Трефолев Леонид Николаевич - Стихотворения - Книги

iv align="justify">

Л. Н. Трефолев

Стихотворения

--------------------------------------

Суриков И. З., Трефолев Л. Н. Стихотворения. - Ярославль, Верхне-Волжское

книжное издательство, 1983.

Дополнение 1 по:

И будет вечен вольный труд...: Стихи русских поэтов о родине / Сост и комм. Л. Асанова

М., "Правда", 1988

Дополнение 2 по:

Святочные истории: Рассказы и стихотворения русских писателей.

Составление, примечания С. Ф. Дмитренко.

М., "Русская книга", 1992

OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru

--------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ

Дубинушка

Накануне казни

Шут

Песня о камаринском мужике

Грамотка

Пошехонские леса

Что я умею нарисовать?

К моему стиху

Солдатский клад

На бедного Макара и шишки валятся

Два Мороза Морозовича

Борьба

В больнице

Нянины сказки

Спокойствие

Елка

Наша доля - ваша песня

Тени

Буйное вече

Красные руки

Песня о Дреме и Ереме

К нашему лагерю

Ручка, рука и лапа

Макар

Пиита

До зеленого змия и белых слонов

Notturno

Пятьдесят лет

Добряк - душа-человек

Имя - рек, или Nemo

Три поэта

Недопетая песня

Пляска весны

Рак и черепаха

Воин Аника

Гусляр

С. Д. Дрожжину

В глухом саду

Ручей

Безыменный певец

Набат

Кровавый поток

Стихотворения неизвестных лет

Первый гром

Вековечная старуха

Генерал Ерофей

Похоронная процессия

Путеводная звезда

"Царь наш - юный музыкант..."

Похороны

Казачок

Чудесная хата

Невеста ссыльного

Черные и белые братья

Дочь охотника

Действительный тайный советник Константин Петрович Победоносцев

Барские сны

Молодо-зелено

Железная пила

Александр III и поп Иван

Для меня и довольно

Лапти

К свободе

Деревенька

Дополнение 1

"Лошаденки за оврагом..."

Осень

Нива

Дополнение 2

Таинственный ямщик

ДУБИНУШКА

(Картинка из бывшего-отжившего)

По кремнистому берегу Волги-реки,

Надрываясь, идут бурлаки.

Тяжело им, на каждом шагу устают

И "Дубинушку" тихо поют.

Хоть бы дождь оросил, хоть бы выпала тень

В этот жаркий, безоблачный день!

Все бы легче народу неволю терпеть,

Все бы легче "Дубинушку" петь.

"Ой, дубинушка, ухнем!" И ухают враз...

Покатилися слезы из глаз.

Истомилася грудь. Лямка режет плечо...

Надо, "ухать" еще и еще!

...От Самары до Рыбинска песня одна;

Не на радость она создана:

В ней звучит и тоска - похоронный напев,

И бессильный, страдальческий гнев.

Это - праведный гнев на злодейку-судьбу,

Что вступила с народом в борьбу

И велела ему под ярмом, за гроши

Добывать для других барыши...

"Ну, живее!" - хозяин на барке кричит

И костями на счетах стучит...

...Сосчитай лучше ты, борода-грамотей,

Сколько сложено русских костей

По Кремнистому берегу Волги-реки,

Нагружая твои сундуки!

1865

НАКАНУНЕ КАЗНИ

Тихо в тюрьме. Понемногу

Смолкнули говор и плач.

Ходит один по острогу

С мрачною думой палач.

Завтра он страшное дело

Ловко, законно свершит;

Сделает... мертвое тело,

Душу одну... порешит.

Петля пеньковая свита

Опытной, твердой рукой,

Рвать - не порвешь: знаменита

Англия крепкой пенькой.

Сшит и _колпак погребальный_...

Как хорошо полотно!

Женщиной бедной, печальной

Ткалось с любовью оно;

Детям оно бы годилось,

Белое, словно снежок,

Но в кабачке очутилось

Вскоре за батькин должок.

Там англичанин, заплечный

Мастер; буянил и пил;

Труд горемыки сердечной

Он за бесценок купил.

Дюжины три иль четыре

Он накроил _колпаков_

Разных - и _у_же, и шире -

Для удалых бедняков.

Все колпаки - на исходе,

Только в запасе один;

Завтра умрет при народе

В нем наш герой-палладин.

Кто он?.. Не в имени дело;

Имя его - ни при чем;

Будет лишь сделано "тело"

Нашим врагом-палачом.

Как эту ночь _он_ вын_о_сит,

Как пред холодной толпой

Взор равнодушный он бросит

Или безумно-тупой,

Как в содроганьях повиснет,

Затрепетав, словно лист? -

Все разузнает и тиснет

Мигом статью журналист.

Может быть, к ней он прибавит

С едкой сатирою так:

"Ловко палач этот давит,

Ловко он рядит в колпак!

Скоро ли выйдет из моды

Страшный, проклятый убор?

Скоро ли бросят народы

Петлю, свинец и топор?"

1865

ШУТ

(Картинка из чиновничьего быта)

В старом вицмундире с новыми заплатами

Я сижу в трактире с крезами брадатыми.

Пьяница, мотушка, стыд для человечества,

Я - паяц, игрушка русского купечества.

"Пой, приказный, песни!" - крикнула компания. -

"Не могу, хоть тресни, петь без возлияния".

Мне, со смехом, крезы дали чарку пенного,

Словно вдруг железы сняли с тела бренного.

Все родные дети, дети мои милые.

Выпивши довольно, я смотрю сквозь пальчики,

И в глазах невольно заскакали "мальчики".

"Ох, создатель! Эти призраки унылые -

Первенца, Гришутку, надо бы в гимназию...

(Дайте на минутку заглянуть в мальвазию!)

Сыну Николаю надо бы игрушечку...

(Я еще желаю, купчики, косушечку!)

Младший мой сыночек краше утра майского...

(Дайте хоть глоточек крепкого ямайского!)

У моей супруги талья прибавляется...

(Ради сей заслуги выпить позволяется!)" -

"Молодец, ей-богу, знай с женой пошаливай,

Выпей на дорогу и потом - проваливай!"

Я иду, в угаре, поступью несмелою,

И на тротуаре всё "мыслете" делаю.

Мне и горя мало: человек отчаянный,

Даже генерала я толкнул нечаянно.

Важная особа вдруг пришла в амбицию:

"Вы смотрите в оба, а не то - в полицию!"

Стал я извиняться, как в театре комики:

"Рад бы я остаться в этом милом домике;

Топят бесподобно, в ночниках есть фитили, -

Вообще удобно в даровой обители;

В ней уже давненько многие спасаются... -

Жаль, что там маленько клопики кусаются,

Блохи эскадроном скачут, как военные...

Люди в доме оном все живут почтенные.

Главный бог их - Бахус... Вы не хмурьтесь тучею,

Ибо вас с размаху-с я толкнул по случаю".

И, смущен напевом и улыбкой жалкою,

Гривну дал он, с гневом погрозивши палкою.

Наконец я дома. Житие невзрачное:

Тряпки да солома - ложе наше брачное.

Там жена больная, чахлая и бледная,

Мужа проклиная, просит смерти, бедная.

Это уж не грезы: снова скачут мальчики,

Шепчут мне сквозь слезы, отморозив пальчики:

"Мы, папаша, пляшем, потому что голодно,

А руками машем, потому что холодно.

Отогрей каморку в стужу нестерпимую,

Дай нам корку хлеба, пожалей родимую!

Без тебя, папаша, братца нам четвертого

Родила мамаша - худенького, мертвого"...

Я припал устами жадно к телу птенчика.

Не отпет попами, он лежал без венчика.

Я заплакал горько... Что-то в сердце рухнуло...

Жизнь птенца, как зорька, вспыхнувши, потухнула.

А вот мы не можем умереть - и маемся.

Корку хлеба гложем, в шуты нанимаемся.

Жизнь - плохая шутка... Эх, тоска канальская!

Пропивайся, ну-тка, гривна генеральская!

<1866>

ПЕСНЯ О КАМАРИНСКОМ МУЖИКЕ

Ах ты, милый друг, камаринский мужик,

Ты зачем, скажи, по улице бежишь?

Народная песня

Как на улице Варваринской

Спит Касьян, мужик камаринский.

Борода его всклокочена

И _дешевкою_ подмочена;

Свежей крови струйки алые

Покрывают щеки впалые.

Ах ты, милый друх, голубчик мой Касьян!

Ты сегодня именинник, значит - пьян.

Двадцать девять дней бывает в феврале,

В день последний спят Касьяны на земле.

В этот день для них зеленое вино

Уж особенно пьяно, пьяно, пьяно.

Февраля двадцать девятого

Целый штоф вина проклятого

Влил Касьян в утробу грешную,

Позабыл жену сердечную

И своих родимых деточек,

Близнецов двух, малолеточек.

Заломивши лихо шапку набекрень,

Он отправился к куме своей в курень.

Там кума его калачики пекла;

Баба добрая, румяна и бела,

Испекла ему калачик горячо

И уважила... еще, еще, еще.

В это время за лучиною,

С бесконечною кручиною

Дремлет-спит жена Касьянова,

Вспоминая мужа пьяного:

"Пресвятая богородица!

Где злодей мой хороводится?"

Бабе снится, что в веселом кабаке

Пьяный муж ее несется в трепаке,

То прискочит, то согнется в три дуги,

Истоптал свои смазные сапоги,

И руками и плечами шевелит...

А гармоника пилит, пилит, пилит.

Продолжается видение: