¹) Всеволодъ Юрьевичъ - велик³й князь Владим³рск³й на Клязьмѣ.

   ²) Ходячая мелкая монета того времени. Въ гривнѣ считалось 20 ногатъ или 50 резанъ, слѣдовательно въ ногатѣ было 2 1/2 резаны: ногата на металлы равнялась нынѣшнему полтиннику,

   a резана - двугривенному.

   ³) Князья Рязанск³е - Романъ, Игорь, Владим³ръ, Всеволодъ и Святославъ Глѣбовичи, признававш³е, въ 1180 году, своимъ главою князя Владим³рскаго Всеволода.

   ⁴) Рюрикъ и Давыдъ Ростиславичи - внуки Мстислава Великаго.

   ⁵) Велик³й князь Галицк³й.

   ⁶) Венгерскому.

   ⁷) Романъ Мстиславичъ - князь Владим³рск³й на Волыни.

   ⁸) Мстиславъ Ярославичъ, сынъ Ярослава Луцкаго и двоюродный братъ Романа.

   ⁹) Дик³е обитатели Подлѣсья (Подляшья).

   ¹⁰) Князья Черниговск³е - гнѣздо Ольгово.

  

	Ужъ Сула-рѣка къ Переяславлю-городу чистыхъ    Струи не катитъ своихъ, и Двина къ полочанамъ    Мутнымъ болотомъ несется, подъ крикомъ поганыхъ половцевъ.       Только одинъ удалой Изяславъ Васильковичъ1 въ то время    Въ шлемы литовск³е острымъ мечемъ позвонилъ и, затмивши    Славой дѣла своего отважнаго дѣда Всеслава,    Палъ подъ ударами сабель литовскихъ, прикрытый щитами,    На орошенную кровью траву. И, склоняясь на ложе    Смерти, сказалъ: "дружина! ты спишь и своими крылами    "Птицы тебя осѣнили, a звѣри кровь полизали!"    Не было съ нимъ ни отважнаго брата его Брячеслава,    Ни Всеволода; одинъ, далеко отъ родимаго края,
	Выронилъ онъ жемчужную душу изъ храбраго тѣла    Сквозь ожерелье златое. Поникло веселье, замолкли    Пѣсни и трубы въ Городнѣ2 о смерти его возвѣстили!    Князь Ярославъ и вы, внуки Всеслава! склоните знамена    Долу; вложите въ ножны свои притупленныя сабли:    Вы обезславили дѣдовъ! вы хищникамъ3 путь проложили    Вашими ссорами въ Русскую землю, на племя Всеслава,    Чтобъ и отъ нихъ претерпѣли мы тоже насилье, какое    Терпятъ y насъ на Руси отъ поганой земли Половецкой.       "Храбрый Всеславъ4 на седьмомъ трояновомъ вѣкѣ кинулъ    "Жреб³й о милой его богатырскому сердцу дѣвицѣ 5;    "И, не клюкой подпираясь, a сѣвъ на коня боевого,    "Въ К³евъ престольный помчался онъ вихремъ степнымъ, и доткнулся    "Древкомъ копья своего до его золотого престола.    "Ночью оставилъ Бѣлъ-городъ и, пользуясь синею мглою,    "Кинулся звѣремъ и скрылся; a утромъ, подвезши стрикусы 6
	"Къ старымъ стѣнамъ новгородскимъ, разбилъ ихъ ворота, a съ ними    "И ярославову славу разрушилъ. И снова ужъ мчался    "Волкомъ голоднымъ съ Дудутокъ7 къ Нѣмигѣ8 рѣкѣ многоводной.    "A на Нѣмигѣ-рѣкѣ устилаютъ далекое поле,    "Вмѣсто сноповъ, головами, молотятъ стальными цѣпами,    "Жизнь кладутъ на току и вѣютъ душу изъ тѣла.    "Кровыо затопленный берегъ Нѣмиги не жатвой засѣянъ    "Былъ, a тѣлами русскихъ сыновъ. "Князь Всеславъ народу    "Судъ давалъ и рядилъ города, a подъ саваномъ ночи    "Рыскалъ, какъ волкъ. Изъ К³ева кинулся къ Тмутаракани,    "И перерыскалъ волкомъ дорогу великаго Хорса9.       "Въ Полотскѣ рано ему позвонили къ заутренѣ въ Софьи    "Въ колоколъ звонк³й, а онъ тотъ утренн³й благовѣстъ въ стольномъ    "К³евѣ слышалъ.                 Хотя y другого и вѣщее сердце    Въ тѣлѣ, a также страдаетъ и знаетъ несчастья. Не даромъ
	Вѣщ³й Боянъ говорилъ, что "ни хитрый, ни умный, ни птица    Быстрая въ небѣ не минутъ суда правосуднаго Бога."       Какъ не стонать и не плакаться Русской землѣ, вспоминая    Прежнее тяжкое время и прежнихъ князей своеволье!    Старому князю Владим³ру10 вѣчно нельзя было княжить    Въ К³евѣ стольномъ, въ высокихъ горахъ: и теперь его стяги,    Вмѣстѣ съ наслѣдствомъ доставшися Рюрику съ братомъ Давыдомъ,    Словно волы, запряженные въ плугъ, подъ ярмомъ ненавистнымъ    Никнутъ, межъ-тѣмъ какъ тяжелыя копья свистятъ на Дунаѣ.

  

  

   ¹) Одинъ изъ князей Полоцкихъ, едва ли не сынъ Василька Рогволодовича, о которомъ лѣтописцы упоминаютъ подъ 1132 годомъ.

   ²) Мѣстечко Городно, гдѣ княжилъ Изяславъ Васильковичъ, существуетъ и нымѣ въ Пинскомъ уѣздѣ, Минской губерн³и, между рѣками Стыремъ и Горынью.

   ³) Литовцамъ.

   ⁴) Всеславъ Брячеславичъ, правнукъ Рогнеды.

   ⁵) Стихотворно - К³евъ.

   ⁶) Стѣнобитное оруд³е.

   ⁷) Мѣстечко около Новгорода Великаго.

   ⁸) Нѣмень.

   ⁹) Богъ быстроты.

   ¹⁰) Мономаху.

  

	Звучный голосъ раздается    Ярославны1 молодой;    Стономъ горлицы несется    Онъ предъ утренней зарей:       "Я быстрѣй лѣсной голубки    "По Дунаю полечу,    "И рукавъ бобровой шубки    "Я въ Каялѣ обмочу,    "Отъищу его и стану    "Обмывать своей рукой    "Окровавленную рану    "На груди его больной."       Такъ въ Путивлѣ, изнывая,    На стѣнѣ городовой    Ярославна молодая    Горько плачетъ предъ зарей:       "Вѣтеръ, вѣтеръ перелетный!    "Что ты воешь и свистишь?    "Что ты въ небѣ, беззаботный,    "Тучи черныя клубишь?    "Для чего ты окрыляешь    "Вражьи стрѣлы? для чего
	"Цѣлой тучей насылаешь    "Ихъ на друга моего?    "Развѣ тѣсно на просторѣ    "Шумно мчаться въ облакахъ?    "Иль рѣзвиться въ синемъ морѣ,    "Въ пышно-вздутыхъ парусахъ?    "Для чего жъ однимъ размахомъ    "Радость лучшую мою    "Ты развѣялъ легкимъ прахомъ    "По степному ковылю?"       Такъ въ Путивлѣ, изнывая,    На стѣнѣ городовой    Ярославна молодая    Горько плачетъ предъ зарей :       "Днѣпръ мой славный! ты волнами    "Горы крѣпк³я пробилъ,    "Половецкими землями    "Путь свой дальн³й проложилъ;    "Ты не разъ своей волною    "Мчала, гордая рѣка,    "Святослава надъ собою    "До улусовъ Кобяка:    "О, когда бъ ты вновь примчала    "Друга къ этимъ берегамъ,    "Чтобы я къ нему не слала    "Слезъ на море по утрамъ!"       Такъ въ Путивлѣ, изнывая,    На стѣнѣ городовой    Ярославна молодая    Горько плачетъ предъ зарей:
	"Солнце, солнце золотое!    "Солнце свѣтлое мое!    "Согрѣвая всѣхъ собою,    "Льешь с³ян³е свое:    "Для чего же ты сжигаешь    "Войско друга моего?    "Для чего ты ихъ терзаешь    "Въ полѣ жаждой? для чего    "Ты, с³яя, изсушило    "Тетивы на ихъ лукахъ,    "И въ колчаны заложило    "Стрѣлы, страшныя въ бояхъ?"

  

   ¹) Евфросин³я Ярославна, дочь князя Ярослава Владим³рковича Галицкаго, вторая супруга Игоря - героя поэмы.

