. Но юноши все его Иром прозвали, Так как ходил с извещеньями он, куда кто прикажет. Из Одиссеева дома он гнать принялся Одиссея, С бранью напал на него и слова окрыленные молвил: 10 "Вон из прихожей, старик! Или за ногу вытащен будешь! Не понимаешь? Смотри-ка, ведь все мне кругом здесь мигают; "Выброси вон старика!" Но я это сделать стесняюсь. Живо! Вставай! Чтобы ссора не стала у нас рукопашной!" Мрачно взглянув на него, Одиссей многоумный ответил: 15 "Что ты? Тебе ничего ни сказал я, ни сделал плохого! Мне все равно, подают ли тебе, получил ли ты много. Мы и вдвоем поместимся на этом пороге. Зачем же Зависть к другому питать? Мне кажется, ты ведь скиталец Так же, как я. Что делать? Богатство дается богами. 20 Ты же не больно руками махай. Рассержусь я, так плохо Будет тебе! Хоть старик я, но кровью тебе оболью я Губы и грудь. И тогда тут гораздо спокойней мне будет Завтра. Наверно могу поручиться, вернуться обратно Не пожелаешь ты в дом Одиссея, Лаэртова сына!" 25 Ир бродяга свирепо в ответ закричал Одиссею: "Боги, как сыплет слова старикашка оборванный этот! Словно старуха кухарка! Постой, я расправлюсь с тобою! В оба приму кулака - полетят твои зубы на землю, Как у свиньи, на потраве застигнутой в поле средь хлеба! 30 Ну, подпоясайся! Пусть все кругом тут свидетели будут Нашего боя! Посмотрим, ты справишься ль с тем, кто моложе!" Так на отесанном гладко пороге, пред дверью высокой, Ярая ссора меж них все сильней начала разгораться. Это не скрылось от глаз Антиноевой силы священной. 35 Весело он засмеялся и так к женихам обратился: "Ну, друзья, никогда здесь такого еще не случалось! Нам веселую в дом божество посылает забаву! Ир и странник большую затеяли ссору друг с другом. Дело к драке идет. Пойдем поскорее, стравим их!" 40 Так он сказал. Со своих они мест повскакали со смехом И обступили густою толпою оборванных нищих. С речью к ним Антиной обратился, Евпейтом рожденный: "Слушайте, что я хочу предложить, женихи удалые! Эти козьи желудки лежат на огне, мы на ужин 45 Их приготовили, жиром и кровью внутри начинивши. Кто из двоих победит и окажется в битве сильнейшим, Пусть подойдет и возьмет желудок, какой пожелает. В наших обедах всегда он участвовать будет, и нищим Мы не позволим другим сюда приходить за подачкой". 50 Так сказал Антиной. Понравилось всем предложенье. Умысел хитрый тая, Одиссей многоумный сказал им: "Как возможно, друзья, чтоб вступал с молодым в состязанье Слабый старик, изнуренный нуждой! Но злосчастный желудок Властно меня заставляет идти под побои. Я с просьбой 55 К вам обращаюсь: великой мне клятвою все поклянитесь, Что ни один человек, дабы Иру помочь, не ударит Тяжкой рукою меня и не даст ему этим победы". Так сказал Одиссей. И все поклялись, как просил он. После того как они поклялись и окончили клятву, 60 Стала тотчас говорить Телемаха священная сила: "Раз тебя сердце и дух твой отважный к тому побуждают, То защищайся. Ты можешь ахейцев других не бояться. Тот, кто ударит тебя, бороться со многими будет. Я здесь хозяин. Наверно, мне также окажут поддержку 65 Двое разумных и знатных мужей - Антиной с Евримахом". Так сказал он. И все согласилися с ним. Одиссей же Рубищем срам опоясал. Большие прекрасные бедра Пред женихами открылись, широкая грудь обнажилась, Плечи, могучие руки. Приблизившись к пастырю войска, 70 Мощью все налила его члены Паллада Афина. Это увидевши, все женихи удивились безмерно. Так не один говорил, взглянув на сидевшего рядом: "Быть, видно, Иру Не-Иром. Беду на себя он накликал. Что за могучие бедра старик показал из лохмотьев!" 75 Так говорили. Смутилось у Ира трусливое сердце. Все же рабы, опоясав, его притащили насильно. Был он в великом испуге, и мясо дрожало вкруг членов, С бранью его Антиной по имени назвал и крикнул: "Лучше б тебе, самохвал, умереть иль совсем не родиться, 80 Раз ты так страшно дрожишь и бесстыдно робеешь пред этим Старым, измученным долгой и сильной нуждой человеком! Вот что тебе я скажу, и это исполнено будет: Если старик победит и окажется в битве сильнее, Брошу тебя я в корабль чернобокий и мигом отправлю 85 На материк, к Ехету царю, истребителю смертных. Уши и нос он тебе беспощадною медью обрежет, Вырвет срам и сырым отдаст на съедение собакам". Тут сильнее еще задрожали все члены у Ира. Вывели слуги его. Кулаки они подняли оба. 90 Тут себя самого спросил Одиссей многостойкий: Так ли ударить, чтоб здесь же он пал и душа б отлетела, Или ударить легко, чтоб лишь наземь его опрокинуть. Вот что, старательно все обсудив, наилучшим признал он: Слабый удар нанести, чтоб ни в ком не будить подозрений. 95 Стали сходиться бойцы. В плечо Одиссея ударил Ир. Одиссей же по шее ударил под ухом и кости Все внутри раздробил. Багровая кровь полилася Изо рта. Стиснувши зубы, со стоном он в пыль повалился, Топая пятками оземь. И руки высоко поднявши, 100 Со смеху все женихи помирали. Схвативши бродягу За ногу, вытащил вон его Одиссей из прихожей И поволок через двор и чрез портик к воротам. К ограде Там прислонил, посадив, и палку вложил ему в руки, И со словами к нему окрыленными так обратился: 105 "Здесь сиди, свиней и собак отгоняй и не думай Быть средь бродяг и средь нищих начальником, раз уж такой ты Трус. А не то приключится с тобою беда и похуже!" Кончив, на плечи себе он набросил убогую сумку, Всю в заплатах и дырках, и перевязь к ней из веревки, 110 Быстро к порогу пошел и сел там. Со смехом веселым В дом вошли женихи и приветственно гостю сказали: "Дай тебе Зевс и другие бессмертные боги, о странник, Все, что мило тебе, чего всего больше ты хочешь, Что наконец перестанет ходить этот наглый обжора 115 К нам побираться. Бродягу мы этого скоро отправим На материк, к Ехету царю, истребителю смертных". Так сказали. И был пожеланьям услышанным рад он. Тут преподнес Антиной Одиссею огромный желудок, Полный жира и крови. Достал Амфином из корзины 120 Целых два хлеба, поднес Одиссею, вложил ему в руки, И золотою приветствовал чашей, и громко промолвил: "Радуйся много, отец чужеземец! Будь счастлив хотя бы В будущем! Множество бед в настоящее время ты терпишь!" Так на это ему Одиссей многоумный ответил: 125 "Право, ты, Амфином, мне кажешься очень разумным. Сын ты такого ж отца, о нем я хорошее слышал: Средствами очень богат и доблестен Нис дулихиец. Ты его сын, говорят, и на вид как будто разумен. Вот почему я скажу. А выслушав, сам ты рассудишь. 130 Меж всевозможных существ, которые дышат и ходят Здесь, на нашей земле, человек наиболее жалок. Ждать впереди никакой он беды не способен, покуда Счастье боги ему доставляют и движутся ноги. Если ж какую беду на него божество насылает, 135 Он хоть и стойко, но все ж с возмущеньем беду переносит. Мысль у людей земнородных бывает такою, какую Им в этот день посылает родитель бессмертных и смертных. Некогда ждало меня средь мужей и богатство и счастье, Силой и властью своей увлекаясь, тогда я немало 140 Дел нечестивых свершил, на отца полагаясь и братьев. Жить ни один человек нечестивою жизнью не должен. Всякий дар от богов принимать он обязан в молчаньи. Сколько, смотрю, беззаконий творят женихи в этом доме, Как расточают богатства и как оскорбляют супругу 145 Мужа, который, поверь мне, вдали от друзей и отчизны Очень будет недолго! Он близок! И дай тебе, боже, Вовремя в дом свой уйти, чтоб его тут не встретить, когда он В милую землю родную из странствий приедет обратно. Верь, женихам и ему, когда он под кров свой вернется, 150 Не разойтись никогда без большого пролития крови!" Странник, свершив возлиянье, вино медосладкое выпил, Кубок же в руки обратно отдал устроителю войска. Тот, печалуясь сердцем, пошел через зал, головою Низко поникнув. Почуял он что-то недоброе духом. 155 Смерти он все ж не избег. И его оковала Афина, Гибель назначив принять от руки и копья Телемаха. Снова сел Амфином на кресло, какое оставил. Мысль вложила такую богиня Паллада Афина В грудь Пенелопы разумной, Икарьевой дочери милой: 160 Пред женихами явиться, чтоб дух им побольше расширить, Также, чтоб больше гораздо теперь, чем в минувшее время, Ценною стала она в глазах и супруга и сына. Так со смущенной улыбкой она Евриноме сказала: "Дух, Евринома, меня побуждает, как не было раньше, 165 Пред женихами предстать, хоть они мне противны, как прежде. Слово б я сыну сказала, и было б оно не без пользы: Чтоб никакого общения он не имел с женихами. Речи у них хороши, за спиной они зло замышляют". Ключница ей Евринома на это ответила вот что: 170 "Все, что, дитя, говоришь, говоришь ты вполне справедливо. Выйди и сыну скажи, ничего от него не скрывая. Раньше, однако, ты кожу омой и натри себе щеки. Не появляйся на людях с лицом, орошенным слезами. Нехорошо горевать непрерывно, о всем забывая. 175 Вырос твой сын. В таких он годах, в каких наиболе Видеть его ты мечтала, о чем всего больше молилась". Ей Пенелопа разумная так отвечала на это: "Не убеждай, Евринома, меня, чтоб в своей я печали Кожу водой омывала, румянами мазала щеки. 180 Отняли всю красоту у меня олимпийские боги С самой поры, как уплыл Одиссей на судах изогнутых. Вот что, однако: скажи Автоное и Гипподамее, Пусть придут, чтобы были со мною, как в залу сойду я, Я к мужчинам одна ни за что не спустилась бы: стыдно !" 185 Так сказала она. Старуха из комнаты вышла Женщинам весть передать и наверх приказать им подняться. Мысль другая меж тем пришла совоокой Афине. Сладкий сон излила на веки она Пенелопы, Все ее члены расслабли, склонилась она и заснула 190 Там же на кресле. Тогда излила на царицу богиня Божеских много даров, чтоб пришли в изумленье ахейцы. Сделала прежде всего лицо ей прекрасным, помазав Той амвросийною мазью, какою себе Афродита Мажет лицо, в хоровод прелестный харит отправляясь. 195 Сделала выше ее и полнее на вид, все же тело Стало белей у нее полированной кости слоновой. Все это сделавши так, богиня богинь удалилась. Наверх служанки меж тем поднялись белорукие, громко Между собою болтая. И сон ее сладкий покинул. 200 Быстро руками со щек согнала она сон и сказала: "Сон нежнейший меня обволок средь ужасных страданий. Если б такая же смерть была Артемидою чистой Тотчас же послана мне, чтобы я в постоянной печали Века себе не губила, тоскуя о милом супруге, 205 В доблестях самых различных меж всеми ахейцами первом". Так сказавши, пошла Пенелопа из спальни блестящей, Но не одна: с ней вместе спустились и двое служанок. В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня меж женщин, Стала вблизи косяка ведущей в комнату двери, 210 Щеки закрывши свои покрывалом блестящим, а рядом С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки. У женихов ослабели колени, и страсть разгорелась. Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой. Громко к милому сыну она между тем обратилась: 215 "Твердости нет, Телемах, у тебя уж ни в сердце, ни в мыслях, Мальчиком будучи, был ты гораздо настойчивей духом. Нынче ж, когда ты уж вырос, когда ты уж в полном расцвете, Всякий когда бы сказал посторонний, взглянувши на рост твой И красоту, что пред ним - счастливого сын человека, 220 Сердце и мысли твои уж не так справедливы, как прежде, Раз подобное дело могло у нас в доме свершиться, Раз позволить ты мог так нашего гостя обидеть! Как же теперь? Если гость, находясь в нашем собственном ломе, Может столько терпеть издевательств и столько насилий, 225 Стыд и позор между всеми людьми тебе будет уделом!" Матери так отвечал рассудительный сын Одиссеев: "Мать моя, я на тебя не сержусь за упрек твой суровый, Духом все я могу понимать и знаю отлично, Что хорошо и что хуже. А раньше ведь был я ребенком. 230 Часто, однако, всего не могу я разумно обдумать. Все эти люди, везде здесь сидящие, с кознями в сердце, С толку сбивают меня, и нет у меня руководства. Схватка же, бывшая здесь между гостем и Иром, случилась Не по вине женихов, и старик оказался сильнее. 235 Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина, Если бы так же и наглые все женихи в нашем доме, Головы свесив, сидели избитые, - кто на дворе бы, Кто бы и в доме внутри, и члены бы их ослабели, - Так же, как этот вот Ир теперь за воротами дома, 240 Голову свесив, сидит, на пьяного видом похожий, Прямо не может стоять на ногах, а также и в дом свой Не в состоянии вернуться, - все члены его ослабели". Так Телемах с Пенелопой вели меж собой разговоры. К ним между тем подошел Евримах и так ей промолвил: 245 "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа! Если б ахейцы всего иасийского Аргоса нынче Здесь тебя видеть могли, женихов несравненно бы больше С самой зари пировало у вас: превосходишь всех жен ты Видом и ростом высоким, внутри же - умом благородным". 250 Пенелопея разумная так отвечала на это: "Нет, Евримах, добродетель мою - мой вид и наружность Боги сгубили с тех пор, как пошли аргивяне походом На Илион, а меж них и мой муж Одиссей находился- Если б, вернувшись домой, заботой меня окружил он, 255 Больше б я славы имела, и было б все много прекрасней. В горе теперь я. Как много мне бед божество ниспослало! Помню я время, когда, родимый наш край покидая, Взял он за правую руку у кисти меня и сказал мне: - Невероятно, жена, чтоб из пышнопоножных ахейцев 260 Все из троянской земли воротились домой невредимо. Слышно, что жители Трои - мужи, превосходные в битвах, Бьются прекрасно на копьях и метко стреляют из лука, И мастера в колесничных сраженьях, решающих быстро Спор великий войны, одинаково всех не щадящей. 265 Можно ли знать, возвратит ли домой меня бог иль погибну Там я под Троей? Поэтому ты обо всем здесь заботься. Думай о доме всегда, об отце и об матери столько ж, Сколько теперь, или больше еще, раз меня тут не будет. После ж того, как увидишь ты выросшим нашего сына, 270 Замуж иди, за кого пожелаешь, оставивши дом свой. Так говорил он тогда. И теперь исполняется это. Ночь придет наконец, и брак ненавистный свершится. Я проклята. Лишил меня счастия Зевс-промыслитель. Вот еще горе, которое дух мне и сердце тревожит: 275 У женихов не такие обычаи были когда-то; Если сватали раньше жену из богатого дома, Знатного рода, то всякий хотел пред другим отличиться; Сами к невесте и жирных овец и быков приводили, И задавали пиры, приносили дары дорогие. 280 Но не чужое добро, ничего не платя, поедали". Так сказала. И рад был тому Одиссей многостойкий, Как добиваться подарков умеет она, как искусно Их обольщает словами, с другими желаньями в сердце. К ней тогда Антиной обратился, рожденный Евпейтом: 285 "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа! Кто из ахейцев какие подарки принесть пожелает, Те и прими. Отвергать, что бы кто ни дарил, не годится. Мы ж не вернемся к делам и к невестам другим не поедем Раньше, чем по сердцу мужа не выберешь ты средь ахейцев". 290 Так сказал Антиной. И понравилось всем его слово. Вестника каждый послал, чтоб подарок принес Пенелопе. Пеплос вестник принес Антиною большой и прекрасный, В пестрых узорах. На нем находилось двенадцать застежек, Все - золотые, и столько ж крючков к ним, красиво согнутых. 295 Для Евримаха принес ожерелье прекрасное вестник. Золото в нем и янтарь, чередуясь, сияли, как солнце. Вещи прелестные слуги доставили Евридаманту - Лару сережек в три глаза, как будто из тутовых ягод. С шейной повязкой пришел посланец от владыки Писандра 300 Поликторида, - красы необычной была та повязка. Также и каждый из прочих ахейцев принес по подарку. После того поднялась к себе наверх богиня средь женщин, Следом за нею, подарки неся, поднялись и служанки. Те же, занявшись опять усладительным пеньем и пляской, 305 Тешились ими и ждали, покамест приблизится вечер. Тешились так, веселились. И вечер надвинулся черный. Три жаровни тогда поставлены были в чертоге, Чтобы светили. В жаровни поленьев сухих наложили От сухостоя, недавно наколотых острою медью. 310 Сунули в них и смолистых лучинок. За топкой следили Поочередно рабыни царя Одиссея. Тогда к ним С речью сам Одиссей обратился, рожденный богами: "Вот что, рабыни давно уж отплывшего вдаль Одиссея! Шли бы вы в доме туда, где почтенная ваша царица, 315 Возле нее веретена вертите, ее развлекайте, Сидя вверху у нее, или волну руками чешите. Я же в жаровнях огонь для всех тут поддерживать буду, Если б они здесь остались до самой зари златотронной, То и тогда бы усталость меня не взяла - я вынослив", 320 Так он сказал. Засмеялись они, друг на друга взглянули. Нагло Меланфо с красивым лицом Одиссею сказала. Долий был ей отцом. Воспитала ж ее Пенелопа, Много забот на нее положила, дарила наряды. Все же сочувствия в сердце к ней не питала Меланфо 325 И с Евримахом сейчас находилась в связи и любилась. На Одиссея Меланфо накинулась с бранною речью: "Что это, странник несчастный, с ума ты, как вижу я, спятил! Ты не желаешь пойти ночевать куда-нибудь в кузню Или в какую харчевню. Ты здесь без конца произносишь 330 Дерзкие речи средь многих мужей, никакого не зная Страха. Вино ли тебе помутило рассудок? Всегда ли Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь? Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром? Как бы сюда кто другой, посильнее, чем Ир, не явился! 335 Он бы, могучей рукою избив тебя справа и слева, Из дому вышвырнул вон, всего обагренного кровью!" Грозно взглянув на нее, Одиссей многоумный ответил: "Сука! Сейчас же туда я пойду, передам Телемаху Все, что ты здесь говоришь, и тебя на куски он разрежет!" 340 В страх сильнейший повергли слова Одиссея служанок, Быстро они через зал побежали, расслабли у каждой Члены. Подумали все, что угрозу свою он исполнит. Он же поддерживал свет, у жаровен пылающих стоя, И не о женщинах думал. Смотрел он на все, и кипело 345 Сердце в груди, и готовил он то, что потом и свершилось. У женихов не совсем подавила Афина желанье От издевательств обидных сдержаться. Хотела богиня, Чтобы сильней огорченье прошло в Одиссеево сердце. Начал к ним говорить Евримах, рожденный Полибом. 350 Над Одиссеем смеясь, хотел женихов он потешить: "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы, Дайте то мне сказать, к чему меня дух побуждает! Муж этот в дом Одиссеев пришел не без воли бессмертных. Ясно мне видится: свет не от факелов наших исходит, 355 А от его головы; ведь волос на ней нет ни пучочка!" Он Одиссею потом, городов разрушителю, молвил: "Если б я принял тебя, пошел ли б ко мне ты работать И поле далеком? Тебе я плату бы дал недурную. Ты собирал бы терновник, сажал бы большие деревья. 360 Там бы тебе доставлял я обильную пищу; одежду Дал бы хорошую; дал бы для ног подходящую обувь. Но лишь в плохом ремесле понимаешь ты толк, за работу- Взяться тебе не расчет. Побираясь по людям, желаешь Лучше ты свой ненасытный желудок кормить подаяньем!" 365 Так, ему отвечая, сказал Одиссей многоумный: "Если б с тобой, Евримах, состязаться пришлось мне в работе В дни весенней поры, когда они длинны бывают, На сенокосе, и нам по косе б, изогнутой красиво, Дали обоим, чтоб мы за работу взялись и, не евши, 370 С ранней зари дотемна траву луговую косили; Если бы также пахать на волах нам с тобою пришлося, - Огненно-рыжих, больших, на траве откормившихся сочной, Равных годами и силой, - и силой немалою; если б Четырехгийный участок нам дали с податливой почвой, 375 Ты бы увидел, плохую ль гоню борозду я на пашне; Если б войну где-нибудь хоть сегодня затеял Кронион, Если бы щит я при этом имел, два копья заостренных, Также и шлем целомедный, к вискам прилегающий плотно, - В первых рядах ты меня тогда бы в сраженьи увидел 380 И попрекать бы не стал ненасытностью жадной желудка, Но человек ты надменный, и дух у тебя неприветлив. Ты потому лишь себя почитаешь великим и сильным, Что меж ничтожных и малых людей свое время проводишь. Если б пришел Одиссей, если б он на Итаку вернулся, 385 Эта бы дверь, хоть и очень она широка, показалась Узкой тебе, неоглядно бегущему вон из прихожей!" Так он ответил. Сильнее еще Евримах разъярился, Грозно взглянул на него и слова окрыленные молвил: "Скоро, несчастный, с тобой я расправлюсь за дерзкие речи! 390 Ты среди многих мужей их ведешь, никакого не зная Страха! Вино ль тебе помутило рассудок? Всегда ли Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь? Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром?" Так закричав, он скамейку схватил. Одиссей испугался. 395 Быстро у самых колен дулихийца он сел Амфинома. Весь пришелся удар виночерпию в правую руку. Кружка со звоном из рук виночерпия наземь упала, А виночерпий со стоном глухим опрокинулся навзничь. Подняли шум женихи в тенистом обеденном зале. 400 Так не один говорил, поглядев на сидевшего рядом: "Лучше бы было, когда б до прихода сюда, средь скитаний, Странник этот погиб! Такого б тут не было гаму. Здесь из-за нищих мы подняли ссору. Какая же будет Радость от светлого пира, когда торжествует худое!" 405 К ним обратилась тогда Телемаха священная сила: "Странные люди! Как стали вы буйны! И скрыть вы не в силах, Сколько вы ели и пили! Иль бог вас какой возбуждает? Кончился пир наш. Теперь на покой по домам разойдитесь, Если желание есть. А гнать никого не хочу я". 410 Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы, Смелым дивились словам, которые вдруг услыхали. С речью тогда к женихам Амфином обратился и молвил,- Ниса блистательный сын, повелителя Аретиада: "На справедливое слово, друзья, обижаться не должно 415 И отвечать на него не годится враждою и бранью. Больше не следует этого вам обижать чужеземца И никого из рабов, в Одиссеевом доме живущих. Пусть же теперь виночерпий нам доверху кубки наполнит, Чтоб, возлиянье свершив, по домам мы для сна разошлися. 420 Странника ж здесь, во дворце Одиссея, поручим заботам Сына его Телемаха: в его он находится доме". Так говорил он. И слово, приятное всем, произнес он. Мулий, знатный товарищ его, дулихийский глашатай, Тотчас снова в кратере вино замешал пировавшим, 425 Каждому чашу поднес. И все, совершив возлиянье Вечным, блаженным богам, вино медосладкое пили. После, свершив возлиянье и выпивши, сколько хотелось, Все по жилищам своим разошлись и сну предалися.

   ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ В зале столовом божественный сын оставался Лаэртов И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной. Быстро он Телемаху слова окрыленные молвил: "Нужно вынести вон, Телемах, боевые доспехи 5 Все без изъятья. А если, хватившись, расспрашивать станут, То успокой женихов приветливо-мягкою речью: - Я их от дыма унес. Не такие они уж, какими Здесь Одиссей, отправляясь в поход, их когда-то оставил. Обезображены все, дотемна от огня закоптели. 10 Соображенье еще поважней божество мне вложило: Как бы вы между собой во хмелю не затеяли ссоры И безобразной резней сватовства и прекрасного пира Не опозорили. Тянет к себе человека железо! -" Так он сказал. Телемах, приказанье отца исполняя, 15 Вызвал тотчас Евриклею кормилицу сверху и молвил: "Мать, удержи-ка на время мне в комнатах женщин, покамест Всех я в чулан не снесу прекрасных доспехов отцовских. Здесь за ними не смотрят, они потускнели от дыма. Не было в доме отца, а я еще был неразумен. 20 Их теперь я желаю убрать, чтоб огонь не коптил их". Тут ему Евриклея кормилица так отвечала: "Если б, сынок, хоть теперь и о том, наконец, ты подумал, Как тебе дом сохранить и сберечь все имущество ваше! Кто же, однако, теперь пред тобою пойдет, чтоб светить вам? 25 Ты выходить не позволил служанкам. А светят они ведь". Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил: "Этот вот странник! Остаться без дела едящему хлеб мой Я не позволю, хотя бы он прибыл сюда издалека!" Так он громко сказал. И осталось в ней слово бескрылым. 30 Сделала, как повелел он, и к женщинам двери замкнула. Вмиг поднялись Одиссей с блистательным сыном. Из зала Быстро горбатые стали щиты выносить они, шлемы, Острые копья. Светильник держа золотой, перед ними Свет кругом разливала прекрасный Паллада Афина. 35 Громко тогда Телемах к отцу своему обратился: "О мой отец! Я чудо великое вижу глазами! В зале нашем и стены кругом и глубокие ниши, Бревна еловые этих высоких столбов, переметов, - Все пред глазами сияет, как будто во время пожара! 40 Бог здесь какой-то внутри из владеющих небом широким!" Так, отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Мысли свои удержи, молчи и не спрашивай больше! Так всегда у бессмертных богов, на Олимпе живущих. Вот что, однако: иди-ка ты спать, а я тут останусь. 45 Хочется мне испытать и служанок и мать твою также: В скорби своей обо многом меня она спрашивать станет". Так сказал Одиссей. Телемах, повинуясь, покинул Зал и, факелом путь освещая, направился в спальню, Где, когда приходил к нему сон, и всегда ночевал он. 50 Там он лег и теперь, дожидаясь божественной Эос. В зале столовом меж тем Одиссей богоравный остался И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной. Вышла меж тем Пенелопа из спальни своей, Артемиде Иль золотой Афродите подобная видом прекрасным. 55 Кресло близко к огню ей поставили. Было искусно Кресло обложено все серебром и слоновою костью. Мастер Икмалий сработал его. Он для ног и скамейку К креслу приделал. Густою овчиной оно покрывалось. В это кресло, придя, Пенелопа разумная села. 60 В зал служанки меж тем белорукие сверху спустились, Стали столы убирать, остатки обильные пищи, Кубки, откуда вино эти люди надменные пили. Вытрясли наземь огонь из жаровен и в них положили Много новых поленьев сухих - для тепла и для света. 65 На Одиссея вторично Меланфо накинулась с бранью: "Надоедать нам и дальше всю ночь напролет ты желаешь, По дому всюду слоняясь и нагло глазея на женщин? Вон убирайся, несчастный! Нажрался ты всласть - и довольно! Вот как хвачу головней, отсюда ты вылетишь мигом!" 70 Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей многоумный: "Что с тобой? Почему ты ко мне пристаешь так сердито? Иль потому, что я грязен, что рубищем тело одето, Что побираюсь по людям? Нуждой я к тому приневолен! Странники, нищие люди всегда ведь бывают такими. 75 Некогда собственным домом и сам я промежду сограждан Жил - богатый, счастливый, всегда подавая скитальцу, Кто бы он ни был и, в чем бы нуждаясь, ко мне ни пришел он. Множество было рабов у меня и всего остального, С чем хорошо нам живется, за что нас зовут богачами. 80 Все уничтожил Кронион. Ему, видно, так пожелалось. Как бы, смотри, не случилось того же с тобой! Потеряешь Всю красоту, какой ты теперь меж рабынь выдаешься. От госпожи тебе может достаться, тобой прогневленной. Может прибыть Одиссей: ведь надежда еще не пропала. 85 Если ж погиб Одиссей и домой никогда не вернется, Есть у него уж такой же, по милости Феба, как сам он, Сын Телемах. От него ни одна не сумеет из женщин Гнусное скрыть поведенье свое: он уже не ребенок". Так сказал Одиссей. Услыхала его Пенелопа, 90 Стала служанку бранить, назвала и так ей сказала: "Да, нахалка, собака бесстыжая! Скрыть не сумеешь Дел ты своих от меня! Головой мне за них ты заплатишь! Все прекрасно ты знала, сама я тебе говорила, Что собираюся в доме своем расспросить о супруге 95 Странника этого, ибо безмерно я сердцем страдаю". Ключнице после того Евриноме она приказала: "Ну-ка подай табуретку, покрой ее сверху овчиной. Сядет гость на нее, чтоб слова говорить мне, а также, Чтобы слова мои слушать. Его расспросить я желаю". 100 Так Пенелопа сказала. Послушалась ключница, быстро С гладкой пришла табуреткой, поставила, мехом покрыла. Сел тогда на нее Одиссей, в испытаниях твердый. Первой к нему Пенелопа разумная речь обратила: "Вот что прежде всего сама, чужеземец, спрошу я: 105 Кто ты? Родители кто? Из какого ты города родом?" Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Женщина, кто порицать тебя на земле беспредельной Мог бы осмелиться? Слава твоя достигает до неба. Ты - словно царь безупречный, который, блюдя благочестье, 110 Мног