Гомер - Одиссея

чаном, набитым несущими стоны стрелами. Следом ящик служанки несли, в котором лежало Много железа и меди - оружье того властелина. В зал войдя к женихам, Пенелопа, богиня средь женщин, Стала вблизи косяка ведущей в комнату двери, 65 Щеки закрывши себе покрывалом блестящим, а рядом С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки. Тотчас она к женихам обратилась и слово сказала: "Слушайте слово мое, женихи благородные! Вторглись В дом Одиссея вы с тем, чтобы есть здесь и пить непрерывно, 70 Зная, что долгое время хозяина нет уже дома. Вы привести никакого другого предлога не в силах, Кроме того, что хотите жениться и взять меня в жены. Что ж, начинайте теперь! Состязанья награда пред вами! Вынесу лук я большой Одиссея, подобного богу. 75 Тот, кто на лук тетиву с наименьшим натянет усильем И топоров все двенадцать своею стрелою прострелит, Следом за тем я пойду, этот дом за спиною оставив, Мужа милого дом, прекрасный такой и богатый! Думаю, буду о нем хоть во сне вспоминать я нередко". 80 Так сказав, свинопасу Евмею она приказала Пред женихами и лук положить и седое железо. Лук со слезами принявши, его положил он на землю. Плакал также Филойтий, увидевши лук господина. Стал их ругать Антиной, по имени назвал и молвил: 85 "Эх, деревенщина! Только о нынешнем дне ваши думы! Что вы, несчастные, здесь разливаетесь в плаче? Напрасно Женщине вы только сердце волнуете! Тяжко страдает И без того уж она, потеряв дорогого супруга. Молча сидите и ешьте, а если желаете плакать, 90 Вон уходите отсюда, оставивши лук здесь и стрелы, Чтоб нам начать состязанье совсем безопасное. Вряд ли Будет легко натянуть тетиву нам на лук этот гладкий. Нет ни единого мужа меж этими всеми мужами, Кто поравняться бы мог с Одиссеем. Я сам его видел, 95 Помню его хорошо. Тогда еще мальчиком был я". Так он сказал. Но в груди надеялся дух его крепко, Что тетиву он натянет и метко железо прострелит. Первым ему предстояло отведать стрелы из могучих Рук Одиссея, которого он так бесстыдно бесчестил 100 В доме его, и товарищей всех подбивая на то же. К ним обратилась тогда Телемаха священная сила: "Просто беда! Совсем меня сделал безумным Кронион! Милая мать, такая обычно разумная, прямо Мне говорит, что пойдет за другого, покинувши дом наш, 105 Я же только смеюсь и радуюсь духом безумным! Что ж, начинайте теперь! Состязанья награда пред вами! В наше время такой не имеет жены ни ахейский Край, ни Микены, ни Аргос, ни Пилос священный, ни черный Весь материк, ни сама каменистая наша Итака. 110 Знаете это вы сами. К чему мою мать восхвалять мне? Прочь отговорки, однако! Довольно уж нам состязанье Дальше откладывать. Время настало. Пора нам увидеть. Также и сам я охотно на луке себя испытаю. Если его натяну и железо стрелой прострелю я, 115 То горевать мне уже не придется, что с новым супругом Дом наш почтенная мать покидает, когда уже сам я В силах с прекрасным оружьем отца моего обращаться". Так сказал Телемах, вскочил и с плеч своих сбросил Пурпурный плащ и перевязь скинул с мечом медноострым. 120 Прежде всего топоры он уставил, для всех их глубокий Общий выкопав ров, по шнуру уровняв их искусно, Землю кругом притоптал. Удивление всех охватило, Как все искусно он сделал, пред тем ничего не видавши. Став на порог, тетиву Телемах нацепить попытался. 125 Трижды всем телом на лук налегал он, согнуть домогаясь, Трижды силы терял, - но все же надеялся в сердце И тетиву нацепить и стрелу прострелить сквозь железо. Может быть, сильно напрягшись, в четвертый он раз и надел бы, Если б его не сдержал Одиссей, кивнув головою. 130 К ним обратилась опять Телемаха священная сила: "Горе! Как видно, всегда я останусь негодным и слабым, Или же молод еще, не могу положиться на руки, Чтобы суметь отразить человека, напавшего первым! Ну-ка, теперь попытайтесь и вы, кто меня посильнее, 135 Гладкий лук натянуть. Пора приступить к состязанью!" Так сказавши, на землю он лук опустил Одиссеев И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке, Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши. Сел после этого в кресло, которое раньше оставил. 140 Тут к женихам Антиной обратился, Евпейтом рожденный: "Встаньте и все по порядку один за другим подходите, С места того начиная, откуда вино нам разносят". Так сказал Антиной. И понравилось всем предложенье. Первым меж всеми Леод поднялся, Ойнопом рожденный. 145 Был он у них предсказатель по жертвам и возле кратера В зале обычно сидел, в глубине. Одному лишь Леоду Были бесчинства противны, и всех женихов осуждал он. Первым лук Одиссеев он взял с медноострой стрелою. Стал, взойдя на порог, и лук натянуть попытался, 150 Но натянуть не сумел. Непривычные, нежные руки Очень скоро устали. И он к женихам обратился: "Не натянуть мне, друзья! Пусть попробуют также другие! Многим знатным мужам принесет этот лук огорченье, - Духу их и душе. Гораздо желаннее разом 155 Встретить погибель, чем жить оставаться, все то потерявши, Из-за чего мы сходились сюда, что желали вседневно. Может быть, кто и теперь надеждою полон, желая В жены взять Пенелопу, супругу царя Одиссея. Каждый, однако, кто лук натянуть попытается тщетно, 160 Пусть другую себе ахеянку ищет, дарами Сердца ее домогаясь. Она ж за того пусть выходит, Кто принесет ей всех больше и кто ей судьбою назначен". Так он громко сказал, и лук опустил Одиссеев, И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке, 165 Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши. Сел после этого в кресло, которое раньше оставил. Гневно напал Антиной на Леода и громко воскликнул: "Что за слова у тебя сквозь ограду зубов излетели! Страшные, тяжкие! Слушаю их, возмущаясь всем сердцем! 170 Многим, конечно, мужам принесет этот лук огорченье, Духу их и душе, - раз ты натянуть не умеешь! Видно, почтенная мать не таким родила тебя на свет, Чтобы уметь со стрелами справляться и с луком упругим. Значит ли это, что также другие его не натянут?" 175 Так сказав, к козопасу Меланфию он обратился: "Живо огонь разожги в обеденном зале, Меланфий! Там табуретку большую поставишь, покроешь овчиной, Сала круг нам большой принесешь из готовых запасов, Чтобы мы, юноши, лук разогревши и смазавши жиром, 180 Силу на нем испытали, к концу приведя состязанье". Неутомимый огонь разжег средь столовой Меланфий И табуретку большую поставил, покрывши овчиной; Сала круг им немалый принес из готовых запасов. Лук разогрев, женихи его пробовать стали. Однако 185 Лука согнуть не смогли. Не хватило для этого силы. Делать не стали попыток других Антиной с Евримахом, Всех женихов вожаки и первые знатностью рода. Вышли меж тем свинопас и коровий пастух Одиссея Из дому - вместе, один и другой одновременно. Следом 190 Вышел за ними и сам Одиссей, на бессмертных похожий. После того как они вне двора и ворот очутились, Голос повысивши, с ласковой он обратился к ним речью: "Вы, свинопас и коровий пастух, - я сказал бы вам слово... Или уж мне промолчать? Но сказать меня дух побуждает. 195 Как бы держались вы, если б откуда-нибудь появился Вдруг Одиссей и его к нам сюда божество принесло бы? Стали бы вы помогать женихам иль ему, Одиссею: Прямо скажите мне то, что дух вам и сердце прикажут". Так на это в ответ коровий пастух ему молвил: 200 "Зевс, наш родитель! О, если б исполнилось это желанье! Пусть бы вернулся тот муж, пускай бы привел его бог к нам! Ты бы узнал, каковы у Филойтия сила и руки!" Всем бессмертным богам и Евмей свинопас помолился, Чтобы в свой дом, наконец, Одиссей многомудрый вернулся. 205 После того как он их настоящие выведал мысли, К ним он обоим тогда обратился с такими словами: "Дома я! Это я сам! Претерпевши несчетные беды, Я на двадцатом году воротился в родимую землю. Между рабов моему возвращению рады, я вижу, 210 Вы лишь одни. Не слыхал я, чтоб кто и другой между ними Вечным богам о моем возвращеньи домой помолился. Как оно будет, обоим вам полную правду скажу я: Если моею рукой женихов божество одолеет, Вам обоим я жен приведу и имущество дам вам, 215 Рядом с моим вам построю дома. И вы будете оба Мне, как товарищи сына, как братья его по рожденью. Вам я и признак могу показать, по которому ясно Можно увериться, кто я, и всякие кинуть сомненья. Вот он - рубец, нанесенный клыком кабана мне, когда мы - 220 Я и сыны Автолика - охотились в долах Парнаса". Так сказав, от большого рубца он лохмотья откинул. Лишь увидали они, лишь в подробности все рассмотрели, - Кинулись оба в слезах к Одиссею, обняли руками, В голову, в плечи любовно и жарко его целовали. 225 Голову, руки в ответ и сам Одиссей целовал им. Так, в слезах, и покинуло б их заходящее солнце, Если бы сам Одиссей не сдержал их, промолвивши громко: "Будет вздыхать вам и плакать, а то кто-нибудь вдруг увидит, Выйдя наружу из дома, и всем, кто внутри там, расскажет. 230 Поочередно входите, один за другим, а не вместе. Первым я, вы же после. И вот что да будет вам знаком: Все тут, сколько ни есть женихов благородных, конечно, Дать ни за что не позволят мне лук и колчан со стрелами. Ты же, Евмей богоравный, мой лук понесешь через залу, 235 Прямо ко мне подойдешь и отдашь мне. А женщинам скажешь, Пусть они тотчас запрут все двери от комнат служанок. Если же кто или стоны мужчин, или грохот услышит В нашей ограде, пускай из комнат никто не выходит, Каждая пусть у себя своим занимается делом. 240 Ты ж на воротах двора, Филойтий божественный, крепкий Засов задвинешь, веревкой его закрепивши немедля". Кончив, в двери вошел он для жизни удобного дома, На табуретку там сел, которую раньше оставил. За Одиссеем божественным оба раба появились. 245 Лук в руках между тем уж вертел Евримах непрерывно, Там и тут его грея на жарком огне. Но и так он Лука не мог натянуть. И стонал благородным он сердцем. В гневе слово сказал, наконец, Евримах и промолвил: "Только одно огорчение мне за себя и за всех вас! 250 Но я не столько о браке скорблю, хоть и это мне горько, - Много ахеянок есть и других на Итаке, омытой Всюду волнами, равно как и в прочих краях наших разных, - Сколько о том, что такими бессильными мы оказались Пред Одиссеем, подобным бессмертным богам, и не можем 255 Лука его натянуть! Позор нам и в дальнем потомстве!" Так ответил ему Антиной, Евпейтом рожденный: "Этому ввек не бывать, Евримах! Ты и сам понимаешь. Празднует праздник народ Аполлона-владыки сегодня Чистый. Ну как в этот день натягивать лук нам? Спокойно 260 Можно его отложить. Топоры же оставим на месте: Трудно подумать, чтоб мог кто-нибудь их отсюда похитить, В зал высокий войдя Одиссея, Лаэртова сына. Пусть же теперь виночерпий нам доверху кубки наполнит! Мы совершим возлиянье и лук Одиссеев отложим. 265 Завтра ж Меланфию, коз пастуху, прикажем с зарею Коз привести, отобрав наиболе откормленных в стаде. Бедра их в жертву сожжем славнолукому мы Аполлону, После ж испробуем лук и к концу приведем состязанье". Так сказал Антиной. И понравилось всем предложенье. 270 На руки всем им немедля глашатаи полили воду, Юноши, вливши в кратеры напиток до самого верха, Чашами всех обнесли, возлиянье свершая из каждой. Выпили после того, сколько каждому сердцем желалось. Замысел хитрый тая, сказал Одиссей многоумный: 275 "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы! Выскажу то я, к чему меня дух мой в груди побуждает. Вас, Евримах и подобный богам Антиной, всего больше Я умоляю, - ведь ты, Антиной, предложил так разумно Лука сегодня не трогать и все предоставить бессмертным. 280 Завтра пошлет божество победу, кому пожелает. Дайте, однакоже, гладкий мне лук, чтобы мог испытать я Руки и силу мою, чтобы мог я увидеть, жива ли Сила, какою когда-то полны были гибкие члены, Или ее уж во мне погубили нужда и скитанья". 285 В негодованьи надменном кругом женихи зашумели. Страх объял их, что лук полированный странник натянет. С бранью к нему Антиной обратился и так ему молвил: "Странник несчастный! Ума у тебя не осталось ни крошки! Мало тебе, что спокойно теперь ты средь нас, многобуйных, 290 Можешь обедать и долю свою целиком получаешь, Слушаешь наши беседы и речи? Еще никогда тут Странник иль нищий другой разговоров не слушали наших. Ты отуманен вином медосладким. Большой происходит Вред для того, кто без удержу пьет его, меры не зная. 295 Вред большой от вина получил и кентавр многославный Евритион во дворце Пирифоя, отважного духом, В гости пришедши к лапифам. Вином повредивши рассудок, Он нехорошее дело свершил в Пирифоевом доме. Горе героев взяло, вскочили они, потащили 300 Вон его через сени и гибельной медью кентавру Нос и уши отсекли. А он, повредившись рассудком, Прочь пошел, унося и плоды своего ослепленья. С этой поры меж мужей и кентавров вражда разгорелась. Прежде всего повредил он себе же, вином нагрузившись. 305 Так и с тобой бы, поверь мне, большая беда приключилась, Если б ты лук натянул. Сожаленья ни в ком ты не встретишь В нашей Итаке. Тебя в корабле мы немедля отправим На материк, к Ехету царю, истребителю смертных. А уж оттуда тебе не спастись. Так сиди же спокойно, 310 Пей и мечтать перестань в состязанье вступать с молодыми!" Тут ему Пенелопа разумная так возразила: "Нехорошо, Антиной, и неправедно ты поступаешь, Что обижаешь гостей Телемаха, к нему приходящих! Да неужели ты ждешь, что раз этот странник натянет 315 Лук Одиссеев, на руки и силу свою полагаясь, - Он уведет меня в дом свой, и я ему стану женою? Сам никаких он на это, конечно, надежд не имеет. Снова возьмитесь за чаши и духа не мучьте подобной Мыслью себе: никогда не бывать неприличью такому!" 320 Ей на это сказал Евримах, Полибом рожденный: "Многоразумная старца Икария дочь Пенелопа! Что он с собою тебя уведет, неприлично и думать. Мы лишь боимся стыда от мужских пересудов и женских, Чтоб кто-нибудь не сказал меж ахейцами низкой породы: 325 - Сватают худшие люди супругу отважного мужа ! Лук его натянуть они совершенно не в силах! А появился чужой человек, забредший к ним нищий, - И без усилья и лук натянул и промаху не дал. - Так они скажут. Для нас же большим это будет позором". 330 Тут ему Пенелопа разумная так возразила: "Нет, Евримах, уж скорей нехорошую славу получат Те, кто, ничуть не стыдясь, достояние все истребляют Славного мужа. А что же позорного видишь ты в этом? Странник этот - сложенья хорошего, ростом высокий, 335 Может знатным отцом, как он сам говорит, похвалиться, Дайте также ему полированный лук и - посмотрим! Вот что я вам скажу, и это исполнено будет: Если лук он натянет и даст Аполлон ему славу, Я его в платье одену хорошее, в плащ и рубашку, 340 Дам ему также копье, чтоб от псов и мужей защищаться, Дам подошвы для ног, и меч привешу двуострый, И отошлю, куда его дух понуждает и сердце". Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил: "Мать моя, лук этот дам иль не дам я, кому пожелаю! 345 Больше прав на него, чем я, тут никто не имеет, - Ни из ахейцев, кто властвует здесь, в каменистой Итаке, Ни из живущих напротив Элиды, питающей коней, На островах. И никто между них помешать мне не сможет Страннику лук подарить, при желаньи, хотя бы навеки. 350 Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами - Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб немедля взялись за работу Также служанки. А лук - не женское дело, а дело Мужа, всех больше - мое! У себя я один повелитель!" Так он сказал. Изумившись, обратно пошла Пенелопа. 355 Сына разумное слово глубоко проникло ей в сердце. Наверх поднявшись к себе со служанками, плакала долго Об Одиссее она, о любимом супруге, покуда Сладостным сном не покрыла ей век богиня Афина. Лук же изогнутый взял и понес свинопас богоравный. 360 Громко тогда женихи закричали в обеденном зале. Так не один говорил из юношей этих надменных: "Эй, куда это лук ты несешь, свинопас неудачник? Вот бестолковый! Вдали от людей, средь свиней, тебя скоро Псы твои же сожрут, которых ты выкормил, если 365 Милостив к нам Аполлон и другие бессмертные будут". Так они крикнули. Лук положил он, где шел в это время, Многими криками, в зале звучавшими, в страх приведенный. Но со своей стороны Телемах угрожающе крикнул: "Лук отнеси! Не слушайся всех, это кончится плохо! 370 Я хоть моложе, а вот погоди, тебя выгоню в поле, Камни бросая вослед! Ведь намного тебя я сильнее! Если б настолько ж я был превосходней руками и силой Также и всех женихов, у нас находящихся в доме! Живо я кое-кого, творящего тут безобразья, 375 В ужасе вон бы заставил убраться из нашего дома!" Так сказал он. На речь его весело все засмеялись. Тяжкий гнев, что у них поднялся к Телемаху, улегся. Поднял лук свинопас и понес через зал его дальше, Стал перед сыном Лаэрта разумным и лук ему подал. 380 Вызвав потом Евриклею кормилицу, так ей сказал он: "Вот что велел Телемах, Евриклея разумная, сделать: Крепко-накрепко двери запри от комнат служанок. Если же кто или стоны мужчин, или грохот услышит В нашей ограде, из комнаты пусть все равно не выходит. 385 Каждая пусть у себя своим занимается делом". Так он громко сказал. И бескрылым осталось в ней слово. Двери закрыла она от комнат, где жили служанки. Молча выскочил вон из дома коровник Филойтий И на дворе, обнесенном оградою, запер ворота. 390 Под колоннадой лежал там канат корабельный, сплетенный Весь из папируса. Им он засов завязал и, вернувшись, На табуретке уселся, которую раньше оставил, За Одиссеем глазами следя. Во все стороны лук свой Тот уж вертел и повсюду оглядывал, цел ли остался 395 Лук, не попортил ли червь в эти годы рогов его крепких. Так не один говорил, поглядев на сидевшего рядом: "Видно, он в луках знаток превосходный, но это скрывает. Может быть, дома и сам подобный же лук он имеет Иль себе сделать желает такой. Как усердно он вертит 400 Лук и туда и сюда, подозрительный этот бродяга!" И говорили другие из юношей этих надменных: "Пусть и всегда чужеземец такое же счастье встречает, Как этот лук натянуть он сегодня, наверно, сумеет!" Так женихи говорили. Меж тем Одиссей многоумный 405 Взял огромный свой лук и его оглядел отовсюду. Как человек, искусный в игре на форминге и в пеньи, Может на новый колок струну натянуть без усилья, Свитую круто овечью кишку у концов закрепивши, Так натянул Одиссей тетиву без усилья на лук свой. 410 После того он ее попробовал правой рукою. Звон прекрасный струна издала, словно ласточка в небе. Дрогнуло сердце в груди женихов, изменились их лица. Громко Зевс загремел, и знаменье было в том громе. Рад божественный был Одиссей, в испытаниях твердый, 415 Что ему знаменье сыном дано кривоумного Крона. Острую взял он стрелу, что пред ним на столе уж лежала Голая: все остальные лежали в колчане. Ахейцам Скоро самим на себе испробовать их предстояло. Лук за ручку держа, тетиву со стрелой потянул он 420 И, не сходя с табуретки, вперед наклонясь и нацелясь, Острую выпустил с лука стрелу. Мгновенно чрез дыры Ручек всех топоров, ни одной не задев, пролетела Тяжкая медью стрела. Одиссей многоумный воскликнул: "Что, Телемах, не позорит тебя чужеземец, в столовой 425 Сидя твоей? Я и в цель ведь попал и не долго трудился, Лук напрягая большой. Не совсем я уж силу утратил. Несправедливо бесчестят меня женихи и поносят. Ну, а теперь нам пора приготовить и ужин ахейцам Засветло. Нам ведь потом и другим предстоит насладиться, 430 Пеньем с игрой на форминге. Ведь в них украшение пира!" Так он сказал и бровями повел. Опоясался тотчас Медным мечом Телемах, богоравного сын Одиссея, В руки копье медноострое взял и вблизи Одиссея Быстро стал возле кресла, оружием медным сияя.

   ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ ВТОРАЯ Сбросил с тела тогда Одиссей многоумный лохмотья, С гладким луком в руках и с колчаном, набитым стрелами, Быстро вскочил на высокий порог, пред ногами на землю Высыпал острые стрелы и так к женихам обратился: 5 "Ну, состязаньям "совсем безопасным" конец! Выбираю Цель я, в какую доселе никто не стрелял. Посмотрю-ка, Даст ли мне славу добыть Аполлон, попаду ль, куда мечу!" Так сказав, в Антиноя нацелился горькой стрелою. Тот в это время как раз поднять золотой собирался 10 Кубок двуухий; его меж руками он двигал, готовясь Пить вино из него. Помышления даже о смерти Он не имел. Да и кто из обедавших мог бы подумать, Чтобы один человек, как могуч бы он ни был, такому Множеству мог принести погибель и черную Керу? 15 В горло нацелясь, стрелой поразил Одиссей Антиноя. Юноши нежную шею насквозь острие пронизало. В сторону он наклонился, сраженный. Из рук его чаша Выпала наземь. Мгновенно из носа густою струею Хлынула кровь человечья. Ногой от себя оттолкнул он 20 Стол и его опрокинул. Попадали кушанья на пол. С грязью смешались и хлеб и жаркое. В тенистом чертоге Подняли шум женихи, увидавши упавшего мужа. С кресел они повскакали и стали метаться по залу, Жадно глазами оружья ища по стенам обнаженным. 25 Не было видно нигде ни щита, ни копья боевого. Гневными стали словами бранить женихи Одиссея: "Странник, себе на несчастье ты мужа убил! В состязаньях Больше уж ты не участник! Верна твоя скорая гибель! Мужа сейчас ты убил, который всех более знатен 30 Был середь юношей наших. Добычей ты коршунов станешь!" Каждый так говорил. Все думали, что не нарочно Мужа странник убил. Не знали безумцы, что крепко Их и всех уж сетью своею опутала гибель. Грозно их оглядев, сказал Одиссей многоумный: 35 "А, собаки! Не думали вы, что домой невредимым Я из троянской земли ворочусь! Вы мой дом разоряли, Спать насильно с собою моих принуждали невольниц, Брака с моею женою при жизни моей домогались И ни богов не боялись, живущих на небе широком, 40 Ни что когда-нибудь мщенье людское вас может постигнуть. Вас и всех теперь погибель опутала сетью!" Бледный ужас объял женихов при словах Одиссея. Все озирались, куда от погибели близкой спастись им. Только один Евримах, ему отвечая, промолвил: 45 "Если впрямь это ты, Одиссей-итакиец, вернулся, Верно сказал обо всем ты, что здесь натворили ахейцы. Много они безобразий свершили и в доме и в поле. В этом, однако, во всем один Антиной лишь виновен. Он же мертвый лежит. Дела эти он совершил все 50 Не потому, что бы брак ему был так желанен иль нужен, - Нет, замышлял он другое, чего не исполнил Кронион, - Стать царем самому в краю благозданном Итаки, Сына ж убить твоего, его подстерегши в засаде. Ныне законно убит он, ты же нас пощади. Ведь твои мы! 55 В будущем мы, при народе убытки твои возместивши, - Все, что выпито было и съедено здесь женихами, - Пеню ценностью в двадцать заплатим быков тебе каждый Медью иль золотом, сколько ты сердцем своим пожелаешь. Вправе на нас ты сердиться, покамест мы так не поступим". 60 Грозно взглянув исподлобья, сказал Одиссей многоумный: "Если бы вы, Евримах, отцовское все мне отдали, Все, что теперь у вас есть и что приложить вы могли бы, То и тогда бы не стал я удерживать рук от убийства, Прежде чем женихам не отмстил бы за все преступленья. 65 Выбор теперь вам один: иль, выйдя навстречу, сразиться, Или бежать, если только спастись кто сумеет от смерти. Вряд ли, однакоже, вам погибели близкой избегнуть!" Так он сказал. Ослабели у них и колени и сердце. Снова с речью тогда к женихам Евримах обратился: 70 "Рук необорных, друзья, человек этот больше не сложит! Раз полированный лук и колчан захватить уж успел он, С гладкого будет порога стрелять он, пока без остатка Не перебьет женихов. Но вспомним, друзья, о сраженьи! Ну, обнажайте ж скорее мечи, отражайте столами 75 Быстро разящие стрелы. Напрем на него всею силой Дружной толпой, чтоб его оттеснить от дверей и порога, Кинемся в город тогда и крик поскорее поднимем. После того этот муж стрелять никогда уж не стал бы!" Так кричал Евримах женихам. Он выхватил меч свой - 80 Медный, острый с обеих сторон - и ринулся с криком На Одиссея. Но тот как раз в это время из лука Выстрелил, в грудь близ соска поразивши стрелой Евримаха, Быстрая в печень вонзилась стрела. Из руки ослабевшей Меч его выпал. Он сам зашатался, на стол повалился, 85 Телом согнувшись, и наземь столкнул все стоявшие яства Вместе с кубком двуручным. Лицом он ударился об пол, Смертной охваченный мукой. Ногами обеими в кресло Пятками бил он. И тьма пред глазами его разлилася. Нисов сын Амфином, свой меч обнажив медноострый, 90 Ринулся быстро вперед Одиссею-герою навстречу, Чтобы от двери его оттеснить. Но до этого раньше В спину его Телемах ударил копьем медноострым, Сзади, меж плеч, и, пробивши насквозь, из груди его выгнал. С шумом упавши, лицом он с размаху ударился оземь. 95 Прочь отскочил Телемах, копье длиннотенное там же В теле оставив его. Боялся он, как бы в то время, Как он копье, наклонясь, извлекал бы, его из ахейцев Кто-либо или мечом не сразил, иль копьем не ударил. Прочь он пустился бегом, до отца добежал очень скоро, 100 Близко стал перед ним и слова окрыленные молвил: "Щит и два острых копья тебе, о отец, принесу я, Также и шлем целомедный, к вискам прилегающий плотно. Вооружусь-ка, пойду я и сам. И Филойтию также И свинопасу оружие дам. С оружием лучше!" 105 Так отвечая на это, сказал Одиссей многоумный; "Да, поскорее неси, пока еще есть у нас стрелы! Не оттеснили б от двери меня, как один я останусь". Так он сказал. Телемах, приказанье отца исполняя, Быстро пошел в кладовую, где сложены были доспехи, 110 Выбрал четыре щита и восемь отточенных копий, Медных шлемов четыре, украшенных конскою гривой. Все это взял Телемах и к отцу прибежал поскорее. Раньше, однакоже, сам он оделся сверкающей медью. Также надели доспехи и оба раба. Одиссея, 115 Хитрого в замыслах всяких, они, подойдя, обступили. Сам он, пока у него для защиты имелися стрелы, Целясь, стрелял в одного жениха за другим непрерывно В зале пространном своем. И они друг .на друга валились. После, когда у владыки стрелявшего стрелы иссякли, 120 Наземь он гладкий свой лук опустил, к косяку прислонивши Около двери к блестящей стене, и стоять там оставил. Четырехкожным щитом покрыл после этого плечи, А на могучую голову шлем меднокожный надвинул С длинным конским хвостом, развевавшимся страшно на гребне. 125 Взял два крепких копья, завершенных сверкающей медью. Выход был боковой проделан в стене многопрочной Близко совсем от порога прекрасного зала мужского. Путь был в узкий проход, запиравшийся крепкою дверью. Дверь Одиссей поручил охранять свинопасу. Стоял он 130 Близко пред дверью. Тут было опасней всего нападенье. Заговорил Агелай, ко всем женихам обращаясь: "Не проберется ль из вас кто, друзья, этим ходом наружу, Чтобы людей известить и крик поднять на весь город? Больше тогда этот муж стрелять никогда уж не стал бы!" 135 Так Агелаю в ответ козопас промолвил Меланфий: "Нет, питомец богов Агелай, невозможно! Ужасно Близко дверь от двора, и вход в нее больно уж узок. Всех бы там мог удержать один человек не бессильный. Но погодите! Оружие вам принести я сумею 140 Из кладовой! Одиссей с блистательным сыном, наверно, Там, не еще где-нибудь, оружье из зала сложили". Так ответив ему, сквозь отверстие в зале Меланфий, Козий пастух, пробрался наверх, к кладовым Одиссея. Там двенадцать щитов он выбрал и столько же копий, 145 Столько ж блистающих медью, хвостами украшенных шлемов. Быстро вернувшись назад, женихам он оружие отдал. У Одиссея ослабли колени и сердце при виде, Как женихи облекались в доспехи и как потрясали Длинными копьями. Дело теперь становилось труднее. 150 К сыну тогда со словами крылатыми он обратился: "Верно, какая-нибудь из рабынь, Телемах, в нашем доме Злую с нами борьбу собирается весть иль Меланфий!" Так на это ему Телемах рассудительный молвил: "Сам, отец, погрешил я, никто здесь другой не виновен. 155 Прочно прилаженной двери не запер ведь я в кладовую. У женихов оказался, как видно, лазутчик хороший. Слушай, поди-ка, Евмей, и двери запри в кладовую, И наблюдай, кто все делает это - рабыня ль какая Или Меланфий? Всех больше мне он подозренье внушает". 160 Так Одиссей с Телемахом вели меж собой разговоры. В это время направился вновь в кладовую Меланфий Новых доспехов принесть. Свинопас божественный, сразу Это заметив, сказал Одиссею, стоявшему близко: "Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый! 165 Снова, смотри, человек этот мерзкий, как мы угадали, Крадется к нам в кладовую! Дай точное мне приказанье: Там ли убить его, если его одолеть я сумею, Или сюда привести, чтоб достойно ему отплатил ты За преступленья, которых так много здесь в доме свершил он". 170 Так, отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Я и сын Телемах женихов благородных все время, Как бы они ни рвались, удерживать будем на месте. Вы же оба, назад закрутив ему ноги и руки, Бросьте его в кладовую и двери заприте покрепче. 175 Сзади к крученой веревке его привяжите и после Вздерните вверх высоко по столбу, притянув к перемету, Так, чтобы долго живой он висел в жесточайших страданьях". Так сказал он. Охотно приказу они подчинились И в кладовую пошли. Прихода их он не заметил. 180 В это время внутри кладовой он обшаривал стены. Возле дверных косяков они притаились и ждали. Из кладовой выходя, на пороге явился Меланфий. Шлем прекрасный держал в одной он руке, а другою Щит огромный тащил, изъеденный ржавчиной, старый, 185 В давние юные годы служивший герою Лаэрту. Он с перегнившими швами ремней в кладовой там валялся. Кинулись оба они на Меланфия, внутрь притащили За волоса и на землю швырнули, объятого страхом. Ноги и руки назад закрутили и, боль причиняя, 190 Накрепко их там связали веревкою, как приказал им Сын Лаэрта, подобный богам Одиссей многостойкий. Сзади к крученой веревке его привязали и после Вздернули вверх высоко по столбу, притянув к перемету. Так, издеваясь над ним, Евмей свинопас, произнес ты: 195 "Будешь теперь ты усердно всю ночь сторожить здесь, Меланфий. Лежа на мягкой постели, - такой, как тебе подобает! Рано рожденной Зари, выходящей из струй Океана, Ты уж наверно теперь не проспишь и поры не упустишь Гнать на обед женихам откормленных коз твоих в город!" 200 Так там Меланфий остался, вися на ужасной веревке. Те же, доспехи надевши, блестящие заперли двери И к Одиссею вернулись, искусному в замыслах хитрых. Там, отвагой дыша, стояли они на пороге Четверо; в зале самом - благороднейших юношей много. 205 Вдруг у порога явилась богиня Паллада Афина, Ментора образ приняв, с ним схожая видом и речью. Радость при виде ее Одиссея взяла, и сказал он: "Ментор, на помощь, сюда! Товарища милого вспомни! Много добра от меня ты видал. Ведь ты мне ровесник!" 210 Чуял, однако, что это - зовущая к битвам Афина. В зале тогда со своей стороны женихи закричали. Дамасторид Агелай напустился на Ментора первый: "Ментор, не вздумай, смотри, на его увещанья поддаться, В битве ему подсобить и сражаться начать с женихами! 215 Вот что в мыслях у нас и что мы наверно исполним: После того как мы этих убьем - Одиссея и сына, - Будешь с ними и ты умерщвлен, если только посмеешь С ними идти сообща. Головой ты за это заплатишь! Вас лишивши оружьем возможности делать насилья, 220 Сколько имущества ты ни имеешь иль здесь, или в поле, Мы, с добром Одиссея смешав, меж собою поделим. В доме твоем проживать никому из детей не позволим, В городе нашем Итаке супруги твоей не оставим!" Так сказал он. Сильнее разгневалась сердцем Афина, 225 Гневными стала словами богиня бранить Одиссея: "Нет уж в тебе, Одиссей, отваги и силы, с которой Для белорукой жены, благороднорожденной Елены, Целых девять лет ты под Троей упорно сражался! Много мужей умертвил ты в ужаснейших сечах кровавых, 230 Взят по мысли твоей многоуличный город Приама. Как же теперь, в свой дом и к богатствам своим воротившись, Ты огорчаешься тем, что сражаться пришлось с женихами! Милый, пойди же сюда, стань рядом со мной, и узнаешь, Как средь враждебных мужей, тебя окружавших, умеет 235 Ментор, рожденный Алкимом, платить за добро человеку". Так сказала, но полной победы еще не дала им: Раньше того испытать ей хотелось отвагу и силу И самого Одиссея и сына его Телемаха. На потолочную балку покрытого копотью зала 240 Села богиня, вспорхнув, уподобившись ласточке видом. Дамасторид Агелай с Поликторовым сыном Писандром, С Амфимедонтом и Демоптолемом, с разумным Полибом И Евриномом на бой между тем женихов возбуждали. Первыми были они по отваге меж всеми другими, 245 Кто оставался живым и за душу свою еще бился. Частые стрелы и лук смирить остальных уж успели. К ним Агелай обратился, ко всем свою речь обращая: "Скоро уж сложит, друзья, этот муж необорные руки! Ментор, смотрите, успел уж уйти, понапрасну нахвастав, 250 И впереди перед дверью они лишь одни остаются. Разом, однакоже, всех своих копий, друзья, не бросайте. Бросьте сначала лишь шесть. И, может быть, Зевс, наш родитель, Даст Одиссея сразить и великую славу добыть нам. Только бы этот упал! С остальными же справимся скоро!" 255 Так сказал он. И все, нацелившись, бросили копья, Как приказал он. Но мимо попали по воле Афины: В крепком дверном косяке копье одного задержалось, В прочно сбитые двери копье угодило другого, В стену вонзилось копье меднотяжкое третьего мужа. 260 После того как они, никого не задев, пролетели, Начал к своим говорить Одиссей, в испытаниях твердый: "Также и к вам я, друзья, обратиться хотел бы. Давайте, Кинемте копья в толпу женихов, которые к прежним Всем преступленьям своим еще умертвить нас желают!" 265 Так сказал он. И бросили все они острые копья, Метко нацелившись. Демоптолем был сражен Одиссеем, Был Телемахом сражен Евриад, а Елат - свинопасом; Муж, пасущий коров, Писандра убил. Повалились Все они разом, кусая зубами бескрайную землю. 270 Прочь толпой женихи отбежали во внутренность зала. Те же кинулись следом и вырвали копья из трупов. Снова тогда женихи, нацелившись, бросили копья, Но большинство их опять промахнулось по воле Афины. В крепком дверном косяке копье одного задержалось, 275 В прочно сбитые двери копье угодило другого, В стену вонзилось копье меднотяжкое третьего мужа. Амфимедонт же попал в Телемахову руку, слегка лишь Кисть оцарапав; разрезала медь только поверху кожу. Выше щита прочертил Ктесипп по плечу свинопаса 280 Длинным копьем. Пролетело копье и на землю упало. Те, что вокруг Одиссея на выдумки хитрого были, Дружно в толпу женихов медноострые бросили копья. Евридаманта сразил Одиссей, городов разрушитель, Амфимедонта сразил Телемах, свинопас же - Полиба; 285 Муж, пасущий коров, копьем своим длинным Ктесиппа В грудь поразил и, повергнув на землю, вскричал, похваляясь: "Сын Полиферсов, насмешник! Вперед не глупи и от громких Слов воздержись! Не твое это дело совсем! Предоставь их Вечным богам говорить. Ведь намного тебя они лучше. 290 Это тебе за гостинец коровьей ногою, который Ты Одиссею поднес, когда он просил подаянья!" Так пастух тяжконогих коров говорил. Одиссей же Дамасторида огромным копьем умертвил рукопашно; А Телемах Леокрита убил, Евенорова сына, 295 В пах поразивши копьем, и наружу конец его выгнал. Тот, вперед повалившись лицом, им ударился оземь, Тут с высоты, с потолка, воздела Афина эгиду, Смертным несущую гибель. И трепет сердца охватил их. Все разбежались по залу, как будто коровы, которых 300 По лугу гонят рои оводов, налетев на них разом В вешнюю пору, в то время, как дни наиболее длинны. Те ж, соколам кривокогтым с изогнутым клювом подобясь, С гор налетевшим внезапно на птичью огромную стаю, - Тучами падают птицы, спасаясь от них, на равнину, 305 Соколы бьют на лету их, и нет им спасенья ни в бегстве, Нет и в защите. Любуются люди, довольные ловом. Так же они женихов гоняли по залу, разили Копьями вправо и влево и головы им разбивали. Стонами полон был зал, и кровью весь пол задымился. 310 Вдруг к Одиссею Леод подбежал, ему обнял колени И, умоляя его, слова окрыленные молвил: "Ноги твои, Одиссей, обнимаю - почти меня, сжалься! Верь, никогда ничего непристойного женщинам в доме Я не сказал и не сделал. Напротив, всегда я старался 315 Даже других женихов удержать, кто подобное делал. Рук, однако, они от зла удержать не хотели. Из-за нечестия их им жребий позорный и выпал. Жертвогадатель, ни в чем не повинный, я должен погибнуть С ними! Ну что ж! Благодарности ждать за добро нам не нужно!" 320 Грозно взглянув на него, сказал Одиссей многоумный: "Если ты жертвогадателем был здесь и хвалишься этим, - Часто, наверно, молился ты в доме моем, чтоб далеким Сладкий день моего возвращенья домой оказался, Чтоб на моей ты женился жене и детей нарожал с ней. 325 Нет, тебе не уйти от несущей страдания смерти!" Так сказал он и поднял с земли мускулистой рукою Меч, упавший из рук убитого им Агелая. Этим мечом посредине он шеи Леода ударил. Крика не кончив, по пыли его голова покатилась. 330 Гибели черной успел избежать Терпиад песнопевец, Фемий, которого петь женихи заставляли насильно. Около двери стоял боковой он в глубоком раздумьи, С звонкой формингой в руках, и меж двух колебался решений: Выйти ль из дома на двор и сесть за алтарь, посвященный 335 Зевсу, хранителю мест огражденных, - алтарь, на котором Много бедер бычачьих сжигали Лаэрт с Одиссеем, - Иль, подбежав к Одиссею, обнять его ноги с мольбою. Вот что, старательно все обсудив, наилучшим почел он: Ноги с мольбою обнять Одиссея, Лаэртова сына. 340 Полую взял он формингу свою и, сложив ее на пол Между кратером красивым и креслом серебряногвоздным, Сам подбежал к Одиссею, руками обнял его ноги И, умоляя, к нему обратился с крылатою речью: "Ноги твои, Одиссей, обнимаю: почти меня, сжалься! 345 Сам позднее ты станешь жалеть, если буду убит я, Я певец, и богам свои песни поющий и людям! Я самоучка; само божество насадило мне в сердце Всякие песни. И кажется мне, что готов я, как богу, Песни петь для тебя. Не режь же мне горла, помилуй! 350 Также и милый твой сын Телемах подтвердит, что я в дом твой Не добровольно являлся, что шел я, того не желая, Песни петь женихам за обедами их. Принуждали К этому люди меня - и больше числом и сильнее!" Речь услыхала его Телемаха священная сила. 355 Быстро к отцу своему подошел он и громко промолвил: "Стой! Воздержись от убийства невинного этого мужа! Также спасем и Медонта глашатая! Он постоянно Много забот обо мне проявлял, как был я ребенком. Лишь бы только его не убили Евмей иль Филойтий 360 Иль не попался б тебе под удар он, как в зал ворвался ты!" Так говорил он. Разумный Медонт его речи услышал. Сжавшись в комок, он под креслом лежал, покрывшись бычачьей Только что содранной шкурой, чтобы гибели черной избегнуть. Выскочил он из-под кресла и, сбросивши шкуру бычачью, 365 Быстро колени обнял Телемаха, к нему подбежавши, И, умоляя, к нему обратился с крылатою речью: "Вот он я, здесь! Удержи ты отца, объясни ему, друг мой, Чтоб он в сверхмощи своей не убил меня острою медью В гневе на этих мужей женихов, поедавших бесстыдно 370 В доме добро у него и тебя оскорблявших безумно!" Так, улыбнувшись, ответил ему Одиссей многоумный: "Не беспокойся! Вот этим спасен ты от гибели черной, Чтобы ты в будущем знал и другим сообщил бы, насколько Лучше людям хорошие делать дела, чем дурные. 375 Вот что, однако: уйдите отсюда на двор и сидите Там, вне убийства, - и ты и певец этот песнеобильный. Надо мне кое-какие дела еще сделать по дому". Так сказал он. Пошли они оба и, выйдя наружу, Сели вблизи алтаря великого Зевса владыки, 380 И озирались вокруг, и все еще ждали убийства. Стал между тем Одиссей оглядывать зал, не остался ль Кто между ними в живых, не избег ли погибели черной. Но неподвижно лежали, покрытые кровью и пылью, Кучами там женихи, как рыбы, которых в заливе, 385 Неводом густопетлистым поймавши, из моря седого На прибрежный песок рыбаки извлекают, и кучи Их, по соленой тоскуя волне, на песке громоздятся; И отлетает их дух под пылающим солнечным жаром. Кучами так женихи один на другом там лежали. 390 Сыну тогда Телемаху сказал Одиссей многоумный: "Ну-ка, пойди, Телемах, Евриклею кормилицу кликни. Нужно ей слово сказать, которое есть в моем духе". Так он сказал. Телемах, приказанье отца исполняя, Двери потряс и к себе Евриклею кормилицу вызвал: 395 "Древнерожденная! Встань-ка, старушка! Ведь ты в нашем доме, Сколько ни есть тут рабынь, над всеми у нас надзираешь. Выйди скорее! Отец мой зовет, чтоб сказать тебе что-то!" Так он громко сказал. И бескрылым осталось в ней слово. Двери открыла она для жилья приспособленных комнат, 400 Вышла из них. Телемах же повел ее вслед за собою. В зале она Одиссея нашла средь лежащих там трупов. Был он кровью и грязью запачкан, как лев, лугового Только что съевший быка: идет он, запачкана кровью Вся его мощная грудь, и кровью запачкана морда 405 С той и другой стороны. И страшно с ним встретиться взглядом. Были запачканы так Одиссеевы руки и ноги. Трупы увидев мужей и безмерную кровь, Евриклея Вскрикнуть была уж готова, великое дело увидев, Но Одиссей, хоть и очень тянуло ее, помешал ей. 410 Громко к ней со словами крылатыми он обратился: "Старая, радуйся тихо! Сдержись, не кричи от восторга ! Не подобает к убитым мужам подходить с похвальбою. Божья судьба и дурные дела осудили их на смерть. Не почитали они никого из людей земнородных - 415 Ни благородных, ни низких, какой бы ни встретился с ними. Из-за нечестия их им жребий позорный и выпал. Вот что однако: домовых прислужниц-рабынь назови мне, Кто между ними бесчестил меня и какая невинна". Так на это ему в ответ Евриклея сказала: 420 "Всю тебе правду скажу я, мой сын, ничего не скрывая. В доме у нас пятьдесят находится женщин служанок. Все они всяческим женским работам обучены нами, Чешут шерсть и несут вообще свою рабскую долю. Есть двенадцать средь них, пошедших бесстыдной дорогой. 425 Не почитают они ни меня, ни саму Пенелопу. А Телемах, он недавно лишь вырос, ему приказанья Не позволяла еще давать Пенелопа рабыням. Дай-ка, однако, я наверх пойду, сообщу Пенелопе. В сон глубокий она каким-то повергнута богом". 430 Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Нет, ее ты пока не буди. А скажи, чтоб явились Те из служанок, которые здесь бесчинства творили". Так сказал Одиссей. Старуха из комнаты вышла Женщинам весть передать и вниз приказать им спуститься. 435 Сам же он Телемаха, Филойтия и свинопаса Близко к себе подозвал и слова окрыленные молвил: "Трупы начните теперь выносить и рабыням велите. После того и столы и прекрасные кресла водою Вымойте дочиста, в ней намочив ноздреватые губки. 440 После того же как все вы кругом приведете в порядок, Женщин рабынь уведите из зала на двор, в закоулок Между дворовою крепкой оградой и круглым сараем, Острыми их изрубите мечами и выньте у всех их Души, чтоб им позабылось, какие дела Афродиты 445 При женихах совершались, как здесь они тайно любились". Так сказал он. Служанки вошли, прижимаясь друг к другу, Полные горя и страха, роняя обильные слезы. Стали прежде всего выносить они трупы убитых, Клали под портиком их, средь крепкой дворовой ограды, 450 Тесно один близ другого. Давал Одиссей приказанья, Сам подгоняя рабынь. Поневоле они выносили. После того и столы и прекрасные кресла водою Вымыли дочиста, в ней намочив ноздреватые губки. А Телемах, свинопас и коровий пастух в это время 455 Тщательно выскребли пол многопрочного дома скребками. Женщины сор собирали за ними и вон выносили. После того же как все привели они в зале в порядок, Вывели женщин из дома толпою и всех в закоулок Между дворовой оградой и круглым сараем загнали 460 В место, откуда никто ускользнуть ни за что уж не смог бы. С речью такой Телемах рассудительный к ним обратился: "Чистою смертью лишить мне совсем не желалось бы жизни Тех, которые столько позора на голову лили Мне и матери нашей, постели деля с женихами". 465 Так он сказал и, канат корабля черноносого взявши, Через сарай тот канат перебросил, к столбу привязавши. После вздернул их вверх, чтоб ногами земли не касались. Так же, как голуби или дрозды длиннокрылые в сети, Ждущие их на кустах, спеша на ночлег, попадают 470 И под петлями сетей ужасный покой их встречает, - Так на канате они голова с головою повисли С жавшими шею петлями, чтоб умерли жалкою смертью. Ноги подергались их, но не долго, всего лишь мгновенье. Выведен был и Меланфий на двор чрез преддверие зала, 475 Уши и нос отрубили ему беспощадною медью, Вырвали срам, чтоб сырым его бросить на пищу собакам, Руки и ноги потом в озлоблении яром отсекли. Оба после того, обмыв себе руки и ноги, В дом Одиссея обратно вернулись. Свершилося дело. 480 Он же тогда к Евриклее кормилице так обратился: "Серы мне, старая, дай очищающей, дай и огня мне. Нужно зал окурить. Сама ж к Пенелопе отправься И передай, чтоб спустилась сюда со служанками вместе. Всем домовым рабыням скажи, чтоб явились немедля". 485 Так на это в ответ ему Евриклея сказала: "Все это, милый сынок, говоришь ты вполне справедливо. Дай-ка, однакоже, плащ и хитон для тебя принесу я. Рубищем этим одевши широкие плечи, не стой так В зале. В таком тебе виде являться теперь не годится". 490 Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Прежде всего чтоб немедленно был мне огонь в этом зале!" Так он сказал. Не была Евриклея ему непослушна. Серу немедленно в зал принесла и огонь. Одиссей же Тщательно зал окурил, и дом весь, и двор огражденный. 495 А Евриклея пошла чрез прекрасные комнаты дома Женщинам весть передать и вниз приказать им спуститься. С факелом ярким в руках они поспешили из комнат И Одиссея кругом обступили, его обнимали, Голову, плечи и руки ему целовали приветно. 500 Сладко вдруг захотелось рыдать и стонать Одиссею. Сердцем всех узнавал он служанок одну за другою.

  

  ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ ТРЕТЬЯ С сердцем ликующим в верхний покой поднялася старуха Весть госпоже сообщить, что здесь он, супруг ее милый. Двигались быстро колени ее, и ноги спешили. Над Пенелопой склонилась она и так ей сказала: 5 "Милая дочка моя Пенелопа, проснись, чтоб глазами Ты увидала того, о ком ты все время тоскуешь! Здесь твой супруг Одиссей, домой он вернулся, хоть поздно, Всех перебил женихов, вносивших в ваш дом разоренье, Тративших ваши запасы, чинивших насилья над сыном!" 10 Ей в ответ Пенелопа разумная так возразила: "Мамушка милая! Боги тебе помутили рассудок! Могут безумным они и очень разумного сделать И рассудительность дать человеку с легчайшим рассудком. Ум у тебя поврежден. А была ты ведь правильных мыслей. 15 Сердцем так я страдаю, а ты надо мною смеешься, На ветер речи бросаешь! От сна вот меня пробудила Сладкого. Веки покрыв, совершенно меня оковал он. Крепко так никогда не спала я с тех пор, как уехал В неназываемый Зло-Илион Одиссей богоравный. 20 Вот что: спустись-ка ты вниз и ко мне возвращайся обратно! Если б другая какая из женщин моих прибежала С вестью такою ко мне и меня бы от сна разбудила, Я бы ее отругала и тотчас велела убраться Снова в обеденный зал. Тебя твоя старость спасает!" 25 Ей в ответ Евриклея кормилица так возразила: "Я над тобой не смеюсь, дорогое дитя мое, - вправду Здесь Одиссей, и домой он вернулся, как я утверждаю, - Тот чужеземец, которого все так бесчестили в доме. Сын твой давно уже знал, что домой Одиссей воротился, 30 Но осторожно держал намеренья все его в тайне, Чтобы надменным мужам он мог отомстить за насилья". Радость взяла Пенелопу. С постели она соскочила, Сбросила с век своих сон, горячо обняла Евриклею И, с окрыленными к ней обращаясь словами, вскричала: 35 "Милая мамушка, ну расскажи же мне полную правду! Если он вправду домой воротился, как ты уверяешь, - Как на лишенных стыда женихов, один против многих, Руки он мог наложить? Их всегда здесь толпится так много!" Ей в ответ Евриклея кормилица так возразила: 40 "Я не видала, никто не сказал мне, я только слыхала Стоны мужей, убиваемых им. В глубине наших комнат В страхе сидели мы все за закрытою дверью, покуда Сын твой из девичьих комнат в обеденный зал нас не вызвал: Нас Одиссей приказал из комнат позвать Телемаху. 45 В зале я Одиссея нашла средь поверженных трупов. Кучами всюду лежали они вкруг него, покрывая Крепко утоптанный пол. Увидав, ты согрелась бы духом. Кровью и грязью покрытый, на грозного льва походил он. Трупы убитых теперь лежат на дворе за дверями 50 Кучею. Сам же большой он огонь разложил, чтобы серой Дом окурить наш прекрасный. Меня ж за тобою отправил. Ну же, иди поскорей! Пора, наконец, вам обоим Радостью сердце наполнить. Вы бед претерпели так много! Вот пришло исполненье давнишним желаниям вашим. 55 Сам к очагу своему он вернулся живой и супругу С сыном возлюбленным дома нашел. Причинили немало Зла ему женихи, но он всем им отмстил по заслугам!" Ей Пенелопа разумная так отвечала на это: "Милая мамушка! Рано еще ликовать и хвалиться! 60 Знаешь сама ты, каким бы он в дом свой явился желанным Всем, а особенно мне и нами рожденному сыну. Недостоверно, однакоже, то, что ты мне сообщила. Здесь женихов перебил кто-нибудь из богов, раздраженных Наглостью их, оскорбляющей дух, и дурными делами. 65 Не почитали они никого из людей земнородных, Ни благородных, ни низких, какой бы ни встретился с ними. Из-за нече