Печерин Владимир Сергеевич - Стихотворения

nbsp; 

  

   Вечного преображенья!

  

  

  

  Бог всесокрушающий!

  

  

  

  Бог всевоскресающий!

  

  

  

  Бог всесодидающий!

  

  

  Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

  

  

  

  Ветхое, ничтожное,

  

  

  

  Слабое и ложное

  

  

  

  Пред тобой падет!

  

  

  

  Вольное, младое,

  

  

   460 Творчески-живое

  

  

  

  Смертью расцветет!

  

  

  Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

  

  

  

  

  Корифей

  

  

   Не сидишь ты на престоле,

  

  

   Как властитель нам чужой,

  

  

   Мрачный и враждебный воле

  

  

   Нашей жизни молодой.

  

  

   Нет! Ты между нами ходишь,

  

  

   Нашей жизнию живешь,

  

  

   Хороводы наши водишь,

  

  

  470 С нами песнь любви поешь.

  

  

  

   2-е полухорие

  

  

   Посмотри: скалы седые

  

  

   Распахнулись пред тобой

  

  

   И источники живые

  

  

   Скачут сребряной струей.

  

  

   Ступишь ты - и расцветают

  

  

   Пышно из могил цветы,

  

  

   Из цветов венки сплетают

  

  

   Новобрачные четы.

  

  

   Над могилою спокойной

  

  

  480 Радость буйная шумит,

  

  

   И, обнявшись, в пляске стройной

  

  

   Дева с юношей летит.

  

  

   Скрылись в рощице тенистой,

  

  

   Меле отеческих гробов,

  

  

   И под ивою ветвистой

  

  

   Увенчалась их любовь.

  

  

   Резвый бог! ты обрываешь

  

  

   Розы девственных красот

  

  

   И цветок преображаешь

  

  

  490 В сочный и роскошный плод!

  

  

  Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

  

  

  

  

  Весь хор

  

  

   Нас исхитивший от тленья

  

  

   Средь темницы и оков,

  

  

   Глас прийми благодаренья,

  

  

   Царь царей и бог богов.

  

  

   А когда мы под клюкою

  

  

   Духом склонимся во прах,

  

  

   Боже! дивною рукою

  

  

   Обнови нас в сыновьях.

  

   500 Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

  

  

  Vive la Mort! Vive la Mort! Vive la Mort! Процессия удаляется. Музыка замирает в неопределенных звуках. Актеры и зрители исчезают, как тени. Поэт один, со свитком в руках, стоит на древних развалинах. Бог смерти является ему в образе черноокой Венецианки и... Поэт изнывает в ее объятиях; но пред кончиной он еще раз берет арфу и

  

  прерывающимся голосом поет; песнь умирающего поэта

  

  

   Гори, гори, мой факел томный!

  

  

   Но вспыхни пред концом живей!

  

  

   На мой ты жребий грустный, темный

  

  

   Сиянье тихое пролей!

  

  

   Вся жизнь моя - одно желанье,

  

  

   Несбывшийся надежды сон,

  

  

   Или художника мечтанье,

  

  

   Набросанное на картон.

  

  

  510 И страждущая грудь лелеет

  

  

   Видений дивную семью:

  

  

   Рука дрожит, язык немеет

  

  

   Осуществить мечту мою.

  

  

   Созданье вечное готово

  

  

   И рвется из груди поэта -

  

  

   Кто скажет творческое слово?

  

  

   И разольется море света.

  

  

   Давно в груди поэта рдеет

  

  

   России светлая заря -

  

  

  520 О, выньте из груди зарю!

  

  

   Пролейте на небо России!

  

  

  

  Поэт начинает бредить

  

  

  

  О, дайте пред кончиной

  

  

  

  Песнь громкую пропеть!

  

  

  

  Я с песнью лебединой

  

  

  

  Хотел бы умереть!

  

  

  

  Гремит на поле ратном

  

  

  

  Победы крик в рядах,

  

  

  

  И я, в крови, с булатным

  

  

  

  Мечом, паду во прах...

  

  

   530 И счастия России

  

  

  

  Залог вам - кровь моя!

  

  

  

  И все грехи России

  

  

  

  Омоет кровь моя!

  

  

  

  Мое вы сердце в урну

  

  

  

  С почтеньем положите!

  

  

  

  И русским эту урну

  

  

  

  В день славы покажите!

  

  

  

  Хоругвь твоя заблещет,

  

  

  

  Потомство, предо мной!

  

  

   540 Мой пепел затрепещет

  

  

  

  Под крышкой гробовой...

  

  

  

  Я силой благодатной

  

  

  

  Прольюся на Россию,

  

  

  

  И русский нож булатный

  

  

  

  . . . . . . . . . . . . Поэт, испугавшись цензуры, умирает, не докончив куплета. Занавес упадает с

  шумом. Для кого? Поэт был последний актер и последний зритель.

  

  

   Конец 1833

  

  

  

   280. ПРОБУЖДЕНИЕ

  

  

  

  Что я слышу? Голос милый

  

  

  

  Песнь знакомую поет,

  

  

  

  И, как Лазарь из могилы,

  

  

  

  Тень минувшего встает.

  

  

  

  Прояснися, прояснися,

  

  

  

  Сумрак ранних детских дней,

  

  

  

  Сквозь туманы улыбнися,

  

  

  

  Солнце юности моей!

  

  

  

  _После долгих треволнений

  

  

  

  Вижу снова брег родной_,

  

  

  

  И толпа святых видений

  

  

  

  Вновь мелькает предо мной.

  

  

  

  Чудная звезда светила

  

  

  

  Мне сквозь утренний туман,

  

  

  

  Смело поднял я ветрило

  

  

  

  И пустился в океан.

  

  

  

  Солнце к западу склонялось,

  

  

  

  Вслед за солнцем я летел:

  

  

  

  _Там_ надежд моих, казалось,

  

  

  

  Был таинственный предел.

  

  

  

  "Запад, запад величавый!

  

  

  

  Запад золотом горит!

  

  

  

  Там венки виются славы!

  

  

  

  Доблесть, правда там блестит!

  

  

  

  Мрак и свет, как исполины,

  

  

  

  Там ведут кровавый бой, -

  

  

  

  Дремлют и твои судьбины

  

  

  

  В лоне битвы роковой.

  

  

  

  В броне веры, воин смелый,

  

  

  

  Адамантовым щитом

  

  

  

  Отразишь ты вражьи стрелы,

  

  

  

  Слова поразишь мечом.

  

  

  

  Вот блестит хоругвь свободы -

  

  

  

  И цари бегут, бегут;

  

  

  

  И при звуке труб народы

  

  

  

  Песнь победную поют.

  

  

  

  Разорвался плен суровый,

  

  

  

  Кончилась навек война!

  

  

  

  Узами любви Христовой

  

  

  

  Сочетались племена!

  

  

  

  Гряньте звонкими струнами!

  

  

  

  Где ты, гордый фараон?

  

  

  

  Моря Чермного волнами

  

  

  

  Конь и всадник поглощен!

  

  

  

  Ныне правда водворится

  

  

  

  В нашей скинии святой,

  

  

  

  Вечным браком съединится

  

  

  

  Небо с юною землей.

  

  

  

  Духов тьмы исчезнет сила,

  

  

  

  И взойдет на небеса

  

  

  

  Трисиянное светило -

  

  

  

  Доблесть, истина, краса!

  

  

  

  1864

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  При жизни П. немногие его стихотворения были опубликованы в журналах и альманахах 1831-1838 гг. За период эмиграции в легальной русской печати появилось только одно стихотворение ("Не погиб я средь крушенья..." в газете "День", 1865, 2 сентября). Наиболее интересное произведение - поэма "Pot-pourri..." - стала достоянием читателей благодаря предприимчивости Герцена и Огарева, раздобывших рукопись и дважды напечатавших ее в 1861 г. в изданиях Вольной русской типографии. Первым опытом обобщения стихотворного наследия П. явилась работа Е. Боброва "Литературная деятельность В. С. Печерина" (в его кн.: "Литература и просвещение в России в XIX в. Материалы, исследования и заметки", т. 4, Казань, 1902) и "Материалы для биографии В. С. Печерина" (в той же книге, т. 1, Казань, 1901). Более полно стихотворные тексты поэта представлены в монографии М. О. Гершензона "Жизнь В. С. Печерина" (М., 1910), построенной на обширном фактическом материале. Следует отметить, что два стихотворения, вошедшие в эту книгу, - "Черные очи" и "Прочь, о демон лучезарный..." - П. не принадлежат. Автор первого - В. Г. Бенедиктов; второе с неверной атрибуцией было напечатано еще в 1875 г. в PC ( 7, с. 454). Опровержение этой атрибуции - в письме П. к. Ф. В. Чижову от 4 сентября 1875 г. (см. ЛН,  62, М., 1965, с. 466). Из стихотворений П., сохранившихся в автографах ГБЛ (наиболее богатое собрание в архиве Ф. В. Чижова) и ЦГАЛИ, в настоящее время опубликовано около половины.

  265. СО и СА, 1831,  7, с. 423, с пропуском строфы 3 и перестановкой ст. 9-12, набранных после ст. 13-19. Печ. по СО и СА, 1831,  13, с. 378. Вторая публикация в том же журнале, несомненно, была вызвана дефектностью первой. Автограф - ГБЛ, в письме к С. Ф. Пояркову. Перевод стихотворения Шиллера "Sehnsucht" ("Томление"). 6 апреля 1831 г. переводчик писал своей кузине В. Ф. Печериной (Трегубовой): ""Желание лучшего мира", хотя это только перевод стихотворения Шиллера, вылилось у меня из глубины души" (PC, 1891,  12, с. 617). Описывая позднее свою жизнь в Петербурге середины 20-х годов, П. вспоминал: "Одним моим утешением был географический атлас... Вот Франция, Бельгия, Швейцария, Англия!.. Сердце на крылах пламенного желания летело в эти блаженные страны, и Шиллерово "Sehnsucht" переливалось в русские стихи: "Ах, из сей долины тесной, Хладною покрытой мглой, Где найду исход чудесный, Сладкий где найду покой?"" (В. С. Печерин, Замогильные записки, М., 1932, с. 33).

  266-271. Как переводчик древнегреческой антологии П. выступил в печати трижды: в НА на 1832 (шесть переводов под загл. "Из греческой анфологии"), в КБ (пятнадцать переводов под загл. "Из греческой антологии") и в Совр., 1838, т. 12, в статье "О греческой эпиграмме" (восемь переводов), опубликованной без подписи. Автор этой статьи - бесспорно П., так как в ней приведены его переводы предыдущих публикаций, большей частью в исправленном виде. Несколько оставшихся в рукописи переводов П. напечатал в своей книге М. О. Гершензон.

  Точным переводам П. соответствуют след. древнегреческие оригиналы в АР: VII, 630 (Антифил Византийский); IX, 151 (Антипатр Сидонский); IX, 62 (Евен Аскалонский); IX, 294 (Антифил Византийский); XVI, 81 (Филипп Фессалоникский); XVI, 120 (Асклепиад).

  1. НА на 1832, с. 257. Печ. по Совр., 1838, т. 12, с. 79. Переводу предшествуют след. строки: "Надгробные надписи весьма разнообразны по содержанию и по форме. Они или вообще дышат чувством глубокой скорби, или прославляют доблести умершего, выставляя их как образец для подражания живым, или, большею частию, заключают в себе важные, высокие поучения, которые делаются еще разительнее, когда влагаются в уста умершего: тогда они вещают к нам как таинственный голос из-за пределов гроба. Такова эпиграмма... на могиле мореходца, погибшего вблизи родной земли жертвою строгой Немезиды" (Совр., 1838, т. 12, с. 79).

  2. КБ, с. 255, под загл. "Эпиграмма Антипатра" и с пояснением (вместо подзаг.): "Нереиды оплакивают разрушение Коринфа", с вариантами. Печ. по Совр., 1838, т. 12, с. 79. Переводу предшествуют след. строки: "Иногда эпиграмматический поэт в резких очерках изображает настоящий блеск какого-нибудь славного греческого городя или сетует на развалинах минувшего величия. Так Нереиды оплакивают разрушение Коринфа в следующей эпиграмме Антипатра" (Совр., 1838, т. 12, с. 78-79). Коринф - древнегреческий полис, основанный приблизительно в IX в. до н. э. дорянами; славился своей архитектурой. В 146 г. был разрушен римлянами. Океана бессмертные дщери - нереиды (греч. миф.). Алкиона (греч. миф.) - супруга Кеикса; узнав о том, что он утонул, бросилась со скалы в море и превратилась в птицу.

  3. Гершензон, с. 23. Песни Гомера - "Илиада". Ахивяне - ахейцы, т. е. греки вообще.

  4. Совр., 1838, т. 12, с. 78. Перевод предваряется след. строками статьи П.: "Исторические воспоминания, имена героев и поэтов, особенно же отечественные предания о великих мужах, плод народного самолюбия, одушевляют часто эпиграмматического поэта. Таково предание о Ксерксе, почтившем драгоценною багряницею тело падшего за отечество Леонида" (Совр, 1838, т. 12, с. 78). По рукописи напечатано в книге М. О. Гершензона, с. 24. Леонид - царь Спарты (488-480 до н. э.) - отважный полководец; пал в битве при обороне Фермопильского ущелья, где немногочисленный отряд греков, предводительствуемый Леонидом, в 480 г. до н. э. сдержал натиск целой армии персидского царя Ксеркса (486-465 до н. э.). Айдес (греч. миф.) - Аид.

  5. КБ, с. 258, под загл. "На статую Зевса Олимпийского". Печ. по Совр., 1838, т. 12, с. 77. Этому и следующим двум переводам в статье П. предшествует такое рассуждение: "Греция преисполнена была памятниками искусств всякого рода. На каждом почти шагу встречались великолепные храмы, изваяния богов и доблестных мужей отечества. Таково же обилие и надписей к изящным произведениям: поэты спорили с художниками... Иногда несколько надписей относится к одному и тому же славному произведению. Каждая из них имеет свою особенную точку зрения. Все же они вообще или заключают в себе тонкую похвалу искусству художника, или большею частию удачно схватывают тот момент, какой художник хотел выразить в своем произведении. Такова, например, следующая надпись" (Совр., 1838, т. 12, с. 76-77). Колоссальная статуя Зевса в его храме в Олимпии - знаменитое произведение Фидия (ум. 432 или 411 до н. э.); считалась одним из "семи чудес света".

  6. КБ, с. 257, под загл. "Статуя Александра Великого", с вариантами. Печ. по Совр., 1838, т. 12, с. 77. См. предыдущее примеч. По рукописи напечатано в книге М. О. Гершензона, с. 24. Лисипп - древнегреческий скульптор (вторая пол. IV в. до н. э.), родом из Сикона; был придворным ваятелем Александра Македонского; им создано несколько скульптурных портретов царя.

  272-276. Загл. "фантазии" часто встречается в автографах П. - применительно к стихотворениям, написанным в феврале - марте 1833 г. и связанным темой предстоящей заграничной командировки, состоявшейся в том же году. Кроме того, слово "фантазия", как об этом свидетельствуют автографы, - обозначение особого лирического жанра. Это стихотворение, внушенное реальным впечатлением или фактом, выполняющее роль свежей дневниковой записи и отнюдь не предназначавшееся для широкого оглашения. В бумагах П. эти своеобразные маргиналии, тяготеющие к циклическому строению, представлены в трех вариантах. Первый - наиболее пространный (ГБЛ, архив Ф. В. Чижова) - занимает почти всю довольно объемистую тетрадь стихотворений, где границы цикла обозначены не вполне отчетливо (крайние даты тетради: 9 февраля, Петербург - 8 апреля, Берлин). Два других варианта - сокращенные. Один из них под загл. "Фантазии" (ГБЛ) состоит из десяти стихотворений. В наст. изд. печ. самый краткий вариант цикла (ЦГАЛИ), известный по книге М. О. Гершензона, с. 34-36. Балы, о которых речь идет в первых трех стихотворениях, - "маленькие балики у чиновников-немцев" (К. Ф. Германа и Ф. И. Буссэ), которые, по словам П., он "усердно посещал" вместе с друзьями по кружку А. В. Никитенко ("Замогильные записки", М., 1932, с. 41). Во втором и третьем стихотворениях - обрывки беседы с воспитанницей Смольного института, которой П. был увлечен. В стихах он обычно воспевает ее под именем Софии (см. "Песнь Софии",  278) или Эмилии ("Письма к Эмилии", автограф - ГБЛ).

  1. Два автографа - ГБЛ, без загл.

  2. Два автографа - ГБЛ; в пространном варианте цикла - с разбивкой на два стихотворения: "Бал" (строфы 1-2) и "Разговор на бале" (строфы 3-5). Последняя строфа в измененном виде использована в отрывках из трагедии "Вольдемар" (см.: Гершензон, с. 68). Александр Васильич-Никитенко (1804-1877), друг П., впоследствии критик, профессор словесности. Слух идет, что видели "Ричарда". Трагедия Шекспира "Ричард III" была представлена на сцене петербургского Большого театра 29 января 1833 г. По свидетельству Никитенко, "наперечет восемь или девять человек во всем театре (который был полон) изъявляли восторг; все прочее многолюдие или безлюдие было глухо, немо, без рук: ни восклицания, ни рукоплескания! Зато наш Печерин возвратился домой с опухшими руками: он не жалел их для великого Шекспира" (А. В. Никитенко, Дневник в трех томах, т. 1, М., 1955, с. 126-127).

  3. Автограф - ГБЛ (краткий вариант цикла). "Семейство Холмских" - бытописательный исторический роман Д. Н. Бегичева (1786-1855), изданный в шести частях в 1832 г. Хотите ли увидеть исполина - Петра I.

  4. Два автографа - ГБЛ. Речь идет об Институте благородных девиц.

  5. Автограф - ГБЛ (пространный вариант цикла). Речь идет о программе, составленной для торжественного экзамена воспитанниц Смольного института.

  277. Гершензон, с. 64, под загл. "Две сцены из трагедии "Вольдемар" (Действие происходит в Италии в XV столетии)", по датированному автографу ЦГАЛИ. Монолог Вольдемара и "Песнь Софии" (см.  278) - фрагменты из этих сцен. Считать их принадлежностью более обширного драматического замысла нет оснований: содержание сцен противится такому предположению. Автограф "Вольдемара" был, как предполагает Гершензон, отправлен вместе с "Pot-pourri..." ( 279) при письме от 9/21 декабря 1833 г. петербургским друзьям - членам кружка А. В. Никитенко. Монологом открывается первая сцена. Затем следует диалог героя и Sophie (Софи), написанный в прозе. Вольдемар сообщает ей о своем решении принести себя в жертву неслыханно дерзкому Предприятию, цель которого - взорвать "ветхий мир". Перед разлукой Вольдемар и София обручаются друг с другом "союзом смерти".

  278. Гершензон, с. 69. Из второй сцены "Вольдемара" (см. предыдущее примеч.). Поводом к созданию песни явились слова воспитанницы Смольного института о том, что она хотела бы умереть молодой. П. услышал их на балу 19 февраля 1833 г. Вскоре после этого песня была написана П. и лишь позднее включена в "Вольдемара" (Гершензон, с. 37). София- см. примеч. к стих. "Бал" ( 272).

  279. "Полярная звезда", кн. 6, Лондон, 1861, с. 172; "Русская потаенная литература XIX столетия", Лондон, 1861, с. 308, тот же текст, но под загл. "Торжество смерти". Печ. по "Полярной звезде", с уточнением ст. 255 по МН (см. ниже). К фамилии автора, указанной под загл. в "Полярной звезде", сноска: "О Печерине - ниже в отрывках из "Былое и думы"". К слову "все" в ст. 421 второй части поэмы ("Театр") в обоих изданиях примеч. публикатора - Герцена или Огарева: "В некоторых рукописях здесь поставлено собственное имя, но оно так мудрено, что мы не решились принять это чтение в свой текст". "Песнь умирающего поэта" и "Под стенами Сантарема..." дважды печатались как отдельные стихотворения в зарубежном сб. "Лютня" (Лейпциг, изд. 1869 и 1873). Часть "Песни о графине Турн" (ст. 230-265 поэмы) под загл. "Богемская баллада" была напечатана самим П. в его очерке "Отрывки из путешествий доктора Фуссгэнгера" (см. МН, 1835, декабрь, кн. 2, с. 356, подпись: П...). Конец "Песни" опущен, несомненно, по цензурным причинам. В своем очерке П. рассказывает, при каких обстоятельствах довелось ему познакомиться с легендой о графине Турн. Во время пребывания в бернской гостинице, сообщает он, однажды "отворилась дверь и вошла слепая старушка с арфою; ее вела за руку девушка лет восьми... Хозяин рассказал, что эта старушка - какая-то богемка, которая, бог знает какими судьбами, попала в Берн и живет несколько лет подаянием благодетельных граждан... Старушка приютилась в уголку, настроила кое-как свою арфу, заиграла жалобную мелодию и сипловатым голосом запела какую-то старую богемскую балладу, которая, говорят, основана на истинном происшествии. Содержание этой песни врезалось в моей памяти, и я постараюсь рассказать вам его в стихах". Приведя текст баллады, П. замечает: "Чем кончилась любовь графини и егеря, не помню" (с. 357). Вопреки этому рассказу, в авторском примеч. к "Балладе о графине Турн" (см. текст поэмы) утверждается, что историю графини Турн П. поведал "содержатель гостиницы в Течене". Это явное недоразумение - либо результат описки, либо постороннего вмешательства (Богемии П. не посещал). "Февральский праздник" (в подзаг. поэмы) - годовщина окончания университета, торжественно отмечавшаяся друзьями П. по кружку Никитенко 11 февраля. Эти праздники сопровождались чтением стихов членов кружка (М. П. Сорокина и П. в особенности). Подзаг. дает основание датировать поэму концом 1833 г., так как произведение пересылалось из-за границы с определенным запасом времени, чтобы поспеть к 11 февраля. "Я давным-давно послал вам пакетец со всяким стихотворным вздором - это не прямо для февральского праздника, а только относится к оному; это, как уже однажды сказано, не литературное произведение, а бюллетень о состоянии моего здоровья", - писал П. 12 марта 1834 г. в Петербург членам "святой пятницы", т. е. Никитенко и его друзьям (Гершензон, с. 95). По резонному предположению Гершензона, сцены из "Вольдемара" и поэму П. отправил ранее - при письме от 9/21 декабря 1833 г. (Гершензон, с. 64). В предисловии к "Русской потаенной литературе..." Огарев неизвестно почему утверждал, будто бы "поэма П. относится к 1837 или 38 году" (Избр. произв., т. 2, М., 1956, с. 491). Более поздняя датировка этого произведения позволила Е. Боброву (см. его кн.: "Литература и просвещение в России в XIX веке", т. 4, Казань, 1902, с. 37) заявить о том, что в "Pot-pourri,.." П. подражал эсхатологической поэме А. В. Тимофеева "Последний день", впервые опубликованной, лишь в октябре 1834 г. (БдЧ,  10). Скорее всего, дело обстояло прямо противоположным образом: с "Pot-pourri" Тимофеева мог ознакомить тот же Никитенко, с которым он сблизился летом 1834 г. Этим можно объяснить некоторое сходство двух произведений, хотя, очевидно, у обоих был один общий источник - пушкинский "Пир во время чумы". В поэме П. имеются злободневные отклики на события гражданской войны в Португалии (см. об этом ниже), что вполне согласуется с датировкой концом 1833 г. Следует отметить, что Гершензон в своей более ранней работе - этюде о П. (вошел в его кн.: "История молодой России", М., 1908, с. 104) - поддержал точку зрения Е. Боброва, а в монографии о П. отказался от нее. Широкого хождения по рукам поэма не получила: "Рукопись, - писал Огарев, - не вышла из пределов тесного кружка друзей и не отозвалась в публике" (там же, с. 491). Вероятно, поэтому ни одной рукописи ее до нас не дошло. "Песню о русском юноше" под загл. "Сцена в Португалии под стенами Сантарема" сам автор процитировал в письме к старому товарищу по кружку Никитенко Ф. В. Чижову от 24 февраля 1873 г., а "Монолог умирающего поэта" - в письме к нему же от 16 февраля 1866 г. (оба письма - ГБЛ). В письме к Чижову от 26 сентября 1871 г. П. писал: "Так называемое "Торжество смерти" напечатано в "Полярной звезде" на 1861 с несколькими письмами между мной и Герценом. Она же напечатана и в "Русской потаенной литературе". Ее настоящий титул "Pot-pourri, или Чего хочешь, того просишь". Это было написано, если помнишь, для нашего февральского праздника в 1834 г." (ГБЛ, ф. Ф. В. Чижова). 14 августа 1875 г. П. снова писал Чижову: "В 1861 Герцен напечатал "За синим за морем, в далекой земле" под заглавием "Торжество смерти" совсем без моего ведома, так что я узнал об этом только два года после. Когда при свидании со мною в 53 г. Герцен упомянул об этой пьесе, то я до такой степени об ней позабыл, что даже не мог понять, о чем он говорил. Да, кроме того, мне никогда и в голову не приходило, чтобы она когда-либо удостоилась печати" (ГБЛ, ф. Чижова). В очерке "Pater V. Petcherine", опубликованном в той же кн. 6 "Полярной звезды" и вошедшем в часть 7 "Былого н дум", Герцен рассказал о встрече с П., состоявшейся близ Лондона в 1853 г. Желая заполучить рукопись поэмы, Герцен обратился к автору: "У меня были в руках в Петербурге несколько ваших стихотворений; в числе их есть трилогия "Поликрат Самосский", "Торжество смерти" и еще что-то; нет ли у вас их, или не можете ли вы мне их дать? - Как это вы вспомнили такой вздор? Это незрелые, ребяческие произведения иного времени и иного настроения. - Может, - заметил я, улыбаясь, - поэтому-то они мне и нравятся. - Да есть они у вас или нет? - Нет, где же!.. - И продиктовать не можете? - Нет, нет, совсем нет. - А если я их найду где-нибудь в России, печатать позволите? - Я, право, на эти ничтожные произведения смотрю, точно будто другой писал; мне до них дела нет, как больному до бреда после выздоровления" (А. И. Герцен, Собр. соч. в 30-ти томах, т. 11, М., 1957, с. 395). В августе 1855 г. в обращении к читателям "Пол. звезды" Герцен просил своих корреспондентов доставить ему списки нелегальных произведений, в том числе "Торжество смерти" и "Поликрата Самосского" (указ. изд., т. 12, с. 270). Е. Бобров указал, что в романе "Бесы" Достоевский дает довольно подробный пересказ ряда эпизодов поэмы П. (см.: Е. Бобров, указ. изд., с. 56). Время написания и обстоятельства ее появления в печати, о которых Достоевский, по всей видимости, узнал от Герцена при свидании с ним за границей в 1862 г., переданы в романе с большой достоверностью. Пересказ поэмы включен в "биографию" героя романа С. Т. Верховенского, в юности сочинившего либеральную фантасмагорию в стихах. Но в "поэме" Верховенского несколько эпизодов и деталей не имеют никакого соответствия с поэмой П. Учитывая это обстоятельство, а также слова Герцена: "трилогия "Поликрат Самосский", "Торжество смерти" и еще что-то", Гершензон построил эффектную гипотезу о том, что известный текст поэмы - часть не дошедшей до нас трилогии, с которой был знаком Достоевский. В "Бесах" содержание "поэмы" Верховенского передано следующим образом: "Это какая-то аллегория, в лирико-драматической форме и напоминающая вторую часть "Фауста". Сцена открывается хором женщин, потом хором мужчин, потом каких-то сил, и в конце всего хором душ, еще не живших, но которым очень бы хотелось пожить. Все эти хоры поют о чем-то неопределенном, большею частию о чьем-то проклятии, но с оттенком высшего юмора. Но сцена вдруг переменяется, и наступает какой-то "Праздник жизни", на котором поют даже насекомые, является черепаха с какимито латинскими сакраментальными словами, и даже, если припомню, пропел о чем-то один минерал, то есть предмет уже вовсе неодушевленный. Вообще же все поют беспрерывно, а если разговаривают, то как-то неопределенно бранятся, но опять-таки с оттенком высшего значения... Затем вдруг въезжает неописанной красоты юноша на черном коне, и за ним следует ужасное множество всех пародов. Юноша изображает собою смерть, а все народы ее жаждут. И, наконец, уже в самой последней сцене вдруг появляется Вавилонская башня, и какие-то атлеты ее, наконец, достраивают с песней новой надежды, и когда уже достраивают до самого верху, то обладатель, положим хоть Олимпа, убегает в комическом виде, а догадавшееся человечество, завладев его местом, тотчас же начинает новую жизнь с новым проникновением вещей" (ч. 1, гл. 1). Как удалось установить, весь эпизод с "хором неживших душ" взят из стихотворения Е. П. Ростопчиной "Нежившая душа. Фантастическая оратория", датированного декабрем 1835 г. и вошедшего в т. 1 "Стихотворений" поэтессы (изд. 2, СПб., 1857, с. 153-161). "Хоры" всевозможных духов и говорящих стихий в изобилии представлены в мистериях А. В. Тимофеева "Последний день" (1834), "Жизнь и смерть" (1834) и "Елисавета Кульман" (1835). В последней подают голоса бабочка и песчинка (у Достоевского - "насекомое" н "минерал"). Эти мистерии вошли в т. 1 "Опытов" Тимофеева (СПб., 1837, с. 309-347, 111-143 и 169-255). В "поэме" Верховенского - бесспорно, сплавились мотивы и образы, почерпнутые из различных литературных источников. Что касается Герцена, то его ввели в заблуждение сложная фрагментарная композиция и рубрикация произведения, особенно невнятно выглядевшие, как это легко пр