Главная » Книги

Брюсов Валерий Яковлевич - Избранные стихотворения, Страница 5

Брюсов Валерий Яковлевич - Избранные стихотворения


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15

sp;И эти тысячи и тысячи прохожих
  Я сознавал волной, текущей в новый век.
  И жадно я следил теченье вольных рек,
  Сам - капелька на дне в их каменистых ложах,
  А ты стоял во мгле - могучим, как судьба,
  Колоссом, давящим бесчисленные рати...
  Но не скудел пеан моих безумных братии,
  И Города с Людьми не падала борьба...
  Когда же, утомлен виденьями и светом,
  Искал приюта я - меня манил собор,
  Давно прославленный торжественным поэтом...
  Как сладко здесь мечтал мой воспаленный взор,
  Как были сладки мне узорчатые стекла,
  Розетки в вышине - сплетенья звезд и лиц.
  За ними суета невольно гасла, блекла,
  Пред вечностью душа распростиралась ниц...
  Забыв напев псалмов и тихий стон органа,
  Я видел только свет, святой калейдоскоп,
  Лишь краски и цвета сияли из тумана...
  Была иль будет жизнь? и колыбель? и гроб?
  И начинал мираж вращаться вкруг, сменяя
  Все краски радуги, все отблески огней.
  И краски были мир. В глубоких безднах рая
  Не эти ль образы, века, не утомляя,
  Ласкают взор ликующих теней?
  А там, за Сеной, был еще приют священный.
  Кругообразный храм и в бездне саркофаг,
  Где, отделен от всех, спит император пленный, -
  Суровый наш пророк и роковой наш враг!
  Сквозь окна льется свет, то золотой, то синий,
  Неяркий, слабый свет, таинственный, как мгла.
  Прозрачным знаменем дрожит он над святыней,
  Сливаясь с веяньем орлиного крыла!
  Чем дольше здесь стоишь, тем все кругом безгласней,
  Но в жуткой тишине растет беззвучный гром,
  И оживает все, что было детской басней,
  И с невозможностью стоишь к лицу лицом!
  Он веком властвовал, как парусом матросы,
  Он миллионам душ указывал их смерть;
  И сжали вдруг его стеной тюрьмы утесы,
  Как кровля, налегла расплавленная твердь.
  Заснул он во дворце - и взор открыл в темнице,
  И умер, не поняв, прошел ли страшный сон...
  Иль он не миновал? ты грезишь, что в гробнице?
  И вдруг войдешь сюда - с жезлом и в багрянице, -
  И пред тобой падем мы ниц, Наполеон!
  И эти крайности! - все буйство жизни нашей,
  Средневековый мир, величье страшных дней, -
  Париж, ты съединил в своей священной чаше,
  Готовя страшный яд из цесен и идей!
  Ты человечества - Мальстрем. Напрасно люди
  Мечтают от твоих влияний ускользнуть!
  Ты должен все смешать в чудовищном сосуде.
  Блестит его резьба, незримо тает муть.
  Ты властно всех берешь в зубчатые колеса,
  И мелешь души всех, и веешь легкий прах.
  А слезы вечности кропят его, как росы...
  И ты стоишь, Париж, как мельница, в веках!
  В тебе возможности, в тебе есть дух движенья,
  Ты вольно окрылен, и вольных крыльев тень
  Ложится и теперь на наши поколенья,
  И стать великим днем здесь может каждый день.
  Плотины баррикад вонзал ты смело в стены,
  И замыкал поток мятущихся времен,
  И раздроблял его в красивых брызгах пены.
  Он дальше убегал, разбит, преображен.
  Вторгались варвары в твой сжатый круг, крушили
  Заветные углы твоих святых дворцов,
  Но был не властен меч над тайной вечной были:
  Как феникс, ты взлетал из дыма, жив и нов.
  Париж не весь в домах, и в том иль в этом лике:
  Он часть истории, идея, сказка, бред.
  Свое бессмертие ты понял, о великий,
  И бреду твоему исчезновенья - нет!
  1903
  Париж
  МИР
  Я помню этот мир, утраченный мной с детства,
  Как сон непонятый и прерванный, как бред...
  Я берегу его - единое наследство
  Мной пережитых и забытых лет.
  Я помню формы, звуки, запах... О! и запах!
  Амберы темные, огромные кули,
  Подвалы под полом, в грудях земли,
  Со сходами, припрятанными в трапах,
  Картинки в рамочках на выцветшей стене,
  Старинные скамьи и прочные конторки,
  Сквозь пыльное окно какой-то свет незоркий,
  Лежащий без теней в ленивой тишине,
  И запах надо всем, нежалящие когти
  Вонзающий в мечты, в желанья, в речь, во все!
  Быть может, выросший в веревках или дегте,
  Иль вползший, как змея, в безлюдное жилье,
  Но царствующий здесь над всем житейским складом,
  Проникший все насквозь, держащий все в себе!
  О, позабытый мир! и я дышал тем ядом,
  И я причастен был твоей судьбе!
  Я помню: за окном, за дверью с хриплым блоком
  Был плоский и глухой, всегда нечистый двор.
  Стеной и вывеской кончался кругозор
  (Порой закат блестел на куполе далеком).
  И этот старый двор всегда был пуст и тих,
  Как заводь сорная, вся в камышах и тине...
  Мелькнет монахиня... Купец в поддевке синей...
  Поспешно пробегут два юрких половых...
  И снова душный сон всех звуков, красок, линий.
  Когда въезжал сюда телег тяжелый ряд,
  С самоуверенным и беспощадным скрипом, -
  И дюжим лошадям, и безобразным кипам,
  И громким окрикам сам двор казался рад.
  Шумели молодцы, стуча вскрывались люки,
  Мелькали руки, пахло кумачом...
  Но проходил тот час, вновь умирали звуки,
  Двор застывал во сне, привычном и немом...
  А под вечер опять мелькали половые,
  Лениво унося порожние судки...
  Но поздно... Главы гаснут золотые.
  Углы - приют теней - темны и глубоки.
  Уже давно вся жизнь влачится неисправней,
  Мигают лампы, пахнет керосин...
  И скоро вынесут на волю, к окнам, ставни,
  И пропоет замок, и дом заснет - один.
  Я помню этот мир. И сам я в этом мире
  Когда-то был как свой, сливался с ним в одно.
  Я мальчиком глядел в то пыльное окно,
  У сумрачных весов играл в большие гири
  И лазил по мешкам в сараях, где темно.
  Мечтанья детские в те дни уже светлели;
  Мне снились: рощи пальм, безвестный океан,
  И тайны полюсов, и бездны подземелий,
  И дерзкие пути междупланетных стран.
  Но дряхлый, ветхий мир на все мои химеры
  Улыбкой отвечал, как ласковый старик.
  И тихо надо мной - ребенком - ник,
  Громадный, неподвижный, серый.
  И что-то было в нем родным и близким мне.
  Он глухо мне шептал, и понимал его я...
  И смешивалось все, как в смутном сне:
  Мечта о неземном и сладкий мир покоя...
  .................
  Недавно я прошел знакомым переулком
  И не узнал заветных мест совсем.
  Тот, мне знакомый, мир был тускл и нем -
  Теперь сверкало все, гремело в гуле гулком!
  Воздвиглись здания из стали и стекла,
  Дворцы огромные, где вольно бродят взоры...
  Разрыты навсегда таинственные норы,
  Бесстрастный свет вошел туда, где жалась мгла.
  И лица новые, и говор чужд... Все ново!
  Как сказка смелая - воспоминанья лет!
  Нет даже и во мне тогдашнего былого,
  Напрасно я ищу в душе желанный след...
  В душе все новое, как в городе торговли,
  И мысли, и мечты, и чаянья, и страх.
  Я мальчиком мечтал о будущих годах:
  И вот они пришли... Ну что же? Я таков ли,
  Каким желал я быть? Добыл ли я венец?
  Иль эти здания, все из стекла и стали,
  Восставшие в душе как призрачный дворец,
  Все утоленные восторги и печали,
  Все это новое - напрасно взяло верх
  Над миром тем, что мне - столетья завещали,
  Который был моим, который я отверг!
  1903
  Москва
  В ДАМАСК
  Губы мои приближаются
  К твоим губам,
  Таинства снова свершаются,
  И мир как храм.
  Мы, как священнослужители,
  Творим обряд.
  Строго в великой обители
  Слова звучат.
  Ангелы, ниц преклоненные,
  Поют тропарь.
  Звезды - лампады зажженные,
  И ночь - алтарь.
  Что нас влечет с неизбежностью,
  Как сталь магнит?
  Дышим мы страстью и нежностью,
  Но взор закрыт.
  Водоворотом мы схвачены
  Последних ласк.
  Вот он, от века назначенный,
  Наш путь в Дамаск!
  1903
  СОНЕТ
  О ловкий драматург, судьба, кричу я "браво"
  Той сцене выигрышной, где насмерть сам сражен.
  Как все подстроено правдиво и лукаво.
  Конец негаданный, а неизбежен он.
  Сознайтесь, роль свою и я провел со славой,
  Не закричат ли "бис" и мне со всех сторон,
  Но я, закрыв глаза, лежу во мгле кровавой,
  Я не отвечу им, я насмерть поражен.
  Люблю я красоту нежданных поражений,
  Свое падение я славлю и пою,
  Не все ли нам равно, ты или я на сцене.
  "Вся жизнь игра". Я мудр и это признаю,
  Одно желание во мне, в пыли простертом,
  Узнать, как пятый акт развяжется с четвертым.
  4 июля 1901
  ХМЕЛЬ ИССТУПЛЕНЬЯ
  В моей душе сегодня, как в пустыне,
  Самумы дикие крутятся, и песок,
  Столбами встав, скрывает купол синий.
  Сознание - разломанный челнок
  В качаньи вод, в просторе океана;
  Я пал на дно, а берег мой далек!
  Мои мечты неверны, как тумана
  Колеблемые формы над рекой,
  Когда все поле лунным светом пьяно.
  Мои слова грохочут, как прибой,
  Когда, взлетев, роняет он каменья,
  И, в споре волн, одна слита с другой.
  Я наслаждаюсь хмелем исступленья,
  Пьянящим сердце слаще острых вин.
  Я - в буре, в хаосе, в дыму горенья!
  А! Быть как божество! хоть миг один!
  1 июня 1901
  ТЕРЦИНЫ К СПИСКАМ КНИГ
  И вас я помню, перечни и списки,
  Вас вижу пред собой за ликом лик.
  Вы мне, в степи безлюдной, снова близки.
  Я ваши таинства давно постиг!
  При лампе, наклонясь над каталогом,
  Вникать в названья неизвестных книг;
  Следить за именами; слог за слогом
  Впивать слова чужого языка;
  Угадывать великое в немногом;
  Воссоздавать поэтов и века
  По кратким, повторительным пометам:
  "Без титула", "в сафьяне" и "редка".
  И ныне вы предстали мне скелетом
  Всего, что было жизнью сто веков,
  Кивает он с насмешливым приветом,
  Мне говорит: "Я не совсем готов,
  Еще мне нужны кости и суставы,
  Я жажду книг, чтоб сделать груду слов.
  Мечтайте, думайте, ищите славы!
  Мне все равно, безумец иль пророк,
  Созданье для ума и для забавы.
  Я всем даю определенный срок.
  Твори и ты, а из твоих мечтаний
  Я сохраню навек семь-восемь строк.
  Всесильнее моих упоминаний
  Нет ничего. Бессмертие во мне.
  Венчаю я - мир творчества и знаний".
  Так остов говорит мне в тишине,
  И я, с покорностью целуя землю,
  При быстро умирающей луне,
  Исчезновение! твой зов приемлю,
  10 апреля 1901
  КАМЕНЩИК
  - Каменщик, каменщик в фартуке белом,
  Что ты там строишь? кому?
  - Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
  Строим мы, строим тюрьму.
  - Каменщик, каменщик с верной лопатой,
  Кто же в ней будет рыдать?
  - Верно, не ты и не твой брат, богатый.
  Незачем вам воровать.
  - Каменщик, каменщик, долгие ночи
  Кто ж проведет в ней без сна?
  - Может быть, сын мой, такой же рабочий.
  Тем наша доля полна.
  - Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,
  Тех он, кто нес кирпичи!
  - Эй, берегись! под лесами не балуй...
  Знаем всё сами, молчи!
  16 июля 1901
  МАЛЬЧИК
  В бочке обмерзлой вода колыхается,
  Жалко дрожит деревянный черпак;
  Мальчик-вожатый из сил выбивается,
  Бочку на горку не втащит никак.
  Зимняя улица шумно взволнована,
  Сани летят, пешеходы идут,
  Только обмерзлая бочка прикована:
  Выем случайный и скользок и крут.
  Ангел сверкает блестящим воскрылием,
  Ангел в лучистом венце над челом,
  Взял за веревку и легким усилием
  Бочку вкатил на тяжелый подъем.
  Крестится мальчик, глядит неуверенно,
  Вот покатил свои санки вперед.
  Город шумит неизменно, размеренно,
  Сани летят, и проходит народ.
  Ноябрь 1901
  НА СКАЧКАХ
  Люблю согласное стремленье
  К столбу летящих лошадей,
  Их равномерное храпенье
  И трепет вытянутых шей.
  Когда вначале свежи силы,
  Под шум о землю бьющих ног,
  Люблю задержанной кобылы
  Уверенный упругий скок.
  Люблю я пестрые камзолы,
  В случайный сбитые букет,
  И финиш, ярый и тяжелый,
  Где миг колеблет "да" и "нет".
  Когда счастливец на прямую
  Выходит, всех опередив,
  Я с ним победу торжествую,
  Его понятен мне порыв!
  Быть первым, вольно одиноким!
  И видеть, что близка мета,
  И слышать отзвуком далеким
  Удары ног и щелк хлыста!
  23 сентября 1902
  ЗИМНИЕ ДЫМЫ
  Хорошо нам, вольным дымам,
  Подыматься, расстилаться,
  Кочевать путем незримым,
  В редком воздухе теряться,
  Проходя по длинным трубам,
  Возноситься выше, выше
  И клубиться белым клубом,
  Наклоняясь к белым крышам.
  Дети пламени и праха,
  Мы как пламя многолики,
  Мы встречаем смерть без страха,
  В вольной области - владыки!
  Над толпой немых строений,
  Миром камней онемелых,
  Мы - семья прозрачных теней -
  Дышим в девственных пределах.
  Воздух медленный и жгучий -
  Как опора наших крылий,
  Сладко реять дружной тучей
  Без желаний, без усилий.
  Даль морозная в тумане,
  Бледен месяц в глуби синей,
  В смене легких очертаний
  Мы кочуем по пустыне.
  16 декабря 1900
  НОЧЬ
  Горящее лицо земля
  В прохладной тени окунула.
  Пустеют знойные поля,
  В столицах молкнет песня гула.
  Идет и торжествует мгла,
  На лампы дует, гасит свечи,
  В постели к любящим легла
  И властно их смежила речи.
  Но пробуждается разврат.
  В его блестящие приюты
  Сквозь тьму, по улицам, спешат
  Скитальцы покупать минуты.
  Стрелой вонзаясь в города,
  Свистя в полях, гремя над бездной,
  Летят немолчно поезда
  Вперед по полосе железной.
  Глядят несытые ряды
  Фабричных окон в темный холод,
  Не тихнет резкий стон руды,
  Ему в ответ хохочет молот.
  И, спину яростно клоня,
  Скрывают бешенство проклятий
  Среди железа и огня
  Давно испытанные рати.
  Сентябрь 1902
  В РАЮ
  Лишь закрою глаза, как мне видится берег
  Полноводной реки, тени синей волны.
  Дремлет небо одной из Полдневных Америк,
  Чуть дрожа на качелях речной глубины.
  Веет ветер какого-то лучшего века,
  Веет юность свободной и гордой земли.
  Мчатся легкие серны, друзья человека,
  Песня вольных охотников молкнет вдали.
  Обнаженные юноши, девы и дети
  Выбегают на отмель веселой толпой
  И бросаются в воду, при радостном свете,
  Словно горсти жемчужин, блестя за водой.
  Длится время, качаются зыби заката,
  Здесь и там задымился и светит костер.
  Дева спутника игр обнимает, как брата...
  О, как сладки во мгле поцелуи сестер!
  Да, я знаю те земли и знаю то время,
  Их свободно и быстро в мечтах узнаю...
  И часами смотрю на блаженное племя,
  И как путник-прохожий я с ними в раю!
  6 мая 1903
  К. Д. БАЛЬМОНТУ
  Вечно вольный, вечно юный,
  Ты как ветер, как волна,
  Речь твоя поет, как струны,
  Входит в души, как весна.
  Веет ветер быстролетный,
  И кругом дрожат цветы.
  Он ласкает, безотчетный,
  Все вокруг - таков и ты!
  Ты как звезды - близок небу.
  Да, ты - избранный, поэт!
  Дара высшего не требуй!
  Дара высшего и нет.
  "Высшим знаком ты отмечен",
  Чти свою святыню сам,
  Будь покорен, будь беспечен,
  Будь подобен облакам.
  Все равно, куда их двинет
  Ветер, веющий кругом.
  Пусть туман как град застынет,
  Пусть обрушится дождем,
  И над полем, и над бездной
  Облака зарей горят.
  Будь же тучкой бесполезной,
  Как она, лови закат!
  Не ищи, где жаждет поле,
  На раздумья снов не трать.
  Нам забота. Ты на воле!
  На тебе ее печать!
  Может: наши сны глубоки,
  Голос наш - векам завет,
  Как и ты, мы одиноки,
  Мы - пророки... Ты - поэт!
  Ты не наш - ты только божий.
  Мы весь год - ты краткий май!
  Будь - единый, непохожий,
  Нашей силы не желай.
  Ты сильней нас! Будь поэтом,
  Верь мгновенью и мечте.
  Стой, своим овеян светом,
  Где-то там, на высоте.
  Тщетны дерзкие усилья,
  Нам к тебе не досягнуть!
  Ты же, вдруг раскинув крылья,
  В небесах направишь путь.
  1902
  ВЕНЕЦИЯ
  Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах,
  В формах выпукло-прекрасных представал пред взором
  прах?
  Здесь - пришлец я, но когда-то здесь душа моя жила.
  Это понял я, припомнив гондол черные тела.
  Это понял, повторяя Юга полные слова,
  Это понял, лишь увидел моего святого Льва!
  От условий повседневных жизнь свою освободив,
  Человек здесь стал прекрасен и как солнце горделив.
  Он воздвиг дворцы в лагуне, сделал дожем рыбака,
  И к Венеции безвестной поползли, дрожа, века.
  И доныне неизменно все хранит здесь явный след
  Прежней дерзости и мощи, над которой смерти нет.
  1902
  Венеция
  МЛАДШИМ
  Они Ее видят! они Ее слышат!
  С невестой жених в озаренном дворце!
  Светильники тихое пламя колышат,
  И отсветы радостно блещут в венце.
  А я безнадежно бреду за оградой
  И слушаю говор за длинной стеной.
  Голодное море безумствовать радо,
  Кидаясь на камни, внизу, подо мной.
  За окнами свет, непонятный и желтый,
  Но в небе напрасно ищу я звезду...
  Дойдя до ворот, на железные болты
  Горячим лицом приникаю - и жду.
  Там, там, за дверьми - ликование свадьбы,
  В дворце озаренном с невестой жених!
  Железные болты сломать бы, сорвать бы!..
  Но пальцы бессильны, и голос мой тих.
  1903
  3. Н. ГИППИУС
  Неколебимой истине
  Не верю я давно,
  И все моря, все пристани
  Люблю, люблю равно.
  Хочу, чтоб всюду плавала
  Свободная ладья,
  И Господа и Дьявола
  Хочу прославить я.
  Когда же в белом саване
  Усну, пускай во сне
  Все бездны и все гавани
  Чредою снятся мне.
  Декабрь 1901
  ИЗ СБОРНИКА "STEPHANOS"
  [Венок (греч,)]
  ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ
  Когда впервые, в годы блага,
  Открылся мне священный мир
  И я со скал Архипелага
  Заслышал зов истлевших лир,
  Когда опять во мне возникла
  Вся рать, мутившая Скамандр,
  И дерзкий вскормленник Перикла,
  И завершитель Александр, -
  В душе зажглась какая вера!
  С каким забвением я пил
  И нектар сладостный Гомера,
  И твой безумный хмель, Эсхил!
  Как путник над разверстой бездной,
  Над тайной двадцати веков,
  Стремил я руки бесполезно
  К былым теням, как в область снов.
  Но путь был долог, сердце слепло,
  И зоркость грез мрачили дни,
  Лишь глубоко под грудой пепла
  Той веры теплились огни.
  И вот, в столице жизни новой,
  Где всех стремящих сил простор,
  Ты мне предстал: и жрец суровый,
  И вечно юный тирсофор!
  Как странен в шуме наших споров,
  При нашей ярой слепоте,
  Напев твоих победных хоров
  К неумиравшей красоте!
  И нашу северную лиру
  Сведя на эолийский звон,
  Ты возвращаешь мне и миру
  Родной и близкий небосклон!
  16 ноября 1903
  ПРИВЕТСТВИЕ
  Поблек предзакатный румянец.
  На нитях серебряно-тонких
  Жемчужные звезды повисли,
  Внизу - ожерелье огней,
  И пляшут вечерние мысли
  Размеренно-радостный танец
  Среди еле слышных и звонких
  Напевов встающих теней.
  Полмира, под таинством ночи,
  Вдыхает стихийные чары
  И слушает те же напевы
  Во храме разверстых небес.
  Дрожат, обессилевши, девы,
  Целуют их юноши в очи,
  И мучат безумных кошмары
  Стремительным вихрем чудес.
  Вам всем, этой ночи причастным,
  Со мной в эту бездну глядевшим,
  Искавшим за Поясом Млечным
  Священным вопросам ответ,
  Сидевшим на пире беспечном,
  На ложе предсмертном немевшим,
  И нынче, в бреду сладострастном,
  Всем зачатым жизням - привет!
  17 - 19 февраля 1904
  * * *
  Меня, искавшего безумий,
  Меня, просившего тревог,
  Меня, вверявшегося думе
  Под гул колес, в столичном шуме,
  На тихий берег бросил Рок.
  И зыби синяя безбрежность,
  Меня прохладой осеня,
  Смирила буйную мятежность,
  Мне даровала мир и нежность
  И вкрадчиво влилась в меня.
  И между сосен тонкоствольных,
  На фоне тайны голубой,
  Как зов от всех томлений дольных, -
  Залог признаний безглагольных, -
  Возник твой облик надо мной!
  1905
  * * *
  Желтым шелком, желтым шелком
  По атласу голубому
  Шьют невидимые руки.
  К горизонту золотому
  Ярко-пламенным осколком
  Сходит солнце в час разлуки.
  Тканью празднично-пурпурной
  Убирает кто-то дали,
  Расстилая багряницы.
  И в воде желто-лазурной
  Заметались, заблистали
  Красно-огненные птицы.
  Но серебряные змеи,
  Извивая под лучами
  Спин лучистые зигзаги,
  Беспощадными губами
  Ловят, ловят все смелее
  Птиц, мелькающих во влаге!
  1905
  МЕДЕЯ
  На позлащенной колеснице
  Она свергает столу с плеч
  И над детьми, безумной жрицей,
  Возносит изощренный меч.
  Узду грызущие драконы,
  Взметая крылья, рвутся ввысь;
  Сверкнул над ними бич червленый, -
  С земли рванулись, понеслись.
  Она летит, бросая в долы
  Куски окровавленных тел,
  И мчится с нею гимн веселый,
  Как туча зазвеневших стрел.
  "Вот он, вот он, ветер воли!
  Здравствуй! в уши мне свисти!
  Вижу бездну: море, поле -
  С окрыленного пути.
  Мне лишь снилось, что с людьми я,
  Сон любви и счастья сон!
  Дух мой, пятая стихия,
  Снова сестрам возвращен.
  Я ль, угодная Гекате,
  Ей союзная, могла
  Возлюбить тщету объятий,
  Сопрягающих тела?
  Мне ли, мощью чародейства
  Ночью зыбливщей гроба,
  Засыпать в тиши семейства,
  Как простой жене раба?
  Выше, звери! хмелем мести
  Я дала себе вздохнуть.
  Мой подарок - на невесте,
  Жжет ей девственную грудь.
  Я, дробя тела на части
  И бросая наземь их,
  Весь позор последней страсти
  Отрясаю с плеч моих.
  Выше, звери! взвейтесь выше!
  Не склоню я вниз лица,
  Но за морем вижу крыши,
  Верх Ээтова дворца".
  Вожжи брошены драконам,
  Круче в воздухе стезя.
  Поспешают за Язоном,
  Обезумевшим, друзья.
  Каждый шаг - пред ним гробница,
  Он лобзает красный прах...
  Но, как огненная птица,
  Золотая колесница
  В дымно-рдяных облаках.
  Октябрь 1903, 1904
  ТЕЗЕЙ АРИАДНЕ
  "Ты спишь, от долгих ласк усталая,
  Предавшись дрожи корабля,
  А все растет полоска малая, -
  Тебе сужденная земля!
  Когда сошел я в сень холодную,
  Во тьму излучистых дорог,
  Твоею нитью путеводного
  Я кознь Дедала превозмог.
  В борьбе меня твой лик божественный
  Властней манил, чем дальний лавр...
  Разил я силой сверхъестественной, -
  И пал упрямый Минотавр!
  И сердце в первый раз изведало,
  Что есть блаженство на земле,
  Когда свое биенье предало
  Тебе - на темном корабле!
  Но всем судило Неизбежное,
  Как высший долг, - быть палачом.
  Друзья! сложите тело нежное
  На этом мху береговом.
  Довольно страсть путями правила,
  Я в дар богам несу ее.
  Нам, как маяк, давно поставила
  Афина строгая - копье!"
  И над водною могилой
  В отчий край, где ждет Эгей,
  Веют черные ветрила -
  Крылья вестника скорбей.
  А над спящей Ариадной,
  Словно сонная мечта,
  Бог в короне виноградной
  Клонит страстные уста.
  1 - 2 июля 1904
  АХИЛЛЕС У АЛТАРЯ
  Знаю я, во вражьем стане
  Изогнулся меткий лук,
  Слышу в утреннем тумане
  Тетивы певучий звук.
  Встал над жертвой облак дыма,
  Песня хора весела,
  Но разит неотвратимо
  Аполлонова стрела.
  Я спешу склонить колена,
  Но не с трепетной мольбой.
  Обручен я, Поликсена,
  На единый миг с тобой!
  Всем равно в глухом Эребе
  Годы долгие скорбеть.
  Но прекрасен ясный жребий -
  Просиять и умереть!
  Мать звала к спокойной доле...
  Нет! не выбрал счастья я!
  Прошумела в ратном поле
  Жизнь мятежная моя.
  И вступив сегодня в Трою
  В блеске царского венца, -
  Пред стрелою не укрою
  Я спокойного лица!

Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
Просмотров: 517 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа