Ширинский-Шихматов Сергей Александрович - Стихотворения, Страница 2 - Книги

вной;

Ему из глубины душевной

Износят ревностны слова:

"Внемли - гласит тебе Россия:

Ты в гибельной моей судьбе

Мои болезни, муки злые,

Как сын, восчувствовав в себе,

Стремился от битвы на битву,

На громы высился челом,

И зло преоборал за злом,

Не дал мучителям в ловитву,

Не дал свободы моея;

Меня, изнеможенну, сиру,

Воздвиг, явил во славе миру,

И се - тебе награда я!

Дерзай - приемли скиптр десницей,

Которой жизнь мне отдана,

Покрой блестящей багряницей

Мой труд понесши рамена;

На верьх главы богоугодной,

В которой бедствие мое,

Спасенье, паки бытие

Носились мыслью неисходной,

Взложи сияющий венец;

Одеян красотою царской,

На праздный трон воссядь, Пожарский!

Воссядь - и будь царем сердец!"

Рекли - гремят повсюду клики

И движут радостию тварь;

Несчетны восклицают лики:

"Да здравствует Пожарский царь!"

Герой, душою умиленный,

Смущен великостью наград,

Гром, плеск, колеблющие град,

Внимал, собой не ослепленный.

Народ провозглашал вотще;

Он пребыл тверд - и рек народу:

"Я зрю отечества свободу,

И можно ли желать еще?

Погибни тот со срамом вечным,

Кто бед отеческой страны

Быть может зрителем беспечным,

Дремать на лоне тишины,

Когда Отечество в неволе,

Лишенно силы и красы,

Счисляет язвами часы!

Но росс ли создан к рабской доле,

Ярем иноплеменных несть,

Влечь жизнь в бесчестии глубоком,

Тиранов видеть тихим оком

И не подвигнуться на месть?

Я долг свершал, дерзая в бои,

И что пред долгом все беды?

Не я - сии, сии герои,

Трудами одолев труды,

По бедствах, коим нет подобных,

Поправ сарматскую змию,

Исторгли братию свою

Из челюстей ее всезлобных,

Чрез них возник земный Эдем

Для россов из земного ада;

И я - о, из наград награда! -

Сподобился быть их вождем.

Господь возводит на престолы,

Владеть оправдывает он;

Вотще чрез пагубы, крамолы

Теснятся хищники на трон.

Пусть высоты достигнут звездной,

На землю наведут боязнь, -

Приспеет медленная казнь,

Восторгнет их рукой железной

И свергнет в тартар от небес.

И я - дерзнув ступить на царство,

В себе вместил бы их коварство,

Их студ достойно бы понес.

Умерим радости чрезмерны,

Возвысим святость древних прав,

Явимся, россы, клятве верны;

И богу божие воздав,

Который рассудил правдиво

С языком лютым нашу прю,

Царево воздадим царю;

Карая нас чадолюбиво,

Всевышний ветвь царей укрыл

От алчной злобы Годунова:

Под сению его покрова

Цветет Романов Михаил.

Да воцарится сей над нами!

И мы пожнем блаженства плод.

Богат Отечества сынами

Романовых преславный род.

И ныне Филарет священный,

Исполнен дел благих и дней,

К губителю страны своей

Потек боязнью не смущенный;

России дав святый обет

Умреть за чад ее и веру,

Предстал бесстрашен изуверу,

Бесстрашен страждет девять лет.

Ни зрак мучителя претящий,

Ни ярость вкруг него врагов,

Ни глад, всю внутренность палящий,

Ни лесть, ни теснота оков,

Ни злейший мук позор святыне

Не превратили сердца в нем, -

Разимый нощию и днем,

Он тверд, как адамант, поныне,

И злость злодеев утомил.

Почтим во старце верность строгу,

Пойдем - воскликнем славу богу:

Да воцарится Михаил!"

Плененный чувств сих высотою,

Еще безмолвствует народ,

Приятной связан немотою;

Но вдруг воззвал - и горний свод

Исполнился взываний гласных:

Да воцарится Михаил!

Воззвал - и путь свой устремил,

Ликуя от сердец согласных,

Пред алтари царей царя.

Так, движимы с высот луною,

Подвигшись всею глубиною,

Текут шумящие моря.

Герой! Средь тех в России звуков,

Которых гул, в твою хвалу,

Катясь от праотцев до внуков,

Гремя сквозь шум времен и мглу,

Раздастся в вечности безмерной, -

Един ли я пребуду нем?

Никак! - Но пусть погибнет в нем

И мой ничтожный глас усердный;

И я спасен тобой от бед,

И я воскликну дерзновенно:

Велик, велик ты незабвенно

Кровавых множеством побед!

Но сей победою бескровной

Ты всех героев победил;

Смирясь пред властию верховной,

Превыше оной воспарил,

Проникнул славой в сонмы звездны.

Уставить зыблющийся трон,

Избавить веру и закон,

Извлечь Отечество из бездны -

Само собой есть верьх утех.

Пред сим ничто венец, порфира,

Ничто весь блеск, вся слава мира,

Ничто подданство смертных всех!

Вещайте, славные народы!

Сыны всех лет, всех стран, всех вер:

Блеснул ли где в претекши годы

Толикой доблести пример?

И дух, толь истинно небесный,

Витал ли некогда средь вас?

Воздвигните хвалений глас,

Гремите россу плеск безлестный,

Ему совместника в вас нет:

Един Пожарский во вселенной!

Но что? - вотще стремлюсь я, бренный,

Умножить искрой солнца свет.

Пространны не вмещают храмы

Грядущих богу дать хвалу,

Дымятся чисты фимиамы

И сладкую наводят мглу;

Избегшие смертей и плена

Благодарят всех благ творца

И, сокрушив свои сердца,

Смиренно преклонив колена,

Блажат несведомы судьбы;

И все, в веселии великом,

Единым духом и языком

Возносят пламенны мольбы.

Тебя мы хвалим, боже вечный,

Телес и душ безмездный врач!

Ты утишил наш стон сердечный,

Утешил неутешный плач,

Смиряя, ты смирил порочных;

Но вняв раскаяния глас,

От смертной тли воззвал и спас;

Развеял тьмы злодеев мочных,

Как листвие осенних древ;

И мышцей сотворил державу,

Вселил в России мир и славу,

На благость преложил свой гнев.

Послал отраду безотрадным,

Явился в немощных бог сил;

Как злато пламенем нещадным,

Ты нас бедами искусил,

Исчислил слезы неисчетны

И с наших осушил ланит;

Над нами утвердил свой щит,

Да мы пребудем безнаветны.

Заря взбудила дня молву,

Терзался град бичом от терний;

Ты рек, - и солнца луч вечерний

Златит ликующу Москву.

Тебя, живущий на высоких!

Прославим, россы, в род и род.

Взыграй, земля, из недр глубоких!

Склонись, склонись, сафирный свод,

И, горы, возопийте радость!

Природа, воскури алтарь!

Воспой с Россиею, вся тварь,

И с нами песней ваших сладость

Слияйте, жители небес!

Снедайся, в кознях ад обильный,

Россию воскресил всесильный,

На камень крепости вознес.

Так вы, о россы пресловуты,

Пожарский, Минин, Гермоген,

Скончали годы наши люты!

Так скипетр росский сохранен!

Спасенна от цепей Россия,

Растуща в силе каждый час,

Хваляся, хвалится о вас;

Седит, вкушая дни благие,

Полмира осенив рукой,

На высшей счастия степени.

Простите мне, священны тени!

Что я нарушил ваш покой;

Дерзнул, певец безвестный в мире,

Приявший скудный дар в удел,

На слабой и нестройной лире

Бряцать великость ваших дел.

Почто парящий Ломоносов,

Парнаса росского творец,

Не сплел достойный вам венец?

Пленяясь доблестию россов,

Горжусь, что россом создан я;

И если бы возмог искусством

С сердечным состязаться чувством,

Жила бы с вами песнь моя.

Вы, презря варваров безбожных,

Умреть готовые всегда,

По подвигах, лишь вам возможных,

Успели положить тогда

Величию России семя.

Оно теперь ливанский кедр,

Который, мирной тенью щедр,

Летяще презирая время,

Главою разделив лазурь,

Смеясь громам и вихрям тщетным,

Гонимым, беззащитным смертным

Дает убежище от бурь.

Оттоле росс, злодеям страшен,

Покоит сушу и моря;

Изрядством всяким преукрашен,

Чтит сердцем бога и царя;

На глас царя, на глас России,

Пойдет один противу царств;

Пред ним - ничто навет коварств,

Ничто воюющи стихии,

Ничто зияющий хаос,

Ничто и тартар возбешенный;

Хоть мир падется сокрушенный,

Бесстрашен разразится росс.

О росс, народ благословенный!

Геройством, благостью души

Единственный во всей вселенной!

Мои моления внуши:

Пробавь любить честные нравы

И веру праотцев своих!

Будь в истине ревнитель их!

Отвергни чуждых стран отравы,

Почти богатый свой язык,

Пылай к царю, Христу господню:

Будь росс! - преможешь преисподню

И вечно будешь ты велик.

<1807>

144. ПРИГЛАШЕНИЕ ДРУЗЕЙ НА ВЕЧЕРНЮЮ БЕСЕДУ

Уже сияющий златого дня родитель,

Великий царь светил и света предводитель,

По зимним небесам свершив свой краткий путь,

В чертоги запада укрылся отдохнуть.

И се! одевшись тьмой, Ночь хмурая, немая,

Вздыханиям моим о свете не внимая,

Сквозь окна кажет мне насупленный свой зрак

И в храмину мою вселяет черный мрак.

Услужливый Хохлов¹ ударил сталью в камень:

Заискрился огонь, от искр родился пламень,

Приемлет в пищу воск и мне в ночную тень,

Как солнце новое, блестящий вводит день.

Сияет на столе сосуд из меди чистой,

И в нем шумит, кипит Невы ручей сребристый;

В скуделях непростых древес китайских цвет

(Которым лечится и лакомится свет)

Готов утешить вкус и дышит ароматом;

В прозрачнейшем стекле, сверкая ярким златом,

Целебный крепостью, отрадный лозный плод

Воздержности сулит прибавить к жизни год;

Гордится белизной пшеницы тук приятный,

Любимейшая снедь природы неразвратной;

В себе и вне себя я ощущаю мир,

И вдруг в моих стенах благоухает пир.

О присные мои! которых всесодетель

Призвал распространять в России добродетель,

Воспитывать птенцов полночного Орла,

Блюсти от внешнего и внутреннего зла,

Учить их ревновать великих душ примеру,

Вливать в их нежну грудь бесстрашие и веру, -

Вы много, много раз являли мне любовь,

Стекитеся ко мне - и днесь явите вновь,

Почтите своего усердного клеврета.

Меж вами живучи, не знаю я навета,

Не знаю я досад, не знаю я тревог;

И в мнениях своих хотя кажуся строг,

Но дух мой полон к вам любви нелицемерной,

И сердце прыгает от радости чрезмерной,

Что всех вокруг себя увижу скоро вас,

Услышу, сладкий мне, гортани вашей глас.

Придите, сокрушим тиранский скипетр Скуки,

Соединим сердца, соединяя руки,

Дадим течение рассудку своему

И будем братия и други по всему.

Как пчелы из цветов сосут прелестну сладость,

Так мы от дружества почерпнем мудрость, радость;

Гнушаясь хитрости и вежливых коварств,

Прогоним от себя языки чуждых царств,

Но с русской простотой своим родимым словом

Беседовать начнем о старом и о новом.

Друг другу подтвердим, что истый русский дух,

Как огнь у нас в груди, не токмо не потух,

Но пламенем горит. - Чтоб предков наших тени

Не плакались на нас, не делали нам пени,

Напротив бы, еще исполнились отрад,

Россиян видя в нас, себя достойных чад,

В любви к отечеству им, сильным, равномочных.

Явимся полны свойств невинных, непорочных,

Чтоб отрок девственный от наших всех речей

Ни разу не склонил к земле своих очей.

Судьею чувств и слов возьмем стыдливость строгу.

Начатки наших дум предложим в жертву богу,

От тварей научась, колико благ творец,

Дадим ему хвалу от радостных сердец;

Возлюбим чистоту и таинства закона,

С восторгом ощутим, как в пениях Сиона

Дух божий разливал живительный свой жар;

Признаем, что пред сим - ничто природный дар,

Дар оный выспренний, которым, как перуны,

Из тьмы язычества гремят нам лирны струны.

Прилепимся душой к писаниям святым

И сердцем огненным, и разумом простым

Восхвалим святость их и веру нашу праву;

Она являет нам всю творческую славу,

Как солнце, как земля, как звезды, как моря,

Она есть дело рук небесного царя,

Достойна требовать от смертных всех покорства.

В законе утвердясь, коснемся стихотворства:

Богато сладостьми и пользами оно,

Над всеми тварями господствует равно.

Так солнце, шествуя по выспреннему своду,

И красит и живит всю зримую природу.

Искусство славное! тобою человек,

Забвения избыв, красуется вовек;

От пагубных страстей ты защищаешь младость,

И пения твои приносят старцам радость,

Но ведай - и смирись: тебе послушных нет!

Ты можешь восхищать, но не исправить свет.

Поспешно прелетим к богатству слова россов,

Услышим, как гремит витийством Ломоносов:

Он в слове сем открыл неистощимый клад,

Мальгерба превзошел и с Пиндаром стал в ряд,-

Колико в нем стихов, толико нам уроков.

Услышим, как поет обильный Сумароков,

Как дышит нежностью, пленяет простотой,

Как важен звучностью, приятен остротой.

Венец Горация присудим Кантемиру.

Вострубим похвалу российскому Омиру,

Он первый поприще труднейшее претек

И пением своим продлил России век.

Прочтем Державина парящи к небу оды

И тем совместные, какими в вечны роды

Пред светом хвалится и Греция и Рим;

Восторг и чудеса мы чувствуем и зрим,

Восхитясь, воспылав его чудесным даром,

Начнем сей дар хвалить с веселием и жаром.

Потом у нас в кругу пусть славится Княжнин,

Идущий по пути, которым тек Расин;

Софокла Галлии искусный подражатель,

Пороков общества забавный порицатель,

Он тем уже снискал немолчной славы слух,

Что мог изобразить великий росса дух.

И ты, играющий и мыслями и слогом,

От нас приимешь лавр, сердечных чувств залогом,

Писатель Душеньки! второй Анакреон,

Певцам веселия достойный дать закон;

Ты вечно в лике их пребудешь величайший.

Найдется ли где мед, стихов твоих сладчайший?

Где столько нежностей для сердца и ума,

Которых не нашла и Сафо бы сама?

Где, где мечтание толь быстро и шутливо?

Но жаль, чрезмерно жаль - коль молвить справедливо, -

Что баснословие, сей вечный смертных стыд,

Имеет у тебя прелестный, смелый вид;

Лишь истина красна, лишь истина любезна,

И баснь язычников для верных достослезна.

Потом начнем судить, пристрастия отстав,

Как складным делать слог, - и примем за устав

Обычаю отнюдь не покоряться духом,

Но искушать слова и разумом и слухом:

Вернее в дни сии держаться старины;

Хоть можно иногда, без смертныя вины,

Легохонько сметать пыль с древности языка.

Беды в сем деле нет - да в том беда велика,

Что мы, сметая пыль, сдираем красоту

И любим без ума чужую нищету,

Презрев несметные отцов своих богатства.

Погрешности певцам простим за их изрядства.

Как смертный человек быть может совершен?

Кто чужд погрешностей? Кто слабостей лишен?

И солнце иногда оскудевает в свете.

Не станем разбирать по действу, по примете

Все свойства добрыя и злобныя души;

Положим, будто бы все люди хороши.

Заметим только то из нравственной науки,

Что в дольнем мире сем, в дому утех и скуки,

Ни злато, ни сребро, ни светлые кремни -

Лишь добродетели счастливят нас одни;

Что лучше дни влачить в углу неосвещенном,

Чем жить с неправдою в чертоге позлащенном;

Что тот из нас блажен, кто ближним чужд вреда,

В ком совесть бодрствует и девствует всегда.

Приятной речию забавяся доселе,

Начнем совещавать о главном нашем деле:

Как в юные сердца страх божий насаждать

И тем на них привлечь небесну благодать,

И тою предварить душевны недостатки;

Чтоб дети нежные, самих себя начатки,

Невинностью цвели под дланию царя.

Душой к творцу, к царю, к отечеству горя,

Возвысясь, возмужав, став смелы исполины,

Дерзали с силою на брань поверьх пучины;

Чтоб в них восстали вновь для гибели врагов

Апраксин, Головин, Орлов и Чичагов

И выше вознесли Россию над вселенной.

Нетрудно нам достичь сей цели вожделенной,

Потщимся только вслед старейшинам своим,

Сынам отечества и мудрым и благим,

Россию любящим и ей самой любезным;

Ко всякому добру, ко всем трудам полезным

Примером собственным предводят нас они.

О небо! увенчай блаженством все их дни.

В конец же наших слов, друзья! прошу усердно

Тому хваление воздать нелицемерно,

Кто, песнь мою почтив хвалением своим,

У трона теплым был предстателем моим:

Живи средь радостей, друг мудрости и чтитель!

Светильника ее на севере блюститель,

Умеющий ценить различный лирный звук,

Искусный расширять в России свет наук,

Горящий водворить в ее градах и селах,

Во всех ее странах, во всех ее пределах

Достойно росских чад сияние ума,

Чтоб всякая везде пред ним исчезла тьма,

Чтоб россам первенство отдали все народы.

Успехом веселись - промчатся в поздны роды

О подвиге твоем отрадный смертным клик.

Так дружбой усладясь, друзей и братий лик,

Так время искупив - и вечер зимний, длинный,

Согрев и сократив беседою невинной,

Едва над башнями преполовится ночь,

Мы станем вечерять, отгнав излишность прочь,

И пищу, данную от благости превечной,

Приимем в радости и простоте сердечной.

Не станем в ней искать телесной толстоты;

Сия парящий ум лишает быстроты:

Чем толще человек, тем бренности в нем боле.

Пусть каждый досыта и ест и пьет по воле,

Нисколько не чинясь, как дома у себя.

Воздержностью дыша, подобных нам любя,

Жалеть не преминем о тех трапезах тучных,

Где жадность восседит под шумом ликов звучных,

С отверстой челюстью, с бесстыднейшим челом,

Деревни целые глотает за столом;

Где детищи ее, от шумства громки, смелы,

Во цвете юности от неги престарелы,

Бросают, пресытясь, на яствы алчный взгляд,

И пьют, и льют в себя шампанский острый яд,

Спешат быть жертвами обжирства и опийства,

Сего сугубого самих себя убийства.

Но мы, друзья! не так. - Везде, во всякий час,

Да будет трезвая умеренность при нас,

Источник здравия, от немощей ограда.

Мы, пищей укрепясь и силой винограда,

И умудрив умы, возвеселив сердца,

Щедроты восхвалив небесного отца

И милости его для нас неизреченны,

Довольные собой, друг другом восхищенны,

Разыдемся вкушать приятну сладость сна,

И в души к нам с небес прольется тишина.

8 декабря 1809

¹ Слуга мой.

145. ПЕТР ВЕЛИКИЙ

Лирическое песнопение, в осьми песнях

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Содержание

Уподобление Полтавской битвы ужаснейшим явлениям в природе. - Битва. - Храбрость войск. Петровых. - Петр сражающийся. - Карл сражающийся. - Они сходятся друг с другом. - Карл уязвленный упадает. - Собравшись с силами, на носилках носимый, понуждает паки войски свои к сражению. - Бой возобновляется с большею лютостию. - Шведы ослабевают. - Бегут. - Бегущий Карл. - Бегущий Мазепа. - Последние чувствия сего изменника. Кончина его. - Обращение к нему. - Молитва Петрова по одержании победы. - Воззвание к псалмопевцу. - Изложение слов его. - Петр награждает своих сотрудников. - Изливает от щедрот своих и на пленников. - Предлагает учреждение своим и шведским пленным военачальникам. - Признает шведов учителями своими в военном искусстве. - Удивление и радость их. - Петр возвращается от брани. - Россияне с восторгом его сретают. - Москва паче всех градов ликовствует. - Воззвание к Петру и ко всем победителям полтавским.

Представь - что, ветрами несомы,

Затмив природы светлый взор,

Рождая молнии и громы,

Две тучи, с двух железных гор,

Земле ветшающей солетных,

Сшибаются на высоте;

Две бури, пружась в тесноте,

Расторгли толщи стен их тщетных

И бьются средь воздушных стран;

Воюют в мраках нощи дневной,

Смущают землю распрей гневной,

Мятут и роют океан.