Бальмонт Константин Дмитриевич - Литургия красоты, Страница 12 - Книги

gn="justify"> Тысяч, о, нет, мириад комаров,

Нет их меж тем в глубине отдаленья,

Нет и вблизи. Это сон? Навожденье?

Это - поднятье воздушных столбов.

Полосы воздуха вверх убегают.

Полосы воздуха нежно сверкают,

И непрерывность гуденья слагают,

Улей воздушный в садах облаков.

Мука долга, но короче, короче, -

Души предчувствуют лучшие дни.

В светлые зимние ночи

В Небо взгляни.

Видишь созвездья, и их постоянства?

Видишь ты эту бездонность пространства?

В этих морях есть свои жемчуга.

Души там носятся в плясках навеки,

Вихри там просятся в звездные реки,

Всплески созвездные бьют в берега.

Чу, лишь сознанию внятные струны,

С солнцами солнца, и с лунами луны,

Моря планетного мчатся буруны,

Твердость Эфира лучами сверля, -

Марсы, Венеры, Вулканы, Нептуны,

Вот! между ними - Земля!

Где же все люди? Их нет. Все пустынно.

Все так духовно, согласно, причинно,

Нет человеков нигде.

Только твоя гениальность сознанья,

Сердца бездонного с сердцем слиянье,

Песня звезды к отдаленной звезде.

Полосы, полосы вечного Света,

Радостной тайною Небо одето, -

Близко так стало, что было вдали.

Непостижимо прекрасное чудо: -

Мчимся туда мы, ниспавши оттуда,

В глыбах бесцветных - восторг изумруда,

Майская сказка Земли.

В зеленом и белом тумане,

И в дымке светло-голубой,

Земля в мировом караване

Проходит, любуясь собой.

Растенья земные качает,

Поит опьяненьем цветы.

И ночь мировая венчает

Невесту небесной мечты.

Сплетает в союзе небесном

То с Солнцем ее, то с Луной,

С Венерой в содружестве тесном,

С вечерней своей тишиной.

Всех любит Земля молодая,

Ей разных так сладко любить,

Различностью светов блистая,

Стожизненным можешь ты быть.

И вот половиною шара,

В котором Огонь без конца,

В гореньи дневного пожара

Земля опьяняет сердца.

И в это же самое время

Другой половиной своей

Чарует влюбленное племя

Внушеньями лунных лучей.

И странно-желанно слиянье

С Землею двух светочей в Три.

Люби, говорит обаянье,

Бери - мы с тобою цари.

Качает нас Вечность, качает,

Пьянеют земные цветы.

И Полночь, и День отвечает

Невесте небесной мечты.

Земля, ты так любви достойна, за то что ты всегда иная,

Как убедительно и стройно все в глуби глаз, вся жизнь земная.

Поля, луга, долины, степи, равнины, горы и леса,

Болота, прерии, мареммы, пустыни, Море, Небеса.

Улыбки, шепоты, и ласки, шуршанье, шелест, шорох, травы,

Хребты безмерных гор во мраке, как исполинские удавы,

Кошмарность ходов под землею, расселин, впадин, и пещер,

И храмы в страшных подземельях, чей странен сказочный размер

Дремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ в тюрьме гранита,

И слитков золота сокрытость, что будет смелыми открыта.

Паденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник,

где раб - как властелин,

И горло горного потока, и ряд оврагов меж стремнин.

В глубоких безднах Океана - дворцы погибшей Атлантиды,

За сном потопа - вновь под Солнцем - ковчег

Атлантов, Пирамиды,

Землетрясения, ужасность тайфуна, взрытости зыбей,

Успокоительная ясность вчера лишь вспаханных полей.

Земля научает глядеть - глубоко, глубоко,

Телесные дремлют глаза, незримое светится око.

Пугаясь, глядит

На тайну земную.

Земля между тем говорит: -

Ликуй - я ликую.

Гляди пред собой,

Есть голос в веселом сегодня, как голос есть

в темном вчера.

Подпочва во впадине озера - глина, рухляк, перегной,

Но это поверхностный слой: -

Там дно, а над дном глубина, а над глубью

волна за волной.

И зыбится вечно игра

Хрусталя, бриллиантов, сапфира, жемчугов, янтарей,

серебра,

Порождаемых Воздухом, Солнцем, и Луной,

и Землей, и Водой.

Слушай! Пора!

Будь - молодой!

Все на Земле - в переменах, слагай же черту

за чертой.

Мысли сверкают,

Память жива,

Звучны слова.

Дни убегают, -

Есть острова.

Глубочайшие впадины синих морей

Неизменно вблизи островов залегают.

Будь душою своей -

Как они,

Те, что двойственность в слитность слагают,

Ночи и дни,

Мрак и огни.

Мысли сверкают,

Память жива.

Не позабудь острова.

В дикой пустыне, над пропастью вод,

Нежный оазис цветет и цветет

Сном золотым

Нежит игра.

Нынче - как дым -

Станет вчера.

Духом святым,

Будь молодым.

Время! Скорее! Пора!

Слышу я, слышу твой голос, Земля молодая,

Слышно и видно мне все: я - как ты.

Слышу, как дышат ночные цветы,

Вижу, как травка дрожит, расцветая.

Только мне страшно какой-то внезапной в душе пустоты

Что же мне в том, что возникнут черты?

То, что люблю я, бежит, пропадая.

Звучен твой голос, Земля молодая,

Ты многоцветна навек.

Вижу я цвет твой и тайные взоры,

Слышу я стройные струнные хоры,

Голос подземных и солнечных рек, -

Только мне страшно, что рвутся узоры,

Страшно, Земля, мне, ведь я Человек.

Что ж мне озера, и Море, и горы?

Вечно ли буду с одною мечтой!

Юноша страшен, когда он седой.

Явственно с горного склона я

Вижу, что ты

Не только зеленая.

В пурпур так часто ты любишь рядить

Нежность своей красоты,

Красную в ткани проводишь ты нить.

Ты предстаешь мне как темная, жадная,

И неоглядная,

Страшно огромная, с этими взрывами скрытых

огней,

Вся еще только - намек и рождение,

Вся - заблуждение

Быстрых людей и зверей,

Вся еще - алчность и крики незнания,

Непонимание,

Бешенство дней и безумство ночей,

Только сгорание, только канун просветления,

Еле намеченный стих песнопения

Блесков святых откровения,

С царством такого блаженства, где стон

не раздастся ничей.

Да, я помню, да, я знаю запах пороха и дыма,

Да, я видел слишком ясно: - Смерть как Жизнь

непобедима.

Вот, столкнулась груда с грудой, туча с тучей

саранчи,

Отвратительное чудо, ослепительны мечи.

Человек на человека, ужас бешеной погони.

Почва взрыта, стук копыта, мчатся люди, мчатся

кони,

И под тяжестью орудий, и под яростью копыт,

Звук хрустенья, дышат люди, счастлив, кто

совсем убит.

Запах пороха и крови, запах пушечного мяса,

Изуродованных мертвых сумасшедшая гримаса.

Новой жертвой возникают для чудовищных бойниц

Вереницы пыльных, грязных, безобразных, потных

лиц.

О, конечно, есть отрада в этом страхе, в этом

зное: -

Благородство безрассудных, в смерти светлые герои.

Но за ними, в душном дыме, пал за темным

рядом ряд

Против воли в этой бойне умирающих солдат.

Добиванье недобитых, расстрелянье дезертира, -

На такой меня зовешь ты праздник радостного пира?

О, Земля, я слышу стоны оскверненных дев и жен,

Побежден мой враг заклятый, но победой Я сражен.

Помню помню - и другое. Ночь. Неаполь. Сон

счастливый.

Как же все переменилось? Люди стали смертной нивой.

Отвратительно красивый отблеск лавы клокотал,

Точно чем-то был подделан между этих черных

скал

В страшной жидкости кипела точно чуждая прикраса,

Как разорванное тело, как растерзанное мясо.

Точно пиния вздымался расползающийся пар,

Накоплялся и взметался ужасающий пожар.

Красный, серый, темно-серый, белый пар, а снизу

лава -

Так чудовищный Везувий забавлялся величаво.

Изверженье, изверженье, в самом слове ужас есть,

В нем уродливость намеков, всех оттенков

нам не счесть.

В нем размах, и пьяность, рьяность огневого

водопада,

Убедительность потока, отвратительность распада.

Там в одной спаленной груде - звери, люди, и дома,

Пепел, более губящий, чем Азийская чума.

Свет искусства, слово мысли, губы в первом

поцелуе,

Замели, сожгли, застигли лавно-пепельные струи.

Ненасытного удава звенья сжали целый мир,

Здесь хозяин пьяный - Лава, будут помнить этот

пир.

Что же, что там шелестит?

Точно шорох тихих вод.

Что там грезит, спит не спит,

Нарастает и поет?

Безглагольность. Тишина.

Мир полночей. Все молчит.

Чья же там душа слышна?

Что так жизненно звучит?

Голос вечно молодой,

Хоть почти-почти без слов.

Но прекрасный, но святой,

Как основа всех основ.

Перекатная волна.

Но не Море. Глубоко

Дышет жизнь иного сна.

Под Луной ей так легко.

Это нива. Ночь глядит.

Ласков звездный этот взгляд.

Нежный колос шелестит.

Все колосья шелестят.

Отгибаются, поют,

Наклоняются ко сну.

Соки жизни. Вечный труд.

Кротко льнет зерно к зерну.

Что там дальше? Целый строй

Неживых-живых стволов.

Гроздья ягод над землей,

Вновь основа всех основ.

На тычинках небольших

Затаенная гроза,

Звонкий смех и звонкий стих,

Миг забвения, лоза.

Радость светлая лица,

Звезды ласково глядят.

Зреет, спеет без конца

Желтый, красный виноград.

Эти ягоды сорвут,

Разомнут их, выжмут кровь.

Весел труд. Сердца поют.

В жизни вновь живет Любовь.

О, победное Зерно,

Гроздья ягод Бытия!

Будет белое вино,

Будет красная струя!

Протечет за годом год,

Жизнь не может не спешить.

Только колос не пройдет,

Только гроздья будут жить.

Не окончатся мечты,

Всем засветится Весна!

Литургия Красоты

Есть, была, и быть должна!

ПРИМЕЧАНИЯ

Стр. 196. Эпиграф - слова древнегреческого философа Аполлония Тианского (I в.) из романа-жизнеописания писателя Филострата Старшего (III в.). Полностью труд Филострата на русский язык не переведен.

"Люди солнце разлюбили, надо к солнцу их вернуть..." (стр. 196). - Чтобы вновь стихом победным... - См. примеч. к с. 188.

Три страны (стр. 197). - Сфинкс - см. примеч. к с. 67.

Самоутверждение (стр. 197). - Брама - см. примеч. к с. 117. Эллин древний грек. Викинг - участник завоевательных морских походов скандинавов в VIII-XI вв. Валгалла (сканд. миф.) - жилище богов. Ярило - бог Солнца у древних славян.

Колибри (стр. 199). - Ацтлан - первоначальная родина племени ацтеков на территории Мексики.

В белом (стр. 200). - Героиня стихотворения - Л. Д. Менделеева (1881-1939), жена Блока (см.: С. Соловьев. Воспоминания об Александре Блоке. - "Письма Александра Блока". Л., 1925, с. 23).

Пронунсиамиэнто (стр. 201). - Пронунсиамиэнто (исп. pronunciamiento) - восстание, возмущение. Брама - см. примеч. к с. 117. Вишну, Сива (Шива) - божества индуистской религии. Эа - один из трех великих богов вавилоно-ассирийской мифологии и религии. Мирри-Дугга - бог Солнца в вавилоно-ассирийской мифологии и религии. Один (сканд. миф.) - верховное божество. Тор (сканд. миф.) - бог-громовержец. Витцлипохтли - божество ацтеков. Валгалла - см. примеч. к с. 197. Теокалли - археологический термин, обозначающий культовые сооружения ацтеков.

Читатель душ (стр. 204). - Атлантида - по древнегреческим преданиям, остров в Атлантическом океане, который опустился на дно вследствие землетрясения.

Проклятие человекам (стр. 204). - "Не убий" - одна из библейских заповедей. Ихтиозавры, плезиозавры, динозавры - ископаемые пресмыкающиеся. Птеродактили - летающие ящеры. Изида (егип. миф.) - богиня плодородия, изображалась в короне, с коровьими рогами и солнечным диском между ними. Сфинкс - см. примеч. к с. 67.

Бедлам наших дней (стр. 208). - Бедлам - дом для умалишенных в Лондоне; переносно: беспорядок, сумятица, хаос. Лапа - буддийский монах.

Тройственность двух (стр. 210). - Рах hominibus bonae voluntatis - слова католической молитвы.

Фата Моргана (стр. 210). - Фата Моргана (ит. fata morgana) - мираж; восходит к бретонским сказаниям о "фее Моргане". "В СЕоей поэме "Фата Моргана" ("Литургия красоты"), - писал Бальмонт, - я попытался свести в художественное целое свои ощущения от различных красок" (К. Д. Бальмонт. Любовь и ненависть. Испанские народные песни. М., 1911, с. 91).

Огонь (стр. 213). - Эпиграф - из стихотворения "Гимн Огню" (см. наст, изд., с. 122). Гном - в западноевропейской мифологии сказочное существо, уродливый карлик, охраняющий подземные богатства. Саламандра - в средневековых легендах дух огня. Агни - по религиозным представлениям древних индийцев, бог огня, противник духов тьмы.

Вода (стр. 215). - Эпиграф - из стихотворения Бальмонта "Линии света" (см. наст, изд., с. 179).

Земля (стр. 216). - Первый эпиграф - из стихотворения "Драгоценные камни" в сборнике "Горящие здания". Второй эпиграф - из стихотворения "Зеленый" в цикле "Фата Моргана" (сб. "Литургия красоты"). Светлана - условно-поэтическое имя возлюбленной, восходящее к балладам В. А. Жуковского. Атлантида - см. примеч. к с. 204. Мареммы (ит. maremma) - низменные участки западного побережья Италии.

Дополнение

Город Золотых ворот. Город Золотых ворот - легендарная столица государства атлантов, описанная Платоном. Бенарест (Бенарес, Банарас, от санскр. Vanarasi) - священный город индуистов в северо-западной Индии. Тольтек (тольтеки) - племя индейцев Центральной Америки, существовавшее с шестого по двенадцатый век и обладавшее высокой культурой и развитой мифологией. По одной из легенд, тольтеки ведут свое происхождение от атлантов, Рмоагаль - в теософских сочинениях первая подраса у легендарных атлантов (см. работы Р. Штейнера).

Безглагольность. Очевидно, аллюзия на стихотворения Фета, написанные без глаголов ("Чудная картина...", "Это утро, радость эта...", "Шепот, робкое дыханье...", "Только в мире и есть..."). См. о них статью: М. Л. Гаспарова "Фет безглагольный" (Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 2. М, 1997. С. 21-32).