Главная » Книги

Ширинский-Шихматов Сергей Александрович - Стихотворения, Страница 4

Ширинский-Шихматов Сергей Александрович - Стихотворения


1 2 3 4 5

sp; Царей гнетущего жезлом -
   Так кедр Ливанския дубравы
   До неба высился челом,
   И ветви простирал до моря,
   И отрасли свои до рек;
   Не мнил позыбнуться вовек,
   С стихиями, с годами споря,
   Мечтал соодолеть судьбе,
   От силы всякой безопасен.
   Ему дивился я ужасен,
   Минул его - и се не бе!"
  
   В себе вмещая все доброты,
   Петр чтит сподвижников своих,
   Дождит, дождит на них щедроты,
   Любовию лобзает их,
   Явивших истинны изрядства,
   Продерзость рушивших, вконец.
   Но россу лавровый венец
   Приятен паче гор богатства.
   И Петр глашает верных слуг,
   Да внидут в радость их владыки;
   Ликуют души их велики
   В забвении своих заслуг.
  
   Ревнующий любви превечной
   И злым дарующий покров,
   Дарами благости сердечной.
   Осыпал Петр своих врагов.
   Как тихий вечер льет прохладу
   Возлегшим странникам под тень,
   Творившим трудный путь весь день,
   Так он в сердца их влил отраду:
   Простер над ними дружбы щит
   И, дышащ кротостью эфирной,
   День брани претворил в день пирный,
   Который совесть не тягчит.
  
   Светись, видение златое!
   Пусть землю озарит твой луч.
   Хвались, Согласие святое!
   Не сяжет тьма военных туч,
   Не льются током кровь и слезы,
   И стали блеск, и свист свинца
   Не зыблет, не мятет сердца;
   Но вкруг воздержныя трапезы,
   Отколе бегает вражда,
   Сидят герои достодивны,
   Друг другу некогда противны,
   Отныне други навсегда.
  
   Над всеми видом исполина
   И доблестью восходит Петр.
   Как мать для милого ей сына,
   Так он для них безмерно щедр,
   Сочетавая их сердцами,
   Пленяет всех в свою любовь;
   И гроздия сладчайшу кровь
   Вкусив червлеными устами,
   Вещает чувствия свои,
   Стократ славнейшие победы:
   "Живите, мужественны шведы,
   В войне наставники мои!"
  
   Гремите век, слова священны!
   Небесный ум рождает вас.
   И слуги Карла восхищенны
   В восторге испускают глас:
   "Прешло для нас печалей время,
   Отднесь блаженна наша часть;
   Петрова нас покрыла власть,
   Легко, легко сей власти бремя,
   О боже! ты воздай ему".
   Так вновь препобежденны готы
   Петровы славили доброты
   Хвалой по сердцу своему.
  
   Но как чествуют росски чады
   Благого, своего отца?
   Исходят в сретение грады,
   И нет их радостям конца.
   Петра зовут своей избавой,
   Щитом народов и владык;
   Друг другу отражают клик:
   Благословен грядый со славой,
   Грядый с победой от небес,
   Воитель милостью обильный,
   Который, силой свыше сильный,
   Россию в царствах превознес!
  
   Стремится Юность в светлых ликах
   И пением гремит привет
   Гремящему во всех языках;
   Исходят старцы, полны лет,
   И чтя в душе труды Петровы,
   Словам невместные отнюдь,
   Живят свою полмертву грудь
   И ветхие творятся новы.
   И Немощь восстает с одра
   На звуки, жизнь и мир гласящи;
   Младенцы, у сосцев висящи,
   Очами веселят Петра.
  
   Но паче всех в блаженстве зрима
   Цветуща древностью Москва,
   Совместница Афин и Рима,
   Градов на севере глава,
   Гордясь первейшим в мире троном,
   Блажит дела ее царя.
   К нему объятия простря,
   Приемлет и объемлет лоном
   Спасителя полночных царств,
   Пред коим, верой вдохновенным,
   Исчезли с срамом незабвенным
   Наветы силы и коварств.
  
   Гряди - понесший скорби многи!
   Испить веселия струи
   В священны милостью чертоги,
   Отколе праотцы твои
   Во все страны своей державы
   Вселяли славу с тишиной.
   Гряди - и, не смущен войной,
   Небесной мудрости уставы
   Пространно извитийствуй нам,
   В покой божественным наукам,
   Во свет последним нашим внукам
   И в зависть чуждым племенам.
  
   Красуйся, Петр! хвалою правой,
   Красуйтесь, воины! вожди!
   Победа ваша под Полтавой
   Не в ломкой, гибнущей меди,
   Но станет жить и жить вовеки
   У россов ревностных в сердцах,
   Греметь во всех земли концах.
   Она - доколе человеки
   Не узрят в солнце вечный мрак,
   Доколе не сгорят стихии, -
   Пребудет памятник России
   И правды Саваофа знак.
  
   <1810>
  
  
   146. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ОТЕЧЕСТВО
   ЛЮБЕЗНОГО МОЕГО БРАТА
   КНЯЗЯ ПАВЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА
   ИЗ ПЯТИЛЕТНЕГО МОРСКОГО ПОХОДА,
   В ТЕЧЕНИЕ КОТОРОГО ПЛАВАЛ ОН НА МНОГИХ МОРЯХ, НАЧИНАЯ
   С БАЛТИКИ ДО АРХИПЕЛАГА, ВИДЕЛ МНОГИЕ ЕВРОПЕЙСКИЕ ЗЕМЛИ,
   И, НАКОНЕЦ, ИЗ ТУЛОНА СУХИМ ПУТЕМ ЧРЕЗ ПАРИЖ ВОЗВРАТИЛСЯ
   В РОССИЮ
  
   Сидя на холме возвышенном,
   Весне, пестреющей вокруг,
   Стонал я в сердце сокрушенном,
   О том, что медлит верный друг
   В странах далеких от отчизны,
   От дружбы братской удален;
   Уже, уже я утомлен
   Надежде делать укоризны,
   Счислять его отсутства дни.
   Падут ли некогда преграды?
   Иль вечно мне не зреть отрады?
   Терпеть прискорбия одни?
  
   Се солнце разлилось по миру,
   И полночь облеклась во свет,
   И птицы к вышнему эфиру
   Возносят песни и полет,
   Резвясь на воздухе прозрачном.
   Там златом искрится вода,
   А там - блаженствуют стада,
   Пасомые на поле злачном.
   Лишь я примрачен и уныл,
   Не рад толь светлому позору:
   Кидаю взгляды по обзору -
   Не зрю того, кто сердцу мил.
  
   Но кто там мчится в колеснице,
   На резвой двоице коней,
   И вся их мощь в его деснице?
   Из конских дышащих ноздрей
   Клубится дым и пышет пламень,
   И пена на устах кипит;
   Из-под железных их копыт
   Летит земля и хрупкий камень,
   И пыль виется до небес;
   Играют гривы их густые,
   Мелькают сбруи золотые,
   Лучи катящихся колес.
  
   Кто сей? - мой дух летит навстречу -
   Я зрю любезные черты,
   Еще, еще его замечу,
   И се - что вижу я? - се ты,
   Се ты, се ты, толь жданный мною,
   Пришлец и странник мой драгой,
   Мой друг, мой брат, сам я другой,
   Се ты притек ко мне с весною,
   Подобный младостью весне!
   И он познал меня мгновенно,
   Но чувствам верим мы сомненно,
   Друг друга чаем зреть во сне.
  
   Огнь жизни пробежал по жилам,
   И слезы сыплются из глаз,
   Лишь горним сведомая силам
   Любовь горит во мне сей раз.
   Глашу - напав ему на выю:
   "Кто, кто тебя мне возвратил?
   Не друг ли смертных Рафаил,
   Как древле сохранил Товию,
   Тебя поставил в сих местах?"
   Друг друга чувствуем всю радость,
   Друг друга лобызаем в сладость,
   И души наши на устах.
  
   Пойдем под кров наш безмятежный,
   В огромный, мирный наш Дедал,
   Спокойся в недрах дружбы нежной!
   Довольно море ты орал,
   Довольно перемерил суши,
   На лоне братства отдохни;
   Начнем вкушать златые дни,
   Слием в беседах наши души,
   Сердцам своим предложим пир.
   Природа веселится нами,
   Как мать счастливыми сынами,
   Дыханье удержал зефир.
  
   Беги, Хохлов! крылатым шагом,
   Зови, зови сюда друзей,
   Зови питаться дружбы благом,
   Скажи, что счастье у князей,
   Что брат восторгом полнит братий,
   Как бы избегший смертных врат.
   Друзья! и вам, и вам он брат,
   И ваших жаждет он объятий;
   Летите к нам в сей светлый час,
   Покинув все свои работы,
   Разгладив на челах заботы,
   И с нами радуйтесь у нас.
  
   Наш друг всё так же благороден,
   Всё так же жив и бодр, и свеж,
   И малым и большим угоден,
   Хорош для мудрых и невеж,
   По чувствам веры достохвален,
   Искусен жить со всеми в лад,
   С веселым веселиться рад,
   С печальным истинно печален,
   За шутками шутлив остро,
   В беседах важных тих и важен,
   Душой и сердцем не продажен,
   Крылат на всякое добро.
  
   Он многие обтек державы
   И в странствах мудростью возрос,
   Соблюл отеческие нравы,
   Среди соблазнов пребыл росс;
   Вступая в родину драгую,
   И прах чужой отряс от ног;
   Отечество и царь и бог
   Рождают совесть в нем благую,
   И мысль его - мысль россов всех:
   "Кому чужой удел корыстен,
   То свой конечно ненавистен,
   А нам не чтить Россию - грех!
  
   Под хладной северной звездою
   Рожденные на белый свет,
   Зимою строгою, седою
   Лелеяны от юных лет,
   Мы презрим роскошь иностранцу;
   И даже более себя
   Свое отечество любя,
   Зря в нем страну обетованну,
   Млеко точащую и мед,
   На все природы южной неги
   Не променяем наши снеги
   И наш отечественный лед".
  
   Он видел братий наших греков,
   От коих свет заняли мы,
   Сих древле мудрых человеков,
   А ныне - меркнут их умы.
   Зрел галлов, славой восхищенных,
   Престольный их роскошный град,
   Зрел Рима недорослых чад,
   Австрийцев, блеском освещенных,
   Забывших горе прусаков,
   Надменных, дерзостных британцев,
   Сынов отечества гишпанцев
   И шумных духом поляков.
  
   Исследовав страны другие,
   Тебе вверяет вновь свой век,
   О мать любезная Россия!
   И громко суд такой изрек:
   Подобно как Иван Великой
   Превыше низких шалашей,
   Так росс возносится душей
   Превыше царств Европы дикой,
   И дивен высотою чувств!
   Так вызнал друг наш все народы:
   Он видел чудеса природы
   И вечны чудеса искусств.
  
   Он зрел Везувия во гневе,
   Когда сей злобный исполин,
   Горя геенною во чреве,
   Восстал природы рушить чин;
   Из челюстей воспламененных
   На землю реки лил огня,
   И дымом тьмил светило дня,
   И грады камней раскаленных
   Метал от ада в звездну твердь;
   От страха трепетало море
   И чаяло иссякнуть вскоре;
   Пожарами хвалилась Смерть.
  
   Он зрел - гора из волн кипящих
   Схолмилась на морском хребте,
   Челом коснулась туч висящих,
   Шумит в воздушной высоте;
   Столп облачный и водный черный
   Идет меж неба и земли,
   Пловцов страшит еще вдали
   Своею тягостью безмерной,
   И брызжет страшный дождь вокруг,
   И вержет долу водопады;
   Он зрел - и толщу сей громады,
   Ударив громом, пре?рвал вдруг.
  
   Он зрел - там смертного десница
   Изводит - диво для очей! -
   Из мрамора живые лица;
   Там, в блеске солнечных лучей,
   Того зрел вид и зрак небесный,
   Кто нас от ада мог спасти,
   Зрел славу бога во плоти;
   Зрел Фидиев резец чудесный,
   Рафаелеву смелу кисть:
   Поглотит время царствы грозны,
   Но труд их прейдет в веки поздны,
   Не будет времени корысть.
  
   Что зрел он на водах, на суше,
   Нельзя пересказать всего;
   О други! уготовьте уши,
   Послушать есть что у него.
   До нового ли вы охочи?
   Приход ваш будет не вотще:
   Он вести, теплые еще,
   Неслыханны у нас в полночи,
   Привез из царства новостей.
   Придите, вечеря готова,
   Он будет предводитель слова,
   Беседой усладит гостей.
  
   Но снова речию нескладной
   И мыслию стремлюсь к тебе,
   О друг мой милый, ненаглядный!
   И молвлю нечто о себе:
   Во время нашея разлуки
   В стихи ударился мой ум,
   Я стал слагать их наобум,
   И стопы прибирал и звуки,
   Попал в рифмующу толпу,
   И в дом Словесности российской
   Без всякой хитрости витийской
   Кой-как пробил себе тропу.
  
   Прошла о мне молва по граду,
   И Кротость в царственном венце
   Моим бряцаниям в награду
   Осклабила свое лице;
   И вскоре камение честно
   Ко мне сронилося с высот.
   Не стою, правда, сих щедрот,
   Но стоить их я тщусь нелестно;
   За плату не пишу стихов,
   Восторг наемника бездушен -
   Боюся, совести послушен,
   Умножить тем число грехов.
  
   Писать люблю я произвольно;
   Велят - и жар во мне потух.
   Но полно о стихах! довольно!
   Уже я утомил твой слух.
   От детства сходствуя сердцами,
   Носящи в жилах ту же кровь
   И братску пламенну любовь,
   Мы можем счесться близнецами
   По тем же качествам ума;
   И ты (о, как мы в людях дики!)
   Не любишь пляшущие лики,
   И я скорблю о них весьма.
  
   Веселье светское ничтожно,
   Земное всё есть дым и прах;
   Небесну жизнь люби неложно.
   В душе питая божий страх,
   Не бойся силы смертных тленной:
   Хотя бы хитрый человек
   Народы в сеть свою вовлек,
   Ярем бы наложил вселенной,
   В звездах поставил бы свой трон,
   И он от брения составлен:
   Смотри - он смертию раздавлен,
   Гнетет его железный сон.
  
   Пусть мир пред Крезами одними
   Курит свой жертвенный ливан
   И чтит поклонами земными
   Богатства блещущий болван;
   Но ты, гнушаясь сим развратом,
   Цени достоинство равно,
   Хоть скрыто рубищем оно,
   Хотя преиспещренно златом.
   Узрев свой свет в душе твоей,
   Взыграет мудрости наука,
   Невольно улыбнется Скука
   И сбросит облако с бровей.
  
   Хвали делами добродетель;
   Птенцам, поверенным тебе,
   Будь друг, отец и благодетель,
   Всегда подобен сам себе;
   В груди гаси рассудком страсти,
   Пусть вера в ней горит одна:
   Вот щит, вот медная стена
   Противу всякия напасти.
   В союзе с ближними живи,
   Люби людей, люби сердечно,
   И знай - с тобою будет вечно
   Бог щедрый мира и любви.
  
   30 мая 1810
  
  
   147. НОЧЬ НА ГРОБАХ
   ПОДРАЖАНИЕ ЮНГУ
   <Отрывок>
  
   Блажен, кто в мире сем, воюя с суетами,
   Скучая пышными ничтожества мечтами,
   Для отдыха души охотно каждый день
   Спешит под смертную, безмолвну, мрачну тень,
   К усопшей братии, под ветвия унылы!
   Кто любит посещать пустынные могилы,
   Между гробами жить, и взвешивать свой прах,
   И верой исторгать из сердца смертный страх,
   И в смерти почерпать бессмертия дово?ды!
  
   Уже скончался день, и вечер канул в воды,
   И перлы по лугам рассыпались в росе;
   Нисходит свыше Ночь во всей своей красе,
   Вмещающа в себе величество с приятством,
   Явилась в небесах со всем ее богатством,
   Со всеми строями бесчисленных миров;
   Волнисты облака, истканны из паров
   Художеством драгим всесильныя десницы,
   Порфира у нее, достойная царицы,
   Воскрилием своим касается земле;
   В подобии венца сверкают на челе,
   Как камни честные, слиянные рядами,
   Славнейшие из звезд, из славных меж звездами,
   И блеском трепетным, как искры, светят в дол.
   Воссела с тишиной на черный свой престол
   И скипетр от свинца простерла над вселенной.
   Живитель сладостный природы утомленной,
   На легких крылиях летит врачебный Сон,
   Пленяет смертных всех под кроткий свой закон
   И подвергает мир своей отрадной власти;
   Уснули суеты, и воздремали страсти,
   Забылись горести, от слез едва престав,
   И крепость немощным вливается в состав.
   Безмолвствуют земля, и воздух, и пучина,
   Как будто общая приближилась кончина;
   Природа кажется движенья лишена,
   И всё творение покоит тишина.
   Затмились призраки, блестевшие при свете,
   И смертного душа, сама с собой в совете,
   Избавясь, разрешась от видимого зла,
   Пред строгой совестью ценит свои дела,
   В доброты собственны вперяет мысль прилежну
   И к вечности летит чрез временность мятежну,
   Чрез море бурное в незыблемый покой,
   Ликует разумом средь родины драгой,
   И, сими пользуясь небесными часами,
   Вкушает на земле общенье с небесами.
  
   И я ли потерплю вращаться на одре,
   Когда мой бодрый дух возносится горе,
   К лучам премудрости, светить ему готовым?
   О Сон! не возбраняй моим восторгам новым;
   Собрав вокруг себя все радостны мечты,
   Спустись под низкий кров стенящей Нищеты,
   Плач в сердце усыпи, сомкни слезящи вежды,
   Отчаянной являй отрадные надежды,
   И силы обнови к томительным трудам;
   А я ни внешних чувств нечувствию не вдам,
   Объемля сердцем мир, объятый тишиною,
   Возвыситься потщусь над бренностью земною,
   Учиться разуму, отвергнув буйство прочь.
   Подруга Мудрости, способствуй мне, о Ночь!
   И направляй мои стремления отважны;
   Ты Юнгу на гробах вдыхала мысли важны,
   Когда, паря умом, сей Мудрости певец
   Бессмертию души бессмертный плел венец:
   В учении его горит небесный пламень
   И силою своей растаивает камень,
   Безбожных хладные, жестокие сердца,
   И нудит их познать, хвалить, любить Творца.
   Учением его согретый, вдохновенный,
   Я вслед ему стремлюсь, не в меру дерзновенный,
   И ежели, о Ночь! преткнуся на пути,
   Ты мрачный свой покров на стыд мой опусти.
  
   Се нива божия, насеянна телами!
   Висит над нею тма - и черными крилами
   Над спящим множеством наводит страшну тень
   И ждет, когда придет ужасный, вечный день,
   Который, осияв пещеры мертвых темны,
   Затмит сияющи величия наземны.
   Здесь взор недремлющий лишь видит ночь одну,
   Здесь слух внимающий лишь слышит тишину;
   Чуть мраморы сквозь мглу мелькают часты, бледны,
   Престолы Смерти злой и знаменья победны,
   И все, безмолвствуя, вещают мне мой рок.
   По дремлющим древам летает ветерок,
   И шорохом листов и веяньем шумливым
   Задумчивость зовет к мечтаниям страшливым;
   Здесь время с вечностью сошлися на земли
   И мир вещественный с духовным сопрягли;
   И здесь из недр земных сквозь каменные своды
   Я слышу с трепетом священный глас природы:
   "Живущий, ты умрешь! Будь в мыслях бодр и строг
   И гордости своей сломи высокий рог".
  
   О тления удел! Рушения жилище!
   Уму надменному приличное гульбище!
   Не весь ли шар земный подобится тебе?
   Народы без числа вмещает он в себе,
   Вмещает вновь и вновь, и дмится непрестанно;
   И всё его лице, обширно и пространно,
   Корою облеклось из трупов и костей;
   Моря его текут по черепам людей,
   И грады зиждутся от камений надгробных;
   Мы жнем насущный хлеб от персти нам подобных,
   И сею перстию земля пресыщена:
   Гробами нашими вселенная полна,
   И места нет на ней, не бывшего могилой.
   Трепещет целый мир пред страшной Смерти силой,
   Пред ужасом ее под солнцем торжества.
   И солнце в небесах, сей образ божества,
   Всесильным предано ее державной воле,
   И солнце некогда сорвет она оттоле.
   И вы, о светлые, небесные Огни!
   Сверкающи сребром в полунощной тени,
   От хищности ее и все вы не изъяты;
   Но лютая, имев добычи толь богаты,
   До времени судьбы оставя горний свод,
   Ревнует поражать словесных слабый род,
   Над нами истощать свой тул неистощимый.
  
   Падут - и властелин, вселенною служимый,
   И самый низкий раб - все брение одно.
   Средь хлябей вод морских теряются равно
   Безвестные ручьи и громки в мире реки;
   Так в смерти равными творятся человеки.
   Очами разума во гробы я проник:
   Кто нищ, и кто богат; кто мал, и кто велик?
   Где гордое чело, где образ величавый,
   На коих злат венец покоился со славой,
   На коих с трепетом страны и племена
   Читали жребий свой на многи времена?
   Где прелесть красоты, собор очарований,
   К которой каждый миг, на крылиях желаний,
   На крылиях любви, с восторгом без конца,
   Парили юные, пылающи сердца?
   Где сильная рука, которая громами
   Сражала смертных в персть, и тысящми и тмами,
   И землю облила потоками кровей?
   Всё тления корысть! Всё смрад и снедь червей!
   О, горестный конец! Вид срамный, достослезный,
   И жизни временной, и славы нам любезной!
   Для смертных смертию ров пагубы изрыт;
   До ада углублен, как самый ад несыт,
   Глотае

Другие авторы
  • Боровиковский Александр Львович
  • Медзаботта Эрнесто
  • Струговщиков Александр Николаевич
  • Картавцев Евгений Эпафродитович
  • Федотов Павел Андреевич
  • Макаров Иван Иванович
  • Набоков Владимир Дмитриевич
  • Филиппсон Людвиг
  • Карнаухова Ирина Валерьяновна
  • Шелехов Григорий Иванович
  • Другие произведения
  • Андреев Леонид Николаевич - Возврат
  • Гиацинтов Владимир Егорович - Письмо С. М. Лукьянову
  • Волошин Максимилиан Александрович - Послания Максимилиана Волошина
  • Елпатьевский Сергей Яковлевич - О, мама!..
  • Салиас Евгений Андреевич - Аракчеевский сынок
  • Миклухо-Маклай Николай Николаевич - О папуасах (негритосах) на острове Люцоне
  • Жанлис Мадлен Фелисите - Свидание Госпожи Жанлис с Вольтером
  • Шаховской Александр Александрович - Письмо А. А. Шаховского А. С. Шишкову
  • Дорошевич Влас Михайлович - О чём говорят в Коломне?
  • Лондон Джек - Как аргонавты в старину...
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 383 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа