| Главная » Книги |
Петров Василий Петрович - Стихотворения, Страница 6
Петров Василий Петрович - Стихотворениящей их на блеск,
Все рвутся быть искусством первы,
Снискать ее, верх счастья, плеск.
Безмерной славы нудим жаждой,
Все силы напрягает каждый
Свой подвиг счастливо протечь.
Коль всадник сей удал, поспешен!
Коль оный волен и успешен!
Коль быстр того взор, мышца, меч!
Но кие красоты блистают
С великолепных колесниц,
Которы поле пролетают,
Живяй Дианиных стрелиц?
Не храбрые ль спартански девы,
Презрев ужасны вепрей зевы,
Сложились гнати их по мхам?
Природные российски дщери,
В дозволенны вшед чести двери,
Преяти тщатся лавр мужам.
В шуму, в стремительном полете,
Сверкая зряших в очеса,
Пока приближатся ко мете,
Колики деют чудеса!
Геройству должной алча дани,
Как бурны изгибают длани
На разный опыт жарких душ!
Сколь кажда зрится благозрачна,
Столь в подвиге смела,удачна;
Убранством дева, духом муж.
Шум зрелища услышав, рада
Пентесилеи горда тень
Встает, с копьем в руке, из ада;
Рок паки дал ей видеть день.
Зря пола мужество прекрасна,
Стоит недвижима, безгласна,
Во исступлении ума.
Геройством снова вся пылает,
И, если б было льзя, желает
Тещи во подвиге сама.
По сем: "Цвела б поныне Троя, -
Прервав молчание, рекла, -
Когда б, сего прекрасна строя
Я вождь, ей в помощь притекла.
От рук бы наших пали греки,
И я б, сгустив их кровью реки,
Во лучших лаврах умерла.
Почто я дев не общна лику?
Почто смерть тень мою велику
Толь рано в аде заперла?"
Промолвя тако, амазонка
Ниспала паки в ада тьму,
И речь ее, доселе звонка,
Исчезла зрелища в шуму.
Там рицари взаим пылают
И жар за жаром иссылают,
Крутят коней, звучат броньми;
Во рвении, в пыли и поте,
В не знающей устать охоте
Сверкают златом и мечьми.
Герой, славян во блеск одеян,
Мой како дух к себе влечет!
Коль бодр и чуден вождь индеян!
Коль славно подвиг свой течет!
Но как мя витязь изумляет,
Кой грозным видом представляет
Пустыннаго изгнанца плод!
Взглянув на мужество такое,
Себя б сама?го в сем герое
Затрясся чалмоносцев род.
А в оном, кой летит под шлемом,
Вожди те явны и вдали,
Которы Ромула со Ремом
Своими праотцами чли.
Его десница скородвижна,
Почти виденью непостижна,
Со взмахами ссекает вдруг!
Камилл, во злоключеньи Рима
Стена врагам необорима,
Таков имел и взор и дух.
Таков был Декий, кой в средину
Врагов ярящихся вскочил,
И сына ту ж вкусить судьбину
Своим примером научил.
В Маркелле таково проворство,
Когда держал единоборство,
Как галл под ним ревел пронзен.
Так всяк спешит себя прославить,
Разить медведей, гидр безглавить,
И быти лавром увязен.
Во изумлении глубоком
Театр подвижничий я зрю,
Бегущих провождая оком,
Я разными страстьми горю.
То сердце бьется мне от страху,
Чтоб сей герой, теча с размаху,
Чем не был в беге преткновен;
То вдруг, лишь он мечем заблещет,
Его успеху совосплещет, -
Чужим я счастьем оживлен.
Но что не слышен топот боле,
Утих геройских жар сердец?
И для кого пространно поле
Осталось праздно наконец?
Еще не кончилась потеха;
Еще отведати успеха
В несмесной с прочими красе
Со римлянином турк исходит.
Их та же снова честь предводит.
Два выступили; смотрят все.
Предлоги общия беседы
К себе усердья всех влекут.
Кому из них желать победы?
Свой оба славно путь текут.
У обоих кони послушны,
Как вихри движутся воздушны,
Неся их быстро к мете хвал.
Одежда, поступь их особа,
Но жаром одинаки оба,
И римлянин, и турк удал.
Орел когда, томимый гладом,
Шумя на воздухе парит,
Узревый птиц, летящих стадом,
Разить, постигнуть их горит;
И вдруг, пустясь полетом встречным,
И крил движеньем быстротечным,
Уже за ними гонит близ,
И алчну челюсть раздвигая,
И остры когти протягая,
Кружит по ним и вверх и вниз.
Подобный здесь царю пернатых
Полет в героях вижу двух,
Желанием хвалы объятых;
То мзда подвижничьих заслуг.
Сияя видом благородным,
Являют очесам народным
Соперничество и родство.
Бодя, коней ко бегу нудят,
Весь жар сердец, все силы будят
Взять друг над другом торжество.
Так быстро воины Петровы
Скакали в Марсовых полях,
Такие в них сердца орловы,
Таков был чел и дланей взмах;
И крепки мышцы, легки члены,
Рожденные пленити плены,
Когда в жару кровавых сеч
Летали молнией по строю
И безошибочной рукою
Сжинали главы с вражьих плеч.
Умолкли труб вои?нских звуки,
И потный конь пресек свой скок;
Спокоились геройски руки,
Лишь мутный кажет след песок.
Он пылью весь покрыт густою,
Как поле в летню ночь росою,
Как налегает пар воде.
Уже течение скончали,
Уж новой славой воссияли
Герои храбры по труде.
Не столь сияют в небе звезды,
Не красен столь зари восход,
Ни римлян в град преславны въезды,
Побед гремящих лестный плод,
Вовеки тако не блистали,
Коль красны россы днесь предстали.
Вожди в уборах там своих
Везлися, лавром украшенны, -
Здесь девы, потом орошенны,
Не бесконечно ль краше их?
И се подвижнейших героев
И дев победоносный хор
В чертог вожди приемлют воев,
Судей, ценителей собор.
Там муж, украшен сединою,
Той лавры раздает рукою,
Из коей в бранях гром метал.
Луна от стрел его мрачилась,
Когда на россов ополчилась,
И Понт волн черных встрепетал.
О, како зелен лавр, прелестен,
Который лавроносцем дан!
Коль тот герой велик и честен,
Кой стал героем увенчан!
Коль славны подвига награды,
Которы при очах Паллады,
Вам, красны девы, дарены!
Колькратно око ваше взглянет
На мзду, толькратно в мысль предстанет
И труд, чем вы отличены.
Ты мало, Рим, себя прославил,
Что мечебитцев ты полки
Перед народны очи ставил
И кровью их багрил пески.
Чтоб честь позорища умножить,
Ты рад был целый свет встревожить,
И из-за дальнейших морей,
Из Африки дубрав дремучих,
Из внутренности блат зыбучих
Влачил чудовищных зверей.
Но сколь ты быть ни мнился пышен,
В когтях у льва несчастных стон,
Кой нам сквозь стольки веки слышен,
Гласит в тебе ума урон.
Сие увеселенье наше
Твоих колико зрелищ краше!
То вечна невских честь брегов.
Кто в свете россов ненавидит,
Да росских дев в оружьи видит.
Потеха наша - страх врагов.
К великолепию пристрастье
Царя не сильно отменить.
К пороку часто повод счастье,
В нем трудно меру сохранить.
Коль крат владетели чрез пышность
В позорну падают излишность,
Творя беспрочны чудеса!
Египт венчал ли труд наградой,
Что камней мертвою громадой
Подперть стремился небеса?
Сверх многих божеству приличий
Екатерина новый путь
Открыла достигать величий,
Свой дух лия подвластным в грудь.
Чрез игры, кои показует,
Она в них души образует,
Их в новый облекая вид.
Весь мир содержится движеньем:
Геройство живо упражненьем
Недвижных выше пирамид.
Благополучен я стократно,
Что в сей златой мне жити век
Судило небо благодатно,
В кой всякий весел человек.
Я видел Исфм, Олимп, Пифию,
Великолепный Рим, Нимию
Во больших красоте чудес.
Я зрел Диагоров, Феронов,
Которых шумом лирных звонов
Парящий фивянин вознес.
1782
236. НА СОЧИНЕНИЕ НОВОГО УЛОЖЕНИЯ
Что тако злость и ков трепещет,
Мятется лютая вражда,
Раздор в отчаяньи скрежещет,
Бегущ во тигровы стада;
Хула и умысл беззаконный
В ад хочет свергнуться бездонный,
Не зная долу, где спастись?
Не паки ль небеса Фемиде
Во человеческом к нам виде
Велят на крылиях снестись?
Не баснословная богиня
Пороки сокрушить грозит,
Премудра россов героиня,
Живая правда, их разит.
Ударил страшный гром закона
С Екатеринина в них трона,
И стрелы многи, яко град.
Нечестье, фурия земная,
Куда от молнии Синая
Теперь укроешься? - Во ад.
Средь райского красуясь дола,
Меж градов, как меж звезд луна,
Блистая древностью престола,
Веселием восхищена,
Москва главу, венцем покрыту,
Бессмертья лаврами обвиту,
Возносит к горним облакам,
Пресветлы мещет окрест взоры,
В подверженны поля и горы,
К далеким разных морь брегам.
Во звучны славою пределы,
Во весь полунощи округ,
В града, в блаженны миром селы
С трубой парящий видит слух.
Он роды все зовет в участье
Писати собственно их счастье,
Их душу жительства, закон.
Чтоб всяк был жребием доволен,
Всяк дати глас свой будет волен,
Всяк пользы собственной тектон.
Там разным племена язы?ком
Ко господу взывают сил,
Велик господь в Петре Великом,
Велик в Елисавете был, -
Но коль прославлен, дивен ныне
В возлюбленной Екатерине,
Орудии твоих чудес;
Ты ими насаждал в нас крины,
Законом ты Екатерины
Преложишь землю в вид небес.
"Иной достигнув жизни краю,
Обрадованный вестью сей,
Теперь спокойно умираю, -
Гласит воззревый на детей, -
Мне в томной смерти та отрада,
Что вам, мои любезны чада,
Отныне промысл положил
Монаршей милости под кровом
Цвести во благоденстве новом,
О, коль нас скипетр одолжил!"
Кто лютостью, как тигр, пылая,
Стремится в бурных мыслей путь,
Ногами трупы попирая,
Спешит лавр лестный досягнуть,
Плывя в реке кровавой пены,
Готовит чуждым тронам плены
И сирым тяготу желез, -
Внезапным счастлив вероломством,
Пред поздным льстится быть потомством
Достойный песней Ахиллес.
Екатерина в недрах мира,
Покоя сладкого в тени,
В дыханьи нежного зефира
Дает вкушать златые дни:
Ее кротчайшая держава
Жизнь подданным, ей - вечна слава;
Ее лавр оный краше всех,
Что ей подвластны без премены,
Как лавры все цветут зелены,
Не зная в счастии помех.
Хотя пред счастливым солдатом
Пасть должен слабый иль бежать,
Трудняй во свете быть Сократом
И молча смертных одолжать,
Без страха ближним быти сильну,
Благодеяньями обильну.
Монархиня воюет злость;
Хотя молчат ее перуны
И спят орлы в подножьи юны,
Страшна ее порокам трость.
О древность, чудная делами,
Вещей различных бытием,
Которы жадными очами
В нетлеющих скрижалях чтем!
Открой земного мне державца,
Отца, вождя, законодавца,
Таких исполнена доброт,
Какие зрим в Екатерине,
Разящей злобу героине,
Живом источнике щедрот.
Сквозь грозны в свете перемены,
Сквозь отдаленных мглу веков
Я древнего Египта стены
И счастье бывших зрю родов;
Там мудры Озирид уставы
В пределы своея державы,
Отец подвластных, тщится ввесть,
Во чин прехвальный всё устроить
И первого себе присвоить
Законодавца в свете честь.
По нем Кандии обладатель,
Примеру следуя сему,
Ревнует быть законодатель,
Отец народу своему:
Ликург огнем военным дышит,
Пером соседству страшным пишет
Суровость для спартан одну;
Чрез тяжко им самим геройство
Домашне утвердить спокойство,
Чрез брань ввесть хочет тишину.
Жестокость странну умеряет,
Которой буйствовал Дракон,
Черты кровавы заглаждает
В его преданиях Солон;
И утомленному народу
Подать желанную свободу,
Восставить тщится в нем покой;
Споспешники всеобща блага,
Преносят суд ареопага
Во град квириты мудри свой.
Но ах! Кий вопль, коль тяжки муки
Там чадам, матерям, отцам,
Не слышны в них похвальны звуки,
Законов должные творцам.
Младенцы тамо неповинны
Казнь терпят, как раби злочинны;
Последню бедных кровь пиет
Корыстолюбие несыто;
И милосердие забыто
Несчастным крова не дает.
Монархиня благоутробна,
Противной шествуя стезей,
Без грому небесам подобна,
Щадя, как мать, своих людей,
Во основание закона
Любовь со высоты шлет трона;
Любовью начинает суд;
Дарует своему народу
Писать, что чувствуют, свободу, -
Да сами облегчат свой труд.
О ты, который земнородных
Счастливо общество нарек,
Где царь, исполнен превосходных
Даров, ведет свой мудро век,
Иль где в сиянии короны
Премудрость подает законы,
Восстань, Платон, и посмотри:
У нас Минерва на престоле,
Ее покорствуем мы воле,
Ей ставим с верой алтари.
Отверзлись светлостей небесных
Бессмертным входные врата!
Мой дух, видений полн чудесных,
Со страхом горни зрит места.
Преславен в сонме венценосцов
Открылся обновитель россов,
Законодавец и герой,
И купно с ним Елисавета,
Исполненна подобна света,
Пречудна равной красотой.
"Приникни на Екатерину, -
Речет ко дщери Петр своей, -
Отраду по тебе едину
Сраженных скорбию людей;
Избранну в нашу кровь тобою,
Что тою ж, как тебя, рукою
Небесный промысл увенчал.
Сия ли даст умолкнуть звуку, -
Гласит, простерши перст на внуку,-
Моих, твоих великих хвал?
Не уснет та, ниже воздремлет,
Храня монарший чтящих трон;
Единой их рукой объемлет,
Другою пишет им закон.
Как я, завистным угрожает,
Как ты, щедроты изливает
На все земные племена;
Врагам страшна, молниевидна;
Своим надежда непостыдна;
Во всей подсолнечной дивна.
Низзри, как Павел весь облекся
В геройства вид, в надежды свет!
Кто б самым взором не привлекся
Желать ему счастливых лет?
Орлом взлетит высокопарным,
В ряд станет с солнцем лучезарным,
На что ни взглянет, оживит,
Науки разумом проникнет,
Премудро царствовать навыкнет,
Как мать, вселенну удивит".
Но что в уме моем скрывает
Видений райских красоту?
Кий шум во уши ударяет
И гонит сладку прочь мечту?
Согласно разные народы,
Грядущи представляя годы,
Взывают светов ко отцу:
Да счастье наше бог умножит,
Царице дни на дни приложит,
Привесть начатое к концу.
А те, которые недавно
Стеклись в Россию пришлецы
И орлими крылами равно
Покрыты с нами, как птенцы,
Внезапно вняв шум славы звучной,
Гласящей век благополучный,
Восстановляемый для нас,
Иль паче счастья совершенство,
Воспомнив и свое блаженство,
Своим сугубят общий глас.
Благословен, под росским небом
Свое дыханье кто влечет,
Не столь весенним в полдень Фебом,
Коль в недрах матери согрет;
Во дни изведали мы кратки,
Коль здешних стран плоды суть сладки,
Коль сладки волжские струи;
Хотя здесь дышат ветры хладны,
Но мразы больше нам отрадны,
Как, Зефир, нежности твои.
Но кие лики всюду зрятся
Мужей, что шествуют во храм?
Все смирной алтари дымятся,
Восходят гласы к небесам.
Царица, свыше вдохновенна,
Во всех путях благословенна,
С высот делам заемлет свет.
Начало само показует,
Начало нам преобразует,
Как росс под солнцем процветет!
Вдовы, от радости воспряньте;
Отрите слезы, сироты;
Убоги, сетовать престаньте,
Забудьте сильных тяготы?;
Всех дух и мысли, успокойтесь;
А вы, преступники, убойтесь
Сплетать на ближних злобный ков;
Иль месть неправой упредите,
Отныне истинных явите
В себе отечества сынов.
Но кто толико своевольну
Предпримет мысль, так будет жить,
Чтоб мать, всем равно сердобольну,
Враждой на братей раздражить?
Чье сердце толь во злобе твердо,
Ее чтоб око милосердо
Склонить к добротам не могло?
Где правда хощет воцариться,
Там кто посмеет устремиться
На ненавистно оной зло?
Небесны коль светила стройно
Текут в предписанных кругах,
Согласно столь же и пристойно
В земных течение делах,
В своем вещь кажду узрим чине:
Угодно так Екатерине;
Земное божество велит;
Так суд поставлен непреложно;
Что нам быть мнится невозможно,
Всесильный ею совершит.
Премудростью многоочита,
Щедротами обильна мать,
Утеха россов и защита,
Небес к нам промысла печать,
Живи, цвети и долголетствуй,
С престолом тишину наследствуй,
Чем цвел Елисаветин век.
Но твой да тем пребудет тише,
Чем счастием народным выше,
Всех благ сокровищем востек.
<1767>, <1782>
237. ПЛАЧ
НА КОНЧИНУ ЕГО СВЕТЛОСТИ КНЯЗЯ ГРИГОРЬЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА
ПОТЕМКИНА-ТАВРИЧЕСКОГО, 1791 ГОДА, ОКТЯБРЯ 5 ДНЯ ПРЕДСТАВЛЬШЕГОСЯ В ВЕРЕ К
БОГУ, В ЛЮБВИ К ОТЕЧЕСТВУ, В ЖЕЛАНИИ БЛАГ РОДУ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ; МУЖА, ВСЕМИ
ВЫСОКИМИ ТИТЛАМИ, НО ПАЧЕ КРОТОСТИЮ СИЯВШЕГО; ПОКРОВИТЕЛЯ НАУК, ПОБЕДОНОСЦА,
МИРОТВОРЦА; ВСЕМ ПРОСВЕЩЕННЫМ, ВСЕМ БЛАГОРОДНЫМ ДУШАМ ВОЖДЕЛЕННОГО, ПОЧТЕННОГО,
ПРИСНОПАМЯТНОГО
Потемкин скрылся в гроб! о, слезная судьбина!
Россия! какова лишилася ты сына?
Се той, что вечный дать желал тебе покой,
Крым отнял разумом, защи?тил Крым рукой;
И громами престол отманов сотрясая
И зависть чуждых стран успехом ужасая,
Носился, как его дух выспренний водил,
И славный мир тебе победами родил!
Уж матерь, коею суть россы толь счастливы,
С главой, увитою во лавры и оливы,
Ждала его к себе (о сладкая мечта!),
Стояли уж ему торжественны врата.
Уже прекрасного побед и мира блеском,
Сопровождаема народным всюду плеском,
Усердьем искренним, правдивых шумом хвал,
В пути, где шествовать он вспять долженствовал,
Спешили музы сресть, свой к песням глас настроя,-
Как вдруг, о лютый боль! постигла смерть героя,
И радования преобратила в плач,
Всю сладость огорча толь многих нам удач.
Со лавром кипарис, трофей смесив с гробницей
И утварь торжества с печальной плащаницей.
Так для сего-то ты в край оный течь рачил
И сим все действия, муж дивный, заключил,
Чтоб мир твой с турками, незыблемый, нетленный,
Был вечен, смертию твоей запечатленный?
Но кто? какой Селим, на пагубу себе,
Нарушить оный смел, дыхающу тебе?
Увы! почто сей свет толь рано ты оставил,
И тысячи тобой терзатися заставил?
Твой мужественный вид не то друзьям вещал,
И исполинский стан иное обещал.
Цвел разум, во плещах являлась сила многа,
Величествен был взор, и образ полубога;
Венчала седина не все еще власы, -
Куда геройские девалися красы?
&nbs 
| |
| Просмотров: 371 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры