Некрасов Николай Алексеевич - Собрание стихотворений. Том 1.

Нам тяжек крест скорбей, даруемый судьбой, Мы не умеем жить, мы сами на оковы Меняем все дары свободы золотой... Раскрыла ты для нас все таинства искусства, Мы можем создавать, творцами можем быть; Довольно налила ты в груди наши чувства, Чтоб делать доброе, трудиться и любить. Но чуждо нас добро, искусства нам не новы, Не сделав ничего, спешим мы отдохнуть; Мы любим лишь себя, нам дружество - оковы, И только для страстей открыта наша грудь. И что же, что они безумным нам приносят? Презрительно смеясь над слабостью земной, Священного огня нам искру в сердце бросят И сами же зальют его нечистотой. За наслаждением, по их дороге смрадной, Слепые, мы идем и ловим только тень, Терзают нашу грудь, как коршун кровожадный, Губительный порок, бездейственная лень... И после буйного минутного безумья, И чистый жар души и совесть погубя, Мы, с тайным холодом неверья и раздумья, Проклятью придаем неистово тебя. О, сколько на тебя проклятий этих пало! Чем недовольны мы, за что они? Бог весть!.. Еще за них нас небо не карало: Оно достойную приготовляет месть! <1839>

100. Колизей

Поросшие мхом, окаймленные плющем, Развалины древнего зданья стоят, Ничем не напомнят они о живущем, О смерти на каждом шагу говорят. Невольно сурово глядишь на руину И думою сходствуешь с нею вполне. Упавший обломок там вырыл стремнину, Там сиро колонна приткнулась к стене, Изрезало время морщинами темя, А ветер-нахал их насквозь просверлил, Карниз обвалился, как лишнее бремя, Широкие двери буран растворил. Изящные части загадочной грудой Являются в целом смущенным очам, Разрушено всё вековою причудой! Но - слава искусству и древним умам!- Еще нам напомнить и каждый обломок Способен об их исполинском труде, И днесь устыдится правдивый потомок Дерзнуть посмеяться его наготе. Глаза не окинут огромной руины, И в час не обскачет пугливый олень; Во всем, как остаток великой картины, Былого величья хранит она тень. Угрюмое зданье! века пробежали, Пока к разрушенью ты сделало шаг; Ты крупная буква на темной скрижали Прошедших столетий; ты им саркофаг. Твой жребий чудесный невольно мечтами Зажег вдохновенную душу мою; Поведай мне, как ты боролось с веками, Поведай прошедшую участь свою. - Великим умом я задумано было, И думу глубокую множество рук В существенность тяжким трудом обратило, В красе величавой восстало я вдруг. Взглянуть на меня собирались отвсюду, Мой вид был прекрасен, торжествен и нов, Дивился весь мир рукотворному чуду. В средине седьми величавых холмов Я грозной и прочной стояло твердыней, И Рим, мне бессмертную участь суля, Меня, ослепленный мятежной гордыней, Мерилом назвал своего бытия: "Покуда ты живо, и я не исчезну,- Мечтал он, - тогда лишь, как миру конец, Мы вместе провалимся в хаоса бездну". Торжественной славой горел мой венец... Наказан за гордость надменный мечтатель, Мне многим досталось его пережить; Хоть время, и люди, и жребий-каратель С тех пор сговорились меня погубить. Судьба к разрушенью мне путь указала: Сперва как старик к нему тихо я шло, Потом словно юноша быстро бежало, А было уж старо и седо чело. Что день, то я новые знало потери: Все люди считали меня за свое И рвали в куски, как голодные звери, Невежды, изящное тело мое. И вот от всего, что пленяло, дивило, Безмерно гордился чем целый народ, Осталась былого величья могила, Теперь я скелет, безобразный урод. Любуйся чудовищем с грустью мятежной, Смотри и грусти обо мне надо мной, Обдумай судьбу мою думой прилежной: Невольно блеснут твои очи слезой. Печален мой жребий, ужасен упадок!.. Но нет, не жалей меня, юный певец, Удел настоящий мой темен, но сладок, Тягчил меня славы прошедшей венец. Ужасных картин я свидетелем было. В день первый изменчивой жизни моей Кровавое зрелище взор мой смутило: В стенах моих звери терзали людей. В годину гоненья на чад христианства Неистово злоба в них рыскала вновь, Страдало добро, ликовало тиранство, Реками лилась христианская кровь. А я содрогалось от хохота черни, На мне отражался народный позор. О, лучше б забвенье мильонами терний Тогда ж закидало скорбящий мой взор! Жалеть ли прошедшего с гибельной славой?! Нет, странник, забыть я стараюсь его. Взгляни: надо мною теперь величаво Крест высится, веры святой торжество. Там льется молитва, где страшная миру Носилась речь злобы, как дикий буран; Там амбра курений восходит к эфиру, Где прежде дымилася кровь христиан. О, я благодарна премудрому богу! Пусть сорван покров красоты с моих чресл, Пускай, указуя к паденью дорогу, Меня изуродовал времени жезл - Зато мои темные дни не тревожны, Давно не обрызгано кровью стою... Нет, нет, ко мне милостив рок непреложный, Он чужд укоризны за участь мою... Чу! звон колокольный! иди на средину Развалин печальных, к предвечному в храм, И спой там не жалобный гимн на судьбину,- Мой гимн благодарственный спой небесам... (1839)

101 Ангел смерти

Придет пора преображенья, Конец житейского пути, Предсмертной муки приближенье Заслышу в ноющей груди, И снидет ангел к изголовью, Крестом трикраты осеня, С неизъяснимою любовью И грустью взглянет на меня; Опустит очи и чуть внятно, Тоскливо скажет:"Решено! Под солнцем жизнь не беззакатна, Чрез час ты - мира не звено. Молись!" - и буду я молиться, И горько плакать буду я, И сам со мною прослезится Он, состраданья не тая. Меня учить он будет звукам Доступных господу молитв, И сердце, преданное мукам, В груди их глухо повторит. Назначит смертную минуту Он, грустно голову склоня, И робко спрашивать я буду: Господь простит ли там меня? Вдруг хлад по жилам заструится, Он скажет шепотом: "Сейчас!" Святое таинство свершится, Воскликнут ближние:"Угас!" Вдруг... он с мольбой закроет очи, Слезой зажжет пустую грудь И в вечный свет иль к вечной ночи Душе укажет тайный путь... (1839)

102. Встреча душ

1 Всё туманится и тмится, Мрак густеет впереди. Струйкой света что-то мчится По воздушному пути, В полуогненную ризу Из лучей облечено. Только час оттуда снизу, А уж с небом сближено; Без порывов, без усилья, Словно волны ветерка, Златом облитые крылья Вольно режут облака. Нет ни горести, ни страха На блистательном челе. То душа со смертью праха Отчужденная земле. То, от бедствий жизни бурной, Беспорочная душа Юной девы в край лазурный Мчится, волею дыша. Век страдалицей высокой На земле она была, Лишь любовию глубокой Да молитвою жила. Но любви блаженством ясным Мир ее не подарил. Там с избранником прекрасным Жребий деву разлучил. Року преданная слепо, Страсть она перемогла И нетронутый на небо Огнь невинности несла. И блистателен и пышен Был венец ее двойной, Лет торжественный, чуть слышен, Сыпал искры за собой, На недвижный и безмолвный Неба божьего предел Взор, уверенности полный, Как на родину смотрел. Только темное сомненье, Мнилось, было на челе: Суждено ль соединенье, Там ли он иль на земле? 2 Слышно тихое жужжанье От размаха легких крыл, Пламень нового сиянья Тучи грудь пробороздил. Видит светлая другую, Восходящую с земли, Душу, в ризу золотую Облеченную, вдали. Ближе, ближе... вот сравнялись, Вот сошлись на взмах крыла, Быстро взором поменялись, И приветно начала Говорить одна: "Из мира Многогрешного парю В область светлого эфира, В слуги горнему царю. Грея грудь питомца горя, Я там счастья не нашла; Там, с людьми и роком споря, Бед игрушкой я была. Только раз лишь - помню живо День и час - блаженства луч Так роскошно, так игриво Проблеснул мне из-за туч. Деву с черными очами В мире дольнем я нашла И, пленясь ее красами, Всё ей в жертву принесла. Но под солнцем несчастлива Бескорыстная любовь! Вверг разлукой прихотливый Рок меня в страданье вновь. На свиданье с ней надеждой С той поры живу одной, И теперь, когда одеждой Я не связана земной, Радость всю меня обильно Наполняет и живит: Верю, мне творец всесильный Амариллу возвратит..." - Амариллу? голос друга Я узнала... я твоя! Сладким именем супруга Назову любимца я... Нет здесь бедственной разлуки, Вечен брак наш... Нет преград! Наградил нас бог за муки. Как он щедр, велик и свят!" 3 И в блаженстве беззаветном Души родственно слились И в сияньи огнецветном Выше, выше понеслись. Понеслись под божье знамя Так торжественно, легко. От одежд их свет и пламя Расстилались далеко; Счастья чистого лучами Пышно рдело их лицо; А венцы их над главами Вдруг сплелись в одно кольцо - Словно в знаменье обета Всемогущего творца, Что для них свиданье это Не найдет себе конца. (1839)

103. Истинная мудрость

Не всё постигнул ум надменный, Не всё светло для мудреца, Есть много таин во вселенной, Ключи которых у творца. От жажды знанья плод не сладок, О, не кичись, средь гордых дум, Толпой бессмысленных догадок, Мудрец! пред богом прах твой ум; Твои открытия случайны. Тебе поверил ли эфир Свои божественные тайны, Свою судьбу сказал ли мир? Дала ли жизнь тебе способность Постичь хоть самого себя, Ясна ль очам твоим загробность, Дно моря светло ль для тебя? Понятны ль дивные явленья В природе неба и земли, Пути планет, миров движенья, Буран, что топит корабли, Утроба гор, что родит злато Иль мещет пламень и пожар? Всезнанья жаждою богатый, Ты угадал ли тайну чар, Во сне тебе дающих крылья? В себе ты понял ли, скажи, Боренье силы и бессилья, Ничтожность тела, мощь души? А своенравная судьбина, С которой бедственна борьба, Что ... ....... ... ... ... ... ... . . Играем гением и шутом, Смиряет битвы, рушит мир, В невежде, гордостью надутом, Земным умам дает кумир; Не внемлет воплей, просьб и плача, Когда сурова и гневна, Которой нет щедрей, богаче, Когда раздобрится она, - Покровы тайны, хоть украдком, С нее ты сорвал ли, мудрец? Не верим мы твоим догадкам: Ты жалкий скептик, ты не жрец. Земным умом измерить бога, Постигнуть тайны бытия,- Нет, это дерзко, это много, Нет, это доля не твоя! Благоговеть пред мистицизмом И был и есть удел людей, На что ж преступным скептицизмом Мрачишь ты блеск души своей? Зачем запретные познанья Тебе, рабу земных оков? Иль то для славы, для названья ... ... ... гения веков? Отринь губящий дух гордыни, Не льстись надеждой ни на миг, Что глас твой будет не в пустыне, Когда ты скажешь:"Всё постиг!" Страшись снискать людей презренье, Небесной кары не накличь; Нет славы в дерзком покушеньи Непостижимое постичь! Не стыд - сознание бессилья Пред тем, что выше сил души. Оставь же тщетные усилья; Не жди, не мучься, не греши! С мольбой возьмись за труд по силе, Путь к знаньям верой освети И с этим факелом к могиле - Всего отгадчице - гряди. Мужайся там, где слез пучина, Люби добро, как мать птенца, И разлюби родного сына За отступленье от творца; Будь бед своих сторонний зритель, Чужих - чувствительный отец; Всего великого ревнитель, Всего ничтожного беглец; Тип в совершенстве человека В себе одном осуществи, Собою тварь, на диво века, Творца достойную яви. Вот в этом мудрость, в этом слава, Твой долг, твой подвиг на земле! Таким, не мудрствуя лукаво, Явись, с смиреньем на челе. И вознесешься ты высоко, Блистая славою прямой - Как это огненное око, Что смотрит днем на мир земной. (1839)

104. Земляку

Бывали дни - в стране родной Мы жили вместе, пылки, юны, Но чисты сердцем и душой. Судеб карающих перуны, И Зевсов гром, и гром тревог, И стрелы зависти коварной, И стрелы молньи лучезарной Щадили нас и наш порог. Всё было тихо; без волнений Текла цветущая весна, Душа щитом беспечной лени Была от бурь заграждена. И нам казалось - тяжкий молот Не раздробит его вовек; И нам казалось - пламень, холод И всё, чем дышит человек,- Тот щит лишь закалят надежней, И навсегда он будет нам Порукой в жизни безмятежной, Ответом бурям и страстям. Но затаенный долго пламень Сильнее вспыхивает вдруг, Но страшный порох рвет и камень; Так и тот щит, печальный друг, Которым грудь мы прикрывали, Мгновенно страсти разорвали. Нам стали скучны ручейки, Долины, холмики, лески - И всё, чем в доле беззаботной В деревне счастлив земледел (Чему б теперь опять охотно Душой предаться я хотел). Мы на чужбине. Рок забросил Далеко утлый наш челнок; Ты скоро сердце обморозил, Тревоги жизни пренебрег. Я был несчастней, я пил дольше Очарованье бытия, Зато потом и плакал больше И громче жаловался я. Так и всегда: чем лучезарней Сначала дольней жизни путь, Тем будущность темней, коварней, Тем глубже западает в грудь Тоски крушительное семя В минуты бедствий и утрат; И разве опыт, рок и время Его из груди истребят... Сбылись ли наши ожиданья, Узнали ль мы то, чем желанья Палили кровь, томили ум? Узнали мы тоску, страданья, Мятеж страстей, волненье дум, Узнали дружбу - без участья, Привет и ласку - без любви, Узнали то, что в мире счастья Не уловить, как ни лови. Что на пиру воображенья Нарядом пышным и цветным Рядили мы, в пылу забвенья,- То было призрак, было дым. .......................... Что хладно мучит и терзает, Ни каплей блага не живя, То всё младое сердце знает, То всё мы встретили, живя. А радость, а надежда славы, Любви и счастия даров? Как осенью листы с дубравы, Исчезло всё среди снегов, К нам нанесенных вьюгой буйной Измен крушительных и бед. Что ж нам осталось в жизни бурной? Что пронеслось, чего уж нет? Нет веры в сбыточность мечтаний, Которым предавались мы. Есть опыт. Хладные умы Он отучил от ожиданий, От обольстительных надежд, От дружбы женщин и невежд И вечно ложных упований. Мы всё забыли, погребли, Что обольщает чад земли,- И холод раннего бесстрастья Нам скудной стал заменой счастья... (1839)

105. Горы

Передо мной Кавказ суровый, Его дремучие леса И цепи гор белоголовой Угрюмо-дикая краса. Мой друг, о сей стране чудесной Ты только слышал от молвы, Ты не видал в короне звездной Эльбруса грозной головы. Вот он. Взгляни, его вершина Одета глыбами снегов, Вокруг седого исполина Стоят ряды его сынов. Великолепные творенья! Блистая гордой красотой, Они вселенной украшенья, Подпора тверди голубой. Взгляни на них бесстрашным взором! Но ты дрожишь: что видишь ты? Или сравненьем, как укором, Смутились дерзкие мечты?.. Да, да... наследник разрушенья, Я понял ясно мысль твою И, не без тайного крушенья, Ее правдивой признаю: Здесь от начала мирозданья Водворены громады гор, И полон гордого сознанья Могучих сил их бурный взор; Всеразрушающее время Им уступать осуждено, А между тем земное племя В гробах истлело не одно. Они всё те ж... основы твердой Ничто разрушить не могло. О, как торжественно, как гордо Их величавое чело! Всегда и холодно и бурно Оно, закованное в лед; Как опрокинутая урна, Над ним висит небесный свод, И солнце в отблесках узорных На нем горит, как на стекле,- Хребет возвышенностей горных, Не чуждый небу, чужд земле. Лишь изредка, под небосклоном Наскуча праздностью немой, Сорвется с грохотом и стоном Осколок глыбы вековой И, весь рассыпясь мелким снегом, Привет их долу принесет, А дол туда же громким эхом Благоговейный ужас шлет. Картиной чудной вдохновенный, Стою недвижим перед ней Я, как ребенок умиленный. Святой восторг души моей И удивленья полны взоры Шлю к тем же грозным высотам - Чтобы заоблачные горы Их передали небесам. <1839>

106. ЗЛОЙ ДУХ

Дух нечистый, дух порочный, Как прокрался ты ко мне? Для чего ты в час полночный Здесь, со мной наедине? Нет в очах твоих привета, Как на давнем мертвеце, Лед бесстрастья на лице, Злобной радостью одетом,- Только демонский восторг Смех неистовый исторг С уст, и он вместо ответа Мне понятно говорит: "Сам ты звал, за данью верной Я пришел!.."

   Так лицемерный Демон душу сторожит. Так он вьется, в час паденья, Над главой во тьме ночей И вливает яд волненья В сердце холодом речей. Чудны, страшны эти речи! Часто им внимает ум, И от каждой новой встречи Больше в сердце мрачных дум. Дух коварный искушенья Ими душу окружит И мятежное сомненье В чистом сердце поселит. Всё, что юношу пленяло Дивным блеском красоты, Что невольно увлекало В область мысли и мечты,- Осмеет он; и под маской Долгой опытности свет, Безобразя черной краской Зла, страданья, горя, бед, Назовет темницей душной; И, ребенок простодушный, Ты погиб, когда его - Силой духа своего -

  Не отвергнешь!.. <1839>

107. НЕЗАБВЕННАЯ

  

  

  ... Для сердца нужно верить.

   (Пушкин) О память, память! образ нежный Надолго в сердце заключи!.. Запри его рукой прилежной И брось ненужные ключи!.. Не дай забыть того мгновенья, Когда в полуночной тиши, Затворник дум и вдохновенья, Звучал я, полный восхищенья, На струнах огненной души,- И вдруг, чудесной невидимкой, Как гений кроткий и благой, Явилась дева предо мной, Одета радужною дымкой Туманной утренней зари, В устах с улыбкою беспечной. О память, память! сердцу вечно Об ней мне в жизни говори!.. Я в ней искать единоверца В мою любовь, в мои мечты Пойду везде. О сердце, сердце! Зачем так страстно любишь ты?.. Я не простыну до могилы... Чуждаясь света и пиров, В чертог заветный к деве милой Искать лишь буду я следов. И близь нее, в ее чертоге Жить будет сердце век мое; Или умру я на пороге Жилища райского ее... Но если это сон волшебный, Одна мечта - и на пути Тревожный жизни рок враждебный Мне не судил ее найти?!. Я и мечту лелеять буду, Любови к ней не погашу, Свиданья сладкую минуту На память сердцу запишу. Солью мечтательное счастье С моей существенной бедой И жизни мрачное ненастье Пройду бестрепетной стопой. И верю - там, в стране лазурной, Где радость и любовь вечна, В награду бедствий жизни бурной Осуществится мне она. <1839>

108. ТУРЧАНКА

Гюльнара, гурия младая! Как много пламени, лучей, Любови, музыки, речей, Приветов, ласк и песен рая В живом огне твоих очей! Кто, кто, безумец, эти очи Отдаст за звезды ясной ночи? Кто не забудет горя, мук, Когда, как с арфы чудной звуки, В порывах радости иль муки, Слетает с уст волшебный звук? А эти перси, моря волны, Кто не почтет, восторга полный, Тая любовь в душе своей, За чашу благ, в которой слито Всё, что небесное забыто В юдоли плача и скорбей? Вот кудри - вороновы перья; Черны, как гений суеверья, Как скрытой будущности даль, Роскошны, длинны и лоснисты,- За поцелуй в их шелк душистый Расстаться с жизнию не жаль. Вот стан, но кто не примет стана Лишь за воздушный круг тумана? Вот ножка, дивная краса! Под солнцем нет цветка, дорожки, Достойных быстролетной ножки, ... ... ... ... ... Пери, Пери! диво света, Ненаглядная краса! Ослепляешь, как комета, Ты и чувства и глаза. Будто солнца луч полдневный, Вкруг тебя блистает свет, Смертоносен взор твой гневный, Жизнодарен твой привет. Пери, Пери! диво света! Ты пленила мысль мою, Я тебя, дочь Магомета, Фантазирую, пою. Как твои роскошны грезы, Как восторженны мечты, Как дрожат восточной розы Неги полные листы, Как дыханье беспокойно! Ты как солнце горяча, И огонь желанья знойный Веет с груди и плеча; Как растопленное злато, Эта грудь нежна, чиста, Но зато, как сталь булата, Непорочностью тверда... Пери, много дивной жизни Затаила ты в себе; Отчего ж в твоей отчизне Нет поклонников тебе? Скрыла ты под покрывалом Прелесть юного чела И от всех им, как забралом, К сердцу двери заперла. <1839>

109. СОМНЕНИЕ

Ты начал жить. Роскошен жизни пир, На этот пир ты позван для блаженства. Велик, хорош, изящен божий мир, Обилен всем и полон совершенства. Лазурь небес, безбрежный океан, Дремучий бор, так пышно разодетый, Седой зимы сердитый ураган, И тишина торжественная лета, И говор вод, и пенье соловья, И над землей витающая птица, И по волнам скользящая ладья, И в небесах горящая денница, И темнота безмесячных ночей, Приют тоски, мечтаний и любви,- Картины чудные для сердца и очей. Ты всем пленен, и пламя юной крови В тебе зажгло высокие мечты, Ты вспыхнул весь огнем полунебесным И, вдохновлен картиной красоты, Постиг творца в творении чудесном. Как праха сын, восторженным челом Ты перед ним во прах повергся долу И, до души проникнут божеством, Послал мольбы к всевышнего престолу. Он, внемля им, благословил тебя. Сопутствуем надеждою веселой, Иди, иди, надежду полюбя, Ты с ней свершишь без горя путь тяжелый. Но берегись! приюта не давай В душе своей мятежному сомненью, Беги его и сердца не вверяй Его всегда недоброму внушенью... С ним страшно жить, беседовать грешно, И если раз его к груди пригреешь - С тобой навек останется оно, Ты в нем навек врага себе имеешь... Порыв души в избытке бурных сил, Святой восторг при взгляде на творенье, Размах мечты в полете вольных крыл, И юных дум кипучее паренье, И юных чувств неомраченный пыл - Всё осквернит нечистое сомненье И окует грудь холодом могил. Везде увидишь ты расставленные сети, Тебя смутят тревожные мечты, И даже там, где смело ходят дети, Остановясь, задумаешься ты. Ни красоты природы, ни искусства - Ничто души убитой не займет, Тлетворный яд губительного чувства Другие все из сердца изженет. Полюбишь ты - сомненья призрак бледный Как адский дух, предстанет пред тобой, Внушит совет и пагубный и вредный И грудь зальет ревнивою тоской. В ней закипит и бешено и страстно, Как ураган, бунтующая кровь, Но, мучимый сомнением всечасно, Ты проклянешь безумную любовь. Ревнивых чувств избавишь впечатленье - На сердце вновь и хлад и пустота, Вотще искать ты будешь утешенья, Нет, для него грудь будет заперта. Участье дружества, последняя отрада - И от нее сомненье отвлечет; Оно тебе врагом покажет брата И друга доброго злодеем назовет. Мир для тебя в пустыню обратится, Его бежать, чуждаться станешь ты; В груди навек сомненье приютится И поселит в ней мрачные мечты. Ты не отвергнешь их, привыкший сомневаться, И скоро грешные мышления тайком К тебе начнут глубоко прививаться И созревать на сердце молодом. И вот плоды несчастных размышлений, С сомнением томительных бесед: Ты, раб его неправедных внушений, Им омрачишь отрадной веры свет. Тогда, тогда - печатью отверженья Зажжет чело отступника позор, И торжество коварного сомненья Тебе прочтет последний приговор... <1839>

110. ПЕСНЯ

Мало на долю мою бесталанную Радости сладкой дано, Холодом сердце, как в бурю туманную, Ночью и днем стеснено. Ах, уж страдальца краса благосклонная Другом давно не звала И, поцелуем живым раскаленная, Грудь его грудью не жгла. В свете как лишний, как чем опозоренный, Вечно один он грустит. Девы! ведь чувства во мне не затворены, Я не бездушный гранит. Дайте любови мне - радость безумная Вспыхнет, как пламя, в крови, Прочь, неотвязная грусть многодумная, Всё утоплю я в любви! Ты не раскаешься, дева прекрасная, Если полюбишь меня. Склонит цветочек погода ненастная, Нежная дева средь дня К солнцу небесному ручкою ловкою Тихо его повернет - Снова, на стебле качаясь головкою, Он ароматом цветет: Смят я несчастьями, горем измучен я; Дева, явися, спаси! С мыслью о смерти теперь неразлучен я, Жить и любить воскреси!.. <1839>

111. ПОКОЙНИЦА

"Кто умер здесь? какой потери Печаль встревожила сердца? Откройте гробовые двери - Хочу взглянуть на мертвеца! Хочу, на ледяные кости Печать лобзанья наложа, Найти там след суровой гостьи, Где ныла пленница душа. О боже, о творец великий! Она!.." И помутился взор, И горьких жалоб ропот дикий Несвязный выразил укор. Опомнился... взглянул: у гроба Другой, безмолвствуя, рыдал; Но лишь ему в лицо, как злоба, Народ презрительно взирал С уликой. "О, зачем, спаситель, В тоске рыдать об ней, как он, Я права от тебя лишен, И клевета, любви гонитель, На самом гроба рубеже Покоя не дает душе, Простившейся с грехами тела, И на ее через меня Льет яд позорного огня? Я ей чужой!.." С чела слетела Искусно скрытая тоска, Из роз могильного венка Цветок он вырвал равнодушно, Пошел - исчез в толпе бездушной... Толпа его не поняла. Весь день о нем, наморщив брови, Судила, думала, врала, И страшно молвить, как, злословя, Она покойницу звала... <1839>

112. ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

1 Повитый ризою полночного тумана, Под сладкий говор волн седого океана, Как путник под напев лесного соловья, Спит пышный град. Разврата не тая, Он обнажил поруганное тело,- Рука страстей над ним отяготела, И ночи тьма не кроет от очей Печальных призраков людского заблужденья: Там сладострастные стоят изображенья, Нагие прелести вакханок и цирцей. Что чувствам льстит, а душу унижает, Там видит взор, и ясно выражает Картина от очей не скрытой наготы, Присутствие греха, отсутствие святого, Господство одного порочного и злого - Разврата блеклые цветы...

  Тихо кладбище,

  Мертвых жилище,

  Храм божий тих.

  Мук преступленья,

  Жажды, презренья -

  Говор притих...

  Казни позорной

  Место вдали,

  Заговор черный,

  Страсти земли -

  Ада созданья,

  Помыслы зла,

  Злые желанья,

  Злые дела,

  Тихо, всё тихо,

  Молчит. 2 Утопая в неге сладкой, Беззаботно спит старик, Дерзкий юноша украдкой В терем девицы проник; Жадный к деньгам видит злато, И во сне его рука Строит гордые палаты, Исчисляет груз богатый Кораблей издалека; Враг людей, друг черной ночи, Устремя кровавы очи В даль, с кинжалом, на коне Ждет добычи терпеливо. Все - кто в яве, кто во сне - Полны суетностью лживой. И надежды и мечты Их по-прежнему ласкают, Ничего не ждут, не знают Дети зла и суеты. В море неги сладострастной Сердце их погребено; А меж тем земля ужасный Пир готовит им давно... Так, в глуби ее таится Пламя дивное, оно Скоро вспыхнет, задымится, Чудной силой зажжено. Скоро будет пир кровавый На земле и в облаках; Пышный, гордый, величавый Превратится город в прах. Скоро.. вестницею гнева Всемогущего творца, Скрыла с неба радость-дева Прелесть юного лица. Темно, душно... Встаньте, люди, Умолите божий гнев, Оторвите вы от груди Юных жен и юных дев; Позабудьте ложе ночи, Вы, погрязнувшие в зле, Возведите к небу очи, Устремите слух к земле. Страшно в небе, но страшнее Под землей, там гром гремит, Там, как в сердце Прометея, Пламя бурное кипит. Пробудитесь! но призванью Вы не внемлете; пора! Нет, отсрочки наказанью Бог не даст вам до утра... 3 Чу! дрожит земли утроба, Гул несется из травы; Гром гремит, как в двери гроба Череп мертвой головы. Чу! трепещут кровли башен, Зазывает темный бор. Разрушителен и страшен Бурь подземный разговор... 4 Вновь прогремели сердитые громы, Эхо глухое далеко летит, Плещется море, и рушатся домы, Людям земля приговор говорит. Слышишь ли, смертный, ты скрежеты ада, Тяжкие вопли придавленных жертв, Видишь ли тело погибшего брата?- Он бездыханен, холоден, мертв. Слышишь ли грозный ты звон колоколен? Это не ты их заставил звенеть, Слабый, унять их ты также не волен, Покайся! близка твоя смерть... 5 Нет, ужасным сим явленьем Человек не устрашен; Лишь с корыстным сожаленьем Гибель зданий видит он. И, рискуя жизнью, страшный, Будто житель гробовой, В бой вступает рукопашный С разъяренною землей: В сокрушенные палаты Он стремительно идет И из них кумир свой, злато, В поле темное несет... И везде одна тревога, Мелкой суетности шум, И не внемлет гласу бога Человека гордый ум. 6 Но грохоты громов подземных сильнее, А черные тучи на небе мрачнее... И вот на свободе, как вихорь степной, Летает, кружится взорвавшийся камень, Потоками брызжет дробящийся пламень И в воздухе блещет кровавой зарей; Оттуда - свершитель небесного мщенья - На головы грешных он с шумом летит; Разгульно пирует везде разрушенье, Ничтожеству всё предает и мертвит... 7 И ужас всех обнял. Всё люди забыли, Дрожащие руки им страх оковал; С землею прощалися, горько вопили И мнили: суд бога последний настал. И мнили: то было паденье вселенной, И с трепетом ждали паденья ея, А громы гремели во мгле потаенной, Валилися зданья, стонала земля... Отчаялись люди; настал час смириться! В их души невольно закралась боязнь; И поняли люди, что это творится За их преступленья достойная казнь... 8 И вот перед небом создателя, в страхе, Упал непокорный народ, и во прахе Смирилися гордые дети земли: И те, что доселе, главою надменной Безумно отвергнувши бога вселенной, На град наказанье его навлекли; И те, что в пороках одних утопали, Забыв и молитвы, и совести глас, Что буйно, безумно грехом торговали И бога-творца забывали не раз,- Пред ним все смирились и песнь о прощеньи Послали к всесильному богу-царю. И вот, милосердный, он в знак примиренья Зажег на лазоревом своде зарю. Заря загорелась, и тучи пропали, Рассеялась мрачность и тьма в небесах, Подземные громы греметь перестали; От града остался лишь пепел да прах. Но люди о нем не тужили, в священных Словах благодарности, чистых, живых, Молитва лилася из душ обновленных,- Им не было жалко хором дорогих. Оделся свод неба пурпуром денницы; Народ всё молился и в страхе твердил: "О боже премудрый! Ты благ без границы, Ты милостью наши грехи победил!.." <1839>

113. ВОРОН

  (Баллада) Не шум домовых на полночном пиру, Не рати воинственной ропот - То слышен глухой в непробудном бору Голодного ворона ропот. Пять дней, как, у матери вырвав дитя, Его оглодал он, терзая, И с тех пор, то взором в дубраве следя, То в дальние страны летая, Напрасно он лакомой пищи искал И в злобе бессильной судьбу проклинал. Носился туда он, где люди без слез Лежат после хладной кончины: Там жертву оспорил вампир-кровосос И не дал ему мертвечины. Был там, где недавно пожар свирепел Вражды, честолюбья и злости: Там раньше другой подобрать всё успел, Ему не досталось ни кости. И вновь без добычи вернувшися в бор, Кричит он и стонет, кругом водя взор. Едва от усталости может сидеть, К земле опустилися крылья. Чу, шелест, Чу, топот!.. Рванулся лететь, Но слабые тщетны усилья. Вот ратник лихой. Засверкали глаза, И демонам шлет он молитвы: "Убей его яростных громов гроза, Иль враг наскочи и без битвы Тайком умертви, чтоб лишившийся сил, И голод и жажду я им утолил". Но тщетна нечистая просьба, промчал Спокойно ездок мимо врана. С коня соскочил он, его привязал И к хижине, мраком тумана От взоров сокрытой, направил свой путь, Исполнен надежды отрадной, А ворон всё каркал и до крови грудь Себе проклевал беспощадно. Но вот встрепенулся он радостно вдруг, Спорхнул, над конем обогнул полукруг. Как будто бы замысел злобный тая, Ему он закаркал приветно: "Смотри, как летаю тожественно я, Мне в мире ничто не заветно. Меня не тягчит беспокойный седок, Узда и удила мне чужды, Быть так же счастливым и ты бы, конь, мог, Не зная неволи и нужды. Ты так же б свободно весь мир облетал И бурным стремленьям преград не видал". Тряхнул головой благородною конь,- Понравились льстивые речи! Рванулся, но столб устоял; лишь огонь Копыта взметали далече. Вновь ворон закаркал:"Тебе ли нести Побои, позор и неволю, И ты ли не в силах во прах разнести Вождя хоть какого по полю. Как сядет твой ратник, взбесися, помчи; Срони его в бездну и сам ускачи!" На волю порывом, как злой ураган Могучим, ответил конь бурный. И, радуясь вынул безжалостный вран Несчастного жребий из урны. А в хижине радость. Там он и она, Играет он локоном девы, Она ему шепчет, прекрасна, нежна, Любви бесконечной напевы; Она ему в очи приветно глядит. Но жребий не даром блаженство дарит! Они расстаются; уж близок рассвет, И горько она зарыдала. Он завтра приехать дает ей обет, Но дева как будто узнала Таинственный жребий, предчувствий полна, Она его крестит, лобзая. Он сел и поехал; уныло она, Очами его провожая, Стоит у порога. Вдруг конь на дыбы! Заржал... и свершилася воля судьбы... Летит без наездника конь молодой. "О друг! что с тобою случилось?" И быстро бежит она тайной тропой И мертвой на труп повалилась. На нем уже ворон голодный сидел И рвал его в сладости дикой; Сбылось, совершилось... Ужасный удел Тебальда постиг с Вероникой! ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... <1839>

114. РЫЦАРЬ

(Баллада) Не жалобной чайки могильные крики, Не сонного филина грустный напев, Не говор унылый с волной повилики, Не песни тоской сокрушаемых дев, Не звуки поэта задумчивой лиры В ночи прерывают природы покой - То воин могучий над гробом Заиры Рыдает, на меч опершись боевой. Глухие стенанья несутся далеко; Бесстрашного в брани смирила печаль - Отчаянья полн, он вздыхает глубоко, И брызжут горячие слезы на сталь. "Заира, Заира! твою ли могилу Я вижу? погибла надежда моя! Молчите, дубравы и ветер унылый, Затихни, полночная песнь соловья,- Быть может, услышу хоть голос знакомый, На миг хоть увижу любезной лицо. Напрасно! нет вести из вечного дома, Всё тихо! но ты, дорогое кольцо, Поможешь мне вызвать из гроба Заиру. Волнуйтеся, реки, дубравы, поля,- Не дайте услышать уснувшему миру, Как с грохотом треснет сырая земля. Кольцом не простым я владею,- вручая Его, мне сказала она: "Талисман В нем дивный таится, из горнего края Оно вызывает, врачуя от ран". Свершайся ж, надежда! свидание с милой, Уснувшую радость во мне пробуди, Прах, жизнью согретый, вставай из могилы, Заира к Роланду на грудь упади!.." Не вихрь завывает, не море бушует, Не громы грохочут в седых облаках - Роланд, обнимая, Заиру целует, У рыцаря радость блистает в очах, Он счастлив... он шепчет: "Со мною, Заира, Пойдем, я покину и лавры и меч, Не буду грозою подлунного мира!" -"Нет, милый, нет, в землю холодную лечь Пора мне, простимся! мой друг, не дается Нам прав уходить из подземных утроб, Денница прекрасная скоро зажжется, Прощай, до свиданья! ты в битву, я в гроб!.." Исчезла... "Не можешь со мной ты остаться,- Так я не могу ли с тобою?.. Прости, Мой меч троегранный, с которым тягаться Боялось полмира, мне в бой не идти!.." День на небе. С громом сигнала сзывного Помчалися в битву бесстрашных полки, Но не было с ними Роланда младого. Где ж он? На кладбище, у быстрой реки Есть ветхая келья. Оттуда порою Выходит отшельник, угрюм, сановит; Он молится днем над могилой одною, А ночью всё с кем-то на ней говорит. <1839>

115. ВОДЯНОЙ

   (Баллада) "Меня из-под солнца сманил Водяной В подводные царства Дуная, Оковано сердце броней ледяной, И стала совсем я иная: Ни черные очи огнем не горят, Ни щеки румянцем не рдеют, Ни бури желаний души не томят, Ни страсти земные не греют; И вся, как Дуная седого волна, Теперь я бесстрастна, мертва, холодна. Что мне, что могу я там вольною быть, Сквозь волны смотреть на природу Иль, ставши волной, прихотливо браздить Крылом задремавшую воду; Что отдал мне мой непостижный супруг Во власть всё подводное царство - Земное к земному влечет юный дух; Но тщетно, кляня за коварство, Прошусь я домой - он к родной стороне Дорогу забыть приказал давно мне..." -"О где твоя родина, дева, открой!"- Сидящей на бреге девице Сказал юный ратник, бесстрашный герой. Блистала слеза на реснице; Участия полный, он деву спасти Клялся и мечом и свободой. "Беги, витязь юный, скорее! прости, Иль сгибнешь, постигнут невзгодой! Меня стережет мой супруг Водяной, Найдет он везде, мы пропали с тобой!" Но он не внимает. "О радость души! В награду любви моей страстной Спасителем быть мне твоим прикажи! Твое опасенье напрасно. Куда пролегает таинственный путь, Скажи мне!"- так он умоляет. Вдруг дева упала к счастливцу на грудь И юношу страстно лобзает: Земная природа проснулася в ней, На волю из груди бьет пламя страстей. В восторге души, он недвижим и нем, Она вся любовь, восхищенье, Забыли земное; готово меж тем Ужасной грозы приближенье. Бегут, но уж поздно. Раздался в тот миг Прерывистый хохот; о горе! Всё шире и шире Дунай - и настиг, Разлившись как бурное море. И где за миг с другом стояла она, Там бьется, бушует и скачет волна. <1839>

116. ПИР ВЕДЬМЫ

1 Темно в хате, душно в хате; Пляшут ложки на столе. Скачет ведьма на ухвате, Едет черт на помеле. Светло в хате, чисто в хате; Вышла баба из трубы, Набрала воды в ушате, Загадала на бобы. "Приходите, черти, змеи! Пир дадим, сестра-душа!" И сняла колдунья с шеи Двухаршинного ужа... 2 Ветер свищет, ветер вьется, Воет бор, ревет ручей; Вдаль по воздуху несется Стая леших и чертей. Поле стонет, поле плачет, Завывает, словно волк; По земле ползет и скачет Змей гремучих целый полк. Вползли змеи в двери хаты, Черти с шумом из трубы, Безобразны и рогаты, Повалились, как грибы. 3 Обниманья, сплетни, говор, Всякий хочет угодить; Черный уж, колдуньин повар, Стал меж тем уху варить. И покуда мыл он плошки, Все, без скрипки, без смычка, Под напев голодной кошки, Принялись за трепачка... ... ... ... ... . 4 Славно пляшет на три сорта Сатанинская семья! И колдунья, сватья черта, От восторга не своя. Что за праздник! песни, хохот, Крик, блеянье, волчий вой, Львиный рев и конский топот, Зев и говор громовой. Любо это ей до смерти! Вдруг запели петухи, И пропали гости-черти, Не дождавшися ухи. <1839>

117. НЕПОНЯТНАЯ ПЕСНЯ

  

  ... Забываю песни муз,

  Пушкин Клокочет, бушует, волнуется море Сердито и грозно; седые валы, Как вихри, летают на буйном просторе И силятся сдвинуть крутые скалы, Смотрите, смотрите - как грудью могучей Они, разъяренные, бьют в берега! Но вот на средину отхлынули тучей, Как будто заслыша признанья врага. Как будто меж ними затеялась ссора - Ревут ураганом, громами гремят, Понять невозможно их чудного хора, Но, кажется, что-то они говорят. Кто ж знает? быть может, в тревожном волненьи Безбрежной пучины бушующих вод Есть тайные речи - и смысл и значенье. Но кто их постигнет, но кто их поймет?.. Нас волны пленяют гармонией стройной, И бурных желаний, и диких страстей. Нет, нет, не без смысла их говор безвестный! Прислушайтесь к звукам таинственных слов: В них что-то поэзией веет небесной, Как в песнях творцом вдохновенных певцов; Как будто бы слышны то вопли разлуки, То буйная радость, то к небу мольбы... Но кто их постигнет волшебные звуки, Кому же откроется тайна судьбы?.. О, если бы можно понять, хоть случайно, То, что говорят меж собою оне! О, если б ты, море, заветною тайной Со мной поделилось, поведало мне: Об чем беспрестанно, шумя и бушуя, Ты, море, так сладко душе говоришь, Об чем, то рыдая, то буйно ликуя, Порою хохочешь, порою грустишь? Открой мне, кипучее, бурное море, Тайник заповеданный, дай мне понять, Что дивное скрыто в твоем разговоре, Что бурные волны твои говорят! Их говор безвестный несется далече И чем-то высоким пленяет меня; Но если б я понял чудесные речи, Душа б утонула в восторге моя... <1839>

118. НЕЗАБВЕННЫЙ ВЕЧЕР

Как быстро, быстро промелькнул Восторг любви первоначальной! Я помню: ветер тихо дул, Приветно пел ручей кристальный, Дышали негою поля, Как колыбель была земля, Луна, как девственная жрица, Раскинув пышные лучи, В великолепной багрянице Из огнерадужной парчи, Казалась видимой короной Главы незримого творца; Звезд и созвездий легионы, Как отблеск божьего лица, Сияли в выспреннем эфире, Веселым пламенем горя, Как бы любуясь миром в мире, Привет небес ему даря. Он им амброзией растений Курил чистейший фимиам, И ароматный дым курений Противен не был небесам. Роскошно, пышно, чудотворно Живописалась близь и даль: Там всё в огне, а здесь всё черно, Внизу цветы, вверху эмаль. Я пил, в блаженстве замирая, Восторга чистого струю, Казалось мне, я был в раю; Но средь чарующего рая Чего-то взором я искал, Чего-то мне не доставало... Вдруг мягкий дерн затрепетал, Вдали мелькнуло покрывало. Она! дополнился восторг! Он в сердце влил напиток райский, Он взор и душу мне зажег... В благоуханной сфере майской Картина полночи немой С ее немыми красотами, И дева - ангел неземной С живыми черными очами, Вся из улыбки и огня, С обетом счастия во взоре - Всё это лило на меня Блаженства истинного море. Душа, казалось, то нашла, Что ей вдали светлело метой, Жизнь без чего для ней была Прекрасной песнью недопетой. Я понял, радостью горя, Не отягчен мирской заботой, Как гармонирует с природой Любви восходная заря. Промчались дни. Бывали ночи Той и прекрасней и ясней, В них мне не раз являлись очи, Роскошный шелк витых кудрей, Изящны формы плеч и стана, Меня пронзал лобзанья жар, Каким родит жерло волкана Вокруг и пламень и пожар,- Но нет того очарованья! Душе остынувшей моей Всё слаще первое лобзанье, Тот первый вечер всё милей. И все вы новые порывы Любить, ласкать, лобзать и жечь, Как вы ни бурны, как ни живы, Меня не можете увлечь В стихию прежнего блаженства. И если временем мне в грудь Прекрасной девы совершенства, Как лаву, жар палящий льют И, будто гнев в душе капризной, Опять пылает страсть в крови, - То не любовь, то только тризна По первой радостной любви...

119. МОГИЛА БРАТА

Я был на могиле, похитившей брата, И горькие слезы кропили ее, В душе пролилася святая отрада, От горя проснулося сердце мое. Проснулися чувства и думы толпою, И память о прежнем в душе ожила, И резво, роскошно опять предо мною Былого картина как май расцвела. Как будто бы горе мое миновало, Как будто б я с братом, и брат мой со мной, Как будто б на сердце тоски не бывало; Но я был обманут коварной мечтой: Не брат предо мною - могила сырая, Сокрывшая тленный остаток того, С кем весело мчалася жизнь молодая, Кто был мне на свете дороже всего. О слезы, о слезы! несчастных отрада! Чрез хладную землю катитесь к нему, На грудь упадите бесценного брата И горе мое передайте ему! Скажите, скажите, горючие слезы, Что я одиноко веду мою жизнь, Завяли в душе моей счастия розы И тернии горя лишь в ней разрослись. Но что я, безумец? Поймет ли бездушный Остаток истлевший печали мои? Душа его в небе, а гроб равнодушный Лишь тело да кости взял в недра свои. О небо, о вы, безграничные выси! Я отдал бы счастье, оставил бы мир, Чтоб в ваши пределы душой вознестися, Орлом легкокрылым вспорхнуть на эфир. Я там бы увидел бесценного брата И с ним поделился бы грустью моей; И это б мне было святая награда За дни, проведенные в муках скорбей. Увидел бы брата - и с ним не расстался; Но небо высоко, а на небе он. Лишь труп охладелый на память остался И в душной могиле давно погребен. Касатка порхает над братней могилой, Душистая травка роскошно цветет, И плющ зеленеет, и ветер унылый Над ней заунывную песню поет. Храм бога высокий, часовня, отрада, Кресты да курганы - кругом тишина. Покойся же мирно, прах милого брата, Пока не восстанешь от долгого сна. <1839>

120. ВЧЕРА, СЕГОДНЯ

Сонет Вчера я бесстрашно сидел под грозою И с мужеством буйным смотрел в небеса, Не робостью кроткой - надменной мечтою, Суровой отвагой горели глаза. Я песнями вторил громам; надо мною Губительных молний вилась полоса, Но страх потерял все права над душою, Меня не пугала вселенной гроза. Зачем же сегодня я бури боюся, Под кров одинокий бегу, тороплюся?.. Ах, жизни вчера не жалел я, как сна, Отверженный (ею), царицею сердца,- Сегодня же в (ней) я нашел одноверца, "Люблю!" - мне сказала робея (она)... <1839>

121. НОЧЬ

1 Я не сплю, не сплю - не спится, Сердце грустию томится, Сердце плачет в тишине, Сердце рвется к вышине, К безмятежному эфиру, Где, одетая в порфиру, Блещет яркая звезда. Ах, туда, туда, туда - К этой звездочке унылой Чародейственною силой Занеси меня, мечта! 2 Полночь; тихо. Ангел мира Воцарился над землей; Вот редеет мрак эфира, Вот раскрылся предо мной; Вот встают из мрака тени Очарованных видений И вкруг звездочки златой Вьются светлою толпой То спускаются, то снова Исчезают в вышине, То кружатся над дубровой, То взвиваются к луне; То, сплетясь руками дружно, Вереницею жемчужной Над водами пролетят И крылами прошумят. О, спуститесь на минуту К безмятежному приюту, Где один с своей мечтой Я грущу во тьме ночной, И из сферы жизни душной Унесите в мир воздушный, В мир фантазии святой! 3 Зашумела страшно буря, Ветер буйный засвистел, Свод небесный потемнел, Мрачно голову нахмуря, Дуб кудрявый затрещал, Пошатнулся - и упал. Страшно в поле в непогоду - Брызжет белая волна, Из брегов фонтаном воду Бьет, кипучая, она; Ветер воет, ветер свищет, Ветер вольный всюду рыщет; То по полю пролетит, То над бездной прокричит, То взовьется, закружится, В поднебесную умчится. Он свободен! Вот звезда Вновь блеснула из-за тучи - Ветер вольный, ветр летучий, Унеси меня туда!.. <1839>

122. ДНИ БЛАГОСЛОВЕННЫЕ

Дни благословенные, дни многоотрадные Промелькнувшей радости, Снова уловляю я памятию жадною Нектар вашей сладости. Вижу ночь весеннюю, пламень, проливаемый Бледною Дианою, Вновь иду под яворы, ласково встречаемый Юною Светланою. Вижу вновь красавицу совершенства чудного, Счастьем упоенную, Словно изумрудами, неба изумрудного Блеском озаренную. Слышу величавую музыку певучую Слова сладкогласного, Упиваюсь весело сладостию жгучею Поцелуя страстного. Мигом излечаются раны сердца вялого, Нет тоски и холода, И опять на миг оно памятью бывалого Весело и молодо... <1839>

123. ЗАГАДКА

<< (Сонет) >> Непостижною святынею Перед нами, без речей, Небо круглою равниною Блещет в ризе из лучей. Что же там за далью синею, Далью, видной для очей, Где слито оно с пустынею Днем и в сумраке ночей? Не понять нам. Чудной тайностью То для глаз облечено; И постигнутые крайностью, Видим только мы одно, Что мир создан не случайностью, Есть начальное зерно... <1839>

124. ОБЕТ

О, покинь меня! напрасно О любви мне не тверди И так пламенно, так страстно На страдальца не гляди! Я боюсь палящих взоров Огнедышащих очей, Я боюсь, как злых укоров, Милых ласковых речей. Отойди! я им не верю, Я давно от них отвык; Одичалому как зверю, Чужд любви твоей язык. Как дитя я суеверен; Мне странна твоя печаль, В этом мире - я уверен - Никому меня не жаль. В жизни странник, в год несчастья Я узнал земных друзей И чуждаться их участья Дал обет в душе моей. Ты пока еще не знаешь Горькой муки бытия; Погорюешь, пострадаешь, Так увидишь, прав ли я. <1839>

125. КРАСАВИЦЕ

Красавица! не пой веселых песен мне! Они пленительны в устах прекрасной девы, Но больше я люблю печальные напевы: Они манят к той дивной стороне, Где жизнь сладка, от звуков тает камень, Где всё восторг, поэзия и пламень, Где без пределов радость есть, Куда и мыслью дерзновенной Не проникает ум надменный; Откуда лишь мечта в наш мир заносит весть, Когда на крыльях своевольных Туда взлетит с границ юдольных И там, прикована чудесным волшебством, Вся очарована, украдкой Заучивает гимн пленительный и сладкий, Не смея зашуметь крылом... Мне мил и потому печальный тон напева, Что в первый жизни год родимая, с тоской, Смиряла им порыв ребяческого гнева, Качая колыбель заботливой рукой; Что в годы бурь и бед заветною молитвой На том же языке молилась за меня; Что, побежден житейской битвой, Во власть ей отдался я, плача и стеня; Что первых слез горючей влаги Восторга песнь не залила, А та - надежды и отваги С собой мне много принесл