| Главная » Книги |
Кедрин Дмитрий Борисович - Переводы, Страница 5
Кедрин Дмитрий Борисович - Переводыiv>
Когда у вас в полку я мог бы службу несть!"
"Опасна жизнь солдат! - ответил тот герою. -
Мы заняты, дружок, войной, а не игрою.
На Францию ведут бесчисленную рать
Османы. Мы ж спешим французам помогать".
И Кукуруза наш сказал ему: "Тем боле
Хотел бы я душой забыться в ратном поле.
Когда я в грудь врага не погружу клинка,
То скоро самого убьет меня тоска.
Пускай лишь на осле за овцами, бывало,
Я ездил в пастухах, - всё это миновало.
Я, черт возьми, мадьяр! И это для меня
Создал премудрый бог и саблю и коня!"
Он многое еще сказал, шагая рядом
С начальником гусар, и речь дополнил взглядом
Таким, что капитан, потолковавши с ним,
Велел его в свой полк зачислить рядовым.
Едва ль передадут обычной речи звуки,
Что думал, натянув малиновые брюки.
И синий доломан, веселый Янчи наш!
Он солнцу показал сверкающий палаш,
Уселся на коня, и конь, приказу внемля,
Послушен был узде и бил копытом землю,
И если бы земля под Янчи затряслась,
И солнца свет померк, и дьявол крикнул: "Слазь!" -
Он всё равно б не слез!.. Приятели-солдаты
Дивились на него - таким глядел он хватом!
Когда ж снимался полк и покидал село,
То девушек пятьсот за Янчи с плачем шло!
Но что касалось их, то сердце Янчи билось
Спокойно: ни одна ему не полюбилась.
Объехав много стран, не мог он отыскать
Такую хоть одну, что Илушке под стать.
8
Ей верен до конца остался Кукуруза!..
Меж тем гусары шли на выручку французов,
И вот однажды полк узнал немалый страх.
Придя в страну татар о песьих головах.
К гусарам вышел царь татар песьеголовых
И капитану их сказал такое слово:
"Кто вы? Известно ль вам, что мой народ окрест
Людскую кровь сосет, людское мясо ест?"
У каждого бойца от страха сжалось сердце:
Песьеголовцев сто на каждого венгерца
Готовилось напасть. Их выручил один
Великодушный царь косматых сарацин.
Он у царя татар гостил и стал горою
За молодцов гусар, за полк моих героев.
(Он в их родной стране бывал когда-то встарь,
И честный нрав мадьяр знал сарацинский царь.)
Татарскому царю он был хорошим другом.
Когда венгерцам тот угрозы слал и ругань,
Он пристыдил его и начал говорить,
Стараясь дикаря с гостями примирить:
"Прошу тебя, мой друг: не трогай этой рати!
Они - мои друзья. За что тебе карать их?
Зачем тебе терзать и мучить их в плену?
Дай царский пропуск им через твою страну!"
"Быть посему! - сказал татарский император. -
Ты просишь - и с тобой считаюсь я, как с братом"
И подданным своим в обязанность вменил,
Чтобы полку никто препятствий не чинил.
Страшась его, никто венгерцев не обидел.
Всё ж крикнул полк "ура!", когда разъезд увидел
Границу той страны. И странно ль, если тут
Медведи бродят лишь да финики растут.
9
Да, службу сослужил им этот пропуск царский!..
Остались позади хребты страны татарской.
Денек - и вот уже в Италии они.
Лес розмаринов их укрыл в своей тени.
Здесь всё у них пошло прекрасно, не считая
Того, что круглый год там льды лежат не тая.
Их пробирал мороз. (Как твердо знаем мы,
В Италии всегда лежат снега зимы.)
Но наши молодцы мороз преодолели.
Когда же от него у них носы болели, -
Чтоб стужу победить, чтоб лучше сладить с ней,
Гусары на плечах несли своих коней.
10
Немного погодя прошли гусары Польшу
И в Индию пришли. Оттуда шаг, не больше -
До Франции. Лежит поблизости она.
Но в Индии была дорога их трудна!
Кругом одни холмы, а небо зноем дышит.
Чем дальше, тем холмы становятся всё выше;
Когда же пешеход минует Бенарес,
Он видит горный кряж, встающий до небес.
Тут наши молодцы не мерзли, а потели.
Лишь галстуки они оставили на теле.
Читатель мой! И вы разделись бы, кабы
Жгло солнышко от вас в получасу ходьбы.
Гусары шли да шли. И, становясь на роздых,
На завтрак пили дождь, на ужин ели воздух.
Когда же чересчур томил их солнца луч,
Спасался полк водой, что выжимал из туч.
Вот наконец они добрались до вершины.
Здесь только по ночам и шли, хоть и спешили,
А отдыхали днем. (Там жарко, как в аду!)
Тут Янчи аргамак споткнулся о звезду.
И в бездну та звезда скатилась с легким шумом.
А Янчи посмотрел и про себя подумал:
"В народе говорят: коль падает звезда,
То это чья-то жизнь погасла навсегда.
Ну, мачеха, молись! Твое, старуха, счастье,
Что разобрать пастух - где чья звезда - не властен.
Когда средь этих звезд нашел бы я твою,
Ты, старая карга, давно была б в раю!"
Спустились вниз они по каменистым склонам.
Тут стало холодней. Внизу ковром зеленым
Иль шахматной доской раскинулись поля.
И та земля была - французская земля.
11
А с Францией другим не поравняться странам!
Я б этот край сравнил с Эдемом, с Ханааном!
Поэтому враждой и алчностью дыша,
На Францию привел орду свою паша.
Уже его орда награбила немало
Сокровищниц, дворцов, и ризниц, и подвалов.
Она деревни жгла и, вытоптав зерно,
Зарезала овец и выпила вино.
Пришедшие туда на выручку мадьяры
Увидели кругом руины и пожары.
Османы, короля прогнав из замка прочь,
Украли у него единственную дочь.
Глубоко удручен судьбою столь печальной,
От турок в глубь страны бежал король опальный,
Никто на короля не мог смотреть без слез,
Так много страшных бед несчастный перенес!
Начальнику гусар сказал король-изгнанник:
"Мой друг! Перед тобой стоит бездомный странник.
Я с Дарием давно ль поспорить славой мог?
И вот, как нищий, я скитаюсь вдоль дорог!"
Начальник отвечал: "Уж мы, король великий,
Заставим поплясать народец этот дикий
За то, что, у тебя отняв страну и трон,
С тобою поступил так недостойно он.
Позволь нам отдохнуть. Наш трудный путь был долог.
А завтра, лишь заря поднимет ночи полог,
Врагам через посла объявим мы войну
И вмиг тебе, король, вернем твою страну!"
"Увы! - сказал король. - А где моя дочурка?
Тому, кто отобьет несчастную у турка
И бедному отцу вернет голубку вновь, -
Полцарства моего и дочери любовь!"
Гусарам те слова весьма приятны были
И многих молодцов на подвиг вдохновили,
И каждый думал так: "Хоть голову сломлю,
А дочку возвращу бедняге королю!"
Лишь Кукуруза наш на это обещанье
Французского царя не обратил вниманья:
Его мечта была в совсем ином краю -
Он вспоминал в тот миг про Илушку свою.
12
Когда же поутру над миром солнце встало,
Оно такой борьбы картину увидало,
Взберясь по облакам на краешек земли,
Какой мы и во сне увидеть не могли:
Под звуки медных труб, под грохот барабана
"По коням!" - раздалась команда капитана,
Проснулась наша рать и села на коней,
И знамя в синеве зареяло над ней.
"Друзья! - сказал король. - Я тоже с вами вместе
Пойду громить врагов моей земли и чести.
Пускай я стар и сед, - я бранный шум люблю!"
Но капитан гусар ответил королю:
"Нет, милостивый царь. Останься лучше сзади
И в драку, не спросясь, не суйся, бога ради.
Пусть боевой задор не изменил тебе, -
Коль силы нет в руках, какой уж смысл в борьбе?
Останься позади и положись на бога.
На ангелов его и на меня немного.
Клянусь тебе, король: еще полночный сон
На землю не сойдет, как ты займешь свой трон!"
Тут бравый полк гусар, лихую песню грянув,
Отправился искать разбойников-османов.
Вблизи кибитки их стояли без числа,
И полк им объявил войну через посла.
Он прискакал назад - и затрубили горны.
Мадьяры на врагов помчались тучей черной:
Гусарских шашек лязг и пистолетный дым
Смешались в той резне с их криком боевым!
В бока своих коней они вонзали шпоры,
От грохота копыт дрожмя дрожали горы,
Гудели недра их... Не сердце ли земли
Стонало, битвы шум услышав издали?
У турок был вождем паша семибунчужный.
Ему, чтоб захмелеть, сто бочек меду нужно.
Пунцовый от вина, его турецкий нос
Как перечный стручок над бородою рос.
Пузатый тот паша, вожак турецкой рати,
Сойдя к своим войскам, хотел в каре собрать их,
Но дрогнул табор весь и крик муллы умолк,
Когда в ряды врагов мадьяр врубился полк.
И задали ж они своим клинкам работу!
Здесь каждый янычар потел кровавым потом,
И до того дошло, что изумрудный луг,
От крови покраснев, стал красным морем вдруг.
Ну, жаркий был денек! Ну, битва, чтоб ей пусто!
Кругом тела врагов, изрубленных в капусту...
На Янчи сам паша с огромным животом
Нацелился копьем. Но тот коня хлыстом
Ударил и, паши желанью не переча,
С усмешкой на губах скакал ему навстречу,
Крича: "С чего ты вдруг расплылся, как евнух?
Дай я тебя, толстяк, перекрою на двух!"
Тут Кукуруза наш как думал, так и сделал:
Рассеченный паша упал с кобылы белой,
Верх - с правой стороны, низ - с левой стороны,
Тут феска и чалма, там туфли и штаны.
Увидя смерть паши, турецкие отряды
Бежали от гусар, рубивших без пощады.
Когда б их полк мадьяр не окружил средь гор,
То, может быть, они бежали б до сих пор!
Гусары скоро их настигли там однако,
Их головы в траву, подобно зернам мака,
Летели - и в живых остался лишь один
Турецкого паши сластолюбивый сын.
За ним во весь опор помчался Кукуруза...
Турецкий конь, двойным отягощенный грузом,
На гриве у себя несет через поля
Бесчувственную дочь бедняги короля.
"Стой, черт тебя возьми! - кричит пастух злодею. -
Иль я тебя копьем сейчас ударю в шею
И пробуравлю в ней такую дырку, брат,
Что сквозь нее душа умчится прямо в ад!"
Но сын паши бежал, не слушаясь нимало...
Вдруг лошадь у него споткнулась и упала;
Оставшись с пастухом лицом к лицу один,
Ему пролепетал паши трусливый сын:
"Помилуйте меня, о благородный витязь!
Пред юностью моей, молю, остановитесь!
Я молод, и меня ждет мать в родном краю!
Ах, я отдам вам всё, - оставьте жизнь мою!"
"Возьми ее себе, презренный трус и жулик!
Ты, заячья душа, не стоишь честной пули,
Беги отсюда прочь в поля своей страны
И расскажи другим - где спят ее сыны!"
И сын паши бежал от этой речи гневной...
Тут ясные глаза открыла королевна,
И слабым голоском она едва-едва
Такие, покраснев, произнесла слова:
"Спаситель милый мой! Не спрашиваю - кто ты?
Благодарю тебя за смелость и заботы.
Ты спас меня и так приветлив был со мной,
Что я готова стать, мой друг, твоей женой!"
Кровь Янчи моего нельзя назвать водою.
Он в поле был один с принцессой молодою,
Но поборол в себе желания змею,
Припомнив в этот миг любимую свою.
Он отвечал ей так: "Принцесса молодая!
Вас ждет в своем дворце старик отец, рыдая.
Позвольте, я сперва туда вас отведу..."
Слез и повел коня принцессы в поводу.
13
Уже затмил небес пространство голубое
Закат, когда они пришли на место боя,
Уже сходила тьма, уже свет солнца гас,
И на поля глядел его багровый глаз.
Глядел - и на полях, туманами повитых,
Лишь воронов нашел сидящих на убитых...
Был солнцу этот вид так страшен, что оно
Нырнуло в океан и спряталось на дно.
Спокойной синевой тут озеро блистало,
Но в этот мрачный час оно пунцовым стало,
Когда в его воде венгерцев наших рать
Кровь турок принялась смывать и оттирать.
Отмывшись наконец от крови и от пыли,
Гусары короля с почетом проводили
В тот замок, что стоял совсем невдалеке
И башни отражал в клубящейся реке.
Туда же в этот час приехал Кукуруза.
С ним королевна шла. Пусть мне поможет муза
Представить, как она прекрасна и светла!..
Он - как гроза, она - как радуга была!
Принцесса, вся в слезах, к родителю на шею
Упала, и король сам прослезился с нею.
Вновь найденную дочь в уста облобызал
И, сдвинув набекрень корону, он сказал:
"Час горестей прошел! Теперь нам отдых нужен.
Пора героям сесть за королевский ужин!
Распорядитесь: пусть придворный кулинар
Заколет сто быков для доблестных мадьяр".
"Великий государь! В столовой всё готово -
От жареных цыплят до рейнского густого", -
Раздался хриплый бас, и повар в колпаке
Предстал пред королем с шумовкою в руке.
И повара слова приятно отдавались
В ушах моих гусар: они проголодались,
И никого просить вторично не пришлось,
И чавканье солдат в столовой раздалось,
И так же горячо, как час назад османов,
Все стали истреблять индеек и фазанов,
И к сыру перешли, отдав колбасам честь.
(Чтоб ловко убивать - солидно надо есть!)
Уж кубок обходил столы во славу божью.
Когда король сказал с прочувствованной дрожью:
"Прошу вас, господа, мою послушать речь
И тем, что я скажу, отнюдь не пренебречь".
Хотя толпа гусар не перестала кушать,
Но слово короля была готова слушать.
Он кашлянул в кулак, потом отпил вина,
Стремясь, чтоб речь была красива и плавна,
И начал так: "Пускай свое мне скажет имя
Тот витязь, что вернул заботами своими
Больному старику единственную дочь
И недругов моих прогнал за море прочь!"
Тут встал из-за стола наш Янчи, воин грозный,
Поднялся и сказал: "Я Кукурузой прозван!
Пусть это имя вам мужицкое смешно, -
Как честный человек, мне нравится оно!"
И произнес король: "Любезный друг! Ты станешь
Отныне рыцарь мой, мой славный витязь Янош!"
Он вынул из ножон свой королевский меч
И, Янчи посвятив, свою продолжил речь:
"Чем можно наградить столь важные заслуги?
Ты видишь дочь мою? Возьми ее в супруги!
Вот дар мой! А чтоб мал не показался он,
В приданое бери мой королевский трон.
Мне стали тяжелы и скипетр и корона,
Мне восемьдесят лет, и я устал от трона,
От бунтов, от войны, от королевских дел -
От них я одряхлел, от них я поседел.
На твой высокий лоб корону я надену
И больше ничего не попрошу в замену,
Как только чтобы ты мне в замке дал чулан,
Покуда в склеп меня не стащит капеллан".
И всю толпу гусар, что в зале ели, пили,
Подарки короля донельзя удивили.
Что ж сделал Янчи наш? Он тоже тронут был
И добряка царя весьма благодарил.
Он встал и произнес: "Спасибо, ваша милость!
Мне щедрости такой награда и не снилась.
Но, как ни жалко мне, я должен вам сказать,
Что этот царский дар я не могу принять.
Мне взять его, король, не позволяет совесть.
Спроси вы: почему? - я б рассказал вам повесть,
Но повесть та длинна, грустна, и я молчу,
Поскольку в тягость быть собранью не хочу".
"Сынок! - сказал король. - Выкладывай нам смело,
Чем вызван твой отказ... Открой мне: в чем здесь дело?.."
Историю свою наш Янчи начал тут,
А что он рассказал, то ниже все прочтут.
14
"Открою, - молвил он, вставая перед ними, -
Откуда получил я Кукурузы имя.
В ее густой листве меня в степи нашли
И Кукурузой в честь находки нарекли.
Средь поля кукуруз на маленькой полянке
Однажды в летний день сидела поселянка.
Вдруг слышит, что дитя блажит бог знает где.
Взглянула - и меня нашла на борозде.
Так горько плакал я, что в ней проснулась жалость,
Она взяла меня и накормила малость,
И с поля принесла в свою избушку: ей
И старику ее не дал господь детей.
Но этот злой старик меня сердито встретил:
"Нам голодно вдвоем, а тут еще и дети!
Чем этот лишний рот кормить прикажешь мне?
Неси его назад!" - он закричал жене.
"Хозяйство от него не обеднеет наше, -
Сказала моему приемному папаше
Она. - Когда б дитя я бросила, тогда
Что отвечала б я в день Страшного суда?
К тому ж он подрастет и в доме пригодится,
У нас овечки есть. Они начнут плодиться.
Нам выгодно вдвойне: во-первых, нет греха,
И мальчик, во-вторых, заменит пастуха".
Крестьянин уступил. Но, хоть играл я рядом,
Ни разу на меня не глянул добрым взглядом.
Когда ж у чудака неважно шли дела,
В ответе у него моя спина была.
Я сиротою рос. Меня держали строго:
Работа да битье, а радостей немного.
Все радости мои, пожалуй, были в том,
Что девочка одна к нам приходила в дом.
Мать Илушки моей давно слегла в могилу,
А старику вдовцу без женки скучно было,
Женился снова он, да вскоре и помри.
Дочь круглой сиротой осталась года в три.
Та девочка была тиха, как луч вечерний,
Как роза, для меня полна цветов и терний.
Мы с Илушкой в пыли играли у ворот,
Нас знало все село - двух маленьких сирот.
Хоть я ребенком был, но милую подружку
Не променял бы я на сладкую ватрушку.
Я всю неделю ждал, чтобы воскресным днем
На лавочке в саду 
| |
| Просмотров: 457 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры