Арнольд Эдвин - Свет Азии, Страница 10 - Книги

div>

Миръ видимый - часть ея дивныхъ созданий, -

Невидимый - больше сто кратъ,

Сердца все и мысли и грезы желаний -

Все ей покоряться спешатъ.

Всемъ помощь незримо она предлагаетъ,

Сильнее громовъ говоритъ,

Хоть мы и не слышимъ того, что желаетъ

Того, что она намъ велитъ.

Святые законы ея неподкупны,

Ея неустаннымъ трудомъ

Любовь, милосердье намъ стали доступны.

Мы къ благу и правде идемъ.

Никто отвергать ея въ мире не смеетъ.

Отвергъ - потерялъ, а призналъ -

Обрелъ, за добро она благъ не жалеетъ

За зло - отравлящихъ жалъ.

Ей все, все подвластно; она награждаетъ

Добро и любовь безъ препонъ,

И грозно дурное деянье караетъ,

Хотя совершивщий познать успеваетъ

Дхарму - справедливый законъ.

Ни мести не знаетъ она, ни прощенья!

Весы ея чутко-точны.

Ей время - ничто; ея приговоръ, мненья

Остаться безсменны должны,

Отрава злодея его-жъ убиваетъ,

Ложь губитъ сама-же себя.

Разбойникъ чужое опять возвращаетъ,

Себя-же разбоемъ губя.

Вотъ правды законъ и святой и понятный!

Законъ тотъ нельзя обойти.

Любовь - его сущность, цель - миръ благодатный,

А благо и милость - пути.

Ему повинуйтесь!

Писанье правдиво.

Жизнь каждаго - делъ его плодъ.

Всегда плодотворна житейская нива

И каждый что сеетъ, то жнетъ.

Взгляни на поля ты: кунжутъ сталъ кунжутомъ,

Хлебъ - хлебомъ... Безмолвье и прахъ

Все знаютъ... Такъ жизнь зарождается чудомъ,

Злой самъ себе - сумрачный врагъ.

Когда человекъ неустанно трудится

И плевелы сорные рветъ,

Пленительно поле его всколосится,

Онъ жатву обильно сберетъ.

Коль смертный постигнетъ источникъ страданья

И все терпеливо снесетъ,

Стараясь любовью и светомъ познанья

Разсеять надъ миромъ ихъ гнетъ,

Коль душу свою въ непрестанномъ бореньи

Очиститъ отъ скверны и зла,

Коль будетъ смиренно сносить оскорбленья

И делать благия дела,

Коль всю свою жизнь милосердымъ пребудетъ,

Правдивымъ, премудрымъ, святымъ,

Коль въ сердце суровою мыслью осудитъ

Порывы къ утехамъ земнымъ,

Коль съ корнемъ изъ сердца исторгнетъ желанья,

Чтобъ къ жизни любовь заглушить -

Тогда онъ умретъ въ благодатномъ сознаньи,

Что зло удалось погубить.

Что истинно-доброе семя въ награду

Въ окрепшей душе разцвететъ

И мудрому дастъ, какъ святую отраду,

Свой дивно-взлелеянный плодъ.

Къ чему тогда жизнь? То, что въ немъ проявилось,

Когда онъ явился на светъ, -

Окончилось. Светлая цель воплотилась

И въ немъ вожделения нетъ!

Житейская радость и скорби туманы

Покой не нарушатъ его,

Онъ весь погрузился въ блаженство Нирваны,

Жизнь съ смертью ничто для него.

Безъ жизни, онъ съ жизнью сливается тесно,

Сталъ чуждъ ему жизненный шумъ,

Росинка слилася съ лазурною бездной.

,,Омъ мани падме, падме хумъ!"

Внемлите ученью о Карме, о братья!

Лишь только въ насъ жизнь догоритъ, -

И въ сердце греха умолкаютъ проклятья, -

Такъ смерть насъ пугливо бежитъ.

Зачемъ говорить: ,,Есть я", или "Я буду?.."

Какъ путникъ, который идетъ

Изъ дома - въ другой и обратно, покуда

По сердцу себе не найдетъ, -

Жизнь мира опять выделяетъ всецело

Былыхъ прозябаний итогъ,

Какъ червь паутину, премудро и смело

Она себе строитъ чертогъ.

Она воплощается в теле, какъ нужно.

Подобно змее - изъ яйца,

Какъ зернышко, ветромъ гонимое дружно,

Летитъ и летить безъ конца.

Когда, какъ изменница, смерть поражаетъ

Злодея, - останки его

Блуждаютъ въ пространстве, ихъ буря терзаетъ,

Сторонится ихъ божество.

Когда-же святой умираетъ, то веетъ,

Душистой весной ветерокъ:

Такъ бурный потокъ, очищаясь, светлеетъ,

Пройдя сквозь глубокий песокъ.

Законы любви неизменны и святы,

Но ихъ заслоняетъ оть глазъ

Губительный сумракъ завесы проклятой

И манитъ къ погибели насъ;

Питаетъ невежество, ложь, заблужденье,

За истину - тень выдаетъ,

И грудь зажигаетъ огнемъ вожделенья

И къ гибельной смерти ведетъ.

Кто среднимъ путемъ благодати, покоя

Желаетъ къ спасенью итти,

Темъ истины здесь я четыре открою -

Оне озаряютъ въ пути.

И первая истина вамъ - о страданьи.

О, знайте, что жизнь ваша - бредъ,

Агония сердца; все ваши желанья -

Болотнаго пламени светъ.

Одне только скорби ея неизменны,

А радости - бледные сны,

Оне точно искорки ночью - мгновенны,

Опасны, какъ ласки волны.

Скорбите о всемъ: о невольномъ рожденьи,

О детстве, о юныхъ годахъ,

О старости бледной, о смерти и тленьи...

Вся жизнь ваша - въ этихъ тискахъ.

Хоть сладко блаженство любви съ сладострастьемъ,

Прийдетъ роковая пора

И грудь, на которой горели мы счастьемъ,

Обуглится въ блеске костра.

Могущество храбрыхъ хотя достославно,

Но коршунъ клюетъ ихъ тела.

Прекрасна земля, но живущие явно

Другъ къ другу исполнены зла.

Сверкаетъ сапфиромъ лазурное небо,

Но пусть погибаетъ весь миръ,

Не броситъ на землю ни крошечки хлеба

Его безмятежный сапфиръ.

Вотъ старецъ бездомный, больной и несчастный.

Спросите: ,,Сладка жизнь, иль нетъ."

- ,,Разуменъ малютка, - ответъ будетъ ясный, -

Что плачетъ, являясь на светъ."

Внемлите теперь о явленьи страданья

Глубокую истину. Нетъ подъ луной

Печалей, помимо земного желанья...

Желанье, какъ искорка въ зной

Въ пожаръ переходитъ, въ пожаръ опьяненья,

И Тришна, стремление жить

И полною чашею пить наслажденье,

Васъ свяжетъ, какъ тонкая нить.

Обманчивый призракъ своихъ вожделений,

Свое мимолетное Я,

Вы ставите центромъ всехъ силъ и движений,

Великимъ венцомъ бытия.

Вы глухи къ призывамъ любви и свободы,

Къ дыханию Индры святой.

В борьбе междусобной мятутся народы

И кровь ихъ струится рекой.

И этой дорогой ужасной, кровавой

За годомъ проносится годъ, -

На ниве ростутъ ядовитыя травы

И гибнетъ спасительный плодъ.

Душа, напоенная ядомъ, всецело

Бросаетъ измученный прахъ,

И вновь возвращается въ дряблое тело,

И мучится въ острыхъ когтяхъ.

А истина третья о томъ, какъ страданья

Избегнуть... Для этого мы

Должны побороть в своемъ сердце - желанья

И вечную похоть Кармы.

Проникнуться къ истине вечной любовью,

Земную любовь погубя,

И славу победы, добытую кровью,

Исторгнуть победой себя.

Утехи земли заменить наслажденьемъ

Боговъ, и стремленье копить

Богатства, - любовью и чистымъ стремлениемъ

Къ сокровищамъ неба - сменить.

Сокровища неба нетленны и святы

И смерть ихъ отнять не вольна.

Исполни все это, и скорбь и утраты

Исчезнутъ, какъ призраки сна.

Какъ можетъ светиться безъ масла лампада?

Оконченъ минувшему счеть,

А новаго счета и нетъ не надо,

Не надо ни зла, ни заботь!

Четвертая истина, сестры и братья,

Гласитъ о пути: этотъ путь,

Всемъ равно доступенъ, открытъ безъ изьятья;

Онъ смертныхъ зоветъ отдохнуть.

Внемлите! Не мало тропинокъ тернистыхъ

Къ священнымъ воротамъ ведутъ,

Где вьется семья облаковъ золотистыхъ,

Где - счастья, покоя приютъ.

Но странникъ достигнетъ двояко вершиины:

Отважно идя крутизной,

Где бездны, и скалы стоятъ исполины,

Иль - верной, отлогой тропой.

Путь равно возможенъ для сильныхъ душою

И слабыхъ. И первый подъемъ -

Глубокая Вера. Спокойной стопою

Идете отважно по немъ.

Решимость - второй. Умертвите смелее

Корысть въ своемъ сердце и гневъ,

И жизнь ваша будетъ лазури светлее,

Спокойней, чемъ ветра напевъ.

А третий подъемъ - слово истины. Строго,

О, братья, храните уста

Какъ царскую дверь золотого чертога,

Где мудрость, покой, красота!

Четвертый - разумное дело... Доверьте

Сердца ваши Богу добра,

И пусть въ нихъ любовь ваша блещетъ до смерти

Какъ тонкая нить серебра -

Сквозь бусы стеклянныя...

Дальше - четыре

Великихъ и славныхъ пути;

Кто счеты покончилъ съ соблазнами въ мире,

По нимъ можетъ смело идти.

То - честная жизнь, память Веры, старанье

Святое, и истинное созерцанье.

Вотще вамъ пытаться попасть

Въ тотъ миръ, где рождается солнца сиянье,

Куда не доносится страсть.

Души вашей будутъ напрасны усилья:

Возносятъ туда только мощныя крылья.

Я знаю: отрадна любовь къ своимъ детямъ,

Къ жене, къ благороднымъ друзьямъ;

И если хотите вы такъ жить, - живите,

И слабость, присущую всемъ,

Въ златые ступени себе обратите,

А сами стремитесь межъ темъ

Къ свободе и истине. Эта дорога

Доступна, легка и светла.

Кто такъ начинаетъ, проходитъ немного,

Но душу очиститъ отъ зла.

Онъ знаетъ все истины, поздно, иль рано,

Идя благодатной тропой,

Прийдетъ онъ къ тому, что зовется Нирвана,

Найдетъ вековечный покой,

Но тотъ, кто второй достигаетъ ступени,

Тотъ чистъ и свободенъ отъ всехъ

Тревогь, обольщений, борьбы и сомнений,

Его не касается грехъ;

Ни книга, ни жрецъ ужъ его не обманетъ,

Онъ только еще разъ для жизни предстанетъ.

А далее - третья ступень. Кто восходитъ

По ней, - тотъ святъ и блаженъ,

Онъ светъ и свободу по смерти находитъ,

Какъ только окончится пленъ.

Но есть существа, что четвертой ступени

При жизни достигнуть могли:

То Будды, доступны имъ райския сени,

Когда они дети земли.

Подобно врагамъ, пораженнымъ въ сраженье,

Падутъ все пороки тогда.

Внизу - себялюбье, обманъ и сомненье,

Повыше ихъ похоть, вражда.

Прошелъ победитель три важныхъ ступени,

Одна остается ему.

Но вотъ победилъ онъ самовосхваленье,

Къ высокому небу и къ жизни стремленье,

И вышелъ на светъ черезъ тьму.

Какъ путникъ, вершины достигнувший снежной,

Лишь видитъ вдали надъ собой

Прозрачный и девственно-чистый и нежный

Небесный шатеръ голубой:

Такъ всякий, убивший пороки, обманы

Душой достигаетъ блаженной Нирваны.

Тому тогда сами завидуютъ боги.

Онъ выше ихъ; гибель мировъ

Въ спокойной душе не рождаетъ тревоги;

Онъ выше посмертныхъ костровъ.

Карма не стремится впередъ къ воплощенью

Таинственныхъ формъ бытия;

Онъ все приобрелъ, не ища, безъ боренья,

Исчезло совсемъ его Я,

И миръ весь сталъ Я. Братья, бойтесь обмана,

Не верьте, когда говорять, что Нирвана -

Есть уничтоженье... О, нетъ!

Она и не жизнь. Она лучъ средь тумана,

Она - безъ светильника светъ.

Блаженство - вне жизни и времени... Братья!

Вступайте на благостный путь.

Нетъ скорби страшней, чемъ вражда и проклятье,

И чувства, гнетущия грудь.

Вступайте на путь! Тотъ свершилъ уже много,

Въ чьемъ сердце разрушена въ прахъ

Хотя-бы одна роковая тревога...

Онъ сделалъ спасительный шагъ.

Вступайте на путь! Тамъ потокъ благодатный

Вамъ жажду души утолитъ,

Тамъ вечно коверъ изъ цветовъ ароматный,

Тамъ миръ и покой, и восторгъ необъятный

Какъ воздухъ целебный разлитъ.

________________________________________

Богатства закона алмазовъ безценней,

А сладость - приятней, чемъ медъ;

Его наслажденье стократно блаженней,

Чемъ те, что земля вамъ даетъ.

Чтобъ жить по закону пять правилъ заметьте:

Одно: Не убий. Сострадание намъ

Велитъ даже тварей ничтожнейшихъ въ свете -

Щадить по священнымъ стезямъ.

Свободно давай и бери, но не надо

Насильемъ и зломъ вымогать.

Не лги, не потворствуй служителямъ ада,

На ближнихъ страшись клеветать.

Да будутъ слова твои твердымъ алмазомъ.

Отъ пищи беги и питья,

Отравой своей затемняюнихъ разумъ.

В нихъ часто - погибель твоя.

Беги отъ манящаго яда разврата, -

Отъ низкихь, противныхъ страстей,

Жены твоего ослепленнаго брата

Съ желаньемъ коснуться не смей."

Такъ Онъ говорилъ свое мудрое слово

Для всехъ: для детей и отцовъ...

Кто чувственной жизни для блага иного

Разрушить не въ силахъ оковъ,

Кто слабъ, чтобъ пуститься дорогою горной,

Но все-жъ съ милосердьемъ въ груди

Идетъ терпеливо съ надеждой упорной,

Провидя стезю впереди,

Кто понялъ, что злое, - минувшее время

Въ наследство отъ зла намъ даетъ,

Что доброе - вызвало доброе семя

И добрый намъ дастъ оно плодъ,

Кто понялъ, что чемъ надъ собою смелее

Победа, чемъ шире помочь

Пришлося всемъ людямъ, темъ мудрый скорее

Разсеетъ угрюмую ночь."

Такъ Будда не разъ проповедалъ ученье

Задолго предъ темъ, близъ воротъ...

Въ бамбуковой роще, въ глубокомъ смиренье

Онъ также училъ весь народъ.

Тамъ встретилъ Благой земледельца Сингалу.

Трудъ вызвалъ съ зарей бедняка;

Свершивъ омовенье, онъ снялъ покрывало,

И горсточки риса на ветеръ бросала

Съ горячей молитвой рука.

Зачемъ ты такъ молишься, брат? - Вечночтимый

Сннгалу спросилъ... Тотъ въ ответъ:

,,Таковъ ужъ обычай, веками хранимый;

Его завещалъ мне мой дедъ.

Мы молимся все предъ началомъ посева,

Чтобъ намъ помешать не могли

Ни ветеръ, ни вспышки небеснаго гнева,

Ни зло, ни безплодье земли."

Тогда возразилъ ему Будда: ,,Напрасно

Ты мнишь такъ укрыться отъ зла.

Ты въ жертву отдай лучше свято и ясно

Любви незакатной дела.

Роднымъ - какъ востоку: - училъ его Будда,

Откуда и светъ и тепло;

Наставникамъ мудрымъ, - какъ югу, откуда

Издавна богатство текло.

Супруге и детямь своимъ, - какъ закату

Что тонетъ въ пурпуровой мгле;

Какъ дальнему северу, - другу и брату,

А всемъ существамъ, - какъ земле,

Какъ небу, которое робко ты славилъ,

Всемъ ангеламъ, душамъ святымъ:

И такъ соблюдешь ты пять истинныхъ правилъ

И зло разлетится, какъ дымъ."

Такъ всемъ говорилъ святочтимый учитель.

Но, кто пробужденнымъ орламъ

Подобный, стремится въ иную обитель

Отъ жизни, покорной грехамь,

Далъ десять особенныхъ правилъ Спаситель,

Училъ, какъ постигнуть имъ смыслъ

Трехъ вратъ, шесть души состояний, пять числъ

И мысли святой триединой значенье,

И пять размышлений, что слаще Амри -

Душистаго меда, и главныя три

Убежища. Онъ имъ давалъ наставленье,

Что в мире должны они праведно жить,

Какъ сети любви и богатствъ искушенье

Порвать, какъ подгнившую нить;

Какую должны потреблять они пищу,

Какую одежду носить...

Училъ Онъ, что каждый обязанъ, какъ нищий,

Съ протянутой чашей ходить.

Такъ обществу желтой одежды - Владыка

Начало свое положилъ,

Могущество Будды доселе велико,

Весь мир Его благословилъ.

Учитель всю ночь говорилъ, не смолкая,

Рисуя земной идеалъ.

Всю ночь весь народъ, своихъ глазъ не смыкая,

Учителю жадно внималъ.

Когда-же Учитель умолкъ вдохновенный,

Покинувъ свой пышный престолъ,

Къ премудрому сыну босой и смиренный,

Растроганный царь подошелъ,

И молвилъ: ,,Я твой ученикъ недостойный."

Царевна, какъ небо ясна,

Сияла красою какъ месяцъ спокойной

И кротко сказала она:

,,Оставь, о учитель, въ наследство Рахуле

Сокровища истинъ благихъ."

И ночь удалилась, и с неба блеснули

Потоки лучей золотыхъ.

Я кончилъ писанье. Глубоко и страстно

Я Господа чту, но увы,

Я знаю такъ мало о немъ и неясно,

Слова же бедны и мертвы.

Полвека еще поучалъ Онъ повсюду

На разныхъ языкахъ народъ,

И въ Азии любятъ спасителя Будду,

Какъ яснаго солнца восходъ.

Подробно записано въ книгахъ священныхъ

Какие цари и когда

Пленялись словами речей вдохновенныхъ,

И гасла межъ ними вражда.

Поныне хранятъ еще скалы, пещеры

И камни - святыя слова

Единой нетленной и истинной веры,

И память о Будде - жива.

Когда-же настало блаженное время,

Скончался Спаситель нашъ, тоть,

Кто сеялъ всю жизнь благодатное семя,

Кто взялъ на себя необъятное бремя,

Кто въ вечной Нирване живетъ!

________________________________________

Учитель мой, мудрый и любвеобильный!

Мой трудъ недостойный прости.

Прости, что дерзнулъ я, ничтожный, безсильный

Твои проповедать пути!

О, братъ мой! Наставникъ! Светильникъ Закона

Молю я тебя: просвети

Мне душу и умъ! Я къ тебе прибегаю,

Къ благому закону, который я знаю

И къ общине братской - ее прославляю

Спаси меня и защити!

"Омъ!" Сердце мое все тебя ожидаетъ.

О, солнце! Взойди-же скорей,

Росинку, что въ лотосе слезкой сверкаетъ,

Съ волнами безбрежности слей!

________________________________________

И солнце восходитъ, и съ моремъ лазурнымъ

Росинку сливаетъ въ хаосе пурпурномъ...

"Омъ мани падме хумъ!"* ...

Примечания

Сарипутра и Могаланъ - Шарипутра и Маудгальяяна, два изъ ближнихъ учениковъ Будды.

Млечха - варваръ, чужестранецъ.

"Ом Амитая" - "Поклонение Будде Амитабха" (безконечный светъ). Амитабха обитаетъ въ раю Сукхавати, который лежитъ по преданию на западе. Изображения этого рая очень часто встречаются на буддийскихъ образахъ.

Восьми членный "Путь" - это тотъ "Путь", на который вступаютъ, чтобы уничтожить жажду жизни. Онъ состоитъ изъ:

1, -истинной веры,

2, -истинныхъ стремлений,

3, -правдивой речи,

4, -добраго поведения,

5, -честнаго способа добывания средствъ къ жизни,

6, -истиннаго старания,

7, -верной памяти,

8, -истиннаго размышления.

"Омъ - мани - падме - хумъ" - такъ называемая шести членная мистическая формула. Она чрезвычайно распространена среди северныхъ буддистовъ; переводится обыкновенно, "поклонение драгоценности на лотосе, хумъ" (мистическое восклицание). Имеетъ много мистическихъ толкований.

Оригинал здесь: http://www.theosophy.nm.ru/Daylily/TheLightofAsia/TheLightofAsia06.htm.