| Главная » Книги |
Щепкина-Куперник Татьяна Львовна - Из женских писем, Страница 2
Щепкина-Куперник Татьяна Львовна - Из женских писемnbsp;
Спустилась ночь. Какая тишина!
Чуть слышно плещетъ сонная волна;
Окутаны въ лиловые туманы,
Давно ужь спятъ громады темныхъ скаль,
И полумѣсяцъ, узк³й серпъ Д³аны,
На темносинемъ небѣ ярко всталъ.
Какая ночь! Насъ такъ и тянетъ въ море.
Спускаемся по ступенямъ крутымъ,
И скоро ужъ въ серебряномъ просторѣ
Съ тобою въ легкомъ челнокѣ скользимъ.
Нашъ лодочникъ мурлычетъ канцонету,
Огни К³айи блещутъ впереди,
И, съ ласкою прильнувъ къ твоей груди,
Я страстно ночь благословляю эту,
И съ вѣтеркомъ морскимъ въ себя вдохнуть
Мнѣ хочется всю нѣгу ночи южной.
На бархатѣ лазури млечный путь
Бѣлѣетъ яркой полосой жемчужной...
О, сколько звѣздъ! Въ далекой глубинѣ
Какъ много звѣздъ на темномъ небѣ этомъ,
Но двѣ звѣзды блестятъ всѣхъ ярче мнѣ
И сердце жгутъ своимъ волшебнымъ свѣтомъ.
Тѣ двѣ звѣзды, о, другъ любимый мой,
Твои глаза, что полны страстной ласки.
Гляжу я въ нихъ, и отливаютъ краски
Отъ щекъ моихъ, и я шепчу: домой!..
Домой!.. Какое дорогое слово!..
Къ себѣ, съ тобою!.. Дома все готово:
Насъ ужинъ ждетъ и русск³й самоваръ,
На воздухѣ струится легк³й паръ,
Летятъ на лампу бабочки ночныя...
Вотъ письма... взглядъ на штемпель...
Да, Росс³я!
Я замолкаю... взглядомъ за тобой
Слѣжу съ нѣмой, ревнивою мольбой,
Боясь подслушать вздохъ твоей печали,
Боясь, чтобъ оба мы не замолчали,
Полны жестокой... тягостной тоски...
Но этотъ взглядъ мучительный подмѣтивъ,
Безъ словъ понявъ и мнѣ безъ словъ отвѣтивъ,-
Прочь страшные душѣ моей листки,
Не дочитавъ, мой другъ великодушный,
Бросаешь ты съ улыбкой равнодушной,
И снова, снова мы съ тобой близки!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вотъ соловей защелкаль въ темной чащѣ
Лимонной рощи, и все чаще, чаще
За трелью трель легко несется къ намъ:
Онъ въ садъ зоветь, онъ насъ зоветъ къ цвѣтамъ.
Еще мы долго бродимъ по аллеямъ,
И вся природа шепчеть намъ: "живи,
Живи, люби!.." И оба жы блѣднѣемъ
Отъ счаст³я, отъ страсти, отъ любви!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Къ намъ въ окна льется съ вѣтеркомъ изъ сада
Все тотъ же запахъ тмина и гвоздикъ.
Мерцая свѣтомъ голубымъ, лампада
Мадонны кротк³й озаряеть ликъ.
Покоемъ все, все счаст³емъ здѣсь дышитъ,
Здѣсь ужъ никто, никто насъ не услышить,
Никто, никто здѣсь не увидитъ насъ,
Здѣсь я могу, тебя цѣлуя жадно,
Шептать тебѣ, какъ дивно, какъ отрадно
Съ тобою быть въ блаженный этотъ часъ...
Въ твоихъ глазахъ мерцаютъ счастья слезы,
И въ поцѣлуѣ замолкаемь мы;
А подъ окномъ, среди душистой тьмы,
Сильнѣй, сильнѣй благоухаютъ розы...
И съ устъ моихъ восторга рвется стонъ...
---
Но я одна... и это только сонъ...
III.
"Semper Excelsior".
Твой благородный умъ мнѣ силы придаетъ,
Какъ смѣлаго орла, высокъ его полетъ.-
Ты ласково ведешь своей рукою нѣжной
Мой боязливый духъ въ м³ръ истины безбрежной;
Я часто здѣсь, смотря на высь лиловыхъ горъ,
Твержу твои слова: "Semper Execlsior!"
И постигаю я, что надѣлилъ недаромъ
Велик³й Прометей, какъ самымъ высшимъ даромъ,
Цѣною смерти, насъ божественнымъ огнемъ.
Ищу я знан³я, и вижу съ каждымъ днемъ
Страницы новыя. То дивный м³ръ античный
Встаетъ передо мной и слухъ мой непривычный
Ласкаетъ мощною гармон³ей своей
Языкъ Овид³я и пламенныхъ страстей,
Языкъ Виргил³я и сладостной эклоги,
И Рима древняго ко мнѣ нисходятъ боги.
Но все мѣняется, и, легк³й рой тѣней,
Витаютъ предо мной поэмы прежнихъ дней:
Тристань... Роландъ... Мерлинъ...
Изольда... Брадаманта;
И Философ³я - возлюбленная Данта;
Съ ней Беатриче онъ позабывалъ порой,
Отдавшись весь во власть любви своей второй.
Ты многихъ увлекла, волшебница Идея!
Къ тебѣ священною любовью пламенѣя;
Тобою овладѣть старался человѣкъ.
Летѣли дни, года, летѣлъ за вѣкомъ вѣкъ;
Мечомъ ли ген³я, иль стрѣлами таланта,-
И пылкость Гегеля, и ясный разумъ Канта,
И тысячи другихъ, тебя одну любя,
Сражались за тебя и гибли за тебя.
Но если можешь ты царицей полновластной
Быть въ сердцѣ юноши, который съ вѣрой страстной
Отдастъ и молодость, и жизнь тебѣ свою,-
О, сердца женщины стремлен³й не таю:
Ее къ себѣ зоветъ еще одна богини,
И безъ нея ей м³ръ - печальная пустыня.
Какъ солнце - небесамъ, какъ ландышу - весна,
Какъ поцѣлуй - устамъ, такъ ей Любовь нужна.
И лишь озарена ея небеснымъ свѣтомъ -
Она становится мыслителемъ, поэтомъ;
Тогда ея душа какъ арфа зазвучитъ;
Любовь - вотъ мечь ея, вотъ свѣтозарный щитъ!
Храни-жъ мою любовь, какъ драгоцѣнный камень,
Поддерживай во мнѣ ея священный пламень,
И гордостью пускай блеститъ твой милый взоръ,
Когда я повторяю "Sempre Excelsior".
Лозанна.
IV.
Въ тих³й часъ.
...Да, здѣсь, на берегу скалистомъ океана,
Все забывается въ цѣлительной глуши.
Какого страннаго спокойств³я Нирвана
Для утомившейся, измученной души!
Зеленый океанъ кой-гдѣ сверкаетъ сталью;
О, какъ въ немъ тонетъ взглядъ, завороженный далью!
Душа торжественно внимаетъ шуму волнъ,-
И онъ понятенъ ей,- значеньемъ страннымъ полнъ.
Кто не слыхалъ его,- могуч³й шумъ природы?
Въ немъ дикой страсти пѣснь, въ немъ дивный гимнъ свободы,
Въ немъ лепетъ ласковый любовныхъ первыхъ словъ
И вѣчной жизни шумъ, таинственный, безбрежный,-
Просторъ небыт³я и смерти неизбѣжной
Неумолимый зовъ.
* * *
Бушують ли въ душѣ страстей и слезъ порывы,
Полна ли нѣжностью священною она -
Отвѣтятъ ей на все приливы и отливы,
Прибой и тишина.
Туда! Скорѣй туда, къ высокому утесу!
Оттуда милая картина мнѣ видна:
Какъ гнѣзда ласточекъ, далеко по откосу
Домишки лѣпятся, лачужки рыбаковъ;
Тамъ, выше, городокъ, съ красивой пестротою
Своихъ изящныхъ виллъ, и съ зеленью густою
Садовъ и яркихъ цвѣтниковъ.
Вотъ церковь старая; на фонѣ синемъ неба
Рисуется такъ ясно тонк³й шпицъ.
Тамъ вѣтеръ вдаль летитъ по спѣлымъ нивамъ хлѣба
И золотистые колосья клонитъ ницъ.
* * *
Весь старый городокъ цвѣтами залитъ словно;
Все розы, розы все! Какъ въ сказкѣ! Вотъ любовно
Гирляндой розовой весь обняли карнизъ;
А эти свѣсившись красивой вѣтвью внизъ;
Однѣ стараются на улицу изъ сада
Лукаво заглянуть, но пышные кусты
Ревниво стережетъ желѣзная ограда.
Все розы, розы все! Румяные цвѣты
Взбираются на верхъ по стѣнамъ запыленнымъ,
Льнуть вкрадчиво къ камнямъ, какъ свѣж³я уста,
Сжимаютъ цѣпко ихъ объят³емъ влюбленнымъ.
Как³я краски здѣсь, какая красота!
Вотъ темно-красныя и съ бархатнымъ отливомъ,
Вотъ ярко-желтыя среди густой листвы,
Вотъ блѣдно-алыя,- но всѣхъ прекраснѣй вы,
Вы, розы чайныя! въ спокойств³и стыдливомъ
Румянцемъ дѣвственнымъ такъ тонко залиты,
Какъ первый поцѣлуй и нѣжны, и чисты!
Роса у васъ блеститъ въ полураскрытыхъ чашахъ
Слегка алѣющей душистой глубины,
И темнымъ пурпуромь изящныхъ листьевъ вашихъ
Такъ дивно вы оттѣнены!
-
* *
-
На старомъ кладбищѣ, среди могилъ забытыхъ,
И тамъ нашла я розъ цвѣтущ³й, пышный кустъ,
Напоминающ³й объ ароматѣ устъ,
Въ лобзанъи трепетномъ едва полуоткрытомъ.
Оно разрушено... У дорогихъ крестовъ
Никто уже склонить колѣно не приходить;
Никто не носить имъ рыдан³й и цвѣтовъ.
Но, можеть-быть, въ полночь, когда луна наводить
Лучи невѣрные по сломаннымъ крестамъ,
Молитва тайная идетъ неслышно тамъ,
На сѣромъ камнѣ плитъ луны играютъ блики,
И тѣни легк³я встаютъ со всѣхъ сторонъ,
И колокольчиковъ надгробной павилики
Въ прозрачномъ воздухѣ чуть слышенъ нѣжный звонъ...
Но днемъ оно глядитъ особенно отсюда,
Спокойнымъ цвѣтникомъ изъ розъ и изумруда...
* * *
О, какъ здѣсь хорошо! Распутье двухъ дорогъ,
На перекресткѣ - крестъ, Распят³е; у ногъ
Божественныхъ Христа - цвѣты, вѣнокъ смиренный.
Кто ихъ принесъ сюда съ мольбою сокровенной?
Съ любовью набожной обвившая гранитъ
Гирлянда пышная изъ дикихъ маргаритокъ
Своею простотой такъ ясно говоритъ,
Что принесло ее смиренье,- не избытокъ.
Bce тихо, все молчитъ; молитвенный покой
Надъ безконечною безбрежностью морской,
Спокойно-мощною въ своемъ величьи гордомъ.
Вотъ звонъ колоколовъ, протяжный и густои,
Раздался въ воздухѣ; какъ мирно въ гимнъ святой
Они сливаются торжественнымъ аккордомжъ;
Звучить ихъ благовѣстъ въ окрестной тишинѣ.
Ужъ нечувствительно на землю сходятъ тѣни,
И слезы дивныя сжигаютъ сердце мнѣ.
Невольно для мольбы склоняются колѣни,
И съ свѣтлой нѣжностью, прекрасной и большой,
Я за тебя молюсь восторженной душой!..
Veules-les Roses, Normandie.
V.
Раковина.
Мнѣ формою своей понравилась она,
Изящной, чистою - и нѣжнымъ перламутромъ;
Я подняла ее у моря раннимъ утромъ.
То былъ отлива часъ. Шумливая волна,
Вся серебромъ блестя и яркимъ малахитомъ,
Съ собою принеся ее издалека,
Оставила ее на берегу, покрытомъ
По бархату песка
Пучками травъ морскихъ, багряныхъ и зеленыхъ,
Хранящихъ терпк³й вкусъ и запахъ волнъ соленыхъ.
Толпа дѣтишекъ тамъ возилась и прибой
Касался бережно ихъ крѣпкихъ ножекъ голыхъ.
Какъ спряталась она отъ глазокъ ихъ веселыхъ?
Я подняла ее и увезла съ собой.
И много дней прошло. Далеко былъ за мною
"Безбрежный океанъ съ могучей тишиною,
Соленый вѣтерокъ и шопотъ волнъ мopскихъ,
То грозенъ, точно гнѣвъ,- то, словно ласка, тихъ...
Жизнь своего ждала; опять, опять вступила
Дѣйствительность въ свои суровыя права;
Надъ дѣломъ, надъ трудомь вновь напрягалась сила,
И мыслями горѣла голова.
Но какъ-то вечеромъ холоднымъ и печальнымъ,
Зимой, случайно я къ камину подошла;
И раковину тамъ забытую нашла.
Ее взяла я жестомъ машинальнымъ.
Вдругъ странно: что это? Прислушалась я къ ней,
Какъ зачарованная, стоя:
Какой-то тих³й шумъ, сильнѣе и сильнѣй,
Какъ нарастающ³й далек³й шумъ прибоя,
Я слышала въ ея пурпурной глубинѣ;
И вотъ, о чемъ она разсказывала мнѣ.
---
Говорила она о морской глубинѣ,
О морской глубинѣ, гдѣ, далеко на днѣ,
М³ръ красотъ есть таинственно чудныхъ;
Сквозь зеленый хрусталь неподвижной воды
Проникаютъ лучи, освѣщая сады
Водорослей и травъ изумрудныхъ.
Всюду стелется тамъ, на пескѣ золотомъ,-
Разстилается пышно узорнымъ ковромъ
Зелень нѣжная лентъ шелковистыхъ
Съ желтымъ кружевомъ травъ золотистыхъ.
Груды жемчуга всюду хранить глубина,
Въ сердцѣ раковинъ нѣжныхъ сверкаютъ тона
Драгоцѣнныхъ молочныхъ опаловъ;
И, сплетаяся въ арки, въ сквозные вѣнцы,
Поднимаются вверхъ горделиво дворцы
Блѣдно-алыхъ и бѣлыхъ коралловъ.
Бѣлымъ цвѣтомъ цвѣтутъ въ изумрудной водѣ,
Какъ букеты, "цвѣты новобрачной",
Въ нихъ запуталисъ звѣзды морск³я кой-гдѣ,
И загадочный сумракъ царить тамъ вездѣ,
Всюду свѣтъ изумрудно-прозрачный.
Тамъ, покинувъ коралловый садъ,
Свой подводный пр³ють молчаливый,
Разсыпается рой шаловливый
Влажноокихъ и стройныхъ наядъ.
Словно рыбокъ веселая стая,
Онѣ вьются и рѣжутъ струи,
Водоросли со смѣхомъ вплетая
Въ свои косы, въ зеленыя косы свои.
Царь морской тамъ склонился, рыдая
Надъ погибшею дѣвой земной.
Точно мраморъ прекрасна она, молодая,
Дивно-нѣжная, съ длинной косой.
Посылаетъ онъ рыбокъ своихъ шаловливыхъ,
Чтобъ спросили скорѣе у чаекъ болтливыхъ,
Какъ согрѣть эту юную грудь,
Чѣмъ прекрасную къ жизни вернуть?
* * *
Наполнивъ океанъ съ загадочною далью,
Вотъ чѣмъ утѣшила тогда она меня,
Когда стояла 
| |
| Просмотров: 359 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры