| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Избранные переводы, Страница 6
Бальмонт Константин Дмитриевич - Избранные переводыnbsp;
Тысяча и девять.
9
Твой рот, моя малютка, -
Закрывшийся цветок.
О, если б поцелуем
Его раскрыть я мог!
10
Ты красивее, чем солнце,
Ты белей, чем снег в пустыне,
Ты нежней, чем роза в цвете
И чем лилия в саду.
13
По морям глубоким проплывал я,
Потерял свой путь среди морей,
И нашел испанскую я гавань,
Увидавши свет твоих очей.
14
Когда б под ключом я
С тобой очутился,
И слесарь бы умер,
И ключ бы сломился!
15
Если б я родился василиском,
Я тебя бы взором умертвил,
Чтоб тебя совсем отнять у мира,
Чтоб тебя никто в нем не любил.
16
Если в ад пойдешь ты,
Я пойду с тобой,
Если ты со мною -
Всюду рай со мной.
17
Сердце мое и твое
Между собой совещались;
Было у них решено,
Что жить им в разлуке нельзя.
18
Люблю невозможность,
Как все, кто разумен.
Возможности любит
Один лишь глупец.
20
Первая любовь -
Вплоть до самой смерти.
Все любви другие -
Вспыхнут я умрут.
21
Под грудою пепла
Огонь сохранится.
Чем больше разлука,
Тем тверже любовь.
22
Счастие мира проходит,
Время и жизнь исчезают.
То, что всегда остается,
Это - любовь.
23
Кто-нибудь нас слышит? - Нет.
Поболтаем, хочешь? - Да.
У тебя есть милый? - Нет.
Хочешь, я им буду? - Да.
III
SEGUIDILLAS
1
Не хочу, чтоб ты ушел,
Не хочу, чтоб ты остался,
Ни чтоб ты меня оставил,
Ни чтоб ты меня увлек.
Одного хочу я только...
Я всего хочу - и, значит,
Не хочу я ничего.
2
Женщины - как тени:
К ним идешь - уходят,
Ты от них стремишься -
Гонятся вослед.
Я их постигаю:
Раз подходят - жду,
Раз уходят - пусть их.
3
Как хрусталь - влеченье сердца,
Как бокал - любовь людская.
Чуть его толкнешь неловко -
Разобьется на куски.
И уж так всегда бывает:
Чем нежнее, тем скорее
Разобьется навсегда.
4
Чуть глаза твои увидел,
Я своим глазам промолвил:
"Осторожней: перед нами -
Беспощадные враги!"
И душа мне отвечала:
"Уж открыли перестрелку
Аванпосты, - посмотри!"
5
В понедельник я влюбляюсь,
А во вторник признаюсь
И взаимность получаю
В среду - так же, как в четверг,
А на пятницу ревнуют,
А в субботу, в воскресенье
Новой страсти я ищу.
7
Женщины - как книги,
Думаешь: "Вот новость,
Дай-ка я куплю".
Развернешь, посмотришь -
Читано давно уж.
Сколько переделок
Заново идет!
8
Ты глядишь и молчишь,
Дни идут и проходят,
Я гляжу и молчу.
Двести лет так продлится:
Друг на друга смотря,
Мы с тобой не заметим,
Что приблизилась смерть.
9
У тебя глаза, не очи,
У тебя не взоры - стрелы,
Только взглянешь - я мертва.
Так гляди же больше, больше,
Пусть, с тобой встречаясь взором,
Каждый миг я умираю,
Пусть от счастья я умру.
10
С тех пор как ушла ты,
О солнце всех солнц,
И птицы умолкли,
И смолкли ручьи.
О милое счастье!
И птицы умолкли,
И смолкли ручьи.
ПОЛЬСКИЕ НАРОДНЫЕ СКАЗАНИЯ
ЗЕРКАЛО ТВАРДОВСКОГО
В Венгрии, в старом костеле приходском,
В ризнице плоское зеркало есть
Из металла блистательно-белого.
Зеркало это - высокое,
Зеркало кругло-широкое,
С малым уклоном от круга - в длину,
Граненое все по краям,
В старосветской широкой и черной оправе,
Прозрачное, словно затон.
Ни пятна, - лишь внизу вкось прошедшая трещина.
Юноши в зеркале этом видали
Множество ликов, - манили одни,
Но в недоступную глубь уходили,
Пугали другие, страшили другие.
И словно из раны они выступали,
И словно как змеи срывалися вниз.
И юноши в страхе бросали камнями,
Но зеркалу камень не мог повредить.
Один догадался - и связкою бросил
Церковных ключей, -
И трещина вкось побежала узором,
Который для призраков был как замок.
Тем зеркалом, много в себе затаившим,
Когда-то владел чернокнижник Твардовский.
На раме доселе виднеется надпись:
"Twardovius Magicus" {*} - что-то еще,
{* Твардовский - маг (лат.).}
Но буквы неполны, от времени стерлись.
Высоко то зеркало там - над дверями,
Дабы не страшило глядящих в него.
Когда облачаются ксендзы для мессы,
Нельзя им глядеть в это зеркало, ибо
Там Дьявол всегда сторожит.
ТВАРДОВСКИЙ
Твардовский добрый шляхтич был - с обоих
Концов семьи: кудели и меча.
Хотел умом сильнее быть, чем люди,
И снадобье хотел найти от смерти,
Затем что умирать он не хотел.
Начетчик, в старых книгах прочитал он,
Как можно вызвать Дьявола, - и в полночь
Под Краковом вступил с ним в договор,
Где выставил, в числе других, условье,
Что до тех пор ни к телу, ни к душе
Не может сила ада подступиться,
Пока не будет в Риме схвачен он.
Засим - услуги Дьявола. Без счета.
Все серебро, какое было в Польше,
Он в место снес одно, песком засыпал, -
Отсюда - Олькуш с славным рудником.
Чего бы только ни хотел Твардовский,
Он все имел, - лишь вымолви желанье.
Нарисовав коня - на нем скакал;
Летал без крыл по воздуху высоко;
По водам Вислы с милой плавал - против
Теченья, без весла и без ветрил;
По прихоти своей капризной воли
На груды гор он горы громоздил;
И в ночь одну выкапывал озера;
Когда хотел жениться, тайну панны
От пчелки златокрылой он узнал;
Смеялся над людьми, порой - лечил их,
Дурачил их, предназначал по воле -
Того женить, а этих - разженить.
О золоте и говорить не нужно:
Оно с ним было - как с волной песок.
Однажды, без приборов чернокнижных,
Зашел в глухой он бор - и думал там.
Задумался глубоко он. Вдруг - Дьявол.
Предстал, глядит, и глухо молвил: "В Рим!"
Разгневанный, заклял его Твардовский.
Злой дух от чернокнижника бежал,
Зубами скрежеща в бессильной злобе.
Но, убегая, вырвал он сосну,
В Твардовского с размаху ей швырнул он -
И был с минуты той Твардовский хром.
Притом, как чернокнижник не был счастлив
От всех причуд, которые исчерпал,
Так Дьявола возможно ль усыпить
Какой-то причиненной хромотою!
К Твардовскому приходит дворянин
И молит: "Дай лекарства. Пан вельможный
Внезапно занемог. Приди - спаси,
Ведь ты - один". Твардовский - в Сандомирском,
В корчме, где слег и ждет вельможный пан.
Чуть только перешел порог Твардовский -
На крышу сели вороны кругом,
Закаркали. И понял чернокнижник,
Что тут случилось что-то вне расчета.
Он быстро к колыбели подошел,
Где был ребенок, только что крещенный,
И на руки берет его. А Дьявол
Уж тут как тут, и говорит: "Ты - мой".
- "Я твой?" - "Мы - в Риме". - "Это что за бредни?"
- "Корчма, в которой ты, зовется: Рим".
Подъяты когти Дьявола. Но сила
Ребенка, освященного крещеньем,
Ему - стена. Чрез стену ходят мыши.
Он говорит: "Послушай, ты ведь шляхтич.
Так, значит, знаешь: verbum nobile
И stabile, конечно, debet esse" {*}.
{* Слово благородного должно быть непреложным (лат.).}
Твардовский, видя, что никак нельзя
Шляхетское нарушить обещанье,
Ребенка в колыбель вернул. А сам
С товарищем через камин промчался.
Воронье стадо грянуло приветом.
Летят, летят - все выше над землей.
Твардовский смотрит вниз - и видит Краков.
От боли сердце сжалось у него:
Все, что любил, он там, внизу, оставил.
В нем встали чувства лет первоначальных -
И детскую молитву он запел, -
Свой стих, что спел когда-то в честь Марии.
Чуть кончил песнь, он видит, изумленный,
Что в воздухе недвижно он висит.
Взглянул - его товарищ странствий скрылся,
Лишь мощный голос слышит над собой:
"Повисши так, до дня Суда здесь будешь".
И вот, когда заходит полный месяц,
На нем нам видно черное пятно:
Твардовский во плоти, который будет
Там в воздухе висеть до дня Суда.
ВЕЧНАЯ ЮНОСТЬ ТВАРДОВСКОГО
Всю жизнь свою придумывал Твардовский,
Как ускользнуть от смерти. И нашел.
За несколько годов пред тем, как Дьявол
Его унес,
Он верному велел ученику
Себя рассечь, - и рассказал подробно,
Как дальше поступать. Разнесся слух,
Что умер чернокнижник. Был Твардовский -
И нет его. А ученик меж тем
Его рассек - и приготовил зелья,
Облил куски вскипевшим соком трав
И в землю схоронил наоборот их,
И не в ограде, а перед оградой.
Твардовский поручил ему, чтоб он
Не прикасался к тем кускам три года,
Семь месяцев, семь дней и семь часов.
И ученик все в точности исполнил.
Один пришел он - в полночь, в новолунье, -
И семь свечей из жира мертвеца
Зажег перед оградой. Сбросил землю,
Прогнившую сорвал он с гроба крышку, -
Какое чудо! Больше нет останков:
Где саван был, фиалки там цветут
С пахучею травою богородской.
На этой мураве дитя лежало,
Объятое дремотой и в чертах
Обличив Твардовского являя.
Он взял ребенка и принес в свой дом.
За ночь одну возрос он как бы за год,
Семь дней прошло - и он уж обо всем
Так говорил, как говорил Твардовский,
В семь месяцев - он юношею стал.
Тогда-то обновившийся Твардовский
В искусстве чернокнижном стал работать.
Он щедро наградил ученика, -
Однако же, чтоб тайна возрожденья
Не разгласилась, он его заклял -
И стал тот пауком. Его держал он
В своих покоях, в добром попеченьи.
Когда потом Твардовский из корчмы
Бесами унесен был в вышний воздух,
Паук, что прицепился паутинкой
К его одежде, вместе с ним повис...
Паук ему товарищем остался:
На нити он спускается к земле,
Глядит - что там, взбирается к высотам,
Над ухом у Твардовского присядет
И говорит - что видел он, что слышал,
Чтобы Твардовский очень не скучал.
ПИЛИГРИМ
Шел пилигрим убогий и зашел
В такие скалы, что нигде из них
Он выхода не видел. Так прошло
Все лето. Подошла зима, такая
Суровая, что птицы, замерзая,
Из воздуха в златых спадали перьях.
Озябший пилигрим ждал верной смерти,
Как вдруг он горностая увидал,
Который пробежал в скале огромной
Чрез узкую расщелину. Взглянувши,
Обрадовался он, что есть дорога.
"Дорога здесь", - вскричал, но те слова
Замерзли тотчас, сам же пилигрим
В огромный мертвый камень превратился.
Пришел другой в то место пилигрим,
И так же между этих скал высоких
Он выхода не мог найти, как первый.
Уж начал он отчаиваться, плакать,
Вдруг Солнце на весну оборотилось,
Оттаяли замерзшие слова.
Взглянул он, видит, что лежат слова,
Их лед держал, с последним темным снегом,
Теперь же в них сияла мурава,
Свежо. Он подошел и прочитал:
"Дорога здесь". Пошел по указанью,
&nbs 
| |
| Просмотров: 464 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры