Востоков Александр Христофорович - Стихотворения

   Ты ей место дал и повез с ней Граций,

  

   Игр и Амуров.

  

   Взором ты своим приманил Амуров,

   На уста к тебе прилетели смехи,

   Окружив, Хариты тебя приятно

  

   Поцеловали.

  

   Красоту тогда ты приял в награду.

   "Мальчик милый, - молвила Афродита, -

   Умащен амврозией, будь отныне

  

   Всех пригожее!"

  

   Слыша то, Эрот воздохнул ревниво;

   Я случилась там, он стрельнул мне в сердце:

   "Красоту Фаона превзойдет, - рек он, -

  

   Сафина нежность!"

  

   Ах, а ты жестокий меня покинул

   В злой тоске; скажи мне, чего желаешь?

   Чем любовь тебе доказать? пуститься ль

  

   В дикие степи?

  

   В волны морь?.. Пойду и на край вселенной;

   Я на все готова тебе в угодность.

   Для тебя дерзну Цитереин пояс

  

   С неба похитить;

  

   Чтоб сплестися нам неразрывной цепью,

   Сердце с сердцем сжать и уста с устами.

   Ах! по всем моим протекает жилам

  

   Пламя любови!

  

   Горе мне! Несчастная, льстишься втуне:

   Ты не сыщешь счастья, ищи покоя;

   Здесь он ждет тебя, усыпитель скорбей,

  

   Камень Левкадский.

  

  

   Ркв1: ... Сирены Пинда,/Ваших песней дайте приятность Сафе [архив ВОЛСНХ, д. 14.19, л. 27]

   ОЛв1: об он пол

  

  

   КАЛЛИОПЕ 

   (Горация 3 кн., ода IV "Descende coelo etc.")

  

   Сойди с небес, царица Каллиопа!

   Бессмертным пением свирель наполни,

           Или издай свой глас приятный,

           Или ударь во струны Фебовы.

  

   Чу! слышите ли? или я обманут

   Мечтаньем сладким: глас ее и шорох

           В священной мню внимать дубраве,

           В журчанье вод, Зефиров в веянье.

  

   Еще я отрок был. На Апулийских

   Горах я, утомясь, вздремал однажды

           От игр и беганья; в то время

           Меня приосенили голуби,

  

   Священны птицы. И из сел окружных,

   Из Ахеронции и из Форента

           Народ, во множестве собравшись,

           Дивился чудному видению,

  

   Что сонного ни ползкий гад не тронул,

   Ни хищный зверь, - и что кругом закладен

           Святыми лавров, мирт ветвями,

           Не без богов отважный отрок спит.

  

   Я ваш, о музы! ваш я, где бы ни был,

   На высотах Сабинских, иль в прохладном

           Пренесте; Тибура ль пригорок,

           Иль Баий взморие влечет меня!

  

   Любителя парнасских вод и хоров

   Ни битва не сгубила во Филиппах,

           Ниже паденье древа злого,

           Ниже в Сиканских Палинур волнах.

  

   Ведомый вами, я могу пуститься

   В пучину Босфора пловцом отважным,

           И по степям ассирским, жарким,

           Неутомимо пешешествовать.

  

   Британцев видеть, к странникам суровых,

   И пьющих конску кровь конканов зверских,

           И, невредим сквозь остры стрелы,

           Гелонян, и сквозь Скифский Понт тещи!

  

   Когда великий Кесарь, после трудных

   Походов, по градам расставит воев,

           Он к вам в пещеру Аонийску

           На сладкий отдых удаляется.

  

   Благоотрадные! совет ваш кроток

   И добр всегда. Еще мы помним буйных

           Титанов, коих сонм надменный

           Низложен, стерт палящей молнией

  

   Из длани Зевса, предержащей землю,

   Кротящей бурное в пределах море,

           Имущей вся, и ад во власти;

           Людьми; богами право правящей!

  

   Хотя и зельный страх вселяла Зевсу

   Сих облых юношей растуща сила,

           Как их два брата подвизались

           Поставить Пелион над Оссою:

  

   Но что Тифей и броненосный Мимас,

   И что Порфирион с грозящим зраком,

           И Рет, и Энкелад кичливый,

           Метатель древ с корнями вырванных,

  

   Против Палладиной эгиды звучной

   Могли содеять? Там, к сраженью жадный,

           Стоял Вулкан, там матерь Ира,

           И тул всегда на раменах носяй,

  

   Власы же разрешаяй боголепны

   Во омовении росой Кастальской,

           Лесов Ликийских покровитель,

           Аполлон, Кинфа бог и Делоса.

  

   О Мудрость! без тебя не в пользу сила;

   С тобою же она когда в союзе,

           Ей сами боги помогают,

           Но посрамят самонадеянье.

  

   Свидетельствуют то Гигант сторукий

   И оный оглашенный искуситель

           Дианин, Орион, - сраженный

           Стрелами девы целомудренной.

  

   Еще своих земля чудовищ кроет

   И сетует, что их небесна молнья

           Низвергла в Оркус, - и не выел

           Доднесь надложенную Этну огнь.

  

   Ниже оставит Титиеву печень

   Служитель мщения клевать пернатый,

           И в триех стах лежит оковах

           Прелюбодейство Пирифоево.

  

  

   ХРИЗАНФУ 

   1805

  

   Чем прекраснее цветочек,

   Тем скорее вянет он.

   Ах, на час, на мал часочек

   Нежный Сильф в него влюблен!

           Как увянет,

           Он престанет

   В нем искать утехам трон.

  

   Счастлив, ежели посеян

   Он на лучший кряж земли,

   Кротким ветерком обвеян,

   Не зазнает ранней тли;

           Хладу, зною,

           Над собою

   Не уведал николи.

  

   И из недр своих прекрасных

   Изливая райский дух,

   Не столпит одних лишь праздных

   Трутней, гусениц и мух:

           В век свой краткий

           Будет сладкий

   Медотворным пчелкам друг.

  

   Ныне ты, Хризанф мой милый,

   Розою любви цветешь:

   Огненной исполнен силы,

   За версту сладчайши льешь

           Ароматы, -

           Силе траты

   Будто ввек не наживешь!

  

   Ныне радость златокрыла

   По твоим парит следам.

   Роскошь с Вакхом учредила

   Пир ликующим гостям;

           Одр ночлега

           Стелет нега

   Утомленным резвостям.

  

   Ах, да будет сон их долог,

   Упоительны мечты!

   Утро сквозь тафтяный полог

   Пусть в объятьях красоты

           Их застанет;

           Полдень взглянет

   На измятые цветы!

  

   Пользуйся, часов любимец!

   Жизнию; - но не забудь,

   Что небесный сей гостинец

   Без примесу не дают

           Смертным боги,

           И что строгий

   Сочетали с оным труд.

  

   Если в жертву не положишь

   Пред Минервой благ своих

   Должну часть, - смотри! ты можешь

   Вскоре всех лишиться их:

           Но отыди

           В сень Эгиды,

   И не бойся Гарпий злых!

  

  

   ПИСЬМО О СЧАСТИИ 

   к И.А.Иванову 

  

   Во время, впору, кстати -

   Вот счастия девиз. -

   Иванов, что есть счастье?

   Иметь покров в ненастье,

   Тепло во время стужи,

   Прохладну тень от зною;

   Голодному хлеб-соль,

   А сытому - надежду

   На завтрашнее благо;

   Сегодня ж - уверенье,

   Что совесть в нем чиста,

   Что он приятен людям,

   Друзьям своим любезен,

   Младой подруге мил;

   Что он, не зная рабства,

   Не обинуясь, может

   Работать, отдыхать,

   Копить и расточать,

   Во время, впору, кстати.

  

   Но кто научит нас

   Все делать впору, кстати?

   Никто иной как сердце,

   Как собственное сердце;

   Оно должно вести

   Нас бережно и ловко,

   Как хитрых балансеров,

   По оной тонкой нити,

   Которая зовется:

   Во время, впору, кстати.

   Протянута над бездной

   Сия чудесна нить;

   Над темной бездной скуки,

   Душевной пустоты,

   Где примет нас зевота,

   Положат спать болезни,

   И отвращенье в льдяных

   Объятиях морит.

  

   Но как нам уберечься,

   Чтобы туда не пасть?

   Спроси у философов;

   Один тебе твердит:

   "Не слушайся ты сердца,

   А слушайся ума;

   Сего имей вождем!"

   Другой велит напротив.

   А мой совет таков:

   Ум с сердцем согласи,

   Но более второму

   Всегда послушен будь,

   За тем, что в нем природа

   Свой внедрила инстинкт,

   Закон поры и стати.

  

   Конечно, ум есть жезл,

   К которому должны

   Привязывать мы сердце,

   Как виноградну лозу

   К тычинке, - чтобы вверх

   Росла, не в прахе б стлалась:

   Но может ведь лоза

   Прожить и без тычинки,

   Хотя и дико, криво,

   И плод нести, хоть горький!

   Тычинка ж без лозы

   Дреколье лишь сухое.

  

  

   НА СМЕРТЬ ВОРОБЬЯ

   (подражание Катуллу)

  

   Тужите Амуры и Грации,

   И все, что ни есть красовитого!

   У Дашиньки умер воробушек!

   Ее утешенье, - которого

   Как душу любила и холила!

   А он - золотой был; он Дашу знал

   Ну точно как дитинька маминьку.

   Бывало не сходит с коленей он

   У милой хозяюшки, прыгая,

   Шалун! то туда, то сюда по ним,

   Кивая головкой и чикая.

   Тепере воробушек в тех местах,

   Отколе никто не бывал назад.

   Уж этот нам старый Сатурн лихой,

   Что все поедает прекрасное!

   Такого лишить нас воробушка!

   О, жалость! о, бедной воробушек!

   Ты сделал, что глазки у Дашиньки

   Краснехоньки стали от плаканья!

  

  

   ПИР АЛЕКСАНДРА, ИЛИ МОГУЩЕСТВО МУЗЫКИ 

   Драйденова кантата ^ОЛ1) на день Цецилии^ОЛв1,