  

	Небо тучами покрылося :    Кажетъ Богъ дорогу Игорю    Изъ неволи въ землю Русскую,    Въ край родной - къ столу отцовскому.       Догорѣла въ отдален³и    За горой заря вечерняя.    Игорь дремлетъ - Игорь бодрствуетъ :    Игорь мѣритъ птицей-мысл³ю,    Мѣритъ поле отъ великаго    Дона до Донца родимаго.       Конь готовъ и ждетъ полуночи.    Овлуръ1 свистнулъ за рѣкой вдали -    Подаетъ вѣсть князю Игорю;    Но князь Игорь не откликнулся.       Крикнулъ - поле всколебалося,    Зашумѣлъ ковыль серебряный,    И палатки половецк³я    Потряслися: Игорь доблестный    Горностаемъ проскочилъ тростникъ;    Канулъ въ воду бѣлымъ гоголемъ;    На коня стрѣлою кинулся ;    Босымъ волкомъ соскочилъ съ него;
	Побѣжалъ къ Донцу родимому,    Къ луговому его берегу;    И взвился могучимъ соколомъ,    Убивая подъ туманами    Лебедей и утокъ къ завтраку,    На обѣдъ себѣ и къ ужину.       Когда Игорь взвился соколомъ -    Тогда Влуръ помчался по полю    Сѣрымъ волкомъ, отряхаючи    Съ охобня росу холодную:    Надорвалъ коня дорогою.       Вотъ къ Донцу они приблизились,    И сказалъ онъ князю Игорю :       "Много князь тебѣ велич³я,    "Хищнымъ половцамъ нелюб³я,    "А землѣ родной весел³я!"       - О Донецъ! рѣка родимая!    Храбрый Игорь отвѣчалъ ему -    И тебѣ не мало доблести    И велич³я, что Игоря    Охранялъ ты на волнахъ своихъ,    Стлалъ ему траву зеленую    На брегахъ своихъ серебряныхъ,    Одѣвалъ его туманами    Подъ деревьями зелеными!       - Ты стерегъ его заботливо    Сизымъ гоголемъ межъ волнами,    На водѣ рѣчною чайкою,
	Быстрой чернедью въ поднебесьѣ.    Нѣтъ, не такъ, вздымаясь волнами,    Мчится Стугна мелководная!    Поглотивъ ручьи нагорные,    Она струги о кустарники    Раздробила, ненасытная;    И навѣки заградила путь    Къ берегамъ днѣпровскимъ юному    Ростиславу2. И заплакала    Мать сѣдая ростиславова    По прекрасномъ князѣ-юношѣ :    На лугахъ цвѣты душистые    Осыпаются отъ жалости,    И деревья, съ тихой груст³ю,    Надъ землею наклоняются. -       Не сорочье стрекотан³е    Раздается въ отдален³и:    Это мчатся, вслѣдъ за Игоремъ,    Гзакъ съ Кончакомъ половецк³е.       Стихло, - вороны не каркали,    Галки хищныя съ сороками,    По вѣтвямъ деревьевъ прыгая,    Также смолкли въ отдален³и;    Только дятелъ, долбя дерево,    Путь къ Донцу-рѣкѣ указывалъ,    Да вдали, въ густомъ орѣшникѣ,    Соловей веселымъ пѣн³емъ    Утро ясное привѣтствовалъ.       И съ Кончакомъ рѣчь заводитъ Гзакъ :    "Если соколъ3 улетитъ въ гнѣздо,
	"Такъ стрѣлами золочеными    "Соколенка разстрѣляемъ мы".       A Кончакъ ему отвѣтствуетъ:    - Если соколъ улетитъ въ гнѣздо,    Такъ красавицею-дѣвицей    Соколенка мы опутаемъ. -       A Кончаку снова молвитъ Гзакъ:    "Если дѣвицей-красавицей    "Соколенка мы опутаемъ -    "Не видать тогда намъ болѣе    "Ни соколика, ни дѣвицы,    "Нашей дѣвицы-красавицы,    "И начнутъ насъ птицы хищныя    "Бить средь поля половецкаго".

  

   ¹) Овлуръ или Влуръ, какъ называетъ его пѣвецъ Игоря, и Лаверъ или "²авръ, какъ называетъ его лѣтописецъ,- есть имя половчанина, мать котораго была русская, предложившаго Игорю свои услуги.

   ²) Ростиславъ Всеволодовичъ, сынъ Всеволода и Анны, дочери хана Половецкаго, и братъ Владим³ра Мономаха. Этотъ молодой князь, послѣ несчастнаго сражен³я съ половцами, спасаясь отъ плѣна, бросился въ рѣчку Стугну и, увлеченный тяжелымъ вооружен³емъ, утонулъ. Ему было тогда 22 года,

   ³) Здѣсь ханы говорятъ о Игорѣ (соколѣ) и его сынѣ Владим³рѣ (соколичѣ), который въ плѣну женился на красавицѣ половецкой, дочери кончаковой, которая называется здѣсь красною дѣвицею.

Вѣдь сказалъ же Боянъ,          Какъ и вѣщ³й Коганъ,    Пѣснотворецъ временъ Ярослава,          Говорилъ въ старину,          Прославляя войну    И походъ старика Святослава :             "Тяжело на землѣ          Жить безъ плечь головѣ,    И плечамъ безъ головушки буйной!"          A отчизнѣ святой          Безъ руки боевой    Князя Игоря - власти разумной.             Что луна въ небеси,          То нашъ князь на Руси!    На Дунаѣ запѣли дѣвицы,          И летятъ голоса          Чрезъ поля и лѣса    Къ высямъ К³ева, пышной столицы.             Игорь ѣдетъ домой          На Боричевъ1, къ святой    Пирогощей свой путь направляя.

Радость мчится, растетъ:          Веселится народъ,    Престарѣлыхъ князей воспѣвая,             A потомъ молодыхъ.          Славитъ въ пѣсняхъ своихъ    Князя Игоря - доблесть ихъ рода,          Славитъ сына его,          И бойца своего -    Прославляетъ буй-туръ Всеволода.             Слава нашимъ князьямъ          И ихъ храбрымъ войскамъ,    Воевавшимъ отважно донынѣ          За всѣхъ насъ христ³анъ          Противъ злыхъ басурманъ!    Слава храбрымъ князьямъ и дружинѣ!

  

  

   ¹) Такъ назывался въ древн³я времена одинъ изъ к³евскихъ спусковъ къ Днѣпру, гдѣ былъ перевозъ. Нынѣ близъ этого спуска стоить Михайловск³й монастырь.

  

   Этимъ сочинитель "Слова" хочетъ сказать, что онъ взялся описать своего героя въ томъ духѣ, или такъ, какъ излагались до него всѣ важныя (трудныя) повѣствован³я - языкомъ издавна для нихъ установленнымъ, по нашему - поэтическимъ, украшеннымъ. Отсюда можно заключить, что въ отдаленный отъ насъ вѣкъ игоревъ уже была народная литература, и требовалось отъ сочинен³я не одного достоинства мыслей, но вмѣстѣ и изящества отдѣлки по тогдашнимъ понят³ямъ; и что уже существовали предѣлы между стилями, или аналог³я идеи со звукомъ.

   Въ переводѣ этого стиха я послѣдовалъ объяснен³ю г. Дубенскаго, который, въ одномъ изъ примѣчан³й къ своему переводу "Слова", говоритъ, что "повѣсти, въ которыхъ описывались важныя, или героическ³я событ³я, именовались на древней нашей Руси - трудными." Графъ Мусинъ-Пушкинъ назвалъ ихъ - прискорбными повѣстями, Шишковъ - многотрудными, Вельтманъ - высокими, Максимовичь - скорбными, Де ла Рю - воинскими, Головинъ - печальными, Мей - слезными, наконецъ Туловъ - повѣстями о подвигахъ. Остальные переводчики или вовсе не перевели этого выражен³я, или перенесли его въ свои переложен³я безъ всякаго измѣнен³я.

  

   "Элементъ баснословнаго вымысла (замышлен³я бояновъ), господствовавш³й въ пѣсняхъ стараго времени, въ пѣсняхъ старому Ярославу, храброму Мстиславу и красному Романови, съ развит³емъ жизни, въ концѣ XII вѣка долженъ былъ уступить въ поэз³и мѣсто элементу исторической положительности (поэз³и по былинамъ сего времени). Кромѣ того, вымыслъ эпическ³й, столь тѣсно соединенный съ вымысломъ языческой миѳолог³и, долженъ былъ исчезнуть въ русской книжной поэз³и скорѣе, нежели во всякой другой, и въ слѣдств³е вл³ян³я Христ³анства. Такимъ образомъ очень естественно, что пѣснь нашего эпическаго поэта XII вѣка началась, какъ онъ говоритъ, по былинамъ сего времени, a не по замышлен³ю Бояню". (Туловъ).

  

   Такъ пѣвецъ Игоря называетъ Бояна, древнѣйшаго изъ поэтовъ Руси (о Бояне, солов³ю стараго времени!).

  

   Пѣвецъ Игоря, восторженный почитатель бояновыхъ пѣснопѣн³й, сравниваетъ ихъ вольное течен³е то съ бѣгомъ сѣраго волка но землѣ, то съ ширяньемъ сизаго орла подъ облаками, то, наконецъ, съ парен³емъ мысли по дереву. Заимствуя первыя два сравнен³я изъ сказочнаго м³ра древней Руси, въ которомъ они играютъ такую важную роль (особенно въ южно-русскихъ думахъ и пѣсняхъ), съ чѣмъ еще могъ онъ сравнить дивныя создан³я своего любимаго пѣснотворца - соловья стараго времени, какъ не съ мыслью человѣка, способною уноситься превыше тучъ ходячихъ, куда не залетали и сказочные герои древняго м³ра. Не смотря на то, что мысль подлинника выражена ясно, нѣкоторые переводчики "Слова" находятъ въ этомъ поэтическомъ уподоблен³и, одни - пропускъ, a друг³е - описку въ словѣ мысль; и основываютъ свои догадки на томъ, что пѣвецъ Игоря, взявъ два сравнен³я изъ царства животныхъ, необходимо долженъ былъ заимствовать оттуда и третье сравнен³е. Такъ, напримѣръ, гг. Левитск³й и Де ла Рю, предполагая описку, замѣняютъ слово мысль, первый - птицей, a второй - соловьемъ. Что же касается до г. Вельтмана, то онъ, полагая послѣ слова мысл³ю - пропускъ, переводитъ это мѣсто такимъ образомъ: "Былое воспѣть, a не вымыслъ Бояна, котораго мысли текли въ вышину, такъ какъ соки по древу". Эти догадки заслуживаютъ быть упомянутыми уже по одному тому, что незабвенный А. С. Пушкинъ также предполагалъ здѣсь описку, и читалъ вмѣсто мысл³ю - мысл³ю.

   Несмотря на вѣроятность этихъ догадокъ, основанныхъ на доказательствахъ болѣе или менѣе правдоподобныхъ, онѣ опровергаются другимъ мѣстомъ текста "Слова", именно стихомъ: , въ которомъ та же мысль выражена яснѣе: тамъ онъ растекается мысл³ю по дереву, a здѣсь - онъ скачетъ соловьемъ по мысленному древу. Сравнивъ оба мѣста, можно вывесть такое заключен³е, что древо y пѣвца Игоря означаетъ - воображен³е, по вѣтвямъ котораго порхаетъ Боянъ - соловей стараго времени.

   Такъ какъ цѣль моего перевода есть возможно-близкое воспроизведен³е подлинника, то я и старался не вдаваться въ произвольное толкован³е текста "Слова", въ ущербъ вѣрности перевода, за исключен³емъ нѣсколькихъ темныхъ мѣстъ, вѣроятно искаженныхъ переписчиками, и потому лишенныхъ всякаго смысла.

  

   Нѣкоторые изъ гг. переводчиковъ и изслѣдователей "Слова о полку Игоря" переводятъ это мѣсто не буквально, какъ слѣдуетъ его понимать, a иносказательно ; именно полагаютъ, что въ древности былъ обычай пускать десять соколовъ на стадо лебедей. Одни утверждаютъ, что князья пускали своихъ соколовъ, и чей соколъ прежде долеталъ до лебедей, тому и пѣли хвалебную пѣснь; друг³е же полагаютъ, что ихъ пускали пѣвцы, и чей соколъ долеталъ прежде до лебединаго стада, тотъ имѣлъ право воспѣвать князей; хотя въ подлинникѣ ничего не говорится объ этой забавѣ. Право не стоитъ ломать головы, переставлять слова и относить ихъ къ предъидущимъ или послѣдующимъ пер³одамъ, чтобы ясно выраженной мысли дать желаемое значен³е. По моему мнѣн³ю - это фигура, или, лучше, поэтическое уподоблен³е, какихъ весьма много въ "Словѣ", и которыя, несмотря на то, большею част³ю изслѣдователей переведены слово въ слово. Сочинитель здѣсь говоритъ объ одномъ Боянѣ, который, при воспоминан³и о прежнихъ междоусоб³яхъ, пускалъ десять соколовъ на стадо лебедей, и самъ объясняетъ свою аллегор³ю:

  

             Не на стадо лебедей

             Дней минувшихъ соловей

             Десять соколовъ пускаетъ, -

             Онъ перстами пробѣга