| Главная » Книги |
Некрасов Николай Алексеевич - Собрание стихотворений. Том 1.
Некрасов Николай Алексеевич - Собрание стихотворений. Том 1. ------------------------------------
------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ:
Элегии и думыII. Ранние стихотворенияКоллективноеСтихотворения, приписываемые НекрасовуЭлегии и думы1. ГоворунЗаписки петербургского жителя А.Ф. Белопяткина<< Глава 1 >>1 Да, Новый год!.. ... ... Я предан сокрушенью Не пьется мне, друзья: Мир ближе к разрушенью, К могиле ближе я. Льдом жизненного холода Не сковано еще,- В вас сердце, други, молодо, Свежо и горячо. Еще вам свет корыстию Рассудка не растлил, И жизни черной кистию Злой рок не зачернил. За счастьем безбоязненно Пока вы мчитесь вдаль, И гостьей неприязненной Не ходит к вам печаль. Увы!.. Она пробудится, Час близок роковой! И с вами то же сбудется, Что сталося со мной. В дни возраста цветущего Я так же был готов Взять грудью у грядущего И славу, и любовь. Кипел чудесной силою И рвался всё к тому, Чего душой остылою Теперь и не пойму. В житейских треволнениях Терпел и стыд и зло И видел в сновидениях В венке свое чело. Любил - и имя чудное В отчаяньи твердил,- То было время трудное: Насилу пережил! 2 Когда восторг лирический В себе я пробужу, Я вам биографический Портрет свой напишу. Тогда вы всё узнаете - Как глуп я прежде был, Мечтал, как вы мечтаете, Душой в эфире жил, Бежать хотел в Швейцарию - И как родитель мой С эфира в канцелярию Столкнул меня клюкой. Как горд преуморительно Я в новом был кругу, И как потом почтительно Стал гнуть себя в дугу. Как прежде, чем освоился Со службой, всё краснел, А после успокоился, Окреп и потолстел. Как гнаться стал за деньгами, Изрядно нажился, Детьми, и деревеньками, И домом завелся... 3 Но счастье скоротечное Изменчиво и зло! Друзья мои сердечные, Не вечно мне везло! Терплю беду великую С семейной стороны: Я взял тигрицу дикую Во образе жены... Но что вперед печалиться? Покуда погожу... Наверно, всякий сжалится, Как всё перескажу. Большой портрет к изданию Списать с себя велю, И в Великобританию Гравировать пошлю. Как скоро он воротится, Явлюсь на суд людской, Без галстука, как водится, С небритой бородой. 4 Чтоб дни мои смиренные В несчастье коротать, Записки современные Решился я писать. Дворянство и купечество И всех других чинов И званий человечество Я видел без очков. Как мир земной вращается, Где тихо, где содом,- Всё мною замечается, Сужу я обо всем. Болтать мне утешительно, И публику прошу Всё слушать снисходительно, Что я ей расскажу. 5 Столица наша чудная Богата через край, Житье в ней нищим трудное, Миллионерам - рай. Здесь всюду наслаждения Для сердца и очей. Здесь всё без исключения Возможно для людей: При деньгах вдвое вырасти, Чертовски разжиреть, От голода и сырости Без денег умереть. (Где розы, там и тернии - Таков закон судьбы! Бедняк, живи в губернии: Там дешевы грибы). С большими здесь и с малыми В одном дому живешь, И рядом с генералами По Невскому идешь. Захочешь позабавиться - Берешь газетный лист, Задумаешь прославиться - На то есть журналист: Хвалы он всем славнейшие Печатно раздает, И как - душа добрейшая - Недорого берет! Чего б здесь не увидели, Чего бы не нашли? Портные, сочинители, Купцы со всей земли, Найлучшие сапожники, Актеры, повара, С шарманками художники Такие, что - ура! Я в них влюблен решительно, И здесь их воспою... 6 Поют преуморительно Они галиматью. Прикрыв одеждой шкурочку Для смеха и красы, С мартышками мазурочку Выплясывают псы. И сам в минуту пьяную По страсти иль нужде Шарманщик с обезьяною Танцует (падеде). Всё скачет, всё волнуется, Как будто маскарад. А русский люд любуется: "Вот немцы-то хитрят!" Да, сильны их познания, И ловкость мудрена... Действительно, Германия - Ученая страна! (Захочешь продолжения Описанных чудес - Ступай на представления Прославленных пиес .) 7 Придет охота страстная За чтение засесть - На то у нас прекрасная Литература есть. Цепями с модой скованный, Изменчив человек. Настал (иллюстрированный) В литературе век. С тех пор, как шутка с "Нашими" Прошла и удалась, Тьма книг с политипажами В столице развилась. Увидишь тут Суворова (Известный был герой), Историю которого Состряпал Полевой. Одетого как барина, Во всей его красе, Увидишь тут Булгарина В бекеше, в картузе. Различных тут по званию Увидишь ты гуляк И целую компанию Салопниц и бродяг. Рисунки чудно слажены, В них каждый штрих хорош, Иные и раскрашены: Ну, нехотя возьмешь! Изданья тоже славные - Бумага так бела,- Но часто презабавные Выходят здесь дела. Чем книга нашпигована, Постигнуть нет ума: В ней всё иллюминовано, А в тексте мрак и тьма! В рисунках отличаются Клот, Тимм и Нетельгорст, Все ими восхищаются... Художественный перст! 8 Когда беда случилася, И хочешь, чтоб в груди Веселье пробудилося - В Большой театр иди. Так ножки разлетаются, Так зала там блестит, Так платья развеваются - Величественный вид!.. Ох!.. много с трубкой зрительной Тут можно увидать! Ее бы "подозрительной" Приличней называть. Недавно там поставили Чудесную "Жизель" И в ней плясать заставили Приезжую мамзель. Прекрасно! восхитительно! Виват, девица Гран! В партере все решительно Кричали: "(Се шарман)!" Во мне зажглася заново Поэзией душа... А впрочем, Андреянова Тут тоже хороша! 9 В душе моей остылую, Лишенную всех сил, "Русланом и Людмилою" Жизнь Глинка разбудил. Поэма музыкальная Исполнена красот, Но самое печальное Либретто: уши рвет! Отменно мне понравилась Полкана голова: Едва в театр уставилась И горлом здорова! Искусно всем украшена - От глаз и до усов. Как слышал я, посажено В ней несколько певцов (Должно быть, для политики, Чтоб петь ее слова)- Не скажут тут и критики: "Пустая голова!.." 10 Извел бы десть бумаги я, Чтоб только описать, Какую Боско магию Умеет представлять. Ломал он вещи целые На малые куски, Вставлял середки белые В пунцовые платки, Бог весть, куда забрасывал И кольца, и перстни, И так смешно рассказывал, Где явятся они. Ну, словом, Боско рублики, Как фокусник и враль, Выманивал у публики Так (ловко), что не жаль! 11 Взамен его приехали Цыганы из Москвы - Скажите, не потеха ли?.. Не знаю, как-то вы, А я, когда их слушаю, Дыханье затая, Чуть сам невольно с (Грушею) Не гаркну "Соловья". Раз собственной персоною, Забыв лета и класс, Я с пляшущей (Матреною) Пустился было в пляс! 12 Проехав мимо нашего Гостиного двора, Я чуть, задетый заживо, Не закричал "ура!". Бывало, день колотишься На службе так и сяк, А чуть домой воротишься, Поешь - и день иссяк: Нет входа в лавки русские! Берешь жену и дочь И едешь во французские, Где грабят день и ночь. Теперь - о восхищение Для сердца и для глаз!- В Гостином освещение: Проводят в лавки газ! Ликуй, всё человечество!. Решилось, в пользу дам, Российское купечество Сидеть по вечерам - И газ распространяется Скорехонько с тех пор: Ну точно, (просвещается) У нас Гостиный двор! Рука не разгибается, Не вяжутся слова, Умаялся!.. Кончается Здесь первая глава..<< Глава 2 >>1 ... ... Недаром люди плакали, Роптали на судьбу. Сочувствую их ропоту Растерзанной душой, Я сам узнал по опыту: Нет счастья под луной! Какой предосторожности В поступках ни держись, Формально нет возможности От жребия спастись. Будь барин по сословию, Приказчик, землемер, Заставят плакать кровию,- Я сам тому пример! 2 На днях у экзекутора, Чтоб скуку разогнать, Рублишка по полутора Решили мы играть. Довольно флегматически Тянулся преферанс; Вдруг в зале поэтический Послышался романс; Согрет одушевлением, Был голос так хорош, Я слушал с восхищением, Забыл весь мир.. И что ж? Ошибкою малейшею Застигнутый врасплох, В червях игру сквернейшую Сыграл - и был без трех! Хотя в душе нотацию Себе я прочитал, Но тут же консоляцию Сосед с меня взыскал. Другие два приятеля Огромные кресты На бедного мечтателя Черкнули за висты. В тот вечер уж малинника В глаза я не видал. Сто тридцать два полтинника С походом проиграл!.. Ох, пылкие движения Чувствительной души! От вас мне нет спасения, В убыток - барыши! Пропетый восхитительно, Сгубил меня романс, Вперед играть решительно Не буду в преферанс! Пусть с ним кто хочет водится - Я - правилами строг! В нем взятки брать приходится, Избави меня бог! Занятьем этим втянешься, Пожалуй, в грех такой, Что, черт возьми! останешься По службе без одной! 3 То ль дело, как ранехонько Пробудишься, зевнешь - На цыпочках, тихохонько Из спальни улизнешь (Пока еще пронзительно Жена себе храпит), Побреешься рачительно, Приличный примешь вид. Смирив свою амбицию, За леностью слуги Почистишь амуницию И даже сапоги. Жилетку и так далее Наденешь, застегнешь, Прицепишь все регалии, Стакан чайку хлебнешь. Дела, какие б ни были, Захватишь, и как мышь, Согнувшись в три погибели, На службу побежишь... Начальнику почтение, Товарищам поклон, И вмиг за отношение - Ничем не развлечен! Молчания степенного День целый не прервешь, Лишь кстати подчиненного Прилично распечешь Да разве снисходительно Подшутит генерал,- Тогда мы все решительно Хохочем наповал! (Уж так издавна водится, Да так и должно быть: Нам, право, не приходится Пред старшими мудрить!) Его превосходительство - Добрейший генерал, Он много покровительства Мне в службе оказал... 4 Я с час пред умывальником Мучительный провел, Когда с своим начальником Христосоваться шел, Умылся так рачительно, Чуть кожу не содрал, Зато как снисходительно Меня он лобызал! Дал слово мной заботиться, Жал руку горячо, А я его, как водится, И в брюхо, и в плечо! Вот жизнь патриархальная, Вот служба без химер. О юность либеральная, Бери с меня пример! 5 Я в пост, как был на станции Задержанный, скучал, Да, к счастию, из Франции Рубини прискакал. От чувства безотчетного Вдруг всякий присмирел, Как в зале Благородного Собранья он запел. На голову курчавую, Во всех концах земли Увенчанную славою, Все взоры навели, И звуки изумрудные Впивали жадно в грудь. То были звуки чудные: Он пел не как-нибудь! Высокое художество И выразить нет слов! Я слышал в жизни множество Отличнейших певцов, Съезжаются на старости Сюда со всех сторон, Ревут, как волки в ярости, А всё не то, что он! Начнет в четыре голоса, Зальется, как река, А кончит тоньше волоса, Нежнее ветерка. По свету благодарному Об нем недаром гул: Мне даже, титулярному, Он душу шевельнул! 6 Идешь ли в канцелярию, Уходишь ли от дел, Поешь невольно арию, Которую он пел. Выходит бестолковица, А думаешь, что так. Другой приостановится И скажет:"Вот дурак!" (Отелло), мавра дикого, Так чудно он сыграл, Что им одним великого Название стяжал! Когда игралась "Лючия", Я пролил реки слез: На верх благополучия Певец меня вознес! 7 (Как всё по службе сделаю - Нарочно поспешу - О Листе книгу целую Тогда вам напишу.) 8 Как все, страстей игралище, Покинув кучу дел, На конское ристалище Намедни я смотрел. Шталмейстера турецкого Заслуга велика: Верхом он молодецкого Танцует трепака. Арабы взоры радуют Отважностью своей, Изрядно также падают Мамзели с лошадей. Ристалище престранное, По новости своей, А впрочем, балаганные Их шутки веселей. Начальник представления Сулье, красив и прям, Приводит в восхищение В особенности дам. Доныне свет штукмейстера Такого не видал: Достоинство шталмейстера Недаром он стяжал. 9 Прилежно я окидывал Заморского кита. Немало в жизни видывал Я всякого скота, Но страшного, по совести, Такого не видал, Однажды только в повести Брамбеуса читал. Такой зверок - сокровище! Аршинов сто длина, Усищи у чудовища Как будто два бревна, Хвост длинный удивительно, Башка, что целый дом, Возможно всё решительно В нем делать и на нем: Плясать без затруднения На брюхе контраданс, А в брюхе без стеснения Сражаться в преферанс! Столь грузное животное К нам трудно было ввезть, Зато весьма доходное, Да и не просит есть. Дерут за рассмотрение Полтинник, четвертак, А взглянешь - наслаждение Получишь на пятак! 10 Вот май... Все разъезжаются По дачам, отдохнуть... Больные собираются К водам, в далекий путь. Лишь я один, тревогою Измученный, грущу. Душевных ран не трогаю И сердца не лечу. Изведал уж немало я Житейской суеты... Ах, молодость удалая! Куда исчезла ты? Бывало, лето красное Мне счастие несло: На сердце радость ясная, Безоблачно чело! Светила мне незримая Звезда издалека, Грудь, страстью шевелимая, Вздымалась, как река. Тогда за что ни схватишься - Всё с жаром; хоть порой И дорого поплатишься, Зато живешь душой! Бывало, заиграешься - Огромный ставишь куш, Дадут - не отгибаешься, Как будто триста душ! Не мысля о погибели, Рад сам себя на (пе), Согнувшись в три погибели, Пустить, назло судьбе. Дотла пропонтируешься, Повеся нос уйдешь, На всех день целый дуешься, А там - опять за то ж! Бывало, за хорошенькой Верст десять пробежишь, Пристукиваешь ноженькой Да в уши ей жужжишь: "Куда идти изволите, Куда вы, ангел мой? Что пальцы вы мозолите, Поедемте со мной?.." Теперь... увы! безжизненно На целый мир глядишь, Живешь безукоризненно - Страстями не кипишь, Забывши и поэзию, И карты, и дебош, Поутру ешь магнезию, Микстуру на ночь пьешь, Нейдут на разум грации... 11 Кончаю, скромен, тих, У Лерхе в ресторации Остаток дней моих, Из службы в биллиардную Прямехонько иду, Игру там не азартную, Но скромную веду. Там члены все отличные, Хохочут и острят, Истории различные Друг другу говорят... Никто там не заносится, Играем чередой, И гений Тюри носится Над каждой головой... 12 Здесь будет заключение Второй моей главы. Итак, мое почтение, Читатель добрый. Вы Ценитель снисходительный, Я знаю вас давно. А впрочем, мне решительно, Поверьте, всё равно. За опыты в пиитике Я не прошу похвал. Пускай иные критики Отхлещут наповал - Ей-богу, не посетую! Свое я получил: Брамбеус сам с кометою За ум меня сравнил.<< Глава 3 >>Мотивы итальянские Мне не дают заснуть. И страсти африканские Волнуют кровь и грудь: Всё грезятся балкончики, И искры черных глаз Сверкают, как червончики, В день по сту тысяч раз! Отбою нет от думушки: Эх!.. жизнь моя!.. увы! Зачем женили, кумушки, Меня так рано вы! На свете много водится Красавиц, и каких! А нам любить приходится Курносых и рябых. Что за красотка Боржия!.. Менялся весь в лице И даже ( не топор же я! ) Заплакал при конце; Во всем талант, гармония... Видал не много лиц Таких, как у Альбони, я - Певица из певиц, В уме производящая Содом и кутерьму, Так много говорящая И сердцу и уму; Высокая и белая, Красива и ловка, И уж заматерелая - Не скажешь, что жидка! Избытки даже лишние Заметны в ней души, И верхние, и нижние - Все ноты хороши!.. Чтоб только петь, как Гарция, И удивлять весь свет - Не пожалел бы гарнца я Серебряных монет. На миг заботы вечные Смолкают, не томят, И струны все сердечные В груди дрожат, звучат - Звучат в ответ чудеснице. Могуча и легка, Душа как бы по лестнице Восходит в облака. А мира треволнения - Служебный весь содом, Начальник отделения С запуганным лицом, Скучнейшие нотации Ревнующей жены, Червонцы, ассигнации И самые чины - Всё в мелочь и ничтожество Тотчас обращено... Чего бы уж художество И делать не должно! Подобные влечения В неведомый предел Ввергают в упущения Житейских наших дел. От итальянской арии, Исполненной красот, К занятьям канцелярии Трудненек переход; Спокойствие сменяется Тревогою души, И вовсе страсть теряется Сколачивать гроши. Но лишь предосторожности Вовремя стоит взять,- Как не найти возможности Всему противустать? На то и волю твердую Дал человеку бог, Чтоб кстати душу гордую Воздерживать он мог... Вот мне ничто решительно Не помешает спать, Ни счет вести рачительно, Ни даже... взятки брать ( Не то чтобы с просителей, А в картах... Что сорвешь С столичных наших жителей? Голь продувная сплошь!")- А всё же я признаюся, Что Гарцией порой Так сильно восхищаюся, Что слезы лью рекой. Растрогает татарина! Так хорошо поет, Что даже у Фиглярина Ругательств не стает; Глаза большие, черные, И столько в них огня... Жаль - силы стихотворные Слабеньки у меня; А будь-ка красноречие!.. Но про меня и так Трубит давно злоречие, Что будто я дурак. Молчу! Где нам подобные Предметы воспевать: Мы дураки, способные Взятчонки только брать! Над нами сочинители Смеются в повестях... А чем мы их обидели? Будь я в больших чинах, Тотчас благоразумие Внушил бы им, ей-ей! Давай нам остроумие, Но трогать нас не смей! Чем хуже я профессора, Художника, врача? Коллежского асессора Трудами получа, Я никому не здравствую. Небезызвестно вам, Что я давно участвую В литературе сам; Но никогда решительно ( И бог храни вперед ) Не нападал презрительно И на простой народ! Без вздоров сатирических Идет лишь Полевой В пиесах драматических Дорогою прямой. В нас страсти благородные Умеет возбуждать И, лица взяв почетные, Умеет уважать; Всем похвалы горячие, Почтенье... а писцы И мелкие подьячие - Глупцы и подлецы, С уродливыми рожами .. И тут ошибки нет (Не всё же ведь хорошими Людьми наполнен свет)... 1843 - 18452. ЧиновникКак человек разумной середины, Он многого в сей жизни не желал: Перед обедом пил настойку из рябины И чихирем обед свой запивал. У Кинчерфа заказывал одежду И с давних пор (простительная страсть) Питал в душе далекую надежду В коллежские асессоры попасть, - Затем, что был он крови не боярской И не хотел, чтоб в жизни кто-нибудь Детей его породой семинарской Осмелился надменно попрекнуть. Был с виду прост, держал себя сутуло, Смиренно всё судьбе предоставлял, Пред старшими подскакивал со стула И в робость безотчетную впадал, С начальником ни по каким причинам - Где б ни было - не вмешивался в спор, И было в нем всё соразмерно с чином - Походка, взгляд, усмешка, разговор. Внимательным, уступчиво-смиренным Был при родных, при теще, при жене, Но поддержать умел пред подчиненным Достоинство чиновника вполне; Мог и распечь при случае (распечь-то Мы, впрочем, все большие мастера), Имел даже значительное нечто В бровях... Теперь тяжелая пора!
С тех дней, как стал пытливостью рассудка
Тревожно-беспокойного наш век
Задерживать развитие желудка,
Уже не тот и русский человек.
Выводятся раскормленные туши,
Как ни едим геройски, как ни пьем,
И хоть теперь мы так же бьем баклуши,
Но в толщину от них уже нейдем.
И в наши дни, читатель мой любезный,
Лишь где-нибудь в коснеющей глуши
Найдете вы, по благости небесной,
Приличное вместилище души.
Но мой герой - хоть он и шел за веком -
Больных влияний века избежал
И был таким, как должно, человеком:
Ни тощ, ни толст. Торжественно лежал
Мясистый, двухэтажный подбородок
В воротничках, - но промежуток был
Меж головой и грудью так короток,
Что паралич - увы! - ему грозил.
Спина была - уж сказано - горбата,
И на ногах (шепну вам на ушко:
Кривых немножко - нянька виновата!)
Качалося солидное брюшко...
Сирот и вдов он не был благодетель,
Но нищим иногда давал гроши
И называл святую добродетель
Первейшим украшением души.
О ней твердил в семействе беспрерывно,
Но не во всем ей следовал подчас
И извинял грешки свои наивно
Женой, детьми, как многие из нас.
По службе вел дела свои примерно
И не бывал за взятки под судом,
Но (на жену, как водится) в Галерной
Купил давно пятиэтажный дом.
И радовал родительскую душу
Сей прочный дом - спокойствия залог.
И на Фому, Ванюшу и Феклушу
Без сладких слез он посмотреть не мог...
Вид нищеты, разительного блеска
Смущал его - приличье он любил.
От всяких слов, произносимых резко,
Он вздрагивал и тотчас уходил.
К писателям враждой - не беспричинной -
Пылал... бледнел и трясся сам не свой,
Когда из них какой-нибудь бесчинный
Ласкаем был чиновною рукой.
За лишнее считал их в мире бремя,
Звал книги побасенками: "Читать -
Не то ли же, что праздно тратить время?
А праздность - всех пороков наших мать" -
Так говорил ко благу подчиненных
(Мысль глубока, хоть и весьма стара)
И изо всех открытий современных
Знал только консоляцию....
Пора
Мне вам сказать, что, как чиновник дельный
И совершенно русский человек,
Он заражен был страстью той смертельно,
Которой все заражены в наш век,
Которая пустить успела корни
В обширном русском царстве глубоко
С тех пор, как вист в потеху нашей дворни
Мы отдали... "Приятно и легко
Бегут часы за преферансом; право,
Кто выдумал - был малый c головой" -
Так иногда, прищурившись лукаво,
Говаривал почтенный наш герой.
И выше он не ведал наслаждений...
Как он играл? .. Серьезная статья!
Решить вопрос сумел бы разве гений,
Но так и быть, попробую и я.
Когда обед оканчивался чинный,
Крестясь, гостям хозяин руки жал
И, приказав поставить стол в гостиной,
С улыбкой добродушной замечал:
"Что, господа, сразиться бы не дурно?
Жизнь коротка, а нам не десять лет!"
Над ним неслось тогда дыханье бурно,
И - вдохновен - он забывал весь свет,
Жену, детей; единой предан страсти,
Молчал как жрец, бровями шевеля,
И для него тогда в четыре масти
Сливалось всё - и небо и земля!
Вне карт не знал, не слышал и не видел
Он ничего, - но помнил каждый приз...
Прижимистых и робких ненавидел,
Но к храбрецам, готовым на ремиз,
Исполнен был глубокого почтенья.
При трех тузах, при даме сам-четверт
Козырной - в вист ходил без опасенья.
В несчастье был, как многие, нетверд:
Ощипанной подобен куропатке,
Угрюм, сердит, ворчал, повеся нос,
А в счастии любил при каждой взятке
Пристукивать и говорил: А что-с?"
Острил, как все острят или острили,
И замечал при выходе с бубен:
"Ну, Петр Кузмич! недаром вы служили
Пятнадцать лет - вы знаете закон!
Валетов, дам красивых, но холодных
Пушил слегка, как все; но никогда
Насчет тузов и прочих карт почетных
Не говорил ни слова...
Господа!
Быть может, здесь надменно вы зевнете
И повесть благонравную мою
В подробностях излишних упрекнете...
Ответ готов: не пустяки пою!
Пою, что Русь и тешит и чарует,
Что наши дни - как средние века
Крестовые походы - знаменует,
Чем наша жизнь полна и глубока
(Я не шучу - смотрите в оба глаза),
Чем от "Москвы родной" до Иртыша,
От"финских скал" до "грозного Кавказа"
Волнуется славянская душа!!.
Притом я сам страсть эту уважаю,-
Я ею сам восторженно киплю,
И хоть весьма несчастно прикупаю,
Но вечеров без карт я не терплю
И, где их нет, постыдно засыпаю...
Что ж делать нам?.. Блаженные отцы
И деды наши пировать любили,
Весной садили лук и огурцы,
Волков и зайцев осенью травили,
Их увлекал, их страсти шевелил
Паратый пес, статистый иноходец;
Их за столом и трогал и смешил
Какой-нибудь наряженный уродец.
Они сидеть любили за столом,
И было им и любо и доступно
Перепивать друг друга и потом,
Повздоривши по-русски, дружелюбно
Вдруг утихать и засыпать рядком.
Но мы забав отцов не понимаем
(Хоть мало, всё ж мы их переросли),
Что ж делать нам?.. Играть!.. И мы играем,
И благо, что занятие нашли,-
Сидеть грешно и вредно сложа руки...
В неделю раз, пресытившись игрой,
В театр Александринский, ради скуки,
Являлся наш почтеннейший герой.
Удвоенной ценой за бенефисы
Отечественный гений поощрял,
Но звание актера и актрисы
Постыдным, по преданию, считал.
Любил пальбу, кровавые сюжеты,
Где при конце карается порок...
И, слушая скоромные куплеты,
Толкал жену легонько под бочок.
Любил шепнуть в антракте плотной даме
(Всему научит хитрый Петербург),
Что страсти и движенье нужны в драме
И что Шекспир - великий драматург,-
Но, впрочем, не был твердо в том уверен
И через час другое подтверждал,-
По службе быв всегда благонамерен,
Он прочее другим предоставлял.
Зато, когда являлася сатира,
Где автор - тунеядец и нахал -
Честь общества и украшенье мира,
Чиновников, за взятки порицал,-
Свирепствовал он, не жалея груди,
Дивился, как допущена в печать
И как благонамеренные люди
Не совестятся видеть и читать.
С досады пил (сильна была досада!)
В удвоенном количестве чихирь
И говорил, что авторов бы надо
За дерзости подобные - в Сибирь! ..
1844
3. ОТРЫВОКРодился я в губернии Далекой и степной И прямо встретил тернии В юдоли сей земной. Мне будущность счастливую Отец приготовлял, Но жизнь трудолюбивую Сам в бедности скончал! Немытый, неприглаженный, Бежал я босиком, Как в церковь гроб некрашеный Везли большим селом; Я слезы непритворные Руками утирал, И волосенки черные Мне ветер развевал... Запомнил я сердитую Улыбку мертвеца И мать мою, убитую Кончиною отца. Я помню, как шепталися, Как в церковь гроб несли; Как с мертвым целовалися, Как бросили земли; Как сами мы лопатушкой Сравняли бугорок... Нам дядя с бедной матушкой Дал в доме уголок. К настойке страсть великую Сей человек питал, Имел наружность дикую И мне не потакал... Он часто, как страшилище, Пугал меня собой И порешил в училище Отправить с рук долой. Мать плакала, томилася, Не ела по три дня, Вздыхала и молилася, Просила за меня, Пешком идти до Киева Хотела, но слегла И с просьбой: "Не губи его!" - В могилу перешла. Мир праху добродетельной! Старик потосковал, Но тщетно добродетельной Я перемены ждал: Не изменил решение! Изрядно куликнул, Дал мне благословение, Полтинник в руку ткнул; Влепил с немым рыданием В уста мне поцелуй: "Учися с прилежанием, Не шляйся! не балуй!" - Сердечно, наставительно Сказал в последний раз, Махнул рукой решительно - И кляча поплелась... 1844 (?)4.Стишки! стишки! давно ль и я был гений? Мечтал... не спал... пописывал стишки? О вы, источник стольких наслаждений, Мои литературные грешки! Как дельно, как благоразумно-мило На вас я годы лучшие убил! В моей душе не много силы было, А я и ту бесплодно расточил! Увы!.. стихов слагатели младые, С кем я делил и труд мой и досуг, Вы, люди милые, поэты преплохие, Вам изменил ваш недостойный друг!.. И вы... как много вас уж - слава небу - сгибло... Того хандра, того жена зашибла, Тот сам колотит бедную жену И спину гнет дугой... а в старину? Как гордо мы на будущность смотрели! Как ревностно бездействовали мы! "Избранники небес"мы пели, пели И песнями пересоздать умы, Перевернуть действительность хотели, И мнилось нам, что труд наш - не пустой, Не детский бред, что с нами сам всевышний И близок час блаженно-роковой, Когда наш труд благословит наш ближний! А между тем действительность была По-прежнему безвыходно пошла, Не убыло ни горя, ни пороков - Смешон и дик был петушиный бой Не понимающих толпы пророков С не внемлющей пророчествам толпой! И "ближний наш" всё тем же глазом видел, Всё так же близоруко понимал, Любил корыстно, пошло ненавидел, Бесславно и бессмысленно страдал. Пустых страстей пустой и праздный грохот По-прежнему движенье заменял, И не смолкал тот сатанинский хохот, Который в сень холодную могил Отцов и дедов наших проводил!.. <Январь 1845>5. НОВОСТИ(Газетный фельетон) Почтеннейшая публика! на днях Случилося в столице нашей чудо: Остался некто без пяти в червях, Хоть - знают все - играет он не худо. О том твердит теперь весь Петербург. "Событие вне всякого другого!" Трагедию какой-то драматург, На пользу поколенья молодого, Сбирается состряпать из него... Разумный труд! Заслуги, удальство Похвально петь; но всё же не мешает Порою и сознание грехов, Затем что прегрешение отцов Для их детей спасительно бывает. Притом для нас не стыдно и легко В ошибках сознаваться - их немного, А доблестей - как милостей у бога... Из черного французского трико Жилеты, шелком шитые, недавно В чести и в моде - в самом деле славно! Почтенный муж шестидесяти лет Женился на девице в девятнадцать (На днях у них парадный был обед, Не мог я, к сожаленью, отказаться); Немножко было грустно. Взор ея Сверкал, казалось, скрытыми слезами И будто что-то спрашивал. Но я Отвык, к несчастью, тешиться мечтами, И мне ее не жалко. Этот взор Унылый, длинный; этот вздох глубокий - Кому они? - Любезник и танцор, Гремящий саблей, статный и высокий - Таков был пансионный идеал Моей девицы... Что ж! распорядился Иначе случай... Маскарад и бал
В собранье был и очень долго длился.
Люблю я наши маскарады; в них,
Не говоря о прелестях других,
Образчик жизни петербургско-русской,
Так ловко переделанной с французской.
Уныло мы проходим жизни путь,
Могло бы нас будить одно - искусство,
Но редко нам разогревает грудь
Из глубины поднявшееся чувство,
Затем что наши русские певцы
Всем хороши, да петь не молодцы,
Затем что наши русские мотивы,
Как наша жизнь, и бедны и сонливы,
И тяжело однообразье их,
Как вид степей пустынных и нагих.
О, скучен день и долог вечер наш!
Однообразны месяцы и годы,
Обеды, карты, дребезжанье чаш,
Визиты, поздравленья и разводы -
Вот наша жизнь. Ее постылый шум
С привычным равнодушьем ухо внемлет,
И в действии пустом кипящий ум
Суров и сух, а сердце глухо дремлет;
И свыкшись с положением таким,
Другого мы как будто не хотим,
Возможность исключений отвергаем
И, словно по профессии, зеваем...
Но - скучны отступления!
Чудак!
Знакомый мне, в прошедшую субботу
Сошел с ума... А был он не дурак
И тысяч сто в год получал доходу,
Спокойно жил, доволен и здоров,
Но об 
| |
| Просмотров: 704 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры