Гербель Николай Васильевич - Игорь, князь Северский

   съ тѣмъ, чтобы по напечатан³и представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. С. Петербургь, 21 сентября 1853 г.

  

  

  

   Предислов³е

   Пѣснь 1-я. Запѣвъ

   Пѣснь 2-я. Вѣщее затмѣн³е

   Пѣснь 3-я. Побѣда

   Пѣснь 4-я. Воспоминан³е пѣвца объ усобицахъ

   Пѣснь 5-я. Поражен³е

   Пѣснь 6-я. Плачъ пѣвца

   Пѣснь 7-я. Сонъ Святослава

   Пѣснь 8-я. Воззван³е къ князьямъ

   Пѣснь 9-я. Воспоминан³е о минувшемъ

   Пѣснь 10-я. Плачъ Ярославны

   Пѣснь 11-я. Бѣгство Игоря

   Пѣснь 12-я. Возвращен³е

   Примѣчан³я

   Можно сказать утвердительно, что ни одно произведен³е древнерусской поэз³и, пощаженное временемъ, не возбуждало такого постояннаго вниман³я нашихъ ученыхъ, и не подало повода къ такому множеству противорѣчащихъ другъ другу сужден³й, какъ "Слово о полку Игоря". И не мудрено! Этотъ самобытный и единственный, дошедш³й до насъ, письменный памятникъ, свидѣтельствующ³й о существован³и и развит³и древнерусской эпической поэз³и, отличается тою смѣлостью очерковъ и яркостью красокъ, которыя съ перваго взгляда обличаютъ необыкновеннаго художника.

   Будучи открыто въ 1795 году графомъ Мусинымъ-Пушкинымъ въ одномъ старинномъ Сборникѣ (причемъ первое извѣст³е объ этомъ открыт³и было сообщено свѣту въ "Spectateur du Nord", за 1797 годъ, и издано имъ въ 1800 году въ Москвѣ), "Слово о полку Игоря" не переставало, съ того времени, занимать умы нашихъ филологовъ и критиковъ. Плодами этихъ изыскан³и были, съ одной стороны, значительное число издан³й, переводовъ и стихотворныхъ переложен³й "Слова", съ другой - множество статей критическаго и полемическаго содержан³я. Что касается до переводовъ "Слова о полку Игоря", то, со включен³емъ перваго, которымъ мы обязаны графу Мусину-Пушкину, y насъ, въ продолжен³и полувѣка, вышло въ свѣтъ пятнадцать отдѣльныхъ издан³и (изъ нихъ семь прозаическихъ, a восемь стихотворныхъ), надъ которыми трудилось шестнадцать ученыхъ и литераторовъ.

   Вотъ любопытный списокъ этихъ пятнадцати переводовъ, изъ которыхъ мног³е, въ настоящее время, весьма рѣдки:

  

  

   1) Ироическая пѣснь о походѣ на половцевъ удѣльнаго князя Новагорода-Сѣверскаго Игоря Святославича, писанная стариннымъ русскимъ языкомъ въ исходѣ XII столѣт³я, съ переложен³емъ на употребляемое нынѣ нарѣч³е. Москва. 1800. (Издан³е графа Мусина-Пушкина, въ которомъ принимали участ³е А. Ѳ. Малиновск³й и Н. Н. Бантышъ-Каменск³й.)

   2) Слово о походѣ Игоря, сына Святославова, внука Ольгова. Переводъ А. Шишкова. Спб. 1805. (Сочинен³я и переводы, издаваемые Росс³йскою Академ³ею, ч. I.)

   3) Слово о полку Игоря Святославича, удѣльнаго князя Новагорода-Сѣверскаго, вновь переложенное Яковомъ Пожарскимъ, съ присовокуплен³емъ примѣчан³й. Спб. 1819.

   4) Слово о полку Игоревомъ, историческая поэма, писанная въ началѣ XIII вѣка на славенскомъ языкѣ прозою, съ присовокуплен³емъ буквальнаго переложен³я, съ историческими и критическими примѣчан³ями, критическимъ же разсужден³емъ и родословною. Переводъ Николая Грамматина. Москва. 1823.

   5) Пѣснь ополчен³ю Игоря Святославича, князя Новгородъ-Сѣверскаго. Переведена съ древняго русскаго языка Александромъ Вельтманомъ. Москва. 1833.

   6) Иѣснь о полку Игоревѣ, сложенная въ концѣ XII вѣка на древнемъ русскомъ языкѣ. Издана съ переводомъ на нынѣшн³й русск³й языкъ профессоромъ русской словесности Михаиломъ Максимовичемъ, для своихъ слушателей. К³евъ. 1837.

   7) Слово о пълку Игоревѣ Святъславля пѣстворца стараго времени, объясненное по древнимъ письменнымъ памятникамъ магистромъ Дмитр³емъ Дубенскимъ Москва. 1814. (Русск³я достопамятности, ч. III.)

  

  

   8) Походъ Игоря противу половцевъ. Спб. 1803. (Переводъ Сѣрякова.)

   9) Игорь, героическая пѣснь. Съ древней славенской пѣсни, писанной въ Х²² вѣкѣ, преложилъ стихами Александръ Палицынъ. Харьковъ. 1807.

   10) Слово о полку Игоря. Спб. 1812. (Переводъ Язвицкаго.)

   11) Ироическая пѣснь о походѣ Игоря на половцевъ, писанная на славянскомъ языкѣ въ XII столѣт³и_; нынѣ переложенная въ стихи старинной русской мѣры Иваномъ Левитскимъ. Спб. 1813.

   12) Пѣснь воинству Игореву, писанная стариннымъ русскимъ языкомъ въ исходѣ XII столѣт³я, и съ онаго переведенная наупотребляемое нынѣ велико-росс³йское нарѣч³е стихами стариннаго же русскаго размѣра, съ краткими историческими и критическими замѣчан³ями. Спб.1821. (Переводъ Николая Грамматина.)

   13) Пѣснь объ ополчен³и Игоря, сына Святославова, внука Олегова. Переложен³е Михаила Де ла Рю. Одесса. 1839.

   14) Слово о полку Игоря. Перевелъ Д. Минаевъ. Спб. 1846.

   15) Слово о полку Игоревѣ, сына Святъславля, внука Ольгова. Переводъ Л. Мея. Москва. 1850. (Москвитянинъ на 1850 годъ, No 22.)

   A вотъ и образчики каждаго изъ этихъ переводовъ, за исключен³емъ одного - сдѣланнаго г. Язвицкимъ, котораго я нигдѣ не могъ отъискать. Эти отрывки могутъ дать нѣкоторое понят³е о манерѣ и складѣ рѣчи, которыхъ придерживались гг. переводчики въ своихъ прозаическихъ и стихотворныхъ переложен³яхъ "Слова".

  

  

   Пр³ятно намъ, братцы, начать древнимъ слогомъ прискорбную повѣсть о походѣ Игоря, сына Святославова! Начать же с³ю пѣснь по быт³ямъ того времени, а не по вымысламъ бояновымъ. Ибо когда мудрый Боянъ хотѣлъ прославить кого, то носился мысл³ю по деревьямъ, сѣрымъ волкомъ по землѣ, сизымъ орломъ подъ облаками.

  

  

   Возвѣстимъ, брат³е, о походѣ Игоря, князя Игоря Святославича, тѣмъ слогомъ, какимъ въ древн³я времена многотрудныя повѣствовалися подвиги. Начнемъ пѣснь с³ю по быт³ямъ того времени, a не по замысламъ бояновымъ. Когда Боянъ велерѣчивый кого воспѣть хотѣлъ, растекался мысл³ю по древамъ, сѣрымъ волкомъ по землѣ, сизымъ орломъ подъ облаки.

  

  

   Не лучше ли намъ, братцы, начать старымъ слогомъ трудную повѣсть о полку Игоря Святославича? Начать же оную по быт³ямъ сего времени, a не по замыслу боянову. Ибо вѣщ³й Боянъ, когда хотѣлъ кому пѣснь творить, то носился мысл³ю по древу, сѣрымъ волкомъ по землѣ, сизымъ орломъ подъ облаками.

  

  

   Не пристойно ли бы намъ было, братья, воспѣть древнимъ языкомъ трудную повѣсть о войскѣ игоревомъ, Игоря Святославича? Воспѣтой же быть той пѣснѣ по былямъ сего времени, a не по вымыслу боянову; Боянъ мудрой когда кому хотѣлъ пѣсню творить, то носился мыслью по дереву, сѣрымъ волкомъ по землѣ, сизымъ орломъ подъ облаками.

  

  

   Не славно ли, други, воспѣть древнимъ ладомъ высокихъ сказан³й о подвигахъ Игоря - Игорь-Святъславича?

   Былое воспѣть, a не вымыслъ Бояна, котораго мысли текли въ вышину, такъ какъ соки по древу;

   Какъ сѣрые волки неслись по пространству, и сизымъ орломъ въ поднебесьи парили.

  

   Не славно ли было-бъ намъ, братья, начать старыми словами скорбныхъ повѣстей пѣснь ополчен³ю Игоря, Игоря Святославича!

   A начаться той пѣсни по былинамъ сего времени, хоть не по боянову замышлен³ю.

   Боянъ вѣщ³й, если кому хотѣлъ пѣснь творить, то растекался мысл³ю по древу, сѣрымъ волкомъ по земли, сизымъ орломъ по поднебесью.

  

  

   Не лучше ль намъ было, братцы, начать прежнимъ складомъ важныхъ повѣстей пѣснь о походѣ игоревомъ, Игоря Святославича; и начаться этой пѣсни по событ³ямъ нашего времени, a не въ духѣ бояновомъ? Ибо вѣщ³й Боянъ, когда кого хотѣлъ воспѣть, то носился мысл³ю по лѣсамъ, сѣрымъ волкомъ по полю, сизымъ орломъ подъ облаками.

  

  

             Коль пр³ятно слогомъ древности

             Повѣсть намъ начать прискорбную

             О походѣ князя Игоря!

             Пѣснь начать же гласомъ истины

             По былинамъ того времени,

             A не вымысломъ бояновымъ;

             Онъ кого хотѣлъ прославити,

             По древамъ носился мысл³ю,

             Сѣрымъ волкомъ по землѣ бѣжалъ,

             Въ облакахъ сизымъ орломъ летѣлъ.

  

  

             Любовь къ отечеству зоветъ, о Россы! насъ

             Воспѣть брань Игоря на древн³й предковъ гласъ,

             Какимъ ихъ подвиги вѣщались знамениты:

             Да будутъ быт³я и нашихъ лѣтъ открыты.

             Но не дерзнемъ вит³йствъ бояновыхъ искать.

             Когда Боянъ кого стремился воспѣвать,

             Онъ мыслью по древамъ въ восторгѣ растекался,

             То сизымъ онъ орломъ подъ облаки взвивался,

             То сѣрымъ волкомъ онъ носился по полямъ.

  

  

             Намъ пр³ятно, братцы, пѣснь воспѣть

             Древнимъ слогомъ - слогомъ жалобнымъ

             О походѣ славна Игоря,

             Не веселую - печальную!

             Мы начнемъ ее, какъ слышали,

             По былинамъ того времени,

             Не по замысламъ бояновымъ.

             Намъ извѣстно, что Боянъ пѣвецъ,

             Прославлять когда хотѣлъ кого,

             То носился всюду мысл³ю :

             По деревьямъ легкой птицею,

             Черезъ холмы будто сѣрый волкъ,

             Какъ орелъ сизый подъ облако.

  

  

             Не воспѣть ли, милы брат³е, любезные,

             Мѣрой древней, заунывной, не воспѣть ли намъ

             О походѣ на половцовъ князя Игоря,

             О походѣ неудачномъ Святославича?

             Повѣсть жалости достойная и вѣчныхъ слезъ!

             A начнемъ мы по былинамъ сего времени,

             Не по замыслу начнемъ ее боянову.

             Вѣщ³й бардъ, онъ пѣть когда хотѣлъ чьи подвиги,

             Онъ по древу растекался смѣлой мысл³ю,

             Онъ голоднымъ, сѣрымъ волкомъ рыскалъ по земли,

             Зоркимъ, сизымъ онъ орломъ парилъ подъ облаки.

  

  

         Или начать намъ, друзья, старымъ складомъ сказан³й воинскихъ

         Пѣснь о походѣ олегова внука, Игоря князя?

         Пѣснь же ту намъ начать по событ³ямъ дней настоящихъ,

         Но не по замысламъ вѣщимъ Бояна. Боянъ, замышляя

         Витязя славу воспѣть, соловьемъ растекался по древу,

         Сѣрымъ волкомъ въ поляхъ, сизокрылымъ орломъ въ поднебесьи.

  

  

             Начнемъ, други, складомъ старинныхъ людей,

                   Разсказъ про святыя былины:

             Какъ Игорь костьми положилъ средь степей

                   Свои удалыя дружины.

             У правды народной одна сторона,

                   У вымысла гранямъ нѣтъ счета:

             Такъ рѣчь y Бояна восторговъ полна,

                   Ярка y нея позолота!

             Онъ звучную-ль пѣсню кому запоетъ,

                   Раскинется въ вѣтви мыслями,

             Онъ волкомъ по черной землѣ протечетъ,

                   Орломъ пролетитъ подъ звѣздами!

  

  

             Аль затягивать, ребята, на старинный ладъ

             Пѣсню слезную о полку князя Игоря,

                   Князя Игоря Святславича!

                   A и пѣсню намъ затягивать

                   Про недавнюю былинушку,

                   Не по замыслу боянову.

             Коли вѣщему Бояну прилучалося

                   Про кого нибудь пѣсню складывать,

                   Растекался мысл³ю онъ по лѣсу,

                   Мчался сѣрымъ волкомъ по полю

             И сизымъ орломъ подъ облакомъ.

  

   Кстати помѣщаю здѣсь переводъ того же отрывка въ "Опытѣ преложен³я пѣсни о походѣ Игоря" (пѣснь первая и начало второй, до словъ: о Бояне, солов³ю стараго времени), помѣщеннаго въ IV части Галатеи (стр. 131), безъ означен³я имени переводчика. Вотъ онъ:

  

             Пр³ятно, о други, вамъ будетъ услышать

             Прискорбную повѣсть о Игорѣ князѣ.

             Начнемъ не по вымысламъ хитрымъ Бояна,

             Начнемъ по предан³ямъ дней пролетѣвшихъ.

             Когда величавый Боянъ полководцевъ

             И витязей славилъ гремящею пѣснью,

             Онъ мыслью леталъ по деревьямъ высокимъ,

             И сѣрымъ онъ волкомъ носился по доламъ,

             И сизымъ орломъ разстилался по небу!

  

   Кромѣ того, мы имѣемъ еще три стихотворные перевода десятой пѣсни "Слова" (Плачь Ярославны), сдѣланные Козловымъ {Собран³е стихотворен³й Ивана Козлова, изд. III, ч. II, стр. 31.}, Миллеромъ {Стихотворен³я Ѳ. Миллера, стр. 245.} и Бергомъ {Москвитянинъ, 1846 г., ч. I, ки. II, стр. 32.}. При всемъ уважен³и къ именамъ, болѣе или менѣе извѣстныхъ ученыхъ и литераторовъ, трудившихся надъ переложен³емъ "Слова", должно сказать, что большая часть прозаическихъ его переводовъ замѣчательна преимущественно въ ученомъ, нежели въ литературномъ, отношен³и; потому что въ нихъ, какъ кажется, болѣе дорожили примѣчан³ями и критическими изслѣдован³ями, чѣмъ самыми переводами. Счастливымъ исключен³емъ изъ нихъ можно назвать переводъ г. Вельтмана, сдѣланный мѣрною, гармоническою прозою, далеко оставляющею за собою не только прозаическ³я, но и мног³я стихотворныя переложен³я "Слова", изъ которыхъ лучш³я принадлежатъ гг. Де ла Рю, переложившему поэму въ довольно-звучные гекзаметры, и Мею, избравшему для своего перевода размѣръ народныхъ русскихъ пѣсенъ. Что же касается до переводовъ гг. Палицына, Левитскаго и Минаева, изъ которыхъ послѣдн³й отличается необыкновенно-звучнымъ стихомъ, то ихъ, собственно, нельзя причислить къ переводамъ, потому что гг. перелагатели нисколько не заботились о томъ, чтобы остаться вѣрными подлиннику, и гораздо болѣе передѣлывали, нежели переводили, и даже дополняли повѣствован³е сочинителя "Слова" своими собственными вставками; въ чемъ сознается самъ г. Минаевъ, въ примѣчан³яхъ къ изданному имъ переводу, говоря, что онъ "объяснялъ темныя мѣста подлинника прямо стихами, развивая сжатыя мысли въ картины" {Слово о полку Игоря, пер. Минаева. стр. 67.}.

   Чтобы дать нѣкоторое понят³е объ этомъ оригинальномъ способѣ развивать сжатыя мысли подлинника въ картины собственнаго изобрѣтен³я, приведу здѣсь, для сличен³я, нѣсколько небольшихъ отрывковъ лучшаго подстрочнаго перевода "Слова", сдѣланнаго г. Дубенскимъ, и соотвѣтствующ³я имъ стихотворныя фантаз³и гг. перелагателей:

  

  

   Рано въ пятницу они смяли поганые полки половецк³е; и, разсыпавшись стрѣлами по побоищу, помчали пригожихъ дѣвокъ половецкихъ, a съ ними золото, парчи и дорог³е аксаменты. Юртами, епанчами и кожухами, и всякими нарядами половецкими стали гатить болота и топи. Красное знамя, бѣлая хоруговь, багряная чолка, серебрянное древко - храброму (Игорю) Святославичу.

  

  

             Въ единъ день съ утреннимъ блистан³емъ сквозь мглy

             Срѣтаются они съ половцами въ долу:

             Едва узрѣлися, сердца ихъ закипѣли,

             Мечи и копья ихъ другъ въ друга зазвенѣли;

             И многихъ ратниковъ, до солнечныхъ лучей,

             Застигла вѣчна ночь, померкъ ихъ свѣтъ очей,

             Уже противные полки преодолѣнны,

             Разбиты, свергнуты и въ бѣгство обращенны.

             A россы храбрые, разсѣясь по полямъ,

             Летая съ быстротой, подобной ихъ стрѣламь,

             Мчатъ красныхъ дѣвъ оттоль половецкихъ плѣненныхъ,

             Тьму злата, утварей и тканей драгоцѣнныхъ.

             Но всѣхъ корыстей ихъ, утѣхъ, сокровищь сихъ

             Побѣда съ славою любезнѣе для нихъ:

             Гдѣ блато имъ иль топь препоны полагаютъ,

             Тамъ грудами они добычу повергаютъ,

             Изъ тканей, бархатовъ, одеждъ мосты творя,

             Такъ бранный духъ въ груди и славу водворя,

             Женамъ приличныя отмешутъ украшенья.

             Не злато нужно имъ: желѣзо на сраженье!

             Поправъ враговъ, дѣлятъ добычу, возвратясь.

             Пр³емлетъ въ оной часть и ихъ отважный князь:

             Червленна чолка, стягъ багрянъ съ хоругвью бѣлой,

             И древко сребряно, какъ даръ отъ рати цѣлой,

             Вручены Игорю за подвиги его.

             То князю нашему пр³ятнѣе всего,

             То злата для него и паволокъ дороже,

             Дружина такъ рѣчетъ, и воины всѣ тоже.

  

   Такимъ образомъ переведено г. Палицынымъ все "Слово о полку Игоря", за исключен³емъ нѣсколькихъ мѣстъ, или вовсе выпущенныхъ переводчикомъ, или замѣненныхъ стихами собственной работы. Такъ, напримѣръ, все начало четвертой пѣсни, до словъ:

  

             Такъ при Олегѣ молодомъ.....

  

   y него выпущено и замѣнено слѣдующимъ четырехстиш³емъ:

  

             Войны во времена и прежн³я бывали,

             Напасти и бѣды Росс³ю угнѣтали,

             Не столь отъ чуждыхъ силъ, нашеств³й и сѣтей,

             Колико отъ своихъ раздоровъ межъ князей.

  

   Кромѣ того переводъ г. Палицына изобилуетъ множествомъ самыхъ анти-поэтическихъ вставокъ. часто искажающихъ самый смыслъ подлинника.

   Переводъ г. Левитскаго нѣсколько ближе къ подлиннику, зато далеко превосходитъ переводъ г. Палицына числомъ и чудовищнымъ размѣромъ своихъ вставокъ, отличающихся необыкновенною яркостью красокъ и смѣлостью уподоблен³й.

   Напримѣръ:

  

  

   "Ужъ самъ своихъ милыхъ мужей ни мысл³ю примыслить, ни думою придумать, ни глазами увидать! a златомъ и сребромъ не брянчать нисколько!"

  

  

             "Невидать намъ сердцу милыхъ ужъ,

             Не слыхать ихъ сладка голоса,

             Не прижать къ груди пылающей,

             И въ объят³яхъ супружескихъ

             Не лелѣять и не нѣжить ихъ!

             Не пролить слезъ умилен³я,

             Кромѣ слезъ единой горести!

             Не видать намъ злата, серебра,

             На всегда уже отнятаго!

             На что злато, - на что серебро,

             Коли грудь тѣснится вздохами?

  

             Что безъ милыхъ въ этой пышности?

             Ожерелья, ткани, бархаты

             Тогда служатъ украшен³емъ,

             Когда сердце цвѣтетъ въ радости,

             Когда все предметъ весел³я;

             Но безъ милыхъ и безъ радости

             Пышность всякая не радуетъ!

             Увы! всѣмъ мы - всѣмъ ограблены;

             Гдѣ супруги и гдѣ дѣтища?

             Гдѣ и братья, гдѣ всѣ сродники?

             Гдѣ? - средь поля половецкаго!...

             О! пр³йми насъ мать сыра земля

             Лучше ты въ свои объят³я,

             Чѣмъ терпѣть през