Главная » Книги

Зилов Лев Николаевич - Дед

Зилов Лев Николаевич - Дед


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

xx7>

Дед

(поэма)

Публикуется по прижизненному изданию: М.: Книгоиздательство "Метели". 1912 г.
Текст набран в новой орфографии; тем не менее, мы стремились донести до читателя дух печатного оригинала и времени. Поэтому сохранено написание таких слов, как "фрейлена", "мятель" и т. п., а также длинное тире (применяемое в поэме очень широко). Текст набирал Зилов А. А.

[Примечание. Для просмотра рекомендуются браузеры Internet Explorer
и Firefox. При просмотре в других браузерах весь текст
может оказаться "прижатым" к левому краю.]


Пролог.
Глава первая. Старый дом
Глава вторая. Привидение
Глава третья. Дневник
Часть первая.
Глава первая. Апрель
Глава вторая. Весенняя любовь
Глава третья. Первое утро
Часть вторая.
Глава первая. Страстная пятница
Глава вторая. Чужая дача
Глава третья. В лесу
Часть третья.
Глава первая. Волга
Глава вторая. Под соснами
Глава третья. Крым
Глава четвертая. На хуторе
Часть четвертая.
Глава первая. Уездный город
Глава вторая. Мертвый мальчик
Глава третья. Гроза
Часть пятая.
Глава первая. Разрыв
Глава вторая. На кладбище
Глава третья. Русь темная


А шумный ветер веет ворох

Умерших в золоте листов.

П. Сухотин


Пролог.

Над домом реет тленье...
И. Бунин.

Глава первая.

I.

Сидела, как всегда, в гостиной, у рояля,
Разматывала шерсть и щурила зрачки...
И прибегал из детской с ревом Валя
И подставлял для поцелуев синяки;
Визжала в комнате у фрейлены машинка,
Наматывая нитки на челнок;
И теткина краснела пелеринка,
Свалившись с кресла, сбитая в комок...
А тетка в кухне, вытянувши шею,
Привычно пробирала Пелагею;-
И прыгали заглушенно слова,
И думалось, что тетушка права...

II.

И думалось, что завтра - воскресенье...
Приедет к кофе старый ростовщик
И тетке привезет миндальное печенье,
И тетка скажет: "Вечный баловник!"
Прихлебывая кофе и макая
Табачные усы, расскажет про грабеж
Средь бела дня; потом уйдет хромая
За теткой в кабинет, и скучно разберешь
Знакомые слова,- "бланк доверитель"...
Наденет Костя с кантиками китель,
Мелькнет, уедет... тетка спросит: "А?"
"Ты, Кадя, что?" - Как что?- "Уехал Костя?" - Да!-

III.

Тоска, тоска!... Что ей до этих буден,
До этих воскресений? Все равно!
День на день также все похож и нуден,
Что было только что и что прошло давно!
Как эта шерсть! Все дело только в краске -
То синяя, то красная... Бежать!
Хоть чуточную каплю теплой ласки,
Хоть день прожить, а не года мечтать!
...Вернулась тетка, села за вязанье
И жутко-жутко этих спиц мельканье,
Как-будто сердце оплетут оне -
Больное сердце в ранках и в огне...

IV.

За чаем с кэксами припоминали лето
И Федор Кузмича с забавным котелком,
Который говорил, что рыжий кот - примета:
Тому, к кому придет, уж быть под башмаком.
Скребла по юбке черненькая Капка
И под столом рыча хватала за башмак;
И тетка походя стирала зайчьей лапкой
Не вытертую пыль, просыпанный табак...
Потом в гостиной поджидали Костю;
Играли с Валькой в рамс и собирались в гости
К мадам Жиро на Патриарший пруд
И думали - почем извозчики возьмут.

V.

Смотрела Кадя на кудряшки тетки,
Искусно лысину закрывшие. Плела
Из скучных мыслей кружева; как четки
Перебирала дни, в которых не жила...
Брат Константин и Валька, так похожий
На мать свою, на братнину жену...
Брат с кем-то там живет... А Вальку гложут
Две эти - тетка с немкой -, вьют в струну...
Его б лечить, его пихают дрянью
В гимназии да дома. Ни вниманья
Ни ласки нет. На верх к ней прибежит,
Забьется на диван... "Уйду я", говорит.

VI.

Уйти, уйти! и вот мечтают оба.
Он вслух, а Кадя - Кадя про себя...
...Глядит опять на тетку, бьется злоба.
Да, Валька в прерии! В какие же края,
К каким морям направить парус бедный?
Где лотосы мои, где светлый викинг мой,
Вонзивший в гребни волн свой струг победный,
Со славой на щите несущийся домой?
...Надоедал им рамс знакомый и сонливый;
Шла тетка проявлять для Кости негативы,
А Валька тер глаза, сосал ландрин
И спрашивал, что значит "серпантин"...

VII.

И фрейлен Рике уходила рано.
Укладывала Вальку и, "adieu"
Сказав из коридора, два стакана
Несла к себе - в одном свое питье,
В другом о-дантифрис для полосканья...
И долго было слышно, как она
Возилась, полоскала зубы, и - зеванье
От предвкушения девического сна.
Потом в кровати тестамент читала
И, заложив Andenken"ом, мечтала
О Tante Augustchen, где в праздник быть пришлось,
Где tüchtig war getanzt, где war famos.

VIII.

Потом - прощалась тетка Агриппина,
И надевала кружевной капот,
И доставала бром за банкою хинина,
И клала челюсть в воду на комод...
Ходила долго. Раздвигая сторы,
Смотрела в окна; отставляла стул;
Перебирала кофточки узоры,
Сосновою водою душила... Свет мигнул
В щелях дверей - переносила свечку...
И надо лбом колечко за колечком
Крутила долго папильоткой... Рот
Дрожа шептал про "бранных воевод"...

IX.

А в кухне шепотом смеялась Пелагея
С ленивым дворником, подсолнухи грызя.
И с городками из газет, желтея
Посудой, прусаками шелестя,
Висели сгорбленные полки. Вяло
Захлебывались старые часы
С привешенной канфоркой; и устало
Глядел засиженный Линевич со стены.
Тянулись чистые половички к кровати,
К подвальной западне, к ступенькам на полати.
И в раковину капала вода
С короткой песенкой, унылой, как всегда...

X.

В час, во втором звонился громко Костя,
Пугалась Пелагея, задремав...
И в трости с ящерицей из слоновой кости
Уже было что-то желчное, и прав
Был узенький портфель с блестящей кнопкой,
Когда упал на ларь в передней и сверкнул...
И Пелагея сразу стала робкой,
А Костя что-то буркнул, пальцем ткнул
И, вскоре, в помочах из кабинета
Кричал он: "Умерли вы, что ли?" И, раздета,
Простоволосая, пугалась тетка:- Что?
- Что? Что такой?- "Газету из пальто!"

XI.

Из детской Валька, спрыгнувши с кроватки,
Бежал на цыпочках по коридору в зал
И там в стекло царапался... И пятки
Стучали позади... Он бился и кричал,
И, вырвавшись, хватался за гардины...
Потом несли его назад в кровать,
И он стонал, весь странный и змеиный,
И падал на кровать, уже не в силах встать...
И спрашивала тетка, Пелагею
Позвав к ceбe и щекоча под шею
Виляющую Капку: "Убежал?"
- Да, барыня!- "Заприте двери в зал!" -

Глава вторая.

I.

И только к двум часам огонь тушили в зале
И зажигали в коридоре ночники,
И гулкую рояль устало запирали,
И замолкали мягкие шаги...
Тогда - на медный лист из теплого камина
Унылый дед в шлафроке вылезал
И отпирал буфет, и брал Бенедиктина;
Садился на диван с ногами и вздыхал.
И изредка, погладив под усами,
Справлялся он с звонившими часами,
Чтоб вó-время убрать Бенедиктин,
Закрыть буфет и влезть опять в камин.

II.

И думал он о тетке, Вальке, Kocтe,
О тихой, грустной Каде и бурчал:
"Так-с, значит, проморгал свое Замостье!
Такой же хлюст, как и когда кончал!...
Живет с какой-то феей, примостился
В чиновники особых поручений... Что ж -
Как Федя от растрат не удавился!
В маман пошел, не очень-то проймешь...
Агриппочка - селедка, как и прежде!
Все так же красится и так же все в надежде,
Однако подцепила гемморой,
И теткой сделалась такой, что ой-ой-ой!...

III.

Живи-бы я, так в порошок растерла б
И, как жена, шипела б: "в гроб сведет -
От курева схватил чахотку горла,
Теперь паралича от пьянства ждет!"
Дед замолчал и пересел уютней:
"Однако, эта Капка - чорт возьми -
Блох развела... мою, бывало, Лютню
С дивана-то кнутом мамзель Мими...
А эта, вшивка, дрыхнет на подушке,
Нос в нос с хозяйкой, лапочки на брюшке,
Не слышит, что я здесь, ей в тон храпит
И от обжорства и от блох скулит...

IV.

Агриппочка! Одна из всех осталась,
И с той-то взятки гладки... Дожил я!
Еще придется (вот уж не гадалось)
Приискивать камины для себя...
Теперь вон входят в моду спиртовые -
Из спирта в спирт - еще одна печаль!
Как раз задохнешься! Нет - времена былые
И по людям и по каминам жаль!
Примнут тебя березой да осиной,
Успеешь надышаться древесиной,
Да и огонь и дым сродни лесам,
Зеленые псалмы шумящим к небесам".

V.

И, помолчав, заговорил он снова:
"А Кадя что? Сидит там у себя...
Все не с кем вымолвить живого слова
И пишет по ночам дневник, как я.
Эх, слопают, родимая, уж знаю,
Кого тебе нащупал в женихи
Шалдерник Константин. Да я не унываю...
Чего мне унывать? Грехи, грехи!
Пройди, голубушка, сперва огонь и воду
И трубы медные, а там ищи уж броду,
Иль, как сестра Ариша, мышьяком
Травись ceбe... Кому печаль о том?

VI.

Нет, хорошо - спасибо преисподни! -
Так посидеть... Уют - тянуть Бенедиктин,
Глядеть знакомое и думать, как сегодня,
О том, о сем, с луною на один.
Весь этот маринад еще пра-пра варили
И что ж - довольствуются им и до сих пор,
Пра-пра, тe все-же так иль этак жили,
А эти - тянут тухленький раствор.
На что им жизнь? Они не знают жизни!
Водою мертвой спрыснуты... А брызни
Живой водой - какой переполох
У всех, во всем, у этих даже блох!

VII.

"И нужно ли? Раз жизнь захочет - надо,
А не захочет - так тому и быть:
Для жизни - щебень, в небесах - награда...
И мнe пора-б и плюнуть, и забыть.
Да старая привычка - лезть без толку,
Куда не след! Вот в чем печаль... Смотрю,
На лестницу забравшись, к Каде в щелку -
Тоска гнетет, тоска и злишься на зарю,
Которая опять в камин загонит,
Опять покойника по чину похоронит,
И будут на спину валить тебе дрова,
И будет огненной седая голова.

VIII.

"Ах, если б снова жить! не дедом быть, а Петей!
Я был ведь не дурен, я был красноречив...
Графиней Ланговой я был замечен в свете
И приглашен в салон - и это ведь не миф!..."
Дед замолчал и, видит, Лунный Мальчик
Вдруг соскочил с луча и подошел к нему
И улыбается; грозит, согнувши пальчик,
И говорит, колебля полутьму:
- Ты хочешь жить, мертвец? Я - мертвых оживитель,
Профессия недавняя... Родитель
Твой оживлен был мной за радужную, но -
Он слова не сдержал и умер вновь давно...

IX.

- Теперь поручено мне требовать залога...
Залог пустяшный - твой фамильный бриллиант.
Он будет при тебe... не думай, ради Бога,
Что мы жулье, что я такой же франт,
Как внук твой, Константин! Останется с тобою
Твой бриллиант, но - заложить, продать
Его не сможешь ты. Он закреплен судьбою
Отнынe за бюро, которым воскрешать
Тебе подобных послан я в ущербы
Луны... Согласен? В день, как опушатся вербы,
В двенадцать дня начнешь ты жить таким,
Как ты хотел; ну - мне, пора к другим...-

X.

Сказал - исчез. И дед вскочил в волненьи,
По комнатам забегал меж лучей
Томительной луны; перевернул в смятеньи
Бенедиктин и - влез в камин скорей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Глава третья.

I.

... А на верху сидит за лампой Кадя,
Склонясь мечтательно над черным дневником,
И, волосы распущенные гладя,
Чертит по скатерти обломанным пером.
И смотрят на нее девичьи безделушки -
Немецкий целлулойд, китайские лягушки...
И тикают на бронзовой змее
Часы, бегущие к положенной черте.

II.

Ах, эти розовые, с клевером, обои
И запах мыла фабрики Бодло,
И звуки тишины, и непокой покоя -
От них Спасителю в киоте тяжело.
...А в дневнике стоит: "Одна - одна, как прежде,
Царевной в тереме!... И к лику старых дев
Причислюсь скоро, в сладостной надежде
Иметь свой угол, юность претерпев.
И только бы не стать безличной компаньонкой
И нянчиться с хозяйскою болонкой...
Нет, лучше бонной к детям!... Вот мечты -
Мои мечты, уж и они пусты!

III.

"Забыты и усы и эспаньолка,
И тихий баритон, и с поволокой взгляд...
Для глупых вышивок тоскливая иголка,
И для мадам Жиро ненужный слой помад!
Ведь нет решимости пойти за первым встречным,
А если б знали все, что этим я горю,
Что верю ласкам я минутным, а не вечным...
Яд близких мук в таинственном "люблю"!
Зачем так лживо все, как лживо это платье?
Зачем пожатье рук, где надобно объятье?
И в правду ли нужнee жизни ложь?
И слово ласк нужней, нужнее счастья нож?...

IV.

"Что ж, ткани разорвать и выйти обнаженной,
Сказать - тебя хочу?... Зачем же снова ложь?
Ведь только дневнику и в час завороженный,
В ночной, безлюдный час ты правду отдаешь!
И если б дверь случайно отомкнулась
И чья-нибудь чужая голова,
Кивнув из щели, тихо улыбнулась -
Пусть даже зная все, чтоб не было стыда -
Я б эту книжку в ящик зашвырнула,
И ложь, вся ложь, ему в глаза взглянула
И стала б говорить ненужные слова
О том, что наскоро сложила голова".

V.

И, перечтя ряды поспешных строчек,
Разделась Кадя тихо у стола;
На завтра вынула из вышитых сорочек
Ту, что должна надеть по правилам была.
Потом подставила к постели стул и свечку
Зажгла на стуле; новый альманах
Взяла с собой; легла, поправила колечко
И стала листовать в прочитанных местах.
Потом калачиком свернулась, прочитала
Страницы две; без книги полежала;
Взглянула раза два на дверь, на стул, в окно
И, свечку потушив, заснула глубоко.

VI.

Но - долго после в полутьме тоскливой
Катушку мышь катала по углам,
И шорохи маячили трусливо,
И смутный стол луна делила пополам...
И глупые часы звонили рабским звоном,
Раскладывая время по частям,
Как дедушка пасьянс; и гасли по иконам
Огни резных лампад, зажженных всем страстям.
А в вытяжку, забытую прислугой,
Весной тянуло, почками, дерюгой -
Сырой дерюгой, крытых на ночь роз -
И грохот поезда порывный ветер нес.

Часть первая.

И я заснул; когда ж проснулся чутко,
Дышали розами земля и неба круг.
Вл. Соловьев.

Глава первая.

I.

В апреле ночь - спокойный черный омут,
С огнями звезд, струящихся ко дну...
Не ветер, а ладонь, ласкающая дрему;
Не шелест, а слова, зовущие ко сну.
И бьется сон, как бабочка, в ресницах
И заволакивает грезами глаза,
И снится о бесшумных, легких птицах,
Летящих вдаль, гдe тишь и бирюза...
И грезятся трепещущие дали
И солнце в водной розовой эмали;
И корабли проникновенных снов
Скользят из заводи в простор без берегов.

II.

В апреле утро - хоровод зеленый
Наивных девушек, сквозящихся берез;
И юноша, и томный, и влюбленный,-
Чуть-чуть бесстыдный клен - струит дыханье грез
Из почек лопнувших, тугих и нежно-клейких...
А Бальдер-Солнце в огненном плаще,
Виящемся в назолоченных змейках,
Расплавленных в стремительном ручь
e,-
Вновь молод, вновь крещен в дымящейся купели,
Налитой всплесками бунтующей метели;
И сберегли стволы глухих елей
Из ярких смол его челу елей.

III.

Апрели детства, вы перезабыты!
Лишь изредка припомнится окно
В грустящий сад, зачмокают копыты,
Заржет Малыш призывно и пьяно...
И непременно кто-нибудь приедет
Чужой, нечаянный издалека...
А няня ночью в пологе забредит
И, странная в лунe, спадет ее рука...
И я сниму с кроватки оплетенье
И подбегу, в окно смотреть луны свеченье
На старой крыше погреба, и жуть
Не даст мне долго в эту ночь заснуть.

IV.

Переберу тихонько странные игрушки,
Поглажу колесо машинки, убегу
Назад в кровать и в кувшине и кружке,

Другие авторы
  • Прутков Козьма Петрович
  • Ясинский Иероним Иеронимович
  • Корнилович Александр Осипович
  • Дьяконова Елизавета Александровна
  • Шимкевич Михаил Владимирович
  • Теплов Владимир Александрович
  • Шершеневич Вадим Габриэлевич
  • Добиаш-Рождественская Ольга Антоновна
  • Львовский Зиновий Давыдович
  • Заблудовский Михаил Давидович
  • Другие произведения
  • Кедрин Дмитрий Борисович - Баллада о старом замке
  • Добролюбов Николай Александрович - Природа и люди
  • Каменев Гавриил Петрович - Инна
  • Андерсен Ганс Христиан - Старый уличный фонарь
  • Мордовцев Даниил Лукич - Д. Л. Мордовцев: краткая справка
  • Малиновский Василий Федорович - Из дневника
  • Мольер Жан-Батист - Казакин
  • Соловьев Владимир Сергеевич - Метрическое свидетельство о рождении и крещении Вл. С. Соловьева
  • Уайзмен Николас Патрик - Фабиола
  • Первов Павел Дмитриевич - Философ в провинции
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 1342 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа