| Главная » Книги |
Петров Василий Петрович - Стихотворения, Страница 2
Петров Василий Петрович - Стихотворениябыть!
Ты знай, что дружба ищет душ,
К похвальным действам устремленных;
Не любит мест уединенных
Ее от сердца чтущий муж.
Кто друг, бесчувственность пустынна
Творит того тяжчайше винна;
Без действа мыслей правота
Пустая только есть мечта.
Наш долг друг другу помогать,
На возраст не смотря и чины;
Правдивы движут нас причины
Единокровных подкреплять.
Богач! ты нищего насыти,
Могущий, слабого защити,
Мудрец, невежду умудри,
Щадите подданных, цари.
Ты спишь, а вкруг тебя обстав,
Несчастны тяжко воздыхают,
Беды отечество терзают,
Пороки топчут святость прав!
Ты спишь, мы сетуем и просим,
Мы скорбный глас к тебе возносим!
Простри твой слух: от всех сторон
Плачевный слышен вопль и стон.
Коль много жалостных сирот!
Вдовиц, близ врат стоящих ада,
И старцев, тающих от глада,
Предавших отчеству живот!
В оковы тяжки заключенных,
Страдать безвинно осужденных!
Коль много слезной нищеты
И хлад терпящей наготы!
Ах! ужаснися, трепещи,
Чтоб раздраженные их тени,
Восстав из преисподней сени,
Во дни являясь и в нощи,
Рыдать не стали пред тобою,
Что ты кончины их виною.
Убойся фурий ты лица,
Что мучат злобные сердца.
"Как? мне стать жертвовать собой
Блаженству душ неблагодарных,
Льстецов, угодников коварных,
Корысти ищущих одной!
Они, исполненные злобы,
Пронзают тех самых утробы,
Что их питают и щедрят;
Они отцов своих губят.
Всё в мире жертва иль тиран;
Невинность силе уступает;
Таланты злато помрачает;
Закон от счастия попран.
Людей преступных от успеха
Доброте там моей помеха.
Дай мне в пещере сей умреть,
Я света не могу терпеть".
Итак, тебя порок страшит,
Не терпишь ты сердец развратных!
Увы, для следствий неприятных
Из света праведник бежит!
Но если мудрость преселится
И честь от смертных удалится,
Каков, скажи мне, будет свет,
Доброта в коем не живет?
Должна ль она себя скрывать
В пещеры мрачны и глубоки,
Тогда как царствуют пороки,
Права осуждены молчать?
Ах! верь, нет лучшего предмета,
Служаща к украшенью света,
Как непорочный человек,
Кой злости вход к себе пресек.
Вожди и мудрые земли,
Прямые человеков други,
Являли им свои заслуги,
Хоть в них достоинств не нашли.
Ты, вместо чтоб кого оставить,
Потщись щедротой злых исправить,
Без исключенья всем служи,
Неблагодарных обяжи.
Что нужды дани ждать от них?
Твоя прехвальна добродетель,
И бог души твоей свидетель,
Мала ли мзда заслуг твоих?
Тем вящще честь твоя блистает,
Что низкость платы презирает;
И злость бесчувственных сердец
Твой краше делает венец.
На злая человек течет,
Деяний множеством бесстудных
Небес удары правосудных
Вседневно на себя влечет.
Но сколь творца ни огорчает,
Творец нань милость расточает;
Дождит на плод земный из туч
И проливает солнца луч.
<1769>
228. НА ВОЙНУ С ТУРКАМИ
Султан ярится! ада дщери,
В нем фурии раздули гнев.
Дубравные завыли звери,
И волк и пес разинул зев;
И криками нощные враны
Предвозвещая кровь и раны,
Все полнят ужасом места;
И над сералию комета
Беды на часть полночну света
Трясет со пламенна хвоста!
Война, война висит ужасна,
Россия, над твоей главой,
Секване мочь твоя опасна:
Она рог стерти хочет твой.
Ты в том винна пред ней едином,-
Что ты ей зришься исполином;
Ты кедр, а прочи царства - трость.
Так ты должна болеть, сражаться,
И в силах ты должна теряться,
Чтоб ей твоею тратой рость.
Так часто гады ядовиты,
Залегши в лесе под кустом,
Кудрявой зеленью закрыты
И палым со древес листом,
Когда кто мимо понесется,
И куст, им тронут, затрясется,
Грозя полудню их открыть,
Да мнимую напасть умалят,
Прохожего от страху жалят,
Чтоб им раздавленным не быть.
Чудовища всеродны ада,
Всё злое, кроме лишь себя,
Она бы выставите рада,
Россия, супротив тебя.
Но турк пошлет свои знамена,
А аду казнь ее замена -
То жаляща меж трав змея.
Да скроет зависть от Европы,
Она лишь будет весть подкопы:
Мощь турков - умыслы ея.
Так тать, да путника ограбит,
Воссед на резвого коня,
Бодет его, и повод слабит,
Ко бегу силой всей гоня.
И буйный скот, не зная кова,
Орудие греха чужого,
Привыкший по полям ристать,
Узде послушен властелина,
Не зря, что холм или долина,
Течет невинного стоптать.
От юга, запада, востока,
Из Мекки и Каира врат,
Где хвально имя лжепророка,
Где Нил шумит, где Тигр, Евфрат,
Уже противники России
Стекаются ко Византии,
Как кровь из всех ко сердцу жил.
Во бешенстве, в трясеньи яром
Войну решить одним ударом
Султан на сердце положил.
Уже послушны грозной воле,
Серальный кою рек герой,
На Марсово со шумом поле
Износятся, за роем рой;
Чрез Гем, через верхи Родопы
Несут стремительные стопы,
Несчетны, горды не вотще.
Теснятся предним над Дунаем,
Но задним воинства их краем
В Стамбуле движутся еще.
Коликие толпы! Народы!
Протяглася предлинна цепь!
Как насыпь разорвавши воды,
Шумят и стелются на степь.
Свирепы, как кони взоржавши,
Ярма и у?дил не познавши,
Ступают борзо по земле.
Уж в мысли всё стоптали, сперли,
Свой ход внутр Севера простерли;
Нога их стала во Кремле.
Их мчат кони, превозят челны,
Путем господствуют сухим;
Покрыты их судами волны,
Текущими в союзный Крым.
Чтоб их была верняй победа,
Оттоль поклонник Магомеда
Шлет нову в Север саранчу.
Секвана ту исчесть бессильна.
Колико жатва тут обильна,
О россы! вашему мечу!
Лишь в поле выступите ратно,
Трофей вам будет каждый шаг;
Сразитеся коликократно,
Толь крат падет под вами враг.
Как грозны молнии летучи
Густые рассекают тучи,
Сверкая по простертой мгле,
Вы тако, тако потеките,
И тако турков рассеките;
Ваш жар вам молнийны крыле.
Да снидет на главы их кара
Во громе, в пламени, в дыму;
Да треск им данного удара
В Стамбуле слышен и в Крыму,
Во целом свете слышен будет;
Да гордый, зря их казнь, забудет
Смущати ближнего покой;
Да кто законов не боится,
Законы нарушать страшится,
Удержан вашею рукой.
Поправши тако мощь зверину
И миром увенчавши брань,
Венчайте вы Екатерину:
Сия ей почесть должна дань.
Да, зря мать вашу лавроносну,
Секвана в грудь ударит злостну;
Во нестерпиму над тоску,
О тщетной хитрости воздо?хнет,
От зависти в струях усохнет
И чуть влачится по песку.
1768 или 1769
229. <ПОСВЯЩЕНИЕ ПАВЛУ ПЕТРОВИЧУ>
Маронова ума вовеки хвальный плод,
Пречудный образец витийственных красот,
Во стих российскаго переложенный слова,
Прими, великий князь, под ону тень покрова,
Какую сам ему Октавий подавал,
Кой музам жизнь, себе бессмертье даровал;
Какую мать твоя простерла на науки,
Звук славы новыми всегда сугубя звуки.
Хоть римского орла парение и шум
Постигнуть вполне мой оскудевает ум -
Любовь познать красы, чем блещет в слоге древность,
Рожденна от тоя ко подражанью ревность
Приводит робкое в движение перо.
О, если б то текло, как жар велит, быстро,
Я, мыслей в высоте Марону подражая,
И вящим, нежель он, усердием пылая,
Потщился бы пред всей вселенной показать,
Чем выше Августа твоя Августа мать!
Пусть силам моего то духа необъятно,
Мне лик ее доброт воображать приятно;
Приятно вображать о будущей судьбе,
Готовящей открыть нам зрелый плод в тебе:
Как рождьшия вослед россиян честь умножишь!
Как гордых под пяту противников положишь!
Как будешь подданным щедроты проливать!
Гряди, куда тебе, как солнце, светит мать,
Куда стремит тебя природы превосходство,
Премудра Ментора премудро руководство.
Уже нам зримые в лице твоем черты
Являют рай твоей душевной красоты.
Ты тени твоея труд слабый удостоишь,
Снисшествием к нему злых ропот успокоишь;
Ты станешь с кротостью внимать Маронов тон;
Внемли, внемли, и тем мой буди Аполлон.
1 января 1770
230. ЕГО СИЯТЕЛЬСТВУ ГРАФУ ГРИГОРЬЮ ГРИГОРЬЕВИЧУ ОРЛОВУ
ГЕНВАРЯ 25 ДНЯ 1771
Защитник строгого Зинонова закона,
О стоик посреди великолепий трона!
Которого душа со счастием равна,
И жизнь полезными для о?тчества трудами
И дел благих плодами,
Не пышностью славна.
Сквозь гласы искренних и ревностных желаний,
Сквозь тысящи к тебе усердных восклицаний
Возносит ныне свой весела муза тон;
Та муза, что благой ущедрена судьбою,
Представлена тобою
Премудрости пред трон.
Заприте днесь ваш слух, пугливые невежды,
Которых вечным сном отягощенны вежды:
С героем я в сей день беседовать хощу;
Не розы, не луга, не красные дубровы,
Я истины суровы
Днесь свету возвещу.
Богатство, пышность, власть - всё с нами умирает,
Преходит всё, как сон, всё вечность пожирает,
Рожденье смертных есть ко смерти первый шаг;
Едина тлению добро?та непричастна,
Едина не подвластна
Мгновенных року благ.
Уже Рим древний пал, подобно слабой трости,
Уже Катоновы во прах истлели кости,
Сократов пепл давно в ничто преобращен;
Но добродетель их поныне процветает,
Как солнце, к нам блистает
Из мрачности времен.
Отцы отечества, всего граждане света,
Великие сердца, не мысливши навета,
Спокойные в себе, спасительны другим;
Они для жития примеры показали,
И смертных обязали
Сожитием своим.
Тот изверг естества, кто ближних ненавидит,
Тот мал, чтоб честным быть, кто только не обидит, -
По правде человек, кто всем благотворит;
Дыхания его немолчный есть свидетель
Споспешна добродетель;
Он жив, коль всех живит.
Чтоб быть не одному, он многих созидает,
Растит, содействует и жертв не ожидает,
Безмездный счастия и радостей творец,
Живое божества предвечного зерцало,
Что туне всё создало,
Множайших луч сердец.
Те златом и сребром блистающи кумиры,
Которым предстоят вотще с слезами сиры,
Что тяжку с низших дань за свой взыскуют взор,
И щедро лишь сирен, им льстящих, награждают,
Те век препровождают
Природы всей позор.
Или прямой конец им жизни неизвестен,
С высоким саном дух Сократов не совместен,
И должно причитать беспечность их судьбе?
Коль так, почто ж тому, что в гордых ненавидим,
Орлов! почто мы видим
Противное в тебе?
Ты титлами почтен, и благосерден купно,
Кто честен, всем твое достоинство приступно,
Друг истины, сердец ценитель, не пород;
Полна намерений для отчества полезных
Душа твоя, любезных
Хранилище доброт.
Ты радость оныя чрез то усугубляешь,
Что радости свои с другими разделяешь,
Для всех во обществе, не для себя счастлив;
Податель помощи и жизней безнаветных
Во существах несчетных,
Не во едином жив.
Течет в свой солнце путь, природы внемля чину,
Орлов! ты в свой теки, подобясь исполину;
Начни, скончай, начни и паки соверши;
Твой труд всегда един и почести не новы,
Венцы твои лавровы
Покой твоей души.
Январь 1771
231. ГАЛАКТИОНУ ИВАНОВИЧУ СИЛОВУ
Так, Силов! рассвело, воспрянем ото сна,
Нас бодрствовать манит прекрасная весна;
Растворим чувствия, способности разбудим
И размышленьем мысль быстряе течь принудим.
Сильна привычка всех успехом наделять;
Стреляньем учатся без промаху стрелять.
Талантам надобны возделанья всегдашни,
Произращают терн сброшенные пашни.
Теряет прытость конь, в поездах не служа,
Меч праздный, сколь ни остр, снедает вредна ржа.
Ум пищи требует, и знать его стремленье;
Самой души душа есть хвально упражненье.
Всё можно одолеть упорностью труда,
Берут высокие присту?пом города.
Коль станем спать, или сидеть поджав мы руки,
Не канут с небеси нам сами в мозг науки;
Пот нужен, пот сего к снисканию добра,
Оно нетленнее и злата и сребра.
Есть всем вещам цена, богатый в чин доступит,
Но просвещения он пенязьми не купит.
Царь вотчины дарит и гордый блеск честей,
Но царь не даст ума и живости страстей.
Свет мыслей бдением приобретают люди,
От нашей собственной здесь всё зависит груди.
Пускай науки сей протек, как исполин,
Проник во глубину безвестных нам причин,
Раченьем знаменит он сделался и славен;
Но вспять озрися: он нам некогда был равен.
Взгляни, как учатся орлиные птенцы
Летать, куда ведут предтечи их отцы:
Сперва со дерева на древо прелетают
И круги в воздухе недлинны содевают;
По сем, со возрастом, оставя низкость гнезд,
Дерзают выше туч и горних ищут звезд;
По возмужании, паря под небесами,
Взирают бодрыми на солнце очесами.
Не вдруг великие свершаются дела,
Для предприятий грудь колико ни смела:
К высокому наук прекрасен путь чертогу,
Но труден; восходить пристоит понемногу.
Устанешь коль бежать, сколь ни был бы охоч,
Почий, и отдых вновь твою восставит мочь.
В отворенны наук нас время вводит двери;
Науки времени, а не мгновенья дщери.
Не прочны ранние на дереве плоды,
Так прежде своея созревший ум чреды.
От торопливости успеха нет безмерной;
Здесь лучше много крат шаг медленный, но верный.
Рассудка быть должна к премудрости любовь,
Что чтеши, превращать, как пищу в сок и кровь.
От углубленья дум мы в знаньи возмогаем,
Болтливы без ума суть равны с попугаем.
Кто речи лишь плодит, не мыслити привык,
Тот пекся изострить не разум, но язык.
Сама с собою мысль беседовати любит
И, напряжась, успех в молчании сугубит.
В уединении быть мило соловью,
И упражнять гортань во мраке древ свою.
Внимание наук препоны побеждает,
И лишь восторженный ум важное рождает.
Так, Силов, ободрясь, восчувствуем наш жар
И изнесем души во благо время дар.
Нам тот же дышит ветр, и то же солнце светит,
Коснемся точки той, к которой дух наш метит.
Природа, небеси вседаровита дщерь,
Без зависти делит, как прежде, и теперь;
Убогие и те, что носят титлы славны,
При всей их разности друг с другом часто равны.
Нередко тот, на ком сияет предков герб,
Как месяц полн извне, терпя внутри ущерб.
В том смысел счастия обиды заменяет;
Так хитрая судьба всех навсе нас равняет.
Естественного в ком огня не достает,
Сколь много помощи наука ни дает,
Не силен вознестись до горней дух степе?ни;
Тельцы не бегают так быстро, как елени;
Однако тот всегда во сверстниках велик,
Кто много приобрел рачением отлик;
И нет такой души во свете бесталанной,
Труд коея б успех не увенчал желанный.
Кого бессмыслию несчастный рок обрек,
По крайней мере тот вне общества упрек.
Что делать? он ему служити не способен;
Как без руля корабль, он плавать не удобен.
Но те, которые ни сеют, ни орут,
А со жнецами сплошь плоды земные жрут,
Те, гнусна саранча, как некакий гнев неба,
Не стоят, кажется, ядома ими хлеба.
О, сколько изойдет по всякий год кулей
На бесполезных сих отечества нулей!
Велика истинно, велика то утрата;
А вся ему от них вес тучных тел отплата.
Их мысль, рука, нога, во благо не скора,
Для чувствованья грудь - дубовая кора;
Равны движения лишившейся скотине,
Увязшей по уши в неисходимой тине.
Ах, смертный сам собой как в пагубу грядет,
И ниже своего достоинства падет;
Во гнусного себя преобратив урода,
Бесстыдно вопиет: скупа к нему природа!
Природа обща мать; нет пасынков у ней,
Бесчисленных меж нас не та причина пней.
Коль многих грубости объемлет тьма проклята:
Отцы - больши ослы, а дети их - ослята.
Коль многих тяготит дебелых мыслей груз,
Что дядька их ханжа, иль подлый был француз!
В иных с младенчества яд странных дум посеян,
Нрав кроткий во других беседой злой развеян;
Как воздух спершийся взять сил огню не даст,
Лишь воскурится, вдруг и тухнет слабый хвраст:
Так нежные души младенственной таланы
Сквозь налегающи не сильны встать туманы.
Лишь искра щедрыя природы в ней блеснет,
Сгустится снова мгла, вдруг искра и заснет,
Доколе тлясь умрет, и место возьмет холод.
То важно строить дух, пока еще он молод,
Усилясь иногда без дядек он парит,
Но редко таковы таланты рок дарит:
Образованью всё и навыку покорно,
Но тем всеместие природы не оспорно.
Летая от конца вселенной до конца,
Она всещедрой льет рукою жар в сердца.
От юга Александр, огнем души не скрытен,
Течет победами Востока ненасытен;
Борея шумного из ледовитых недр,
Чистейших полон плам, возник великий Петр,
Наполня кой чудес неслыханных вселенну,
Оставил оную надолго изумленну;
Тогда, что своили себе лишь смысла честь,
Признались, спесь сложа: и в Норде люди есть.
Есть, есть, приди и видь: там те ж поднесь герои,
Гремящи теми же побед хвалами строи.
В душах детей живет там истый жар отцов,
В Екатерининой там плоти дух Петров.
Что Северу дары природы неотъемны,
То суша вопиет и волны Средиземны;
Оттоле звук доброт готовься, свет, внимать,
Где в прадеда растет и в дивну Павел мать.
Кто смеет пригвождать дар щедра неба к месту,
Душевный огнь лепить к клима?ту, будто к тесту?
Доводы, философ, на воздухе лови,
Созвездия и дол в подкрепу дум зови,
Узь наших поры тел, и ожещай нам жилы,
Строеньем мозга мерь воображенья силы,
Для вожделения, сколь хочешь, кровь хлади,
Лишь льду в нее для дел похвальных не клади;
Полночны жители тебя смиренно просят,
Что шубы на плечах, а в теле души носят:
От жару стран других дай нашим часть сердцам,
И не подобься тем во древности жрецам,
Которые на нутр в гаданиях взирали,
А в проречениях без милосердья врали.
И ты, что, высоко свою взнимая бровь,
Кричишь: "Молчите все, во мне дворянска кровь!" -
Не полагайся ты без меры на породу,
Ведь мы не лошади, не разного приплоду;
Аравский, правда, конь жарчае, де, других,
Но ты не конь; отмен не кажешь нам таких.
Иль мнишь, за душу пар вложен в простолюдина,
Во место крови дегть, и вместо сердца льдина?
Увы, по сих ты пор невежества во тьме,
Дач много у тебя, а пустоши в уме.
Скажи, почто твоим людьми не слыть крестьянам?
Архангелу ты свой, те ровня обезьянам?
Чего для, сосунок природы дорогой,
Ты чувствуешь в ней мать, всяк мачеху другой?
Как жид, которому свет верит без поруки,
Всё хочет откупить, в свои всё грабит руки,
И вводит тем купцов безденежных в скуду?, -
Сему подобны те завистливцы жиду,
Что, мнясь одни небес законными детями,
Кромсают для себя всем общий дар ломтями,
Не ущербляя нам, несчастным, ни крохи.
Но чем виновны мы, какие в нас грехи?
Не то ль, что бабки нас простые повивали,
И алогубых нимф отцы не призывали?
Своими матери кормили нас грудьми;
Неужто для сего не можно быть людьми?
Что вотчин нет у нас, какое то бесчестье?
Добро?та лучшее во всех землях поместье.
Что в том, что у тебя орда велика слуг?
Но много ль показал ты отчеству заслуг?
Веди, как древний грек, ты племя от Зевеса;
Без добродетели всё будешь слыть повеса;
И родословьем нам сколь слухи ни труди,
Архива не спасет, коль искры нет в груди;
И пращур твой Приам с прабабушкой Гекубой
Лишь повод над тобой насмешки нам сугубой.
Так, царик маленький, ты спесь большу сложи,
И огнь твоей души, не предков, нам кажи.
Глас истины, и глас то божий и народа,
Всех старе в свете титл и почестей природа.
Таланты в обществах наделали вельмож, -
Так ими поддержи ты рода блеск и множь.
Коль в черни малы суть познания степени
И добродетелей одне лишь видны тени,
В рожденных счастливо мысль здрава цвесть должна:
Ошибка всякая в сановнике важна.
О боже сохрани! чтоб души были узки
Во некоих 
| |
| Просмотров: 435 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры