Гнедич Николай Иванович - Стихотворения

датаев скромного салона Пономаревой, который посещали Дельвиг, Кюхельбекер, Рылеев, Баратынский и другие. В описании вечеров у Пономарев фигурирует и "Гнедич, всегда задумчивый, рассеянный и серьезный". Он "беседует о своем труде с Дельвигом, который весьма рассеянно слушает его рассуждения о русских спондеях". Все чувствовали себя у Пономаревой "весело, легко и свободно". В кружке царил дух непринужденности и вольномыслия. Сама хозяйка отличалась не только внешней обаятельностью, но и недюжинным умом и остроумием. Поэты посвящали Пономаревой стихи, а после ее неожиданной и опечалившей всех смерти - эпитафия.

  К П. А. Плетневу (Ответ на его послание) (стр. 136). Датировано автором 1824 годом. Отрывок с заглавием "К П. А. П-ву" (кончая стихом "Доверенность к друзьям, но не слепая вера") напечатан в "Северных цветах" на 1828 год, стр. 47. В "Северных цветах" на 1831 год, стр. 61 - полностью, вслед за "Посланием Н. И. Гнедичу" П. А. Плетнева. Адресовано поэту и критику Плетневу Петру Андреевичу (1792-1865) и является ответом на его "Послание к Н. И. Гнедичу" 1821 года, напечатанное в "Новостях литературы", 1822, Š XXV, стр. 188 и перепечатанное в "Северных цветах" на 1831 год. Оно начинается стихами:

  

  

  Служитель муз и древнего Омера,

  

  

  Судья и друг поэтов молодых!

  

  

  К твоим словам в отважном сердце их

  

  

  Есть тайная, особенная вера.

  

  

  К тебе она зовет меня, поэт!

  

  

  О Гнедич, дай спасительный совет:

  

  

  Как жить тому, кто любит Аполлона?

  

  

  Завиден мне счастливый жребий твой:

  

  

  С какою ты спокойною душой

  

  

  На высоте опасной Геликона!

  

  

  Прекрасного поклонник сам и жрец,

  

  

  Пред божеством своим в мольбе смиренной.

  

  

  Ты свет забыл и суд его пременный;

  

  

  Ты пренебрег минутный в нем венец

  

  

  И отдал труд и жизнь свою потомству.

  

  

  А я слепец... всё ощупью брожу,

  

  

  И рабски всем страстям своим служу... Дальше Плетнев говорит о непостоянстве своих поэтических устремлений, о том, что его равно волнуют все виды и роды поэзии и что в результате "и музы мстят неверностью" ему и он бессилен как поэт. Послание заканчивается стихами:

  

  

  Скажи: еще ль бороться мне с судьбой,

  

  

  Иль позабыть обманов сладких поле?

  

  

  Быть может, я вступил средь детских лет

  

  

  На поприще поэзии ошибкой?

  

  

  Как друг скажи мне с тихою улыбкой:

  

  

  "Сними с себя венок - ты не поэт!" Послание Гнедича, уклончивое в смысле оценки поэзии Плетнева, написано на тему о том, что поэт сам лучший судья своего творчества. Что был бы гордый Меценат и след. - римский государственный деятель Меценат (74-8 до н. э.) покровительствовал Горацию Рлакку и Вергилию Марону и был воспет в лирических произведениях обоих поэтов, а также в поэме "Георгики" Вергилия. И ты, бойни сын, и ты. Пелид - герой - Ахиллес, сын богини Фетиды. Когда пророк Хиоса вдохновенный - Гомер. Среди городов, оспаривавших между собой честь быть родиной Гомера, числился и Хиос, или Хио. Пророк - здесь синоним слова поэт.

  Любовью пламенной отечество любя (стр. 140). Датируется не ранее второй половины июля 1826 года предположительно. СПб., 1914, стр. 38. В собрание стихотворений вводится впервые. Повидимому, Гнедич имел в виду Никиту Михайловича Муравьева (1796-1843), с которым был связан давней дружбой. После приговора над декабристами (10 июля 1826 года) Гнедич написал матери Муравьева, что его любовь и уважение к Никите Муравьеву возросли после совершившихся событий (см. стр. 48), и просил портрет Никиты. Стихотворение по своему характеру могло явиться надписью к этому портрету Муравьева. Любовью пламенной отечество любя - стих, который мог бы относиться к любому декабристу, но в отношении Н. Муравьева имеет еще и тот смысл, что он занимался русской историей, стремясь в своих исследованиях показать "величие отечества", и утверждал исключительную роль России в мировой истории. Богатство, счастье, мать, жену, детей, свободу - точно соответствует биографическим данным о Муравьеве. Он был очень богат, счастлив в браке, в 1826 году имел двоих детей. Мать Муравьева Екатерина Федоровна (1771-1848) посвятила всю жизнь сыновьям, и особенно Никите. В стихотворении речь идет не о смерти матери, жены и детей, а о той потере близких, которая была связана с приговором и отправкой на каторгу.

  Троица на масленой неделе (стр. 141). Датировано автором 1826 годом. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 221-222, с заглавием "Чудо на масленой неделе" и с иной редакцией стихов 20-го и 27-го в соответствии с заглавием. На авторском экземпляре сборника, хранящемся в Рукописном отд. Гос. Публ. библ. им. Салтыкова-Щедрина (F XIV, Š 2), рукой Гнедича к заглавию сделано примечание: "Заглавие пиесы было Троица на масленой неделе. Цензура не позволила - вследствие этого должно было изменить и заглавие и некоторые стихи; но шутки с заглавием печатным не существует". Как сказано в авторском примечании, стихотворение связано с приездом к Гнедичу на масленой неделе, т. е. между 31 января и 6 февраля 1826 года, трех актрис: Семеновой (см. стих. "Семеновой при посылке ей экземпляра трагедии "Леар"), Колосовой Евгении Ив. (1782-1869), знаменитой балерины-мимистки, и ее дочери Ал. Мих. Колосовой (1802-1880), актрисы, соперничавшей с Семеновой, но с 1825 года окончательно утвердившейся в ролях так называемой высокой комедии. Повидимому, именно то, что Колосова больше не претендовала на трагические роли, и было причиной примирения и даже дружбы между соперницами. Одна - душой лица, могуществом очей - речь идет о Семеновой. Другая - лишь вступила - Колосова Евгения Ив. Мельпомена - муза трагедии, Талия - муза комедии. Здесь намек на то, что истинный талант Колосовой не в трагических, а в комедийных ролях. По этому поводу еще в начале марта 1824 года Гнедич писал М. Загоскину: "Если хочешь видеть, чего мы на русской сцене не видели, если хочешь иметь идею о хорошей, настоящей, такой, как в Европе водятся, актрисе комической, - приезжай посмотреть Александру Колосову". (Здесь, повидимому, Гнедич имел в виду роль Прелестиной (Селимены) в "Мизантропе" Мольера, в которой Колосова дебютировала в конце 1823 года и, по общему мнению, превзошла знаменитую французскую актрису Марс.) Пусть лопнет завистью раздутый человек - речь идет о Катенине Павле Александровиче (1792-1853). Характеристика Гнедича не оригинальна: сравнить, например, отзыв Пушкина об "авторской спеси", "литературных сплетнях и интригах" Катенина. В стихотворении говорится о "зависти" Катенина к славе Семеновой и о его враждебном отношении к занятиям с нею Гнедича. Катенин занимался с Колосовой, считая и свой метод и талант Колосовой выше. В своем раздражении он поддерживал в матери и дочери Колосовых неприязнь к Семеновой.

  Медведь (стр. 143). Датировано автором 1827 годом. Басня напечатана в альманахе "Альциона" на 1832 год, стр. 85. Гнедич написал несколько басен. Три из них, в том числе данную, он включил в свой сборник "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 191.

  Тантал и Сизиф в аде (стр. 145). Датировано переводчиком 1827 годом. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 145. Является переводом стихов 581-600 одиннадцатой песни "Одиссеи" Гомера, где описываются впечатления Одиссея в аду: зрелище мучений фригийского паря Тантала и коринфского царя Сизифа. Античный миф о Тантале рассказывает, что он был любимцем богов до тех пор, пока не совершил страшного преступления: по одной из версий это было похищение пищи богов - амврозии и нектара, унесенных Танталом на землю к людям. Сизиф был наказан за непомерное корыстолюбие и хитрость. Точность и вытекающая из нее образная сила перевода Тнедича отчетливо видна в сравнении с аналогичными стихами в переводе Жуковского (переводившего не с оригинала). Так, стихи 587-590 у Жуковского:

  

  Много росло плодоносных дерев над его головою.

  

  Яблонь и груш и гранат, золотыми плодами обильных,

  

  Также и сладких смоковниц и маслин, роскошно цветущих. Чтобы приблизительность перевода и условность эпитетов Жуковского были видны отчетливее, достаточно, например, вспомнить, что деревья маслины и смоковницы отличаются не "роскошным", а, наоборот, очень незаметным на взгляд цветением, не говоря о том, что цветение это происходит ранней весной и несовместимо с "золотыми плодами" яблонь и груш. Смешения признаков весны и осени нет в оригинале.

  На смерть барона А. А. Дельвига (стр. 146). Датировано Гнедичем 1831 годом. Написано после 14 января. Впервые - в "Литературной газете", 1831, т. III, Š 4, стр. 29. Написано на смерть поэта Дельвига, последовавшую 14 января 1831 года. Стихотворный размер этого произведения, характерный для поэзии Дельвига элегический дистих, Гнедич впервые применил в данной эпитафии. Гнедич был в многолетней дружбе с Дельвигом, прерывавшейся лишь на некоторое время (в 1829 году) из-за небольшой размолвки. Поэтов связывал общий интерес к античному миру и выражению его в современной поэзии. Так же как и Гнедич, Дельвиг работал над жанром идиллии, и в частности идиллии с русским, народным сюжетом.

  В последние годы жизни Дельвига и Гнедича поэты особенно сблизились. Во время болезни Гнедича, о которой он упоминает в эпитафии, Дельвиг писал Гнедичу: "Ваша болезнь отравляет самые лучшие минуты моей ревельской жизни. Молю грекомифологических и кафолических богов и угодников восстановить силы ваши".

  Еще в 1820 году Дельвиг написал восторженное шестистишие "Н. И. Гнедичу", посвященное переводу "Илиады".

  

  Муза вчера мне, певец, принесла закоцитную новость:

  

   В темный недавно Айдес тень славянина пришла;

  

  Там, окруженная сонмом теней любопытных, пропела

  

   (Слушал и древний Омер) песнь Илиады твоей.

  

  Старец наш, к персям вожатого-юноши сладко приникнув,

  

   Вскрикнул: "Вот слава моя, вот чего веки я ждал!"

  Мрачное царство вражды, грустное светлой душе - в этом стихе Гнедич, повидимому, намекает на доносы Булгарина, которыми был омрачен последний год жизни Дельвига. Эти доносы, разоблачающие какие-то недозволенные политические намеки в "Литературной газете", привели к тому, что Дельвигу запретили ее издавать. Этого-то и хотел издатель "Северной пчелы". Друзья Дельвига считали, что это запрещение и грубые окрики Бенкендорфа, вызывавшего Дельвига к себе, ускорили смерть поэта.

  К нему же, при погребении (стр. 147). Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 186. Написано на погребение Дельвига, происходившее 16 января 1831 года на Волковом кладбище.

  А. С. Пушкину, по прочтении сказки его о царе Салтане и проч. (стр. 148). Датировано автором 23 апреля 1832 года. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 187. Автограф послания с указанной датой был послан Пушкину и опубликован И. А. Шляпкиным в его книге "Из неизданных бумаг А. С. Пушкина", 1903, стр. 169. Послание является отзывом на "Сказку о царе Салтане", напечатанную в "Стихотворениях А. Пушкина", ч. III (книга вышла в марте 1832 года). Пушкин хотел отвечать Гнедичу посланием, которое по какой-то причине не было завершено ("С Гомером долго ты беседовал один"). В этом послании Пушкин характеризует самоотверженный труд Гнедича над переводом "Илиады", не мешающий, однако, Гнедичу широко интересоваться всеми видами поэзии, и в частности народной русской сказкой:

  

  

  И с дивной легкостью меж тем летает он

  

  

  Вослед Бовы иль Еруслана. Гнедич еще в конце 10-х годов был в числе тех поэтов, суду которых Пушкин особенно доверял (в шутку он именовал своих судей "ареопагом"). Гнедич был неизменным, восторженным поклонником поэзии Пушкина и одним из немногих друзей, не отвернувшихся от него во время гонений, а, напротив, ценившим его вольномыслие и независимость (см. послание Пушкина Гнедичу: "В стране, где Юлией венчанный"). Отзыв Гнедича о сказке был тем ценнее для Пушкина, что многие из его прежних единомышленников (напр., Баратынский) отрицательно отзывались о сказках Пушкина. Байрона гений, иль Гете, Шекспира. - Многие критики в положительном смысле сравнивали Пушкина с этими поэтами, именуя Пушкина "нашим Байроном", "русским Шекспиром" (за "Бориса Годунова") и т. п. (в числе критиков, сопоставлявших Пушкина с Байроном, был Вяземский).

  "Пушкин, прийми от Гнедича два в одно время привета" (стр. 149). Датировано 26 мая 1832 года. Опубликовано в книге И. А. Шляпкина "Из неизданных бумаг А. С. Пушкина", 1903, стр. 171. В издание стихотворений вводится впервые.

  Является запиской к Пушкину при посылке ему какого-то кренделя или торта в связи с новосельем Пушкина, переехавшего с Галерной улицы на Фурштадтскую в дом Алымова, а также в связи с рождением 19 мая первенца - дочери Марии.

  Дума ("Печален мой жребий, удел мой жесток!") (стр. 150). Датировано. Гнедичем 1832 годом. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 169. Стихотворение навеяно мрачными размышлениями во время тяжелой болезни Гнедича, которая и привела его к смерти в следующем году. К этим же настроениям примыкает и другое стихотворение, с заглавием "Дума" ("Кто на гемле не вкушал жизни на лоне любви"), которое, вероятно, написано в это же время.

  Дума ("Кто на земле не вкушал жизни на лоне любви") (стр. 151). Датируется 1832 годом предположительно. Впервые - в "Альционе", 1832, стр. 67, с заглавием "Четверостишие". См. стихотворение "Дума" ("Печален мой жребий, удел мой жесток!").

  

  

  

   Неизвестные годы

  Кавказская быль (стр. 152). Дата неизвестна. Опубликовано в альманахе "Новоселье". СПб., 1833, стр. 187 (цензурное разрешение 1 февраля 1833 года). На этом основании в Сочинениях Н. И. Гнедича, 1884, т. 1, датировано 1833 годом. Гнедич умер 3 февраля 1833 года и последние недели перед смертью был в полубессознательном состоянии. Отсутствие "Кавказской были" в сборнике 1832 года не определяет позднейшей даты создания этого стихотворения. Гнедич мог обработать для альманаха и старый черновик. Как известно, "Домик в Коломне" Пушкина, напечатанный в том же альманахе, был написан в 1830 году. Стихотворение Гнедича могло быть написано еще под непосредственным впечатлением от посещения Кавказа в 1825 году. Летом 1825 года Гнедич по настоянию врачей отправился на Кавказские минеральные воды. Стихотворение является единственным произведением, связанным с Кавказом (именно с Северным Кавказом, где и побывал Гнедич).

  19 февраля 1832 года "почти все известные литераторы были в гостях на новоселий у Смирдина по случаю переезда его книжного магазина на Невский проспект. Смирдин пишет в предисловии к упомянутому альманаху: "Гости-литераторы из особенной благосклонности ко мне вызвались, по предложению Василия Андреевича Жуковского, подарить меня на новоселье каждый своим произведением, и вот дары, коих часть издаю ныне".

  Сюжет стихотворения основан на многочисленных рассказах о кровавой мести и убийствах, которые были распространены среди горских племен (в том числе и среди кабардинцев, принадлежавших к черкесскому племени). С этой темой связаны поэмы Лермонтова (конца 20-х годов): "Каллы", "Аул Бастунджи". Пушкин в "Путешествии в Арзрум" писал о черкесах: "Кинжал и шашка суть члены их тела, и младенец начинает владеть ими прежде, нежели лепетать. У них убийство - простое телодвиженье". Давнишний кунак, казаку обреченный, - Среди черкесских племен, к которым принадлежат и кабардинцы, был распространен обычай куначества, или побратимства, т. е. обязательства жить между собой как братья, оказывая взаимную помощь и всем делясь друг с другом. Беда кабардинке, яуром прельщенной - т. е. обольщенной христианином (магометане гяурами именовали христиан).

  Ласточка (стр. 155). Дата неизвестна. Вперзые - в альманахе "Альциона", 1833, стр. 69. Публикатор автографа предполагает, что стихотворение относится ко времени предсмертной болезни Гнедича, т. е. к 1831-1832 годам. В Сочинениях Н. И. Гнедича, СПб., 1884, т. I, стихотворение напечатано с датой "1833". Основания этой даты сомнительны, так как Гнедич умер 3 февраля и последние месяцы был безнадежен. Тема прилета ласточки, птицы, считавшейся у многих народов покровительницей домашнего очага (птица, любезная людям, Счастье приносишь ты в дом), встречается в творчестве многих народов. В предисловии к "Простонародным песням нынешних греков" Гнедич приводит "Песнь ласточки", относящуюся к народному творчеству древних греков и известную по сборнику Афенея (III-II век до н. э.). Эту песню он сравнивает с украинской "Веснянкой". Аналогичное с данным стихотворением имеется у Дельвига - "К ласточке" (1820-е годы). Чистая птица, на прахе земном ты ног не покоишь. - Ласточки проводят большую часть жизни на лету и по земле передвигаются с трудом.

  Эпиграмма ("Помещик Балабан") (стр. 157). Дата неизвестна. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 206. Из издания 1854 года, повторяющего издание 1832 года, эпиграмма исключена. На кого направлена эпиграмма - неизвестно.

  Надпись к гробу Кантемира (стр. 158). Дата неизвестна. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 204. Надпись к гробу сатирика Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708-1744). В письме 1810 года Гнедич просит приятеля прислать ему "Кантемировы сонаты". Аналогичная надпись имеется и у Державина:

  

  

  

   На Кантемира

  

   Старинный слог его достоинств не умалит.

  

   Порок, не подходи: сей взор тебя ужалит.

  

   (1777)

  Надпись к гробу Суворова (стр. 159). Дата неизвестна. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 204. Двустишие на подлинную надпись могильной плиты Суворова: "Здесь лежит Суворов" (в церкви Александро-Невской лавры в Ленинграде). Надпись эта принадлежит Державину. За несколько дней до смерти Суворова (в 1800 году) Державин был у него. Суворов спросил: "Какую же ты мне напишешь эпитафию?" - "По-моему, много слов не нужно, - отвечал Державин. - Довольно сказать: Здесь лежит Суворов". - "Помилуй бог как хорошо!" - сказал Суворов. Гнедич в своей "Записной книжке", опубликованной П. Тихановым (см. библиографию), писал: "Ни один из знаменитых людей, мне современных, не вселял в меня столько разнообразных чувств, как Суворов. Я видел в нем идеал, какой составил о героях; кроме этого, я находил в нем то, чего ни в одном герое - ни новых, ни древних веков - найти не можно. Занимаясь им, я наполняюсь глубоким удивлением к совершенному искусству полководца, почтением к славе героя, плачу при воспоминании доблестей великого человека и помираю со смеху от проказ этого чудака!"

  Амбра (стр. 160). Дата неизвестна. Впервые - в сборнике "Стихотворения Н. Гнедича" 1832 года, стр. 224. Гнедич имеет в виду свойство янтаря (франц. атЬге), представляющего собой застывшую смолу. В ней нетленно сохраняются насекомые или части растений, некогда попавшие в ее состав. Гнедич здесь соединяет представление об ароматической амбре и янтаре, именуемом амброй в высоком стиле. Тема эта, повидимому, взята Гнедичем из античной поэзии. См., например, две эпиграммы Марциала (поэта древнего Рима, род. около 40 года, ум. около 104 года н. э.): "De ape electo inclusia", кн. IV, эпиграмма XXXII, о пчеле, сохранившейся в веках в составе янтаря, и "De formica succino inclusia", кн. VI, эпиграмма XV, о муравье, попавшем в смолу. Последняя эпиграмма была переведена Ломоносовым для 141-го параграфа его "Риторики":

  

  

  В тополевой тени гуляя муравей,

  

  

  В прилипчивой смоле увяз ногой своей.

  

  

  Хотя он у людей был в жизнь свою презренный,

  

  

  По смерти в янтаре у них стал драгоценный.

  В "Записной книжке" Гнедича (см. библиографию) есть запись: "Не амбра ли ты?" - сказал Саади куску глины, с земли его подымая. "Нет, - отвечал он, - я простая земля, но несколько времени жил с розою". Запись эта, повидимому, имеет автобиографический смысл, т. е. Гнедич имеет в виду прикосновение свое к античному эпосу Гомера.