Главная » Книги

Одоевский Александр Иванович - Полное собрание стихотворений, Страница 4

Одоевский Александр Иванович - Полное собрание стихотворений


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

p;
  Вам разве сладостны болезненные звуки,
  
  
   Стенящий ропот струн моих?
  
  
  Но кто вы? Кто из вас, и злобный, и могучий
  
  
  Всю лиру бедную расстроил? Жизнь мою
  
  
  Возьмите от меня: я с радостью пролью
  
  
   Последний гул земных раззвучий,
  
  
   И после долгих жизни мук
  
  
   Вздохну и сладко и покойно;
  
  
  На небе додрожит последний скорбный звук;
  
  
  И всё, что было здесь так дико и нестройно,
  
  
   Что на земле, сливаясь в смутный сон,
  
  
   Земною жизнию зовется, -
  
  
  Сольется в сладкий звук, в небесно-ясный звон,
  
  
  В созвучие любви божественной сольется".
  
  
  1829
  
  
  Чита
  
  
  
  КН. М. Н. ВОЛКОНСКОЙ
  
  
  Был край, слезам и скорби посвященный,
  
  
  Восточный край, где розовых зарей
  
  
  Луч радостный, на небе том рожденный,
  
  
  Не услаждал страдальческих очей;
  
  
  Где душен был и воздух вечно ясный,
  
  
  И узникам кров светлый докучал,
  
  
  И весь обзор, обширный и прекрасный,
  
  
  Мучительно на волю вызывал.
  
  
  Вдруг ангелы с лазури низлетели
  
  
  С отрадою к страдальцам той страны,
  
  
  Но прежде свой небесный дух одели
  
  
  В прозрачные земные пелены.
  
  
  И вестники благие провиденья
  
  
  Явилися, как дочери земли,
  
  
  И узникам, с улыбкой утешенья,
  
  
  Любовь и мир душевный принесли.
  
  
  И каждый день садились у ограды,
  
  
  И сквозь нее небесные уста
  
  
  По капле им точили мед отрады...
  
  
  С тех пор лились в темнице дни, лета;
  
  
  В затворниках печали все уснули,
  
  
  И лишь они страшились одного,
  
  
  Чтоб ангелы на небо не вспорхнули,
  
  
  Не сбросили покрова своего.
  
  
  25 декабря 1829
  
  
  Чита
  
  
  
  
  ЗОСИМА
  
  
  
  Новогородская святопись
  
  
  
  
   1
  
  
  
  У Борецкой, у посадницы,
  
  
  
  Гости сходятся на пир.
  
  
  
  Вот бояре новог_о_родские
  
  
  
  Сели за дубовый стол,
  
  
  
  Стол, накрытый браной скатертью.
  
  
  
  Носят брашна; зашипя,
  
  
  
  Поседело пиво черное;
  
  
  
  Следом золотистый мед
  
  
  
  Вон из кубков шумно просится.
  
  
  
  Разгулялся пир как пир:
  
  
  
  Очи светлые заискрились, -
  
  
  
  По краям ли звонких чаш
  
  
  
  Ходит пена искрометная? -
  
  
  
  На устах душа кипит
  
  
  
  И теснится в слово красное.
  
  
  
  Кто моложе - слова ждет,
  
  
  
  А заводят речь - старейшие
  
  
  
  Про святый Софии дом:
  
  
  
  "Кто на бога, кто на Новгород?" -
  
  
  
  Речь бежала вдоль стола.
  
  
  
  "Пусть идет на вольный Новгород
  
  
  
  Вся могучая Москва:
  
  
  
  Наших сил она отведает! -
  
  
  
  Вече воями шумит
  
  
  
  И горит заморским золотом.
  
  
  
  Крепки наши рамена,
  
  
  
  А глава у нас - посадница,
  
  
  
  Новог_о_родца жена.
  
  
  
  Много лет вдове Борецкого!
  
  
  
  Слава Марфе! Много лет
  
  
  
  С нами жить тебе да здравствовать!"
  
  
  
  Марфа, кланяясь гостям,
  
  
  
  Целый пир обводит взором,
  
  
  
  Все встают и отдают
  
  
  
  Ей поклон с радушной важностью.
  
  
  
  За столом сидел чернец.
  
  
  
  Он, привстав, рукою медленной,
  
  
  
  Цепенеющим перстом
  
  
  
  На пирующих указывал,
  
  
  
  Избирал их и бледнел.
  
  
  
  Перстьми грозный остановится -
  
  
  
  Побледнеет светлый гость.
  
  
  
  Все уста горят вопросами,
  
  
  
  Очи в инока впились;
  
  
  
  Но в ответ чернец задумался
  
  
  
  И склонил свое чело.
  
  
  
  
   2
  
  
  
  По народной Новгородской площади
  
  
  
   Шел белец с монахом,
  
  
  
  А на башне, заливаясь, колокол
  
  
  
   Созывал на вече.
  
  
  
  "Отчего, - спросил белец у инока, -
  
  
  
   На пиру Борецкой
  
  
  
  На бояр рукою ты указывал
  
  
  
   И бледнел от страха?
  
  
  
  Что, Зосима, видел ты за трапезой?"
  
  
  
   У отца святого
  
  
  
  Запылали очи, прорицанием
  
  
  
   Излетело слово.
  
  
  
  
   3
  
  
  
  "Скоро их замолкнут ликованья,
  
  
  
  Сменят пир иные пированья,
  
  
  
   Пированья в их гробах.
  
  
  
   Трупы видел я безглавые,
  
  
  
   Топора следы кровавые
  
  
  
   Мне виднелись на челах.
  
  
  
  Колокол, на вече призывающий!
  
  
  
  Я услышу гул твой умирающий,
  
  
  
   Не воскреснет он в веках.
  
  
  
  Поднялась Москва престольная,
  
  
  
   И тебя, столица вольная,
  
  
  
  Заметет развалин прах".
  
  
  
  1829 или 1830 (?)
  
  
  
  НЕВЕДОМАЯ СТРАННИЦА
  
  
   Уже толпа последняя изгнанников
  
  
   Выходит из родного Новаг_о_рода,
  
  
   Выходит на Московский путь.
  
  
   В толпе идет неведомая женщина,
  
  
   Горюет, очи ясные заплаканы,
  
  
   А слово каждое - любовь.
  
  
   С небесных уст святое утешение,
  
  
   Как сок целебный, сходит в душу путников,
  
  
   В них оживает свет очей.
  
  
   Вокруг жены толпа теснится, слушает;
  
  
   Услышит слово - сердце расширяется
  
  
   И усыпляется печаль.
  
  
   Уже темнеет небо, путь туманится.
  
  
   Идут... Но в воздух чудная целебница
  
  
   С пути подъемлется, как пар.
  
  
   Чело звездами светлыми увенчано,
  
  
   Чем выше, всё летучий стан воздушнее
  
  
   И светозарнее чело.
  
  
   В тумане с нею над главами странников
  
  
   Не ангелы, но, как она, небесные,
  
  
   Мерцая, медленно плывут.
  
  
   Плывет она, и с неба слово тихое
  
  
   Спадает, замирает в слухе путников,
  
  
   Не прикасаясь до земли.
  
  
   "Забыта Русью божия посланница.
  
  
   Мой дом был предан дыму и мечу,
  
  
   И я, как вы - земли родной изгнанница -
  
  
   Уже в свой город не слечу.
  
  
   Вас цепи ждут, бичи, темницы тесные;
  
  
   В страданиях пройдет за годом год.
  
  
   Но пусть мои три дочери небесные
  
  
   Утешат бедный мой народ.
  
  
   Нет, веруйте в земное воскресение:
  
  
   В потомках ваше племя оживет,
  
  
   И чад моих святое поколение
  
  
   Покроет Русь и процветет".
  
  
   1829 или 1830 (?)
  
  
  
   ИОАНН ПРЕПОДОБНЫЙ
  
  
  
   (Гробокопатель)
  
  
  
  
   1
  
  
   Уже дрожит ночей сопутница
  
  
   Сквозь ветви сосен вековых,
  
  
   Заговоривших грустным шелестом
  
  
   Вокруг безмолвия могил.
  
  
   Под сенью сосен заступ светится
  
  
   В руках монаха - лунный луч
  
  
   То серебрится вдоль по заступу,
  
  
   То, чуть блистая, промолчит.
  
  
   Устал монах... Могила вырыта.
  
  
   Облокотясь на заступ свой,
  
  
   Внимательно с крутого берега
  
  
   На Волхов труженик глядит.
  
  
   Проводит взглядом волны темные -
  
  
   Шумя, пустынные, бегут,
  
  
   И вновь тяжелый заступ движется.
  
  
   И вновь расходится земля.
  
  
   Кому могилу за могилою
  
  
   Готовит старец? На свой труд
  
  
   Чернец приходит до полуночи,
  
  
   Уходит в келью до зари.
  
  
  
  
   2
  
  
   Не саранчи ли тучи шумные
  
  
   На нивах поглощают золото?
  
  
  
  Не тучи саранчи!
  
  
   Что голод ли с повальной язвою
  
  
   По стогнам рыщет, не нарыщет?
  
  
  
  Не голод и не мор.
  
  
   Соф_и_и поглощает золото,
  
  
   По стогнам посекает головы
  
  
  
  Московский грозный царь.
  
  
   Незваный гость приехал в Новгород,
  
  
   К святой Софии в дом разрушенный
  
  
  
  И там устроил торг.
  
  
   Он ненасытен: на распутиях,
  
  
   Вдоль берегов кручинных Волхова,
  
  
  
  Во всех пяти концах,
  
  
   Везде за бойней бойни строятся,
  
  
   И человечье мясо режется
  
  
  
  Для грозного царя.
  
  
   Средь площади, средь волн немеющих
  
  
   Блестящий круг описан копьями,
  
  
  
  Стоит над плахою палач; -
  
  
   Безмолвно ждут... вдруг площадь вскрикнула,
  
  
   Глухими отозвалось воплями
  
  
  
  Паденье топора.
  
  
   В толпе монах молился шепотом,
  
  
   В молитвенном самозабвении
  
  
  
  Он имя называл.
  
  
   Взглянул... Палач, покрытый кровию,
  
  
   Держал отсеченную голову
  
  
  
  Над бледною толпой.
  
  
   Он бросил... и толпа отхлынула.
  
  
   Палач взял плат... отер им медленно
  
  
  
  Свой каплющий топор,
  
  
   И поднял снова... Имя новое
  
  
   Святой отец прерывным шепотом
  
  
  
  В молитве поминал.
  
  
   Он молится, а трупы падают.
  
  
   Неутолимой жаждой мучится
  
  
  
  Московский грозный царь.
  
  
   Везде за бойней бойни строятся
  
  
   И мечут ночью в волны Волхова
  
  
  
  Безглавые тела.
  
  
  
  
   3
  
  
   Что, парус, пена ли белеется
  
  
   На темных Волхова волнах?
  
  
   На берег пену с трупом вынесло,
  
  
   И тень спускается к волнам.
  
  
   Покровом черным труп окинула,
  
  
   Его взложила на себя
  
  
   И на берег под ношей влажною
  
  
   Восходит медленной стопой.
  
  
   И пена вновь плывет вдоль берега
  
  
   По темным Волхова волнам,
  
  
   И тихо тень к реке спускается,
  
  
   Но пена мимо пронеслась.
  
  
   Опять плывет... Во тьме по Волхову
  
  
   Засребрилася чешуя
  
  
   Ответно облаку блестящему
  
  
   В пространном сумраке небес.
  
  
   Сквозь тучи тихий рог прорезался,
  
  
   И завиднелись на волнах
  
  
   Тела безглавые, и головы,
  
  
   Качаясь медленно, плывут.
  
  
   Людей развалины разметаны
  
  
   По полусумрачной реке,-
  
  
   Течет живая, полна ласкою,
  
  
   И трупы трепетно несет.
  
  
   Стоит чернец, склонясь над Волховом,
  
  
   На плечи он подъемлет труп,
  
  
   И на берег под ношей влажною
  
  
   Восходит медленной стопой.
  
  
   1829 или 1830 (?)
  
  
  
  
  КУТЬЯ
  
  
   Грозный злобно потешается
  
  
   В Белокаменной Москве.
  
  
   Не в палатах разукрашенных,
  
  
   Не на сладкий царский пир
  
  
   Были гости тайно созваны.
  
  
   Тихо сели вдоль стола,
  
  
   Вдоль стола белодубового.
  
  
   Серебро ли - чистый снег
  
  
   Их окладистые бороды;
  
  
   Их маститое чело
  
  
   С давних лет не улыбается;
  
  
   Помутился светлый взор.
  
  
   У радушного хозяина
  
  
   Братья кровные в гостях:
  
  
   Новгородские изгнанники.
  
  
   Чем он братьев угостит?
  
  
   Нет, не сахарными яствами,
  
  
   Не шипучим медом солнечным
  
  
   Угостил он изгнанных семью.
  
  
   Прошептали песнь отходную
  
  
   В память павших в Новег_о_роде,
  
  
   И на стол поставил он кутью.
  
  
   Грозный злобно потешается
  
  
   В Белокаменной Москве.
  
  
   В небе тихо молит София
  
  
   О разметанных сынах.
  
  
   1829 или 1830 (?)
  
  
  
  
  ОТРЫВОК
  
  
  
  (Из "Послов Пскова")
  
  
   Посол, погибели предтеча,
  
  
   Замолк; но звук последних слов
  
  
   Еще гремел, как шум оков,
  
  
   В сердцах внимательного веча.
  
  
   На бледных лицах скорбь и гнев
  
  
   Сменили миг оцепененья.
  
  
   Но дьяк, на степени воссев,
  
  
   Средь вопля, криков и смятенья
  
  
   Покоен был, ответа ждал
  
  
   И с оскорбительным терпеньем
  
  
   Бессилье бури озирал:
  
  
   Так, не достигнутый волненьем,
  
  
   Я видел, как за валом вал,
  
  
   Венчанный пеной, с моря мчался,
  
  
   Но берегов

Другие авторы
  • Григорьев Петр Иванович
  • Ольденбург Сергей Фёдорович
  • Соколовский Александр Лукич
  • Леопарди Джакомо
  • Серебрянский Андрей Порфирьевич
  • Жданов Лев Григорьевич
  • Москотильников Савва Андреевич
  • Ломоносов Михаил Васильевич
  • Полежаев Александр Иванович
  • Кречетов Федор Васильевич
  • Другие произведения
  • Волошин Максимилиан Александрович - Библиография статей
  • Гиппиус Зинаида Николаевна - Ради Машечки
  • Державин Гавриил Романович - Гавриилу Романовичу Державину
  • Розанов Василий Васильевич - Границы парламентаризма и партий
  • Шопенгауэр Артур - В. Асмус. Артур Шопенгауэр
  • Гофман Виктор Викторович - Перемены
  • Гончаров Иван Александрович - И. А. Гончаров в воспоминаниях современников
  • Успенский Николай Васильевич - Литературные успехи Г. И. Успенского
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Несколько слов о фельетонисте "Северной пчелы" и о "Хавронье"...
  • Андерсен Ганс Христиан - Философский камень
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 362 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа