Плещеев Алексей Николаевич - Переводы с немецкого

 Обоим от полного сердца

  

  

  

  Я смерти в тот миг пожелал!

  

  

  

  

  

  

  

  Январь 1861

  

  

  

   РОБЕРТ ПРУТЦ

  

  

  

  

  ПОСЛЕ БУРИ

  

  

   Ты коварно меня укачала,

  

  

   Злая, долгая буря судьбы;

  

  

   Но стряхнул я с себя утомленье

  

  

   И для новой готов уж борьбы!

  

  

   Я расправил помятые крылья;

  

  

   Слышишь, старые песни звучат, -

  

  

   Видно, сердце в груди не разбито,

  

  

   Видно, прежние силы не спят!

  

  

  

  

  

   Не тужу я о том, что так много

  

  

   Я волос себе нажил седых!

  

  

   Не беда! Лишь бы только струилась

  

  

   Кровь горячая в жилах моих.

  

  

   Хоть чело и склонял я порою,

  

  

   Но склонял я его не рабом.

  

  

   И в руке еще силы довольно -

  

  

   Совладать она может с мечом.

  

  

  

  

  

   Не потухнут от лет мои взоры.

  

  

   Не увлажатся горькой слезой:

  

  

   Солнце юности вечной сияет

  

  

   Тем, кто вечного ищет душой!

  

  

   Если счастье мне снова изменит,

  

  

   Если вырвет победный венец,

  

  

   Пусть на поле сраженья останусь

  

  

   Я с оружьем, как честный боец!

  

  

  

  

  

   <1861>

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Смотрел ли ты на Альпы в час заката?

  

  

  Кругом давно поля, долины спят,

  

  

  Густою мглой окрестность вся объята,

  

  

  А там лучи пурпурные горят.

  

  

  

  

  

  Ты, может быть, испытывал желанье

  

  

  Взлететь туда, где вечный свет дневной?

  

  

  Но то обман! То вечера сиянье;

  

  

  Светило дня ушло уж на покой...

  

  

  

  

  

  И я как те вершины: есть мгновенья -

  

  

  В глазах огонь, мне дышится легко;

  

  

  Но то былого счастья отраженье,

  

  

  И ночь во мне... Уж солнце далеко!

  

  

  

  

  

  <1872>

  

  

  

   АНАСТАСИЙ ГРЮН

  

  

  

   СТАРЫЙ КОМЕДИАНТ

  

  

   Вот занавес подняли с шумом.

  

  

   Явился фигляр на подмостках;

  

  

   Лицо нарумянено густо,

  

  

   И пестрый костюм его в блестках.

  

  

  

  

  

   Старик с головой поседевшей,

  

  

   Достоин он слез, а не смеху!

  

  

   В могилу глядишь ты, а должен

  

  

   Ломаться толпе на потеху!

  

  

  

  

  

   И хохот ее - это хохот

  

  

   Над близким концом человека,

  

  

   Над бедной его сединою -

  

  

   Награда печального века.

  

  

  

  

  

   Всё - даже и милое сердцу -

  

  

   С летами старик забывает;

  

  

   А бедный фигляр всяким вздором,

  

  

   Кряхтя, себе мозг набивает.

  

  

  

  

  

   В прощальный лишь миг приподымет

  

  

   Старик одряхлевшие руки,

  

  

   Когда вкруг него, на коленях,

  

  

   Стоят его дети и внуки.

  

  

  

  

  

   Без устали руки фигляра

  

  

   Бьют в такт пустозвонным куплетам,

  

  

   И сколько усилий, чтоб вызвать

  

  

   У зрителей хохот при этом!

  

  

  

  

  

   Болят твои старые кости,

  

  

   И тело кривляться устало,

  

  

   Не прочь ты заплакать, пожалуй,

  

  

   Лишь только б толпа хохотала!

  

  

  

  

  

   Старик опускается в кресло.

  

  

   "Ага! Это лени поблажка! -

  

  

   В толпе восклицают со смехом. -

  

  

   Знать, любит покой старикашка!"

  

  

  

  

  

   И голосом слабым, беззвучным

  

  

   Он свой монолог начинает;

  

  

   Ворчанье кругом: "Видно, роли

  

  

   Фигляр хорошенько не знает!"

  

  

  

  

  

   Он тише и тише бормочет;

  

  

   Нет связи в речах и значенья,

  

  

   И вдруг, не докончивши слова,

  

  

   Замолк и сидит без движенья.

  

  

  

  

  

   Звенит колокольчик за сценой:

  

  

   То слышится звон погребальный!

  

  

   Толпа недовольная свищет:

  

  

   То плач над умершим прощальный!

  

  

  

  

  

   Душа старика отлетела -

  

  

   И только густые румяна

  

  

   По-прежнему лгали; но тщетно:

  

  

   Никто уж не верил обману.

  

  

  

  

  

   Как надпись на камне могильном,

  

  

   Они на лице говорили,

  

  

   Что ложь и притворство уделом

  

  

   Фигляра несчастного были.

  

  

  

  

  

   Дерев намалеванных ветки

  

  

   Не будут шуметь над могилой,

  

  

   И месяц, напитанный маслом,

  

  

   Над ней не засветит уныло.

  

  

  

  

  

   Когда старика обступили,

  

  

   Из труппы вдруг голос раздался:

  

  

   "Тот честный боец, кто с оружьем

  

  

   На поле сраженья остался!"

  

  

  

  

  

   Лавровый венок из бумаги,

  

  

   Измятый, засаленный, старый,

  

  

   Как древняя муза, служанка

  

  

   Кладет на седины фигляра.

  

  

  

  

  

   Снести бедняка на кладбище

  

  

   Носильщиков двух подрядили;

  

  

   Никто не смеялся, не плакал,

  

  

   Когда его в землю зарыли.

  

  

  

  

  

   <1859>

  

  

  

   ИОЗЕФ ЭЙХЕНДОРФ

  

  

  

  

  * * *

  

  

   Ах, не та уж эта липа,

  

  

   На которую когда-то

  

  

   Я влезал, чтоб любоваться

  

  

   Ярким заревом заката.

  

  

  

  

  

   И не этой рощей темной

  

  

   Я, под шум ветвей сосновых,

  

  

   От подруги возвращался

  

  

   С сердцем, полным песен новых.

  

  

  

  

  

   Знать, не та уж и долина,

  

  

   Где порой любви счастливой

  

  

   Выходили на свиданье

  

  

   Мы стопою боязливой.

  

  

  

  

  

   Нет! долина, роща, липа -

  

  

   Те же всё, что в дни былые;

  

  

   Ты не тот... Остыло сердце,

  

  

   Да и волосы седые!

  

  

  

  

  

   <1859>

  

  

  

   ЛУННАЯ НОЧЬ

  

  

   Казалось, небо землю тихо

  

  

   Поцеловало перед сном,

  

  

   Чтоб лишь оно одно ей снилось

  

  

   В прозрачном сумраке ночном.

  

  

  

  

  

   Скользил по нивам ветер теплый,

  

  

   Колосьев двигалась волна...

  

  

   И перешептывались листья,

  

  

   И ночь в звездах была ясна...

  

  

  

  

  

   И, широко расправив крылья,

  

  

   Душа моя в тиши ночной

  

  

   Неслась над спящею долиной,

  

  

   Неслась как будто бы домой...

  

  

  

  

  

   <1861>

  

  

  

  

  ЗИМНИЙ СОН

  

  

   И снилось мне, что будто снова

  

  

   Передо мною отчий дом;

  

  

   Что я лежу в долине старой

  

  

   С веселым, радостным лицом;

  

  

   Что ветерок играет легкий

  

  

   С листвой в полдневной тишине;

  

  

   Что цвет летит с родных деревьев

  

  

   На грудь и на голову мне...

  

  

  

  

  

   Когда ж проснулся я - за лесом

  

  

   Всходила тусклая луна;

  

  

   Вокруг меня в сияньи бледном

  

  

   Лежала чуждая страна...

  

  

   И, озираясь, на деревьях

  

  

   Я видел иней, а не цвет;

  

  

   Поля покрыты были снегом,

  

  

   И сам я был уж стар и сед.

  

  

  

  

  

   <1861>

  

  

  

   НОЧНЫЕ ГОЛОСА

  

  

   И дол и лес объяты тьмой...

  

  

   Необозримы, молчаливы,

  

  

   Лежат поля передо мной...

  

  

   И не колышет ветер нивы...

  

  

  

  

  

   Вдали раздался где-то звон...

  

  

   То бьют часы протяжно, мерно...

  

  

   В испуге встрепенулась серна

  

  

   И снова погрузилась в сон.

  

  

  

  

  

   Вот на горе сосновый бор,

  

  

   Шумя, вершины преклоняет:

  

  

   Господь идет по высям гор

  

  

   И спящий край благословляет.

  

  

  

  

  

   <1862>

  

  

  

   ФРИДРИХ БОДЕНШТЕДТ

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Пронзительно ветер ночной завывал,

  

  

   И волны вздымались высоко...

  

  

  Один я в раздумье над морем лежал,

  

  

   Томимый печалью глубокой.

  

  

  

  

  

  О прошлом я вспомнил, о днях молодых,

  

  

   О днях, что казались часами;

  

  

  Сурова пора, заменившая их:

  

  

   Часы нынче кажутся днями.

  

  

  

  

  

  Лежал я с безрадостной думой своей

  

  

   И видел - звезда задрожала...

  

  

  Но в небе от бледных, холодных лучей

  

  

   Светлее и чище не стало.

  

  

  

  

  

  И думы о прошлом подобны звездам:

  

  

   Осенней порою унылой

  

  

  Встают они только затем, чтобы нам

  

  

   Поведать, что ночь наступила...

  

  

  

  

  

  <1877>

  

  

  

   АДОЛЬФ ШУЛЬТС

  

  

  

   ИЗ ПЕСЕН О ПРИРОДЕ

  

  

  

  

   1

  

  

   Деревья весело шумели,

  

  

   Когда вернулась к ним весна;

  

  

   И только ель одна меж ними

  

  

   Была безмолвна и мрачна.

  

  

  

  

  

   Деревья жалобно шумели,

  

  

   Когда настали холода;

  

  

   Лишь ель молчала равнодушно

  

  

   И зеленела, как всегда.

  

  

  

  

  

   <1871>

  

  

  

  

  

  

  

   2

  

  

  

  

  

   На волны небо грустное смотрело:

  

  

   Оно сойти хотело б с вышины;

  

  

   Ему казалось, звезды золотые

  

  

   Пучиною морской поглощены.

  

  

  

  

  

   На небо волны с ропотом взирали

  

  

   И думали: зачем не там оне?

  

  

   Не ведая, что звезды золотые

  

  

   Покоятся в их темной глубине.

  

  

  

  

  

   <1871>

  

  

  

  

  

  

  

   3

  

  

   Когда умру я, схороните

  

  

   Меня в лесу, в лесу густом.

  

  

   Могильным памятником будет

  

  

   Мне старый дуб; давно уж имя

  

  

   Свое я вырезал на нем.

  

  

  

  

  

   Пусть буду в шуме листьев темных

  

  

   И в переливах соловья

  

  

   Порой вечерней над могилой

  

  

   Я слышать: "Спи, товарищ милый!

  

  

   С тобою были мы друзья!"

  

  

  

  

  

   <1871>

  

  

  

  

  

  

  

   4

  

  

  

  

  

   "Скажи, фиалка, отчего

  

  

   Так рано к нам ты воротилась,

  

  

   Когда в полях ни одного

  

  

   Еще цветка не распустилось?"

  

  

  

  

  

   - "Бедна нарядом и мала,

  

  

   Я меж других цветов незрима,

  

  

   И если б с ними я цвела,

  

  

   Ты, может быть, прошел бы мимо".

  

  

  

  

  

   <1872>

  

  

  

   ФРИДРИХ РЮККЕРТ

  

  

  

  

  * * *

  

  

  

   Тени гор высоких

  

  

  

   На воду легли;

  

  

  

   Потянулись чайки

  

  

  

   Белые вдали.

  

  

  

  

  

  

  

   Тихо всё... Томленьем

  

  

  

   Дышит грудь моя...

  

  

  

   Как теперь бы крепко

  

  

  

   Обнял друга я!

  

  

  

  

  

  

  

   Весело выходит

  

  

  

   Странник утром в путь;

  

  

  

   Но под вечер дома

  

  

  

   Рад бы отдохнуть.

  

  

  

  

  

  

  

   <1844>

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  Издание полного собрания стихотворений А. Н. Плещеева - одна из назревших задач публикации классических образцов русской демократической поэзии XIX в. Такое издание не было осуществлено еще ни разу, а выходившие ранее собрания его стихотворений уже не могут быть признаны полными, так как в них не вошел ряд позже найденных произведений. Устарели также и текстологические принципы всех дореволюционных изданий. Все собрания стихотворений, вышедшие под редакцией П. В. Быкова, в том числе и наиболее полное - "Стихотворения А. Н. Плещеева (1844-1891). Четвертое дополненное издание", СПб., 1905, - механически повторяли авторскую композицию прижизненных изданий поэта с их условно-хронологическим делением на отделы, без соблюдения строгой хронологической последовательности. Этот же принцип определил композицию одного из последних советских изданий - А. Н. Плещеев. Избранное. Под ред. Н. М. Гайденкова и В. И. Коровина (М., 1960). Четырежды обращалась к творчеству Плещеева "Библиотека поэта" (три издания Малой серии - 1937, 1950 и 1957 гг. и одно Большой серии - 1948 г.). В этих изданиях соблюдем хронологический принцип расположения материала, проблема источников текста не решена в этих изданиях последовательно.

  Настоящее издание охватывает все оригинальные стихотворения и большую часть переводных произведений Плещеева. Новые данные дают возможность ус