| Главная » Книги |
Щепкина-Куперник Татьяна Львовна - Из женских писем, Страница 5
Щепкина-Куперник Татьяна Львовна - Из женских писемони печальны до весны.
Сковалъ морозь могуч³е ихъ корни,
Сорвала вьюга свѣжую листву;
Они стоятъ и ждутъ покорно смерти,
И страшный сонь ужь видятъ на яву.
Но вдругъ Бентенъ, младой весны богиня,
Взоръ благосклонный обратила къ нимъ:
"Вы живы! Вы не умерли!.." сказала
И вѣеромъ коснулась ихъ своимъ.
И зеленью деревья вдругъ покрылись,
И распустились клейк³е листы;
Усыпали ихъ ароматнымъ снѣгомъ
Душистые и бѣлые цвѣты.
Имъ улыбнулось золотое солнце -
Порозовѣли лепестки цвѣтовъ.
Деревья жадно сокъ земли впивали
И отдавали завязямъ плодовъ.
Потомъ въ ихъ чащу прилетѣли птицы;
Въ густыхъ вѣтвяхъ защелкалъ соловей;
Влюбленные пришли рука съ рукою
И сѣли въ тѣнь душистую вѣтвей;
Отъ счаст³я они затрепетали
И, силу жить почувствовавши вновь,
Дождемъ цвѣтовъ осыпали влюбленныхъ,
Благословляя юную любовь!
Моей души коснулся смерти холодъ,
Но ты любовь свою мнѣ отдала,
И сталъ я вновь душою страстной молодъ,
Исчезла прочь тоски гнетущей сила.
Горячихъ глазъ росою благотворной
Ты снова сердце оживила мнѣ,
Склонясь къ тебѣ главою непокорной,
Я все забылъ - я счастливь, какъ во снѣ!
Ты вѣеромъ и легкимъ, и волшебнымъ
Навѣяла желанный мнѣ покой,
Горячихъ ласкъ могуществомъ цѣлебнымъ
Ты разлучила разумъ мой съ тоской.
И я расцвѣлъ душою упоенной,
Забылъ про смерть, про гнетъ судьбы измѣнъ.
Хвала тебѣ, красавицѣ влюбленной,
Хвала тебѣ, соперницѣ Бентенъ!
На крыльяхъ сна.
...Мнѣ снился странный сонъ:
Въ прозрачной полутьмѣ языческаго храма
Златой амарь стоялъ, весь въ волнахъ фим³ама,
И охраняль его таинственный драконъ.
Изъ полутемныхъ нишъ лукаво улыбался
Причудливыхъ божковъ блестящ³й, пестрый рядъ;
Чуть слышно издали звонъ лютни раздавался
И карилопсиса струился ароматъ.
Но вмѣсто грознаго, бездушнаго кумира -
Вся въ золочтѣ, въ шелкахъ, сверкая какъ змѣя,
Передъ курильницей изъ яшмы и порфира
На алтарѣ златомъ стояла гордо - я.
А онъ, у ногъ моихъ склонившись на колѣни,
Съ тоскою пламенной онъ заклиналъ меня:
- "Сойди, сойди ко мнѣ! На хладныя ступени
Спустись ты, стройная, браслетами звеня;
Пускай твой свѣтлый взоръ, исполненный загадки,
Пошлетъ мнѣ ярк³й лучъ изъ смѣха и огня;
Пускай зашелестятъ одежды легкой складки,
Сойди, сойди ко мнѣ - и полюби меня!
И я схвачу тебя, и унесу далеко,
Далеко, въ кущу розъ, въ плѣнительную тьму;
Сложу у ногъ твоихъ я всѣ дары Востока...
Сойди, сойди ко мнѣ!.."
... И я сошла къ нему.
Гонка съ луной.
Пестры, какъ крылья дракона,
Въ рощѣ зажглись фонари.
Чайная роза Нипона,
Мнѣ эту ночь подари!
Вмѣстѣ умчимся мы въ джонкѣ
Вдоль по рѣкѣ голубой,
Въ бѣшеной гонкѣ
Съ желтой луной.
Пѣсни любви напѣвая,
Веслами сильно взмахну...
О, какъ темно! Дорогая,
Мы обогнали луну.
Но не боюсъ этой ночи:
Будутъ свѣтить мнѣ во тьмѣ
Звѣздочки-очи
Японская серенада.
Яркоцвѣтный карилопсись и душистый амарилисъ
Тихой ночью, въ чайной рощѣ, слышишь, какъ разговорились!
Ни на мигъ цвѣтовъ лукавыхъ не смолкаетъ лепетъ звонк³й,
А изъ темной чайной рощи ароматъ несется тонк³й.
Пусть разбудитъ этотъ лепетъ мою крошку, птичку рая,
И склонить ее въ объятья молодого самурая.
Мы пойдемъ съ ней, будемъ слушать, притаивъ въ груди дыханье
И впивая въ упоеньѣ чайныхъ розъ благоуханье,
Какъ пурпурный карилопсисъ и душистый амарилисъ
О моей безумной страсти ночью вдругъ разговорились!
АКВАРЕЛИ. Парижъ.
Парижъ! Парижъ шумѣлъ и жилъ вокругъ меня
Подъ мягкимъ свѣтомъ тающаго дня.
Вслѣдъ за уходомъ солнечнаго диска
Все розовато-сѣрые тона
Какъ дымкой обняли. Впередь, отъ обелиска,
Аллея, зеленью деревъ окаймлена,
Тянулась вдаль, туда, гдѣ тр³умфальной арки
Такь гордо высился красивый силуэтъ.
Ужь электричество вездѣ зажгло свой свѣтъ,
И полосы его ложились ровны, ярки
На золотомъ пескѣ аллей,
А звѣзды бѣлыя хрустальныхъ фонарей
Блестѣли въ бархатѣ небесь зеленоватомъ
Контрастомъ страннымъ съ розовымъ закатомъ.
Вечерн³й воздухъ напоенъ былъ весь
Неяснымъ, прянымъ ароматомъ:
Своеобразная, чарующая смѣсь!
Въ ней сыростъ свѣжая лепечущихъ фонтановъ,
И политой асфальтъ, и ужь зажженный газъ,
И бѣлые цвѣты каштановъ
Съ оттѣнкомъ алымъ - ласкою для глазъ.
Тамъ, впереди, терялся въ синей дали
Булонск³й лѣсъ темнѣе и темнѣй,
А въ зелени садовъ таинственно мелькали
Цвѣтныя звѣздочки огней.
Кругомъ кипѣлъ Парижъ, шумѣло оживленье
И всюду чуялось движенье и стремленье,
Крикъ! звонъ! Газетчиковь охрипшихъ голоса,
Несущихъ свѣж³я вечерн³я газеты;
Летящ³е трамваи и кареты,
Неуловимый блескъ стального колеса,
Отомобиля стукъ, звонокъ велосипеда -
Вѣкъ электричества и разума побѣда!
А надо всѣмъ, откуда-то слетя,
Звенѣлъ истомный вальсъ и, тихо шелестя,
Деревья темныя задумчиво смотрѣли
На блѣдные тона вечерней акварели,
И на душистые кустарники въ цвѣту,
И на тревожную людскую суету,
И на ея ничтожныя приманки!..
Но всюду: въ профилѣ изящной парижанки,
Пронесшейся въ раздушенномъ купэ,
И въ лихорадочно стремящейся толпѣ,
И въ каждой парочкѣ, что пролетитъ въ коляскѣ,
Обнявшись, замеревъ въ своей небрежной ласкѣ,
И въ роскоши цвѣтовъ, что съ бархата витринъ
Свои коварныя улыбки посылали,
И въ взглядѣ женскихъ глазъ изъ-подъ густой вуали -
Одна виднѣлась цѣль, читался смыслъ одинъ;
А въ каждомъ камнѣ здѣсь, непобѣдимо-пылко,
Казалось, пульсъ стучалъ и билась жизни жилка.
И говорило все: что на одно идутъ
Здѣсь и сокровища, и энергичный трудъ,
И яркая поэз³я, и ген³й;
Что все наполнено здѣсь въ трепетѣ живомъ
Лишь культомъ красоты и страсти торжествомъ,
И беззастѣнчивымъ желаньемъ наслажден³й,
Преступныхъ, можетъ быть, запретныхъ - все равно,
Но всюду разлито одно -
Стремленье хоть на мигъ, на часъ, хоть на мгновенье,
Но вырвать у судьбы любовь и... и забвенье!
Въ родныхъ поляхъ.
Просторъ полей родныхъ. Блѣднѣютъ краски неба,
И тѣни алыя на землю полегли,
Поля - свободны ужъ отъ убраннаго хлѣба.
Лѣсъ темной полосой синѣется вдали.
Осталась на поляхъ солома золотая,
Густой щетиною торчатъ ея стебли.
По небу тянется птицъ перелетныхъ стая:
То - дружно поднялись къ отлету журавли,
На югъ, на дальн³й югъ свободно улетая.
Безлюдно все кругомъ, куда ни поглядишь:
Давно послѣдняя была полоска сжата,
И всюду - тишина въ часъ розовый заката.
Не та опасная, тревожащая тишь,
Которою полны Итал³и заливы,
Когда молчатъ они, лукавы и лѣнивы,
Какъ кошка, что сквозь сонъ подстерегаетъ мышь.
Не та нѣмая тишь, что, сумрачны и горды,
Таятъ Норвег³и таинственные фьорды.
Но та блаженная, святая тишина,
Какой проникнута бываетъ лишь Росс³я,
Когда въ заката часъ молчатъ поля родныя,
И въ отдыхъ сладостный земля погружена.
Ея могучая, загадочная сила
Колосья пышныхъ нивъ взлелѣяла, взрастила;
Она дала намъ хлѣбъ - и отдыхъ сладокъ ей,
До новаго труда, до новыхъ вешнихъ дней.
И вотъ, теперь она такъ отдалась покою,
Что, глядя на нее, смиряется душа,
И сердце не болитъ, не бьется мысль съ тоскою,
Благословенною отрадою дыша.
-Приди и отдохни! такъ, матерински-нѣжно,
Какъ будто шепчетъ мнѣ усталая земля.
И затихаетъ умъ, грудь дышитъ безмятежно,
А сердце - кажется свободно и безбрежно,
Какъ эти м³рныя, безбрежныя поля!
Изъ лѣтнихъ писемъ.
².
..."Пишу, изъ нашего прекраснаго далека.
Пера уже давно и въ руки не брала
Съ тѣхъ поръ, какъ въ эту глушь меня, пo волѣ рока,
Капризная судьба какъ вѣтромъ занесла.
Я и не думала, что близко отъ столицы
Еще встрѣчаются так³е уголки:
Глушь!.. Тишина кругомъ! Одни и тѣ же лица,
А вы всѣ отъ меня такъ страшно далеки!
Здѣсь не встрѣчаетъ глазъ ни улицъ раскаленныхъ,
Ни шума адскаго и скучной суеты,
Ни маленькихъ дѣтей, ни скверовъ запыленныхъ,
Ни газовыхъ рожковъ, ни сонной духоты.
Заглохш³й старый садъ; въ немъ барск³й домъ старинный;
Весь какъ-то почернѣлъ, приходитъ въ вечность онъ;
Но - зала съ хорами, и на стѣнѣ въ гостиной
Портреты важные до-Павловскихъ временъ.
Чуланы, лѣсенки безъ счета, кладовыя -
(Чего бы въ кладовыхъ вы этихъ ни нашли!
Альбомы бабушекъ,- Жуковск³й весь въ пыли,
Цвѣты увядш³е, фарфоры расписные!..).
Терраса прямо въ садъ; здѣсь - миръ и тишина:
Любимый уголокъ помѣщицы-старушки,
Гдѣ цѣлый Бож³й день съ работою она;
Вотъ кресло старое; слинявш³я пастушки
Съ подушекь вышитыхъ умильно взоры шлютъ.
Старушка - (съ дочерьми: онѣ здѣсъ часто шьютъ)...
Предъ ней на столикѣ "божественная книжка",
У ногъ ея - съ чулкомъ чумазая Аришка.
Сама она въ чепцѣ. Печальный добрый взглядъ...
Глаза, прекрасные когда-то, смотрятъ странно:
Какъ будто въ прошлое далекое глядятъ,
Какъ будто въ будущемъ не все для нихъ туманно!
Здѣсь каждымъ вечеромъ слѣдитъ она за тѣмъ,
Какъ солнечный закатъ горитъ на небѣ пышно.
Вздохнетъ - и думаетъ, что скоро ужь совсѣмъ,
Быть можетъ, суждено угаснуть ей неслышно,
И солнца не видать...
Увы, не дологъ срокъ!..
И грусть и тишина здѣсь въ уголкѣ таится.
А дальше, на дворѣ - особенный м³рокъ:
Тамъ жизнь своя идетъ, кипитъ и суетится.
То дѣвка пробѣжитъ, то закричитъ индюкъ;
Въ открытое окно посуды слышенъ стукъ;
Воркуютъ голуби; песь съ лаемъ съ цѣпи рвется;
Индюшка съ важностью ведетъ свой панс³онъ;
Сцѣпился съ курицей щенокъ - и побѣжденъ...
Все это безъ толку мирится и дерется.
Здѣсь что-то дѣлаютъ.
У насъ же цѣлый день
Бездѣйств³е и лѣнь, томительная лѣнь!
Съ утра, съ восьми часовъ, весь день я не одѣта,
Съ закрученной косой, въ капотѣ, безъ корсета,
Не въ силахъ ни читатъ, ни мислить отъ жары;
Лежишь не двигаясь, закрывшись кисеею,
Спасаешься очъ мухъ, спасаешься отъ зною,
Почти съ отчаяньемъ вечерней ждемъ поры.
Купаться ли пойдешь - вода не освѣжаетъ,
И тѣло, какъ огнемъ охвачено, пылаетъ.
Но только жаръ спадеть - я отгоняю лѣнь;
Хотя еще сильна невольная истома,
И силъ нѣтъ отойти на полверсты отъ дома -
Идешь на воздухъ, въ садъ,- и заберешься въ тѣнь.
Цвѣты здѣсь славные: заглохш³я куртины...
Сирень ужъ отцвѣла, за нею и жасмины.
Настала очередь для розъ - онѣ въ цвѣту.
И легк³й ароматъ вдыхаю въ упоеньи...
Труднѣе отогнать капризную мечту...
Сижу - и слушаю. Услышу-ль въ отдаленьи
Звонъ колокольчика иль ровный стукъ колесъ -
И сердце глупое сильнѣй, сильнѣй забьется.
Все ближе... ближе стукъ... И лаемъ вдругъ зальется,
На встрѣчу кинувшись, дворовый славный песъ.
Тутъ почту принимать иду я торопливо,
И въ связкѣ съ письмами ищу нетерпѣливо
Конвертъ, надписанный знакомою рукой.
Всѣ почтой заняты - нарушенъ нашъ покой!
- Посылка? Отъ кого?- А мнѣ повѣстки нѣту?
- Что значить... Неужли вчера онъ не писалъ?..
Но всѣ прочтутъ свое, и письма, и газету,
Старушка пробѣжитъ церковный свой журналъ.
Тутъ за газетами подъѣдутъ два сосѣда:
- Что новаго? Какъ вы?- И потечетъ бесѣда
Про дождь, про урожай, про новаго бычка,
Про свадьбу Настеньки-поповны, про жучка.
Но самоваръ несутъ. Отрадная картина:
Кувшины съ молокомъ, душистая малина,
И деревенск³й хлѣбь,- и чудный аппетитъ!
Тамъ - снова на балконъ. Ужъ небеса темнѣютъ,
И воды озера неясно розовѣютъ,
И тихо къ намъ звѣзда вечерняя глядитъ.
Ты здѣсь, мой кротк³й другъ! Ты здѣсь, со мною рядомъ.
Задумчиво склоненъ изящный профиль твой,
Ты вдаль уносишься своимъ глубокимъ взглядомъ,
Куда?.. И слѣдую я мыслью за тобой.
О, часъ волшебныхъ грезъ! Примолкли всѣ невольно,
Торжественная тишь... и сладко мнѣ, и больно
И далеко несутъ меня мечты мои.
И внемлю я, полна таинственной печали,
Какъ съ дивно-грустною мелод³ей рояли
Перекликаются изъ сада соловьи!.."
II.
... Вы помните, давно-ль
"Брожу я грустная средь комнатъ опустѣлыхъ:
Вотъ брошена на столъ отыгранная роль,
Вотъ нитка жемчуга... букетъ камел³й бѣлыхъ...
Ужъ сняты со стѣны увядш³е вѣнки,
Свидѣтели еще недавняго усп& 
| |
| Просмотров: 370 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры