Ширинский-Шихматов Сергей Александрович - Стихотворения

  

   Библиотека поэта. Второе издание

   Поэты 1790-1810-х годов

   Вступительная статья и составление Ю. М. Лотмана

   Подготовка текста М. Г. Альтшуллера.

   Вступительные заметки, биографические справки и примечания М. Г. Альтшуллера и Ю. М. Лотмана

   Л., "Советский писатель", 1971

   Оригинал здесь - http://www.rvb.ru

  

  

   Биографическая справка

   143. Пожарский, Минин, Гермоген, или Спасенная Россия

   144. Приглашение друзей на вечернюю беседу

   145. Петр Великий. Лирическое песнопение восьми песнях. Песнь четвертая

   146. Возвращение в отечество любезного моего брата князя Павла Александровича из пятилетнего морского похода

   147. Ночь на гробах. Подражание Юнгу. <Отрывок>

  

  

   Сергий Александрович Ширинский-Шихматов родился в 1783 году в селе Дернове Смоленской губернии, в семье небогатого отставного поручика князя Александра Шихматова. Еще дома он обучился не только русской грамоте, но и "началам французского и немецкого языков". ¹ В 1795 году Шихматов поступил в Морской кадетский корпус, который окончил в 1800 году, получив звание мичмана. В том же 1800 году он был определен в Морской ученый комитет при Адмиралтействе Председателем этого комитета был А. С. Шишков, и к тому же времени, видимо, относится сближение будущего руководителя "Беседы любителей русского слова" с одним из наиболее значительных ее поэтов.

   В мае 1804 года Шихматов в чине поручика был переведен в Морской кадетский корпус воспитателем и прослужил здесь до 1827 года, отказавшись от предложенного ему в 1811 году места инспектора в только что открывшемся Царскосельском лицее. По свидетельству воспитанников Шихматова, в числе которых были и будущие декабристы Завалишин и Беляев, он был человеком ученым и добрым, одним из тех немногих воспитателей, которые никогда не прибегали к телесным наказаниям.

   Литературная деятельность Шихматова начинается в 1806 году, когда им был опубликован сочувственно встреченный перевод "Опыта о критике" Попа. Широко известным становится его имя после появления поэм "Пожарский, Минин, Гермоген, или Спасенная Россия" и "Петр Великий". В 1809 году Шихматов избирается членом Российской академии. По этому случаю он сочинил и произнес "Песнь российскому слову", в которой дал краткие похвальные характеристики русским писателям от Ломоносова до Шишкова. В 1811 году основана "Беседа любителей русского слова", и Шихматов становится членом первого разряда, которым руководил А. С. Шишков.

   Литературная деятельность Шихматова протекала под сильнейшим воздействием идей А. С. Шишкова. Шихматов насыщал поэтическую речь славянизмами и архаизмами, стремясь распространить высокий напряженно-торжественный слог на все виды литературного творчества, особенно культивируя при этом эпическую поэму, куда он вносил сильный элемент лиризма, что отразилось и в названии самого значительного его произведения: "Петр Великий. Лирическое песнопение".

   Наряду с Шишковым и Хвостовым, Шихматов стал мишенью для остроумных нападок членов карамзинского лагеря, будущих арзамасцев Нападки эти воспринимались им очень болезненно.

   Воспитанная с детства религиозность с годами все более усиливается и все яснее проявляется в творчестве Шихматова. Последние его произведения приобретают отчетливо выраженный теологический характер.

   В 1827 году, отпустив своих крестьян в вольные хлебопашцы, Шихматов выходит в отставку. С 1828 года он поселяется в Юрьевском монастыре, где попадает под сильное влияние изувера Фотия, 25 марта 1825 года Шихматов постригся в монахи под именем Аникиты.

   В 1834-1836 годах Шихматов совершил путешествие к святым местам в Иерусалим, а затем стал архимандритом при русской посольской церкви в Афинах. Здесь он и умер в 1837 году.

   Сочинения Шихматова никогда не были собраны.

  

   ¹ Список недорослям из дворян, определенным в Морской шляхетный кадетский корпус в кадеты. - Центральный государственный архив Военно-Морского Флота в Ленинграде.

  

  

   143. ПОЖАРСКИЙ, МИНИН, ГЕРМОГЕН,

   ИЛИ СПАСЕННАЯ РОССИЯ

   Лирическая поэма в трех песнях

  

   О росс! О род великодушный!

   О твердокаменная грудь!

   О исполин, царю послушный!

   Когда и где ты досягнуть

   Не мог тебя достойной славы?..

   Державин

   ПЕСНЬ ТРЕТИЯ

  

   Сверкающи кристаллом чистым,

   Увеселяя слух и взор,

   По камням пеняся кремнистым,

   С высот Саянских медных гор,

   Стоящих стражею Байкалу,

   Бегут ветвистые струи,

   Сливают быстрины свои,

   Скопляясь, множатся помалу;

   И Лена, славная из рек,

   Еще младенец безызвестный,

   Источник сребряный, прелестный,

   Отважный восприемлет бег.

  

   Несется влагой всей согласно,

   Кропит поля, бразды, луга,

   Растет, быстреет ежечасно

   И разгоняет берега;

   Течет - следы ее щедроты -

   И новы дани вод пиет,

   Шумит, волнует свой хребет,

   Валит, стирает все оплоты,

   Природы твердые труды;

   Возрастши в силу совершенну,

   Вбегает в бездну устрашенну,

   Далече гонит вечны льды.

  

   Так сонм россиян бранноносный

   Дерзает в строгий путь побед;

   Гнушаясь жизнию поносной,

   Идет, сражая зло и вред,

   Боря растущие преграды.

   Текут в него со всех градов,

   Преславных жаждущи трудов,

   Отечества нелестны чады;

   Среди напастей не скользя,

   Стремятся храбры, сильны, скоры;

   Стремнины, блата, реки, горы

   Для россов гладкая стезя.

  

   Гремит паряща в поднебесной

   Деяний вестница, молва:

   В боях Пожарский бессовместный

   Идет - возрадуйся, Москва!

   Скорбят убийцы безотрадно,

   Свою провидя слезну часть.

   Над россом зная веры власть,

   Спешит в узилище злосмрадно,

   Жилище слез и мрачных дум,

   Толпа, злодейством наважденна,

   Сломить правдивость Гермогена,

   Сразить в измену твердый ум,

  

   Вели! - да скопище мятежно

   Идущих в буйстве к сим стенам,

   Вотще на дерзкого надежно,

   Главы свои поклонит нам.

   "Кляни! - рыкают гордым гласом,-

   Рабов, дерзающих на нас.

   Кляни! - или текущий час

   Твоим последним будет часом".

  

  

   - "Благословен господь вовек,

   На брань россиян научивый,

   Их дух и руки ополчи вый! -

   В весельи сердца старец рек. -

  

   Расти, расти, святейший пламень

   Любви к отеческой стране!

   Как ветры, веющи на камень,

   Сарматы! грозы ваши мне.

   Я веру блюл, блюду не лживу,

   И как на воды в знойный день

   Желает жаждущий елень,

   Мой дух так жаждет к богу живу;

   Терзайте, рвите плоть мою -

   Не ощущу свирепость вашу,

   И горькую страданий чашу,

   Как жизни сладость, испию.

  

   Отверзлись очи мне душевны,

   Я вижу таинства времен...

   Забудь, Россия, дни плачевны;

   Царица ты земных племен.

   Врагов бесчестья полны лицы,

   Потухли бранные зари,

   Почиют царствы и цари

   Под сению твоей десницы,

   Сармация твоя раба...".

  

  

   -  "Умри! умри, злодей завистный!

   Судьбу России ненавистной

   Твоя прообразит судьба".

  

   Рекли, сокрылися мгновенно.

   И пастырь добрый, нищ и сир,

   Стрегущий овцы неизменно,

   За них готов оставить мир;

   И в узах варварам ужасный,

   Ничем, никак не устрашен,

   Питания вконец лишен,

   Как агнец, под ножом безгласный,

   Терпеньем, кротостью велик,

   Спокоен тает, тает гладом;

   И торжествующий над адом

   В небесный воспаряет лик.

  

   Приспел лютейший всех тиранов,

   Наперсник Смерти, бледный глад

   На пир скликает хищных вранов,

   Томимый обтекает град,

   Питает едкие болезни

   И дышит на живущих мор

   (Увы, плачевнейший позор!

   Сокройся, истребись, исчезни!).

   Преторглися узлы родства,

   Мертвеет дружба, нет приязни,

   И под бичом свирепой казни

   Пустеет царство естества.

  

   Страдальцы шлют ужасны крики,

   Жестокость мук бессильны снесть;

   Вращают окрест взоры дики,

   Взыскуют жалости - и несть.

   Дрожащи протягают длани

   И тщетно просят живота -

   На всех простерлась нищета;

   Уже измолкли их гортани,

   Иссяк источник горьких слез;

   От щедрого дарами неба

   Напрасно ждут крупицы хлеба,

   Падут - и мир для них исчез.

  

   Враги, плодящи нам напасти,

   Напасти видят над собой;

   Разжегши в персях тлевши страсти,

   Исходят снова на разбой;

   Толпами реются в жилищи,

   Последню восхищают снедь;

   Мечом, желая жизни впредь,

   Не сущей истязуют пищи

   (Смерть в сердце росса, смерть совне!)

   И, все исчерпав злобы средства,

   Еще избыть не могут бедства;

   Тогда... Но ах! вещать ли мне?

  

   Вещать ли лютость смертных рода

   И зло, невместное уму?

   Внемли - и восстени, Природа,

   И солнце, преложись во тьму!

   Кто, кто главе моей даст воду,

   Потоки слез моим очам?

   Да я, по дням и по ночам,

   Тоске своей дая свободу,

   Рыдаю оны страшны дни,

   Студом словесных вечно черны,

   В веках претекших беспримерны,

   В грядущих временах одни.

  

   Драконы, аспиды, гиены,

   Рожденны с жаждой кровопийств,

   Горячей кровью воздоенны,

   Которых жизнь есть цепь убийств,

   И те щадят себе подобных;

   А смысл имущи существа,

   Почтенны искрой божества,

   Лютейшие чудовищ злобных,

   Далече превзошли зверей!

   Дерзнули, обуяв алчбою,

   Питать себя, увы! собою

   И люди пожирать людей.

  

   Сарматы, да умалят муки,

   Дыханье всяко погубя,

   Подъемлют на россиян руки,

   Беснуясь, жрут самих себя.

   Простерли хищный глад свой в гробы

   (Коль долготерпелив господь!),

   И мертвых устрашенных плоть

   Питает жадны их утробы.

   Природы вопиющий глас

   Страданий заглушают чувством

   И, адским умудрясь искусством,

   Творят неслыханный запас.

  

   Порвите все свои заклепы,

   Развейте ужас, что я рек,

   О ветры, волн цари свирепы!

   Пожарский с россами притек,

   И россы с ним непобедимы!

   Уже там сильною рукой

   Готовит помощь Трубецкой;

   Отвсюду смертью обстоимы,

   Враги еще возносят рог,

   Надежны на свою твердыню;

   Вещают их уста гордыню,

   И сердце буйное: несть бог.

  

   Но се - как пруги ненасытны,

   Скопившись тучею густой,

   Летят на нивы беззащитны,

   Пленяясь жатвою златой,

   Пожрать надежду земледельцев -

   Бегут сарматы без числа,

   Из челюстей исхитить зла

   Москвы погибельных владельцев,

   Прибавить россам годы бед.

   Примчались - разлились в долине,

   О нашей хвалятся кончине

   И строят знаменья побед.

  

   Мечтающи полсвета вскоре

   Послышать в узах под собой,

   Столпившись, восшумев как море,

   Идут начать с Пожарским бой.

   Но россы изливают души

   Пред вышним с воздеяньем рук:

   "На свой не уповаем лук;

   Ты дерзость дерзостных разруши,

   Ты в помощь нашу днесь восстань!"

   Безмолвны, верой воскриленны,

   Вождя примером укрепленны,

   Текут - сошлись - сразились - брань.

  

   Взревели страшно громы яры,

   Земля колеблется вокруг;

   Летают смертные удары,

   И строи упадают вдруг.

   Пространно властвующим страхом,

   Несытой гибелью войны

   Окрестны движутся страны,

   И дымом жупельным и прахом

   Затмился воссиявший день;

   Поверьх двух воинств раздраженных

   От тысящ пламеней возжженных

   Простерлась огненная сень.

  

   Кипят кровавые потоки,

   Шумит дремучий, грозный лес,

   Подземны пропасти глубоки,

   Куда не падал свет небес,

   Из тощего стенают чрева;

   Завывши, звери ищут нор,

   Трясется твердость гордых гор

   От бурного жерл медных рева;

   Тучнеют кровию луга,

   Мутятся и краснеют реки...

   Престаньте, буйны человеки!

   Ужели смертных жизнь долга?

  

   Не выше ли земного круга

   Взнеслись воюющи полки,

   Что молнией разят друг друга,

   Перуны мещут из руки?

   Умолкли нестерпимы звуки,

   Огни престали воздух жечь;

   И воин всяк, иссунув меч,

   Горит, презрев грозящи муки,

   Отверсть себе опасный путь

   В среду врагов, стеной сгущенных,

   Железной смертью ополченных, -

   Горит пронзить враждебну грудь.

  

   Смесились ратники противны,

   Во тьме лишь зрится острий блеск,

   Лишь вопли слышатся прерывны,

   Оружий сокрушенных треск;

   Пылая мужеством обильным,

   Алкая славы и хвалы,

   Среди курения и мглы,

   Спешит сразиться сильный с сильным,

   Победой увенчать чело,

   Врага низвергнув в мрачность гроба.

   Стеклись, сразились, пали оба,

   И солнце жизни их зашло.

  

   Бесстрашен росс средь ядр ревущих,

   Бесстрашен росс среди мечей;

   Зрит тьмы смертей к нему грядущих

   И вспять не отвратит очей;

   Мольбы возносит сердцем к богу,

   Рукою борет сопостат.

   Уже сарматы много крат,

   Кляня его отважность многу,

   В постыдный покушались бег,

   Но вновь разят, отмщеньем полны.

   Так яры океана волны

   То бьют, то покидают брег.

  

   Пожарский в ужасах покоен,

   В веленьях внятен, мудр и скор,

   И в мыслях бранью не расстроен,

   Повсюду мещет острый взор

   И движет ратные громады,

   Как телом действует душа.

   Спасти отечество спеша,

   Не слышит огненные грады,

   Шумящи бурей вкруг его;

   Из строя в строй летит стрелою,

   Живит подвластных похвалою,

   Крепит дух воинства всего.

  

   Рядами жнет врагов сварливых,

   Ему предходят страх и смерть;

   Сломилась гордость горделивых;

   Куда возмнит свой меч простерть,

   Бегут, сарматы целым строем.

   Как вихрь, крутится конь под ним,

   Гордится всадником своим,

   Зовет, беды и дышит боем,

   Высоко прядает чрез рвы,

   Бодрится грозным звуком ратным,

   Смеется остриям булатным,

   Играющим поверх главы.

  

   Еще колеблется победа,

   Кому отдать цветущий лавр;

   Никто не воспящает следа.

   Сколь тверд крутый, недвижный Тавр,

   Чело кремнисто, вечно-снежно

   Подъемлющ выше облаков,

   Пренебрегающ ветров ков

   И бурь стремление мятежно, -

   Столь в брани росский тверд борец.

   Но множество врагов несчетно,

   Усилие россиян тщетно,

   И близок славный им конец.

  

   Но что? где вой дерзновенны,

   Тебе послушны, Трубецкой?

   Враждой завистной вдохновенны,

   Хранят постыднейший покой!

   Стоят со спящими мечами,

   Хулений изрыгают яд;

   Падение России чад,

   Увы! сухими зрят очами.

   Пожарский с храбрыми вотще

   На смерть стремится непревратно;

   Падет Россия безвозвратно,

   Кто, кто спасет ее еще?

  

   Никак, Отечество любезно!

   Сынов довольно у тебя,

   Пресечь готовых время слезно.

   Се муж, отвергшийся себя,

   Святейших алтарей служитель,

   Грядущий в трудный след Христа,

   Носитель своего креста,

   Оставя тихую обитель,

   Где богу посвящал свой век,

   Богат духовной нищетою,

   Подвигшись верою святою,

   От бед спасать тебя притек.

  

   Как каплет в дол с горы стремнистой

   Перлова утрення роса,

   Или от сота мед душистый, -

   Благие мира словеса

   Лиются из его гортани,

   Текут - и услаждают слух,

   Текут - и побеждают дух;

   Провидя россов жребий в брани,

   Сей новый, верный Авраам,

   Добыча горестей безмерных,

   Спешит уверить маловерных,

   Косненья их открыть им срам.

  

   "Россия близ златой свободы,

   И вами ли попрется вновь?

   Или вы изверги природы?

   Иль тигров вам влиянна кровь?

   Ужели заклялись вы твердо

   К Отечеству насытить месть,

   Своих злодеев превознесть,

   Подвигнуть небо милосердо

   Пролить нерастворенный гнев

   На вас, преступных, полной чашей?

   Воздастся казнь измене вашей,

   И ад сведет о вас свой зев.

  

   Отдайте жизнь, сыны России!

   Полмертвой матери своей;

   Обрушьте на враждебны выи

   Ярем, носящийся над ней.

   Творец и совесть вам награда,

   Спасенных души и сердца,

   Щедроты россов без конца,

   И плач и тщетный скрежет ада...

   Я зрю, уже кипите вы

   Стяжать хвалу потомков позных:

   Пойдем, врагов потопчем грозных,

   Сотрем завистников главы!"

  

   Срамясь правдивой укоризны,

   Гнушаясь подлой быть виной

   Падению своей отчизны,

   Сомкнувшись, дышущи войной,

   Текут отмщать своих собратий:

   Сражают их убийц мечем,

   Как быстрым молнии лучем,

   Не терпят мужеству препятий;

   Повсюду от ударов их

   Холмятся трупы сопостатов,

   Их стыд омыла кровь сарматов,

   Пронзенных средь надежд своих.

  

   Приемлют новый дух и крепость,

   Пожарский! сильные твои.

   Смирилась хищников свирепость;

   Забыв кичения свои,

   Трясутся от российской силы,

   От пожирающих смертей,

   Взыскуют к бегствию путей,

   Сердцами робки и унылы.

   Но кто еще с страны другой

   Разит, мятет полки строптивых?

   Се Минин, трепет нечестивых,

   Се ты, России сын драгой!

  

   Военным преисполнен жаром,

   С дружиной храброю настиг,

   Напал - и новым сим ударом

   Решил победу в краткий миг.

   Сарматы, бодрым духом скудны,

   Гнетомые со всех сторон,

   Бесчислен видя свой урон,

   Дают хребет на язвы студны,

   Бегут - и вслед им страх и меч;

   Бегут - разят друг друга сами,

   Не чая мест под небесами,

   Куда от росса бы утечь.

  

   Тираны пали сокрушенны -

   Их срам гремит по всей земли;

   Их кровью россы орошенны

   Москву избавить потекли.

   Летят на огненны стрельницы,

   Летят - и что прервет их путь?

   Враги, мечтая их препнуть,

   Возносят слабые десницы,

   Но сами падают стремглав,

   И злоба бездны побежденна.

   Москва, Россия - свобожденна:

   Свершился вышнего устав.

  

   Пустеют полные темницы,

   Падут оковы с росских рук.

   Исшедших рубища и лицы

   Следы являют долгих мук;

   Томимые во мгле, во смраде,

   Во страхе смертного часа,

   Вперяя взоры в небеса,

   Пиют восторг. - Пожарский в граде,

   И воинство героев с ним;

   Сердца сограждан восхищенных,

   Востоком свыше посещенных,

   Летят во сретение им.

  

   Спасители - разрушив брани,

   Спасенные - оживши вновь,

   Друг к другу простирая длани,

   Безмолвием гласят любовь;

   Сплетаются, как лозы юны,

   Спрягают души и уста,

   Кропят слезами все места;

   И яры, пагубны перуны,

   Хоть грозный рев их изнемог,

   Еще внимая умным слухом,

   Взывают, возрастая духом:

   Велик, велик, велик наш бог!

  

   Стремятся россы изумленны

   К виновникам своих отрад;

   На них, блаженством упоенны,

   Несытый утверждают взгляд,

   И радость ликовствует всюду.

   Несется глас во все концы:

   Пожарский, Минин нам отцы!

   Чудясь нечаянному чуду,

   Всяк росс, в весельи торжества,

   С главой, цветами увязенной,

   Сей первый день Москвы спасенной

   Святит на вечны празднества.

  

   Вкусив от сладости спокойства,

   В восторгах тает весь народ;

   Представя свары и нестройства,

   Горчайший безначальства плод,

   Минувших бед позор ужасный,

   Стократно ублажает мир;

   И в сердце устрояя пир,

   Влечется волею согласной

   Царя поставить над собой,

   Дабы за твердой сей стеною

   Пожить с любезной тишиною

   И век не ратовать с судьбой.

  

   Царя, который бы в законе

   К правленью почерпал совет;

   Благословлялся бы и в стоне,

   Хромым был жезл, слепым был свет,

   Преступным судия безмездный

   И сотворил бы свой престол,

   Другим - прибежище от зол,

   Себе - ступень в чертог небесный.

   Но что? Се возникает глас,

   Подобный шуму волн спокойных:

   Пожарский первый из достойных!

   Да будет царь, кто царство спас!

  

   Изящный правотой сердечной,

   Нет в россах равного ему:

   Да будет царь! - его превечный

   Обрел по сердцу своему,

   И крепость дал в его десницу

   Отмстить обиды естества

   Врагам людей и божества,

   В добыче их создать гробницу,

   Навек пленить России плен,

   Расторгнуть нерастерзны путы,

   Пресечь злодеев ковы люты

   И жалы притупить измен!

  

   Достоинств блеском облеченны,

   Всеобщий утоляя жар

   И чувством сердца увлеченны,

   Духовный лик и сонм бояр,

   Несущи утвари державных,

   Величество богов земных,

   Грядут - и вся Россия в них -

   К свершителю деяний славных,

   Которым дышит днесь Москва

   По немощи своей плаче