Главная » Книги

Бальмонт Константин Дмитриевич - Литургия красоты, Страница 6

Бальмонт Константин Дмитриевич - Литургия красоты


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

кани, бесцельно-воздушно-летящие,
  
   Брызги с воздушностью, призрачно-сказочно-тающей.
  
   Горькие воды, туманно - холодно-безбрежные,
  
   Долгий напев, бесконечно-томительно-длительный.
  
   Волны морей, бесконца-бесконца - безнадежные,
  
   Бог Океан, неоглядно-темно-утомительный.
  
  
  
  
  ГОРЕНЬЕ
  
  
   Изначально горенье Желанья,
  
  
   А из пламени - волны повторные,
  
  
   И рождаются в Небе сиянья,
  
  
   И горят их сплетенья узорные.
  
  
   Неоглядны просторы морские,
  
  
   Незнакомы с уютом и с жалостью,
  
  
   Каждый миг эти воды-другие,
  
  
   Полны тьмою, лазурностью, алостью.
  
  
   Им лишь этим и можно упиться,
  
  
   Красотою оттенков различия,
  
  
   Загораться, носиться, кружиться,
  
  
   И взметаться, и жаждать величия.
  
  
   Если ж волны предельны, усталы,
  
  
   В безднах Мира, стеной онемелою,
  
  
   Возникают высокие скалы,
  
  
   Чтоб разбиться им пеною белою.
  
  
  
   МУДРЕЦЫ ГОВОРЯТ
  
   Мудрецы говорят: описать нам Его невозможно,
  
   Трижды темная Тайна, хоть Он - ослепительный Свет.
  
   Лишь скажи утвержденье, - оно уж наверное ложно,
  
   Все реченья о Нем начинаются с возгласа: "Нет".
  
   Нет в Нем скорби, ни жизни, ни смерти,
  
  
  
  
   ни снов, ни движенья,
  
   Но, скорбя со скорбящим, с живущим живет Он
  
  
  
  
  
  
   как брат.
  
   И повсюду, во всем, ты увидишь Его отраженья,
  
   Он в зрачках у тебя, Он твой первый, последний
  
  
  
  
  
  
  
  твой взгляд.
  
   Не терзайся, душа, если речь рассказать неспособна
  
   То, что, будучи Словом, бежит от несчетности слов.
  
   Капля каждая - видишь - играет и искрится дробно,
  
   И не капле явить Океан, без теснин берегов.
  
   Мудрецы - говорят. Но не медли, душа, с мудрецами,
  
   Если хочешь побыть с Тем, Кто в каждой
  
  
  
  
  
  
  песчинке пустынь.
  
   Видишь - горы горят снеговыми своими венцами?
  
   Их молчанье - с душой, их молчанье есть
  
  
  
  
  
  
  область святынь.
  
   Лишь вступи в этот мир, или пенью внимай Океана, -
  
   Ты вздохнешь и поймешь, что беседует Кто-то с тобой,
  
   И закроется в сердце глубокая алая рана,
  
   И утонет душа в Белизне, в глубине голубой.
  
  
  
  
  КАК ЗНАТЬ!
  
  
  Далеко идут - идут пути.
  
  
  Ждут ли нас, в конце их, за горами?
  
  
  Есть ли Бог? Он сжалится ль над нами?
  
  
  Есть ли Бог, и как Его найти?
  
  
  Затаив невыраженный вздох,
  
  
  Я прошел несчетные дороги.
  
  
  Мозг болит, болят глаза и ноги.
  
  
  Я не знаю, братья, есть ли Бог.
  
  
  Все устали в тягостном пути.
  
  
  Вот, теперь последняя дорога.
  
  
  Если даже здесь не встретим Бога,
  
  
  Больше негде Бога нам найти.
  
  
  Страшный путь. Уступы. Скудный мох.
  
  
  Западнями - всюду щели, срывы.
  
  
  Будем ли в конце концов счастливы?
  
  
  Как узнать! Как знать, какой Он, - Бог!
  
  
  
  
  НЕ ОБВИНЯЙ
  
   Не обвиняй, не обвиняй. Быть может он неправ.
  
   Но он в тюрьме твоей забыл пучок душистых трав.
  
   И он в тюрьме твоей забыл замуровать окно.
  
   И Мир Ночной, и Мир Дневной идут к тебе на дно.
  
   Ты потонул. Ты здесь уснул. И встать не можешь ты.
  
   Но вот в тюрьме глядят, растут, и царствуют цветы.
  
   На месте том, где ты лежишь, как труп ты должен быть.
  
   Но сердце знает, что нельзя созвездья не любить.
  
   Не обвиняй, не обвиняй - хотя бы потому,
  
   Что обвиненьем все равно не повредишь ему,
  
   А только сделаешь свой взор тяжелым и больным.
  
   И, если вправду он неправ, сравняешься ты с ним.
  
   А если то не случай был, что он забыл цветы?
  
   А если то не случай был, что Небо видишь ты?
  
   Как взглянешь ты, когда он вдруг в тюрьме
  
  
  
  
  
   откроет дверь,
  
   Отворит дверь, что заперта, закована теперь?
  
   Я знаю, больно ждать того, что только может быть.
  
   Но счастлив тот, кто даже боль сумеет полюбить.
  
   Я знаю все. Мне жаль тебя. Но чу! Цветы - цветут.
  
   Мой брат, я - дух того, кто был - в твоей
  
  
  
  
  
  
  тюрьме - вот тут
  
  
  
   ОТЗВУКИ БЛАГОВЕСТА
  
  
  В недвижности, в безгласной летаргии
  
  
  Прибрежных скал, молчащих над водой, -
  
  
  Молчащих век, века, еще, другие,
  
  
  Молчащих в безглагольной летаргии, -
  
  
  Есть смысл - какой? - не уловить мечтой,
  
  
  Но только вечный, благостный, святой,
  
  
  Сильней, чем все напевности морские.
  
  
  
   БЕЗВРЕМЕНЬЕ
  
  
   Запад и Север объяты
  
  
   Пламенем вечера сонного.
  
  
   Краски печально-богаты
  
  
   Дня безвозвратно-сожженного.
  
  
   Ветер шумит, не смолкая,
  
  
   Между листов опадающих.
  
  
   С криком проносится стая
  
  
   Птиц, далеко улетающих.
  
  
   Счастлив, кто мудро наполнил
  
  
   Хлебом амбары укромные.
  
  
   Горе, кто труд не исполнил,
  
  
   Горе вам, мыслями темные!
  
  
  
   ВОСПОМИНАНИЕ
  
  
  Снежные храмы в душе возвышаются,
  
  
  Горные замки из чистого льда,
  
  
  Воспоминаньем они называются, -
  
  
  Но не тревожь их мечтой никогда.
  
  
  Некогда жившие, страстно любившие,
  
  
  Вставшие светлой немой чередой,
  
  
  Воспоминанья кристаллы застывшие, -
  
  
  Но не буди их тревожной мечтой.
  
  
  Воспоминанья граничат с раскаяньем,
  
  
  Только их тронет горячим лучом,
  
  
  Льды разомкнутся, смягченные таяньем, -
  
  
  Снежные глыбы польются ручьем.
  
  
  Белые хлопья, потоками мутными,
  
  
  Жадные, падают вниз с высоты,
  
  
  С комьями грязи несутся попутными, -
  
  
  Воспоминание, это ли ты?
  
  
  Где же все чистое? Где все невинное?
  
  
  Храмы и замки из снега и льда?
  
  
  Воспоминания - тяжесть лавинная, -
  
  
  О, не тревожь их мечтой никогда!
  
  
  
   ГЕНИЙ МГНОВЕНЬЯ
  
  
  Ко мне приходят юноши порой.
  
  
  Я их пленяю ласковой игрой
  
  
  Моих стихов, как флейта, лунно-нежных,
  
  
  Загадкой глаз, из мира снов безбрежных.
  
  
  Душа к душе, мы грезим, мы поем.
  
  
  О, юноши, еще вы чужды грязи,
  
  
  Которую мы буднями зовем.
  
  
  Ваш ум - в мечте опаловой, в алмазе,
  
  
  В кораллах губ, сомкнутых сладким сном.
  
  
  Но вы ко мне приходите наивно,
  
  
  Моя мечта лишь призрачно-призывна.
  
  
  Зову, но сам не знаю никогда,
  
  
  В чем свет, мой свет, и он влечет - куда.
  
  
  Но я таков, я с миром сказок слитен,
  
  
  Как снег жесток, - как иней, беззащитен.
  
  
  
  
  ЗАМОК
  
  
  Глубокие рвы. Подъемные мосты.
  
  
  Высокие стены с тяжелыми воротами.
  
  
  Мрачные покои, где сыро и темно;
  
  
  Высокие залы, где гулки так шаги.
  
  
  Стены с портретами предков неприветных.
  
  
  Пальцы, чтоб ткань все ту же вышивать.
  
  
  Узкие окна. Внизу - подземелья.
  
  
  Зубчатые башни, их серый цвет.
  
  
  Серый их цвет, тяжелые громады.
  
  
  Что тут делать? Сегодня - как вчера.
  
  
  Что тут делать? Завтра - как сегодня.
  
  
  Что тут делать? Завтра - как вчера.
  
  
  Только и слышишь, как воет ветер.
  
  
  Только и помнишь, как ноет сердце.
  
  
  Только взойдешь на вершину башни.
  
  
  Смотришь на дальнюю даль горизонта.
  
  
  Там, далеко, страны другие.
  
  
  Здесь все те же леса и равнины.
  
  
  Там, далеко, новое что-то.
  
  
  Здесь все те же долины и горы.
  
  
  Замок, замок, открой мне ворота -
  
  
  Сердце больше не может так жить.
  
  
  
  
  ПРИМЕТА
  
  
   Только ты в мой ум проник,
  
  
   В замок, спрятанный за рвами.
  
  
   Ты увидел тайный лик,
  
  
   С зачарованными снами.
  
  
   Что нам этот бледный мир?
  
  
   Есть с тобой у нас примета:
  
  
   В каждом схимнике - вампир,
  
  
   В каждом дьяволе - комета.
  
  
   Только ты поймешь меня.
  
  
   Только ты. На что мне люди!
  
  
   Мы - от Духа и Огня,
  
  
   Мы с тобой - чудо в Чуде.
  
  
  
  
   ЗМЕЯ
  
   Постой. Мне кажется, что я о чем-то позабыл.
  
   Чей странный вскрик: "Змея! Змея!" - чей это
  
  
  
  
  
  
   возглас был?
  
   О том я в сказке ли читал? Иль сам сказал кому?
  
   Или услышал от кого? Не знаю, не пойму.
  
   Но в этот самый беглый миг я вспомнил вдруг опять,
  
   Как сладко телом к телу льнуть, как радостно обнять,
  
   И как в глаза идет огонь зеленых женских глаз,
  
   И как возможно в Вечный Круг сковать единый час.
  
   О, в этот миг, когда ты мне шепнула: "Милый мой!" -
  
   Я вдруг почувствовал, что вновь я схвачен
  
  
  
  
  
  
  властной Тьмой,
  
   Что звезды к звездам в Небесах стремительно текут,
  
   Но все созвездья сплетены в один гигантский жгут.
  
   И в этот жгут спешат, бегут несчетности людей,
  
   Снаружи он блестящ и тверд, но в полости своей,
  
   Во впалой сфере жадных звезд сокрыта топь болот,
  
   И кто войдет, о, кто войдет, - навек с ним
  
  
  
  
  
  
   кончен счет.
  
   Безумный сон. Правдив ли он иль ложен, - как
  
  
  
  
  
  
   мне знать?
  
   Но только вдруг я ощутил, что страшно мне обнять,
  
   И я люблю - и я хочу - и я шепчу: "Моя!"
  
   Но молча в памяти моей звенит: "Змея! Змея!"
  
  
  
  
  ЛЕМУРЫ
  
  
  
  ПРАВДИВАЯ СКАЗОЧКА.
  
  
  
  Троеглазые Лемуры,
  
  
  
  Телом тяжки и понуры,
  
  
  
  Между сосен вековых,
  
  
  
  Там, где папоротник-чудо
  
  
  
  Разрастается, как груда,
  
  
  
  Собрались - и сколько их!
  
  
  
  И какой их вид ужасный,
  
  
  
  Каждый там - как сон неясный,
  
  
  
  Как расплывчатый кошмар,
  
  
  
  Исполинские младенцы,
  
  
  
  Гнутся пальцы их в коленцы,
  
  
  
  Каждый там ни юн, ни стар,
  
  
  
  Гнутся руки, гнутся ноги,
  
  
  
  Как огромные миноги,
  
  
  
  Ноги с пяткой откидной,
  
  
  
  Чтоб ходить вперед и задом,
  
  
  
  Измеряя задним взглядом
  
  
  
  Все, что встанет за спиной.
  
  
  
  Да, опасна их дорога,
  
  
  
  Плащ их - кожа носорога,
  
  
  
  Шкура складками висит,
  
  
  
  Над безмозглой головою
  
  
  
  Кисти с краской голубою,
  
  
  
  С алой краской, - что за вид!
  
  
  
  В каждой особи двуполой
  
  
  
  Дьявол светится - веселый,
  
  
  
  Но веселием таким, -
  
  
  
  Тут разумный только взглянет,
  
  
  
  Каждый волос дыбом встанет,
  
  
  
  Сердце станет ледяным.
  
  
  
  Речь их - мямленье сплошное,
  
  
  
  "А" и "о" и "у" двойное,
  
  
  
  Бормотание и вой,
  
  
  
  Желатинность слитных гласных,
  
  
  
  Липкость губ отвратно-страстных,
  
  
  
  И трясенье головой.
  
  
  
  И однако ж, вот что, детки:
  
  
  
  То не сказка, это предки,
  
  
  
  Это мы в лесах страстей, -
  
  
  
  Чтобы в этом убедиться,
  
  
  
  Стоит только погрузиться
  
  
  
  В лабиринт души своей.
  
  
  
  ПРОКЛЯТЬЕ ЧЕЛОВЕКАМ
  
  Мы, человеки дней последних, как бледны в жизни
  
  
  
  
  
  
   мы своей!
  
  Как будто в Мире нет рубинов, и нет цветов,
  
  
  
  
  
  
   и нет лучей.
  
  Мы знаем золото лишь в деньгах, с остывшим
  
  
  
  
  
  
  бледным серебром,
  
  Не понимаем мысли молний, не знаем, что поет нам гром.
  
  Для нас блистательное Солнце не бог, несущий
  
  
  
  
  
  
   жизнь и меч,
  
  А просто желтый шар центральный, планет
  
  
  
  
  
   сферическая печь.
  
  Мы говорим, что мы научны, в наш бесподобный
  
  
  
  
  
  
   умный век,
  
  Я говорю - мы просто скучны, мы прочь ушли
  
  
  
  
  
   от светлых рек.
  
  Мы разорвали, расщепили живую слитность всех
  
  
  
  
  
  
  
  стихий,
  
  И мы, живя одним убийством, бормочем лживо:
  
  
  
  
  
  
   "не убий".
  
  Я ненавижу человеков, в цилиндрах, в мерзких
  
  
  
  
  
  
   сюртуках,
  
  Исчадья вечно-душных комнат, что могут видеть
  
  
  
  
  
  
   лишь в очках.
  
  И видят - только пред собою, так прямо, ну, сажени
  
  
  
  
  
  
  
  
  две,
  
  И топчут хилыми ногами, как звери, все цветы
  
  
  
  
  
  
  
  в траве.
  
  Сказав - как звери, я унизил - зверей, конечно,
  
  
  
  
  
  
  
  не людей,
  
  Лишь меж зверей еще возможна - жизнь, яркость.
  
  
  
  
  
  
   жизни, без теней.
  
  О, человеки дней последних, вы надоели мне вконец.
  
  Что между вас найти могу я, искатель кладов
  
  
  
  
  
  
   и сердец!
  
  Вы даже прошлые эпохи наклейкой жалких слов
  
  
  
  
  
  
  
  своих
  
  Лишили грозного величья, всех сил живых,
  
  
  
  
  
  
   размаха их.
  
  Когда какой-нибудь ученый, сказать точнее - маньяк,
  
  Беседовать о прошлом хочет, начнет он

Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
Просмотров: 451 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа