| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Шота Руставели. Витязь в барсовой шкуре, Страница 15
Бальмонт Константин Дмитриевич - Шота Руставели. Витязь в барсовой шкуреsp; Взято. Пышная дорога. Их три тысячи голов.
Груз оценят властелины. Гиацинты и рубины.
И чтоб блеск вернуть единый, паланкин уже готов.
Шестьдесят бойцов в Каджэти, чтоб хранить твердыни эти,
Оставляют. В ярком свете едут ныне в Град Морей.
Путь туда не бесконечный, хоть далекий, но беспечный.
Фатьму видеть - долг сердечный. Нужно им предстать пред ней.
44. Сказ о том, как отправился Тариэль к Царю Морей и к Фридону До Царя Морей, для знанья, Тариэль послал посланье:
"Вражьей силы растоптанье, Тариэль, с огнем лица,
Солнце я мое, в расцвете, приношу из тьмы Каджэти.
Ты прими приветы эти - в честь родного и отца.
Каджи край - уж мой он ныне. Все богатства и твердыни.
От твоей лишь благостыни здесь заря моя жива:
Фатьма ей была сестрою, больше, матерью родною.
Расплачусь я как с тобою? Ненавистны мне - слова.
Приходи. Твоим здесь краем мы идем и поспешаем.
Я поспешностью сжигаем, замедляться не могу.
Каджи край и их твердыни от меня прими ты ныне.
Будешь грозным для гордыни, будешь страшен ты врагу.
Речь моя и до Усена. Ту, в которой блесков смена,
Фатьма вырвала из плена, - пусть же к нам придет, светла.
Кто желанней ей - желанной, ярким солнцем осиянной,
Ярче звезд, как первозданный луч светлее, чем смола".
Получивши извещенье, Царь Морей пришел в волненье, -
Весть нежданная смятенье пробуждает в тишине.
Восхвалил в словах покорных он владыку высей горных
И не ждал вестей повторных. Вмиг поехал на коне.
Взял даров, и взял не злата, а пригоршни две агата.
Свадьба будет там богата. И уходит караван.
Фатьма с ним. Их путь далекий. Прах взметался поволокой.
В день десятый-свет высокий: лев и солнце, светоч стран.
Царь Морей свой путь кончает. Трое их его встречает.
Каждый, спешась, привечает. Кротко их лобзает он.
Тариэлю восхваленья. С ним она - как озаренье.
Лик, достойный удивленья, весь лучами окружен.
Фатьма в пламени и тает. Вот целует, обнимает.
Поцелуи принимает к лику, шее и руке.
Шепчет: "Боже - пред зарею мрак не властен надо мною.
Буду я твоей слугою. Свет велит молчать тоске".
Обнимает Фатьму дева. Нежно, словно звук напева,
Говорит она без гнева: "В сердце было много слез,
В сердце ночь была бурунна. Но теперь я полнолунна.
Солнце светит многострунно. Роза - вот, и где мороз?"
Медлит Царь Морей неделю. Благодарен Тариэлю.
Свадьбе час, любви и хмелю. Счет даров - как россыпь звезд.
Блещет злато с самоцветом. По златым они монетам
Как по праху ходят светом. Золотой до счастья мост.
Кучей там парча с шелками. С гиацинтами-камнями,
Тариэлю словно в храме, злат-венец дарует он.
Гиацинты золотисты, в них сияет пламень чистый.
Также царственно-лучистый, вырезной дарит он трон.
И покров, где все румяно, - свет-рубины Бадахшана,
Гиацинтов алых рана, - он подносит Нэстан-Джар.
Дева с юношей, сияя, как гроза там молодая.
Взглянет кто на них, - мечтая, новой страсти в нем пожар.
Автандилу дар богатый и Фридону жемчуг-скаты,
И седло с красой несмятой; и отличный в беге конь.
И плащи, горят огнями, небывалыми камнями.
Молвят: "Ты восхвален нами. Будь богатым как огонь".
Тариэль благодаренье красит ласкою реченья:
"Царь, полны мы наслажденья: мы увидели царя.
Ты несложно царь всесильный. И дары твои обильны.
И сюда дороги пыльны, но мы шли к тебе не зря".
Царь Морей, ответом ясным, молвит: "Лев с лицом прекрасным.
Смелый, жизнь твоим подвластным, убиватель нежный тех,
Что с тобой живут в разлуке, - к звуку счастья где есть звуки,
Как ответ? Я буду в муке: без тебя - и без утех".
Тариэля к Фатьме слово - как от брата дорогого:
"Долг велик, сестра. Такого долга - что придет под стать?
Пышность каджи, клад до клада, все твое, тебе для взгляда.
Ничего мне здесь не надо, и не буду продавать".
Фатьма кланяется низко. "Кто с тобой, властитель, близко,
Хоть не лик твой василиска, но в огне он сам не свой.
Я с тобой во власти чуда. Но, когда уйдешь отсюда,
Что я буду? Пепла груда. Горе тем, кто не с тобой".
Губы жемчуг расцвечали, - два лучистые в печали
ДоЦаря Морей сказали: "Без тебя нам трудно быть.
Уж не будем забавляться, звуком арфы опьяняться,
В громкой музыке встречаться. Но дозволь теперь отплыть.
Будь отец нам, наш родитель. Дома нашего строитель.
И корабль нам дай, властитель". Царь ответил: "Что не дам?
Сердце ваше успокою. Буду сам для вас землею.
Коль спешишь, сейчас устрою, сильный, путь-дорогу вам".
И корабль к дороге дальней снаряжает царь печальный,
Наступает миг прощальный. Тариэль - среди зыбей.
Те, объятые скорбями, бьются оземь головами,
Фатьма слезы льет ручьями, умножая глубь морей.
Побратимы, эти трое, поле все прошли морское.
Слово данное - живое. Клятва их подтверждена.
Отдыхают их доспехи. Им пристали - песни, смехи.
Светы губ горят в утехе, и кристальность в них ясна.
Весть Асмат идет благая. И в дома вождей другая.
Тех, что, в битве выступая, за Фридоном мчались в бой.
"Он сюда приносит светы, да сияют все планеты.
Будем ныне мы согреты, отдохнем от стужи злой".
Солнце в светлом паланкине. Путь проходит по равнине.
Уж конец пришел кручине. В них веселие детей.
В край пришли они Фридона. Все цветисто и зелено.
Их родное манит лоно. Слово песни - свет лучей.
Их встречают дружным хором. И Асмат, блестя убором,
Приковалась нежным взором к солнцу, Нэстан-Дарэджан.
Утешенье им друг в друге. Кончен долгий путь услуги.
Два цветка в цветистом круге. Миг свиданья верным дан.
И целует, обнимая, Нэстан-Джар ее златая. Молвит:
"Сколько тьмы и зла я принесла моей родной.
Скорбь была неравномерна. Но и благ господь безмерно.
Если сердце беспримерно, где награды взять такой?"
Говорит Асмат: "Хваленья всеблагому. Разуменье
Зрит, что было в тьме стесненья. Роза тут и жемчуга.
Жизнь иль смерть - мне все едино. Над картинами картина.
Если любит господина сердцем преданным слуга".
Возглашает строй сановных: "Коль в решениях верховных
Бог дарует дней любовных, так восхвалим же его.
Мы в кострах огней сгорали, лик явил он, нет печали.
Стали близью наши дали. Воскресил он, что мертво".
Целованья и объятья. Царь сказал им: "Ваши братья
Были жертвой. Восхвалять я буду смелых каждый час.
В вечном - жизнь за сновиденьем. С вышним слитый единеньем,
Лик их светит озареньем, лучевым в сто двадцать раз.
И хоть смерть их мне страданье, их бессмертный дар - сиянье.
Век о них воспоминанье. Принял их небесный царь".
Он сказал и плачет нежно. И лицо благого снежно.
Стынут розы, и мятежно веет в цвет - седой январь.
Видя слезы в Тариэле, все мгновенно восскорбели.
Словно стон прошел свирели. И внезапно стихли все.
И промолвили с почтеньем: "Если солнечным ты зреньем
Стал для мудрых, озареньем засветись как луч в росе.
Да пребудет всяк спокоен. Кто же этих слез достоин?
За тебя сраженный воин - он счастливее живых".
И кругом смягчились лики. И сказал Фридон владыке:
"Были скорби, и велики, - в светлых днях потопим их.
Помоги нам в этом, боже". Автандил сраженных тоже
Восхвалил. "Но для чего же, - молвил, - плакать лишний раз?
Грусти дан был час грустящий. Снова лев с зарей блестящей.
Так смеяться будем чаще, а не слезы лить из глаз".
Весел град Мульгхазанзари. Бьют литавры как в угаре.
Кличут трубы. К нежной чаре много льнет различных чар.
Чу, грохочут барабаны. Медь звучит. Все точно пьяны.
И красавицы, румяны, все сбежались, пуст базар.
И торговцы приходили. Их ряды забиты были.
А порядок наводили стражи с саблями в руках.
Челядь, дети, все толпятся. Тем вперед, а тем податься.
Только б как-нибудь пробраться. "Посмотреть!" - у всех в глазах.
У Фридона Нурадина весь дворец одна картина.
Все рабы - до господина. И на каждом пояс злат.
Все парчой горит златою. И ковры там под ногою.
И они над головою мечут золото как град.
45. Сказ о венчании Тариэля и Нэстан-Дарэджан Фридоном Свадьба справлена Фридоном. Честью честь им, с белым троном,
Словно в брызгах окропленным в желто-красный самоцвет,
Автандилу желто-черный также дан престол узорный.
Ждет толпа. В ней вздох повторный. Вижу, тут терпенья нет.
И певцы там не молчали. Песни льются без печали.
Свадьбу весело сыграли. Был шелков роскошный дар.
Нежный блеск необычаен. Добрый тот Фридон хозяин.
Лик улыбки как изваян в ворожащей Нэстан-Джар.
Счет даров сполна ли нужен? Дар с подарком явно дружен.
Девять царственных жемчужин, как гусиное яйцо.
Яхонт также драгоценный, в солнцесвете несравненный,
Ночью в блеске неизменный, - хоть рисуй пред ним лицо.
Также дал им ожерелье, чтобы шее быть в веселье, -
Уж какое рукоделье: гиацинты - нить кружков.
Автандилу льву дал чудо, - и поднять то трудно, -блюдо.
Не пустым унес оттуда это блюдо враг врагов.
Все хозяин жемчугами уложил его с краями,
И с пристойными словами эта дань дана была.
Весь чертог обит парчою, тканью нежно-золотою.
Тариэль к нему с хвалою, стройно сложена хвала.
Восемь дней, с усладой верной, свадьбы праздник беспримерный.
Ток даров, струей размерной, каждый день им как венец.
И конца нет узорочью. Арфа с лютней днем и ночью.
Глянь, увидишь ты воочью: юный - с девой наконец.
Тариэль сказал, смягченный, до Фридона: "Брат рожденный
Ближе быть не мог. Взметенный, ранен насмерть, по волнам
Я бродил, - явил ты сушу. Клятву сердца не нарушу.
И как дар отдам я душу - брату, давшему бальзам.
Сам ты знаешь Автандила, как его служенье было.
Преисполненное пыла и готово до всего.
Я хочу служить взамену. Положил конец он плену.
Сам пусть знает перемену. Жжет костер, - гаси его.
"Брат, - скажи ему, - милуя, как за службу заплачу я?
Бог, дары свои даруя, света жизни даст твоей.
Коли я твое хотенье не явлю как исполненье,
Не хочу отдохновенья даже в хижине моей.
Будет в чем моя подмога? Пусть - нам смело, с волей бога,
До Арабии дорога. Ты мой вождь, а я твой друг.
Нежных мы смирим речами, а воинственных мечами.
Ты к своей жене с дарами, иль моей я не супруг".
Чуть услыша Тариэля это слово, -словно хмеля
Вдруг сказалася неделя, - Автандил в веселый смех.
"Мне помощник? Где ж печали? Каджи в плен мою не взяли.
Я не ранен, не в опале. Розе снов - во всем успех.
Солнце светит на престоле. И царит по божьей воле.
Не в Каджэти, не в неволе, не во власти колдунов.
Все к ней с лаской и приветом. Помогать ей, что ли, в этом?
Не дождешься тут, с приветом, от меня ты лестных слов.
Если хочет провиденье, так небесные виденья
Принесут мне утешенье в этой огненной пещи.
И тогда по смерти буду льнуть я к солнечному чуду.
Счастья здесь искать повсюду, - хоть ищи, хоть не ищи.
Передай ответ правдивый: "Чувства, царь, твои красивы.
Был слуга я твой радивый - прежде, чем я был рожден.
Пусть же я перед тобою буду только лишь землею,
До тех пор, как ты, с хвалою, не получишь царский трон".
Ты сказал: "Хочу слиянья твоего с звездой сиянья".
В том благое пожеланье. Но не рубит здесь мой меч.
И не властно здесь реченье. Лучше буду ждать свершенья
От небес и провиденья. Даузнаю радость встреч.
А чего теперь хочу я? Чтоб ты в Индии, ликуя,
Власть на тронах знаменуя, воцарившись, поднял стяг.
И чтоб этот свет небесный, облик с молнией чудесной,
Был с тобой в отраде тесной. И чтоб был сражен твой враг.
Совершится, - жизнь восславлю, и тебя тогда оставлю,
Путь в Арабию направлю. Ближе к солнцу. И она
Мир души моей упрочит. И загасит, коль захочет,
Тот пожар, что сердце точит. Речь, как видишь, не длинна".
Четко все в словах ответа. Тариэль, услышав это,
Говорит: "Зима не лето. Лета я ему хочу.
Он нашел зарю златую, чем живу и кем ликую.
Жизнь и он пускай живую встретит, мной ведом к лучу.
Той заботой мысль объята. Да явлю в том доблесть брата.
Вот скажи: "В путях возврата, до приемного отца
Твоего - мне возвращенье. Попросить хочу прощенья
За рабов, их убиенье. Умягчить хочу сердца".
Молви: "Завтра в путь мне нужно. Больше медлить недосужно.
С словом: "Если" жить содружно - смерть для сердца моего".
Царь Арабский - он уважит сватовство мое, и скажет
То, что ум ему прикажет. Буду я молить его".
Весть пришла через Фридона. В этой речи звук закона.
Сердце вновь его спалено. В сердце дым и головни.
"В путь, и тщетно промедленье". В сердце витязя боренье.
Так, владыкам - уваженье. Да велят сердцам они.
Автандил пришел смущенный. И коленопреклоненный
Тариэлю, как сраженный, обнимает ноги он. Говорит он:
"Сердцу больно. Пред Ростэном хоть невольно,
Вин моих уже довольно. Дане буду раздвоен.
Быть хочу односердечным. Ты не сможешь перед вечным
В этом миге скоротечном - правосудным быть с плеча.
В сердце старца-властелина обо мне теперь кручина.
Не могу на господина я, слуга, поднять меча.
Будет тут зерно раздора, между мной и милой ссора,
Из разгневанного взора будет жжение огня.
Без вестей мне быть случится, от нее вдали томиться.
Кто прощения добиться здесь сумеет для меня!"
Солнцеликий, смехом ясным, Тариэль с лицом прекрасным,
Руку взяв движеньем властным, Автандила поднял вдруг.
"Ты мне сделал все благое. Чрез тебя мой дух в покое.
Дай же быть счастливым вдвое. Знать, что счастлив брат и друг.
Ненавижу опасенья, в друге чопорность, сомненья,
Лик оглядки, охлажденья. Тот, кто друг сердечный мой,
Пусть меня к себе он тянет, предо мной открыто станет,
Если ж нет, разрыв не ранит, он с собой, а я с собой.
Сердце я твоей желанной знаю в чаре необманной.
Мой приход не будет странный. Чрез меня придет жених.
А царю скажу я разно то, что нужно и приязно.
И желанью сообразно вид желанный встречу их.
Сердце старое покоя, лишь скажу царю одно я, -
Чтоб, чертог блаженства строя, доброй волей отдал дочь.
Если цель есть единенье, для чего ж вам разлученье?
Вам друг в друге озаренье. Нужно вам цвести помочь".
Автандил, увидев ясно, что препятствовать напрасно,
Поступил во всем согласно, с Тариэлем отбыл он.
А Фридон отряд отборный выбрал свитой им дозорной.
Сам он - с ними. Друг бесспорный, с ними должен быть Фридон.
46. Сказ о том, как снова идет Тариэль к пещере и видит сокровища Мудрый Дивнос сокровенье нам явил в словах реченья:
"В боге благо, возрожденье. Не из бога дышит зло.
Злой им в миге укорочен. Ход благого им упрочен.
В совершенстве вышний точен. Вне низин души светло".
Эти львы всегда живые, эти солнца золотые,
В дали шествуют иные. С ними дева, с ликом зорь.
Крылья ворона синеют. В этих косах - светы млеют.
И рубины щек алеют. Самоцветы с ней не спорь.
Это солнце в паланкине нераздельно с ними ныне.
Вот охота по долине. Кровь течет. Свистит стрела.
Где б они не проходили, той красе и этой силе
Взоры всех восторг струили, им дары и им хвала.
Словно это свод небесный. Между лун, в семье их тесной,
Солнца лик горит чудесный. Дни пути - и ближе цель.
Между гор, что в мгле как в дымах, для людей недостижимых,
Строй туда идет любимых, где томился Тариэль.
Молвит витязь: "Буду ныне вам хозяин. Там в стремнине
Недостатка нет в дичине. И накормит нас Асмат.
Поедим, повеселимся, а притом обогатимся.
Мы в дарах здесь не скупимся, многосветел пышный клад".
Спешась, вот идут в пещеры, в тот чертог утесов серый.
У Асмат дичин без меры. Режет вкусные куски.
Радость. Кончена дорога, где страданий было много.
Восхваляют сердцем бога, - счастье вывел из тоски.
Вот в скалах, через пустоты, чрез иссеченные гроты,
Где сокровища как соты, где печати по дверям,
Всей толпой они проходят. Забавляясь, в залах бродят.
И богатствам счет не сводят. Не воскликнут: "Мало нам".
Есть для каждого блестящий там подарок подходящий.
Каждый был там предстоящий Тариэлем награжден.
А потом из несочтенных тех сокровищ сгроможденных,
Как из житниц нагруженных, каждый воин наделен.
До Фридона молвит слово: "Хоть бери еще и снова,
Я должник твой, и такого долга - как покрыть объем?
Но, благое совершая, верь, - награда ждет у края.
Этим кладом обладая, в царстве им блистай своем".
Воздает Фрид он почтенье, и исполненный смиренья
Говорит благодаренья: "Царь, я твой, тебя любя.
Ты как в бурю - голос грома. Всякий враг твой лишь солома.
Счастье мне тогда знакомо, как смотрю я на тебя".
Повелел Фридон - верблюжий караван доставить дюжий,
Чтоб богатства в час досужий перевесть к себе домой.
И в Арабию оттуда держать путь. Исполнен чуда,
Ветер шепчет весть про чудо. К солнцу месяц молодой.
Долгодневное томленье. Вот из дымки отдаленья
Видны замки и селенья. То Арабия, она.
После дней тоски суровых, для восторгов встречи новых,
В голубых толпа покровах, к Автандилу столь нежна.
Тариэль до Ростэвана шлет сказать: "Душа медвяна.
Роза в цвете и румяна. Не сорвал никто ее.
Царь Индийский, духом ясный, до Арабии прекрасной,
Я дерзнул прийти. О, властный, пред величество твое.
Вид мой, раз, в тебе волненье пробудил и раздраженье.
Наложить хотел плененье на меня, и на коне
Гнался. Было то неправо. Вспыхнул гнев во мне как лава.
И налево, и направо смерть рабы нашли во мне.
Потому я пред тобою ныне с прошлою виною.
Грех свой бывший не укрою, - бывший гнев покрыл его.
Яв дарах не благодетель. В этом мне Фридон свидетель.
Дар один принес радетель: Автандила твоего".
Слов где взять мне подходящих, чтоб явить восторг горящих?
В блеске трех лучей блестящих млеют щеки Тинатин,
Задрожавшие ресницы оттеняют свет зарницы.
Под бровями - огневицы. Алым светится рубин.
Чу, литавры. Гул их льется. Смех и говор раздается.
Воин с воином смеется. Под уздцы берут коней.
Седла все в огнях узорных. Много витязей проворных,
На конях своих отборных, жаждут встречи, будут в ней.
Едет царь, с ним властелины. И вокруг владык дружины
Словно дружный хор единый. Благодарны богу все.
"Нет у зла существованья. Для благого лишь деянья
Есть и жизнь, и ликованье. Свет в готовой ждет красе".
Уж они не за горами. И нежнейшими словами
Говорит, горя глазами, к Тариэлю Автандил:
"Видишь эту пыль равнины? В этом дым моей кручины.
В сердце пламени лучины. От огня лишаюсь сил.
Это мой отец приемный. Я же, точно вероломный,
И безродный, и бездомный, медлю встретить, пристыжен.
Я в узор вступил нежданный. Стыд мой - слово сказки странной.
Но мечты моей желанной - вестник ты и друг Фридон".
Тот ответил: "Лик смиренья пред владыкой - знак почтенья.
Здесь побудь в отъединенье. Не предам тебя огню.
Коль решение такое есть у бога, будь в покое:
Солнце с обликом алоэ я с тобой соединю".
Льву надежды эти сладки. В малой ждет он там палатке.
Радость взглядов и оглядки, ждет и Нэстан-Дарэджан,
Дрожь ресниц волной урочной - ветер северо-восточный,
Царь Индийский полномочный едет прямо, строен стан.
И Фридон с ним едет вместе. О прибытьи были вести.
Царь Арабский этой чести ждет. И едут наконец.
Тариэль лицом склонился. Прочь с коня, и озарился.
Царь к царю светло явился, сын один, другой отец.
Тариэля почитанье - Ростэвану знак вниманья.
Он дарит ему лобзанье, удовольствуя свой рот.
Тариэлю - ласка слова: "Блеск ты солнца золотого.
Без тебя не будет снова светел день, как ночь пойдет".
Царь глядит на обаянье, он исполнен чарованья.
Хвалит все его деянья, достижение побед.
И Фридон явил почтенье, пред владыкой преклоненье.
Царь исполнен утомленья: Автандила с ними нет.
В нем смущение велико. Тариэль сказал: "Владыка,
Твоего достигши лика, сердце предал я судьбе.
Я дивлюсь, как предо мною, слово молвил ты с хвалою.
Автандил когда с тобою, кто же будет люб тебе?
Чую я в тебе томленье и, конечно, удивленье,
В чем причина промедленья. Сядем здесь на этот луг.
Тайну я тебе открою, почему он не со мною.
Снизойди своей душою. Просьбу вымолвлю я вдруг".
Вот садятся властелины. Сонмом едут вкруг - дружины.
Юный светит как рубины, все лицо озарено.
Смехом, ликом, той игрою, он владеет всей толпою.
Начал речью он такою, - как к зерну кладя зерно:
"Царь, хотел бы речью стройной усладить твой слух достойный,
Но робею, беспокойный. Как молить тебя смогу?
И о светлом молвить мне ли? Сам я темен, в самом деле.
Только им лучи зардели, чрез него свечу, не лгу.
Ныне оба мы дерзаем вблизь прийти, и умоляем.
Я был мукою терзаем, Автандил мне дал бальзам.
Он забыл, что в боли равной, в муке тяжкой и отравной
Был со мной он полноправный. Но не час быть в этом нам.
Утомлять тебя не стану. Излечи же в сердце рану.
Длиться ты не дай изъяну. Он ее, она его, Оба любят.
Пламень ярый пусть не множит в них удары.
Дочь твоя, чьи сильны чары, будь супругой для него.
Сердце мрамор, сам гранитный, да пребудет с нею слитный.
Вот с какой я челобитной". Тут платок на шею он
Навязал, и преклонился, на колено становился.
Словно школьником явился. Всяк был сильно удивлен.
Тариэля как сраженным и коленопреклоненным
Царь, увидя, был смущенным, и далеко отступил.
И явив ему почтенье, наземь пал: "От огорченья, -
Молвил, - скрылось наслажденье, что в твоем я виде пил.
В ком же было б дерзновенье не свершить твое хотенье?
Ни на миг во мне сомненья. Дочь хоть в рабство я отдам.
Да свершится тотчас слово. Где бы ей искать другого?
Где бы ей найти такого, хоть блуждай по небесам.
Видеть зятем Автандила радость мне, в нем свет и сила.
Дочь уж царство получила. Ей приличествует трон.
Цвет опал мой, цвет завялый. А она, с красой немалой,
Дышит, светит розой алой. Будь же с нею счастлив он.
Если б ты раба супругом выбрал, только бы друг другом
Были счастливы, - к услугам, я перечить бы не мог.
Тщетно было бы боренье. Автандил же - вне сравненья.
В этом богу восхваленье. Да войдет же он в чертог".
| |
| Просмотров: 341 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры