| Главная » Книги |
Петров Василий Петрович - Стихотворения, Страница 7
Петров Василий Петрович - Стихотворенияp; Увы! померкли все; всё стало смерти жертва;
Достойна долго жить, о, како видим мертва?
Рыдайте, музы, днесь из глубины сердец:
Осиротели вы: во гробе ваш отец!
Что мило вам теперь среди земного круга,
Лишившимся сего защитника и друга?
Проклятая война! кто выдумал тебя?
Природы гнусный враг, враг обществ и себя.
Ты, ты естественна рушительница чина,
Толь тяжкого для нас урона ты причина!
Герои, вняв твой зов, к тебе из стен бегут,
Дерзают на беды, о жизни не брегут;
Далекие пути и трудные подъемлют;
Томятся день и ночь, едва когда воздремлют;
Нездравы воды пьют, зной терпят, бури, мраз,
И дышут воздухом, исполненным зараз.
Когда б труба твоя, о брань! не возгремела,
Россия бы поднесь Потемкина имела.
Пред мужем сим лежал путь к славе не един:
Он был и без тебя великий гражданин.
Но, ах! не брань сего атланта утомила;
Не тягость ратных дел в нем силы преломила.
Но славой брань его сдержали рамена:
В мир рушилась сия российских стран стена.
Тогда нас рок потряс, как бури перестали;
Тогда ударил гром, как тучи миновали.
Сияния творец померк среди планет!
Кто россов одолжил, того меж россов нет!
О строги небеса! о злость завистна рока!
Зачем дражайшее отъемлешь нам до срока?
Еще ему умреть не выпала чреда;
Почто безвременна объемлет нас беда?
Нарочно жизненны в нем смерть преторгла узы,
Чтоб вы терпели казнь незаслужену, музы!
Зри! в свете кий преврат! беспрочные живут;
Спасителей судьбы из света силой рвут!
Поди теперь, и плачь, что люди умирают,
Когда Потемкина во гробе полагают!
Но что, в расстрое дум, я хульны словеса
Мечу на брань, на мир, на самы небеса?
Я скорби тем в душе моей не утоляю,
Лишь, может быть, тебя, тень кротка, оскорбляю.
Не тако мыслил ты, когда меж нами цвел,
Беседы меж друзей не таковые вел.
Еще в очах моих твой зрак пресветлый зрится,
Еще сладчайший глас в ушах моих твердится.
Послушный неба сын, ты вечно не роптал,
И смерти не ища, ее не трепетал.
Полн весь любовию к отечеству и богом,
Неустрашим был с сим в душе твоей залогом;
И сей и будущий объемля сердцем век,
Сквозь краткость в вечности, как воскрыленный, тек.
Ступив на оный край, мне то ж, что здесь, вещаешь,
И плакать о тебе из гроба запрещаешь.
Премудростью твоей я разум мой креплю,
Но в сердце тяжкий боль еще, еще терплю.
И можно ль быть, тебя утратя, веледушным
И разуму, среди смятений сих, послушным?
Мне мнится, смерть твоя противу естества;
Чтоб ты во гробе лег, нет воли божества;
Что встанешь ты опять, ты лег почить на время;
Ты встанешь облегчить моей печали бремя.
В миг, только лишь мечта толь сладка пропадет,
Под тяжестию зла мой томный дух падет.
Креплюся, но когда на твой я гроб взираю,
Сам, кажется, с тобой до срока умираю.
Остановляется и мысль моя и кровь;
Всё мертво, лишь жива одна к тебе любовь.
В последний раз тебя живого созерцая,
Как здравием блистал ты бодрым, не мерцая,
Я мнил ли, чтоб мое сей счастье год унес,
И в том поверил ли б и ангелу с небес?
О, сколь обманчивы, сколь тщетны суть надежды,
Чем мы на свете сем ласкаемся, невежды!
Высока промысла не знающи стезей,
Во уповании спим полном на князей.
Я первый, я пример, сколь смертные суть слепы,
Колико о вещах мечтанья их нелепы.
Быв смертною в одре не раз объят грозой,
Я мнил, что ты, герой, почтишь мой гроб слезой;
Что прежде я умру, то мне казали лета.
Я скорбен был; ты здрав, ты крепок, полон цвета;
Судьба, казалось, с тем в живых меня блюла,
Чтоб было петь кому твои, герой, дела.
Как се, впреки моим и мыслям и желанью,
Я должен чтить тебя, чтить слез, не песней данью;
Прежив тебя, болезнь по смерть в душе питать
И утешения нигде не обретать!
Кто силен днесь того дополнить мне утрату,
Что я предпочитал всему на свете злату?
Я зрел (поведают уста мои не ложь)
Венчанных счастием и славою вельмож;
Но зрел сквозь неку тень, иль облак, издалека,-
Ты мне един в тебе дал видеть человека
Со слабостьми, но в нем блистательных отли?к
И превосходств каких созерцевался лик!
Сие кого живой не поразит печалью?
Чье сердце не пронзит неизреченной жалью?
Превыспрення душа, парящий мой орел,
Для обществу добра куда б не возлетел?
Он явных благ искать край света бы достигнул;
Он пользы скрытые из мрака бы воздвигнул.
Любя монархиню, бесценный дар небес,
Во все б концы свое к ней рвение пронес.
Велики суть твои к отечеству заслуги, -
Но больших от тебя престола ждали слуги,
Те слуги, что, доброт обилуя лучем,
Не склонны ближнему завидовать ни в чем.
В Евксин к тебе свои усердия пускали
И подвигам твоим со мной рукоплескали;
Днесь сетуют, зачем ты, в летах не созрев,
Как светлая свеща, погас, не догорев.
Погас, затмился, ах! сверх чаяния всяка,
Погас, и всех твоих оставил вдруг средь мрака.
Постигла бедную внезапна музу ночь,
И отлетела вся ее утеха прочь.
О! промысла умам неведома пучина,
Где все вращаются созданьи до едина,
Где мудрии рекут, и подданный, и царь,
И всяка дышуща, мала ль, велика ль тварь;
Герои, робкие ль, презренны иль преславны, -
Все смесь едина, суть пред божьим взором равны;
Где долу лишь с высот суд снидет и печать,
Всяк смертный должен быть покорен и молчать.
Но творче, господи! ты дал мне душу слабу,
Недоумениям ты даждь моим ослабу,
И ропот мой прости, прости сию печаль,
Из смертных одному что смертного так жаль.
Что нет к поправе зла, я кое стражду, средства,
Могу ли для сего не чувствовати бедства?
И ежели слеза есть неба дар, сию
На труп, Потемкин, твой как всю не пролию?
И како, сколь тебе рок жизнь отъять ни властен,
Скорбя не возглашу: почто я так несчастен?
В чем винны пред судьбой толь многи сироты,
Которых оживлял благотвореньем ты?
Или под солнцем те всех боле ей мешали,
Которые тобой, отец щедрот, дышали?
О! сколько есть людей, под разным небесем,
Таких, которые желали б сердцем всем,
Ущербом лет своих твой краткий век пробавить,
Иль паче, жизньми их от гроба тя восставить!
Но рок, что рок решил, переменить нельзя;
Осталось лишь терпеть в молчании, слезя.
Так сии за покой нам бурь отмщают грозы?
Такое терние венчает нас за розы?
Ах! лучше вовсе благ бесценных не вкусить,
Чем, их утратя, боль по век в груди носить!
Вообразя бесед уединенных сладость
И проливанну мне от отчих взоров радость,
Источники утех, которым дружба мать,
Что должен в сиром днесь я сердце ощущать?
Ты пренья вел со мной о промысле и роке,
О смерти, бытии, и целом мира токе.
Премудрая главо! мой днесь вопрос реши:
Какому должно быть той жребию души,
Что, с лучшею себя расставшись половиной,
Живет и движется печалию единой,
И утешения ту только и?мать тень,
Что зрит в гадании, коль светел твой там день?
Не в истину ли ты блаженней нас стократно,
Которые тебя теряем невозвратно,
Которы днесь, всяк час рыдая по тебе,
Приносим жалобы беспрочные судьбе?
Что смерть как жизни край? и жизнь как путь ко смерти?
Тот жил, кто имя мог за жизнь свою простерти.
Твое на целую ты вечность распростер:
Ты ковы чуждых стран, ты гордых варвар стер,
Науки ободрил, чин воинства устроил,
Россию оградил, расширил, успокоил;
И сам, увы! заснул сном вечным наконец;
Блаженна жизнь твоя и жизни, смерть, венец!
Ты в поле кончил дни, хотяй почити мало:
Воинский плащ твой одр, и небо покрывало.
Не слышен был твой стон, не слышен смертный вздох;
Взор к небу обращен, куда тя позвал бог;
Глава восклонена на распростерты персты;
Умильно томен зрак, уста едва отверсты.
Взвевает плачущий власы твои зефир,
Любя творца побед, воздвигша скорый мир.
Вокруг тебя стоит рать, маниям послушна,
И повелителя рыдает зря бездушна.
Лишь только дале слух печальный разглашен,
Что воинства отец дыхания лишен,
Во градех по тебе, средь моря, рек и суши,
Каким жалением подвиглись храбрых души?
Восставый стон и вопль средь каждого полка
Являет, коль твоя кончина им жалка.
Крушатся по тебе и малы и велики,
Болезнуют свои и чуждые язы?ки:
Молдавец, армянин, и влах, и галл, и грек,
И турок, позабыв отъятье морь и рек,
На непритворну скорбь дух твердый разрешает;
Твоя доброта всех в печали соглашает;
Все плачут, жид ли кто или самарянин, -
Ты умер, матери природы общий сын.
Круг общего отца народы все виются;
Из варварских очей российски слезы льются.
Со частым от тоски вздыманьем тяжких ребр
Рыдает о своем избавителе Днепр;
Рыдает о тебе с далеким юг востоком,
Евксин с Кубанию и Каспий со Моздоком.
Воспоминая тьмы твоих к себе услуг,
Все воды превратить во слезы хочет Буг.
Тебя Меот, Тамань и Крымские оплоты,
Тебя все всадники и Черноморски флоты,
Тебя рыдают сонм художеств и наук,
Сугубя воплями ревущих пушек звук;
И муза им моя, и муза им состонет,
И вся в слезах, твой труп препровождая, тонет;
Кто будет ей, увы! защита и покров,
И ободрение, хоть слабых, в ней даров?
Кто голосу ее с таким усердьем внимет?
Так дружбой озарит и так ее объимет?
Ко персям так прижмет? о, горе! о, напасть!
О, нестерпимая невинну сердцу часть!
Но если небесам отъять тебя угодно,
И всё тужение души моей бесплодно,
Во облегчение болезни моея,
И во свидетельство всем истины сея,
Что, как живому нес хвалы нелестны в жертву,
Так искренний я плач несу тебе и мертву,-
Ты миро слез моих, сладчайша тень, прими;
Последний мой к тебе из гроба глас вонми;
Уважь меня еще, дозволь сквозь слезны токи
На гробе начертать твоем мне сии строки:
Потемкин здесь лежит, Екатеринин друг,
Не полон дней числом, бессмертен тьмой заслуг.
Октябрь 1791
238. СМЕРТЬ МОЕГО СЫНА
МАРТА 1795 ГОДА
Так нет тебя, дитя любезно!
Сомкнул ты очи навсегда
И лег, всем зрелище преслезно,
О, скорбь! о, лютая беда!
Страдалец, мук не заслуживший,
За что ты горьку чашу пил?
Меж человеков ангел живший,
Чем тако небо оскорбил?
Не ты, не ты, отец твой грешен,
Отец несносен твой судьбе.
Затем он был тобой потешен,
Чтоб после плакал о тебе.
Я плачу, глаз не осушая,
И стоном надрываю грудь.
И льзя ль, себя не сокрушая,
Николеньку воспомянуть?
Душа велика в теле малом,
О, как он люту скорбь сносил,
И коим огражден забралом,
Явил в борьбе с ней столько сил?
Не вышла вздоха ни едина,
Боль тщился в сердце запереть.
Седый отец! учись у сына,
Как должно мужу умереть.
Расстанься мудрых ты с собором;
Оставь все книги наконец.
В дому твоем, твоим под взором,
Взрастал безграмотный мудрец.
Читай его, и помни вечно,
Как умер он, и как он жил:
Он жизнию своей, конечно,
Тебя и смертью одолжил.
Учися быть ему подобен:
Печаль внутрь сердца ты запри;
Живи, как он, правдив, незлобен;
Как он, нетрепетно умри.
О ангел, существо бесплотно,
Предтеча мой во оный свет!
Иду туда, иду охотно,
Куда меня твой взгляд зовет.
Ах!.. ты еще ко мне взираешь,
В мой одр твой тихий ход клоня!
Ко мне ты руки простираешь,
Объяти силишься меня!
Иду, от смертных устранюся;
Теку с поспешностью в твой след:
Да там с тобой соединюся,
Где нет печалей, страхов, бед.
Мы станем тамо наедине
Беседовать, в садах гулять;
Я буду там тебя, мой сыне!
А ты меня увеселять.
За радостию пойдет радость,
За лирным шумом - новый шум;
Со сладостью сплетется сладость:
Плененья чувств, восторги дум!
Но как?.. я грешен, ты невинен;
Я вихрь, ты сладка тишина;
Я буй, ты ангел благочинен -
Часть наша будет ли равна?
Хотя всем милы круги звездны,
И я достигнуть в оны льщусь,
Но, меж тобой и мною бездны
Чтобы не пролегли, страшусь.
Ты будешь в цвето<но>сном поле,
Во недрах самого творца;
Взгляни, дитя, ко мне оттоле,
Утешь улыбкою отца.
Утешь его улыбкой тою,
Какой ты тешил здесь его;
Зарею облачен златою
Кинь нань луч блеска твоего.
Ты рад меня одеть всем светом;
Ты рад, моя о иста кровь!
Так в сердце, от родства согретом,
Найду и тамо я любовь!
Когда все ставят твердь защиты
В героях из своей семьи,
И мне врата в Эдем открыты:
Там блещут сынове мои.
Но я доколе пресмыкаюсь,
Болезнен, в бренном телеси,
Покровом я твоим ласкаюсь:
Сияй мне, сыне, с небеси.
Ты благ, ты ангелом быть стоишь,
Будь страж, хранитель буди мой.
Ты всё во благо мне устроишь,
Души и сердца вождь прямой.
Ты знаешь, в чем моя потреба,
Куда желанье я простер:
Тебе блюсти дано от неба
Меня, мать, братьев и сестер.
239. ОДА ЕГО ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА ГОСПОДИНУ ВИЦЕ-АДМИРАЛУ И
ОРДЕНОВ СВ. АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО, СВ. КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ И СВ. АННЫ
КАВАЛЕРУ НИКОЛАЮ СЕМЕНОВИЧУ МОРДВИНОВУ
Под небом дышим мы, чудясь его лазорю
И пестрости пресветлых звезд;
Мы ходим по земле и плаваем по морю,
Далече от природных гнезд;
Со слабым бренным телом,
Во духе гордо смелом
Пускаемся на вред
И ишем оком бед.
Среди огней и льдов, искатель тайн в натуре
Многоопасный правит путь.
Герой летит на брань, подобен шумной буре,
Под рок, под пушки ставит грудь;
Забыв о плоти тленной,
Противу стать вселенной,
Против тьмы тем врагов,
За отчество готов.
К отликам много стезь, и люди и стихии
На опыт ду?ши в нас зовут;
Россия, обща мать, для всех сынов России,
Святой, величественный труд.
То рвение любезно,
Что множеству полезно;
Такого сердца жар
Есть смертным с неба дар.
Что я вещаю, то поемлешь ты, Мордвинов!
То голос мой, а мысль твоя.
Дух делает, не плоть огромна, исполинов;
Дово?д ты истины сея.
Кто вступит в спор со мною,
Как солнцем, я тобою
Снищу победы честь;
Мне стоит перст возвесть.
Ты, крила распростря усердия широко,
Чтоб кинуть на множайших тень,
Паришь, куда тех душ не досягает око,
Одебелила кои лень.
Твой подвиг безотдышен;
Лишь шум полета слышен,
И гений меж стремнин
Сопутник твой един.
Любители доброт тебе под облаками
Соплещут с дола тьмами рук;
Лишь зависть, лютыми терзаема тосками,
Грызома целым адом мук,
Бросает остры стрелы
В подоблачны пределы
И сыплет клевету,
Сразити налету;
Сразить тебя, и в прах твои рассыпать кости.
Достоинств вечная судьба
Противу черныя и ядовитой злости,
Противу клеветы борьба.
Но любо, как с змиею,
Обвит безвредно ею,
Летит орел когтист,
Глуша крыл шумом свист!
Гнетома пальма вниз, сквозь тяже?сть крепня, спея,
Сильняе кверху восстает;
И благородный конь, препоной свирепея,
Порывней по?скоки дает.
Чем ветер стиснут у?же,
Тем дует, злясь, упруже.
Биенье из кремня
Рождает блеск огня.
Так бодрственный твой дух, препятством раздражаясь,
Встает превыше сам себя;
И зависти к тебе злой стре?лы приражаясь,
Родят лишь искры вкруг тебя.
Как злато по горниле
Сияет в вящей силе -
Твоей добро?ты цвет
Ярчает от клевет.
Добра виновно зло! Но жало сколь ни больно,
Чем любит зависть лучших бость,
Великосердия в груди твоей довольно
Простить безропотно и злость.
Честного человека
Свет чтит красою века;
Завидливых число -
Необходимо зло.
Не нами начат свет, не нами и свершится.
Змий яд сосет, вран любит труп;
О счастье ближнего завистливый крушится,
К себе немилостив и груб.
О! как он милый сохнет!
Ах, сколько раз в день вздо?хнет!
Полн желчи, ей не рад;
Зрак мутен, в сердце ад.
Жалея о таком друзей несовершенстве
И заблуждении сердец,
Ты смертных друг, ты рад всех видеть в благоденстве;
Чужи успехи твой венец.
Усердьем многокрылен,
Талантами обилен,
Красой и блеском их
Любуешься в других.
И с тем тебе судьба власть многих поручила,
Чтобы пример твой им светил;
Чтоб без грозы твоя их бдительность учила
Трудиться, не жалея сил.
Чтобы на гордом флоте
Все двигались чел в поте,
Как бдящи муравьи
Иль шумны пчел рои.
Сколь звезды неба свод, пестрея, украшают,
Столь сине море корабли:
Они величие державы разглашают
И безопасье суть земли.
Пернаты исполины
Летают чрез пучины!
Пустясь Невы с брегов,
Во Чесме жгут врагов.
О, грозны по валам блудящие планеты,
Где скрыт огнь злобе роковой!
Из Буга вы свои днесь во?зьмете полеты;
Сравнится в славе Буг с Невой.
Лишь змий на брань воспрянет,
С Евксина вдруг месть грянет;
Прольется в виде рек,
Он ляжет мертв навек.
Две сильные реки, со Бугом Днепр, без шуму,
Струи в то ж озеро неся,
И день и ночь ведут против дракона думу,
Героя в ону приглася;
И совещают трое
Против него стать в строе:
Герою предводить,
Рекам огнь с треском лить.
Он станет рек среди, и глас его, глас грома,
Раздастся вдоль морских зыбей;
Ударит та и та им в брань река ведома,
И заревет лиман огней.
По дыме, шуме, треске,
Герой явится в блеске:
Металл его копья
Во челюстях змия!
Так! так! он мужествен; он выдержит надежду;
Царицы оправдает суд;
И облечет друзей во радости одежду,
Себя во славу, зависть в студ.
Уж музами готовы
Венки ему Лавровы!
Пророчит так Парнас,
И сбывчив божий глас.
Но если змий, страшась готовых кар, утихнет
И станет про себя шипеть,
Герою должныя тем славы не улихнет;
И в мир под ним труд может спеть.
Как кормчий, долгу внемлющ,
Средь тишины не дремлющ,
Он будет запасать,
Чем бурь противу стать.
Во напряженьи мысль, на страже бдящи очи,
С стрелой натянут лук в руке,
Он будет назирать дракона дни и ночи,
Как Феб, стоящий вдалеке.
Сразить врага сил махом
Или сковати страхом,
Чтоб яду не рыгал,
Есть равных дело хвал,
Почтенно храбрым быть, и осторожным хвально,
И страхи отводить страша;
Мысль зорка козни зрит на расстоянье дально;
Успеха в деле ум душа.
Кого сие светило
Со неба посетило,
Всегда умреть решен;
Кто трус, не довершен.
Природный разум твой, твой нрав, твои науки,
Твоя к отечеству любовь,
Мордвинов! по тебе суть верные поруки,
Что вся твоя нам жертва кровь.
Героя дух прямаго
Есть о?бщественно благо;
Достоинства его
Честь племени всего.
Так в добродетели души твоей прекрасной
Есть часть, почтенный друг! и мне?
И мне не заперт ты, как образ тверди ясной
И неги, сродныя весне.
Не обща в море служба,
Но дар небесный, дружба,
Творит, что есть твое,
Как собственно мое.
Мое наследие - молва приятна о?на,
Котора о тебе, теча,
Распространяется и паче лирна звона
Пленяет сердце мне, звуча.
Мое наследье - всяки
Твоя отлика, знаки:
Красой твоих рамен
Красуюсь я надмен.
Твоя, о друг! еще во цвете раннем младость,
Обильный обещая плод,
Лила во мысли мне живу, предвестну радость:
Ты будешь отчества оплот.
Свершение надежды
Моими зря днесь вежды
И славу сбытая,
Не возыграю ль я?
417
Неси ко мне, весна, днесь розы и лилеи!
| |
| Просмотров: 419 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры