Полонский Яков Петрович - Стихотворения, Страница 2 - Книги

bsp; На проходящих.

Вот нараспашку полупьяный

Бурлак по улице идет;

За ним измученный разносчик

Корзину тащит; вон везет,

Стуча колесами, извозчик

Купца с купчихой! - Боже мой,

Как все пестро!

Но что за вой?

Какого бедняка в могилу

Несут на четырех плечах?

О ком, ступая через силу

С младенцем спящим на руках,

Рыдает женщина - не знаю,

И шляпу перед ним снимаю

И мимо еду; - вот стоит

И косо на меня глядит

Толпа старушек богомольных,

А мальчики бумажный змей

Пускают выше колокольных

Крестов на привязи своей;

Взвился - трещит - мой конь пугливый

Прибавил рыси торопливой;

Скачу - навстречу инвалид -

Старик бездомный и бродяга

Безногий - тяжело стучит

По тротуару костылями -

Он оглянулся на коня,

Он с ног до головы меня

Окинул мутными глазами

И, на костыль дубовый свой

Повиснув раненой рукой,

Стал думу думать.

Вот застава.

Мелькает часовой с ружьем -

И зеленеет степь направо,

Налево, прямо и кругом...

Скачу.

Над головою облака

Плывут, сплываются - слегка

Их тронул пурпур золотистой

Авроры вечной; а вдали

На севере, из-под земли,

Встают и тянутся волнистой

Грядой вершины синих гор

И серебрятся. Жадный взор

Границ не ведает, и слышит

Мой чуткий слух, как воздух дышит,

Как опускается роса

И двигается полоса

Вечерней тени, -

Где я? куда меня проворно

Примчал мой конь, как добрый дух

Покорный талисману - ух!

Как сердцу моему просторно!..

<1844>

ПРОЩАЙ

Прощай!.. О да, прощай! Мне грустно.

Моих страданий передать

Я не могу тебе изустно,

И не могу, как раб, молчать.

Мы не привыкли лицемерить -

Не доверяя ничему,

Мы не хотели слепо верить

Больному сердцу своему.

И в час прощального привета,

Сгорая пламенем святым,

Друг другу вечного обета

Мы легковерно не дадим.

Быть может - грустное мечтанье! -

На длинном жизненном пути,

В час равнодушного свиданья

Мы вспомним грустное прости.

Тогда мы улыбнемся оба,

Друг другу отдадим поклон -

И вновь простимся, чтоб до гроба

Нас не тревожил счастья сон.

1845

МАЯК

Вон светит зарево над морем! за скалой

Мелькают полосы румяного тумана -

То месяц огненный, ночной товарищ мой,

Уходит в темные пучины океана.

Прости!.. Я звезд ищу, их прежнего следа

Ищу я, - по распутьям ночи ясной

Я видел в сонме звезд красавица звезда

Текла - но, видно, луч ее потух в напрасной

Борьбе с туманами, которых путь ненастный

По небу тянется, как черная гряда.

Лучи небесные, прощайте!.. Взор блуждает.

Где берега? - где море? - где восток!..

Как в сумрачной степи пустынный огонек,

Один маяк вдали - и нет ему затменья,

И светится вдали, как огненный глазок.

Один маяк вдали - нет ему затменья,

И дела нет ему до мрачных облаков,

Как будто видит он ночное приближенье

К нему издалека идущих парусов.

Горит - а на меня наводит утомленье

Печальный шум невидимых валов.

1845

ВАЛЬС "ЛУЧ НАДЕЖДЫ"

Надежды вальс зовет, звучит -

И, замирая, занывает;

Он тихо к сердцу подступает,

И сердцу громко говорит:

Среди бесчисленных забав,

Среди страданий быстротечных -

Каких страстей ты хочешь вечных,

Каких ты хочешь вечных прав?

Напрасных благ не ожидай!

Живи, кружась под эти звуки,

И тайных ран глухие муки

Не раздражай, а усыпляй!.

Когда ж красавица пройдет

Перед тобой под маской черной

И руку с нежностью притворной

Многозначительно пожмет, -

Тогда ослепни и пылай! -

Лови летучие мгновенья

И на пустые уверенья

Минутным жаром отвечай!

1845

ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ НЕМАН

Вот Руси граница, вот Неман. Французы -

Наводят понтоны: работа кипит...

И с грохотом катятся медные пушки,

И стонет земля от копыт.

Чу! бьют в барабаны... Склоняют знамена:

Как гром далеко раздается: "Vivat!"

За кем на конях короли-адъютанты

В парадных мундирах летят?

Надвинув свою треугольную шляпу,

Все в том же походном своем сюртуке,

На белом коне проскакал император

С подзорной трубою в руке.

Чело его ясно, движенья спокойны,

В лице не видать сокровенных забот.

Коня на скаку осадил он, и видит -

За Неманом туча встает...

И думает он: "Эта темная туча

Моей светозарной звезды не затмит!"

И мнится ему в то же время - сверкая,

Из тучи перст божий грозит...

И, душу волнуя, предчувствие шепчет:

"Сомнет знамена твои русский народ!"

"Вперед! - говорят ему слава и гений. -

Вперед, император! вперед!"

И лик его бледен, движенья тревожны,

И шагом он едет, и молча глядит,

Как к Неману катятся медные пушки

И стонут мосты от копыт.

1845(?)

ПТИЧКА

Пахнет полем воздух чистый...

В безмятежной тишине

Песни птички голосистой

Раздаются в вышине.

Есть у ней своя подруга,

Есть у ней приют ночной,

Средь некошеного луга,

Под росистою травой.

В небесах, но не для неба,

Вся полна живых забот,

Для земли, не ради хлеба,

Птичка весело поет.

Внемля ей, невольно стыдно

И досадно, что порой

Сердцу гордому завидна

Доля птички полевой!

1845(?)

1846-1851

ПРОГУЛКА ПО ТИФЛИСУ

(Письмо к Льву Сергеевичу Пушкину).

Как полдень - так у нас стреляет пушка.

Покуда эхо гул свой тяжко по горам

Разносит, молча вынимая

Часы, мы наблюдаем: стрелка часовая

Ушла или верна по солнечным часам?

Потом до двух - мы заняты делами;

Но так как все они решаются не нами,

Спокойно можем мы обедать - есть плоды

И жажду утолять, не трогая воды.

В собранье пусто: членов непременных

Четыре человека каждый день

Встречать наскучило; читать газеты лень;

Журналы запоздали; нет военных;

Все в экспедиции, - и там пока в горах,

Не дальше, может быть, как только в ста верстах

Идет резня (Шамиль воюет),

Для нас решительно войны не существует.

После обеда мы играем роль богов,

И, неспособные заняться даже вздором,

Завесив окна коленкором,

Лежим...

Кто развалившись на диване,

Кто растянувшись на ковре...

Воображать себя заснувшим в теплой бане

Приятно потому, что на дворе

Невыносимо жарко. - Мостовая,

Где из-под ног вчера скакала саранча.

Становится порядком горяча,

И жжет подошву. - Солнце, раскаляя

Слои окрестных скал, изволит наконец

Так натопить Тифлис, что еле дышишь,

Все видишь не глядя и слушая не слышишь;

Когда-то ночь придет! - дождемся ли, творец! -

Вот ночь не ночь - а все же наконец

Пора очнуться. - Тихий, благодатный

Нисходит вечер, час весьма благоприятный

Для той прогулки, от которой ждать

Отрады - первая в Тифлисе благодать.

Куда ж идти? Иду через Мухранский

Овражный мост, и прямо на Армянский

Базар являюсь - там народ,

Поднявшись на заре, для дел, нужды и лени,

На узких тротуарах ищет тени,

Гуляет, спит, работает и пьет. -

Народ особенный! Я здесь люблю толкаться -

И молча наблюдать - и молча любоваться

Картинами, каких, конечно, никогда

Мне прежде видеть не случалось;

Их не видать - невелика беда,

Но видеть весело, пока не стосковалась

Душа по тем степям, которых вид один,

Бывало, наводил тоску и даже сплин.

Но... я не знаю что - привычка, может статься,

Бродя в толпе, на лицах различать

Следы разврата, бедности безгласной

Или корысти слишком ясной,

Невежества угрюмую печать

Убавила во мне тот жар напрасный,

С которым некогда я рад был вопрошать

Последнего из всех забытых нами братии.

Я знаю, что нужда не в силах разделять

Ни чувств насыщенных, ни развитых понятий,

Что наша связь давно разорвана с толпой,

Что лучшие мечты - источники страданья -

Для благородных душ осталися мечтой...

Итак, чтоб не входить в бесплодные мечтанья,

Я поскорей примусь за описанье. -

С чего начать?!. Представьте, я брожу

По улицам - а где, и сам не знаю,

Тифлис оригинальным нахожу,

По крайней мере, не скучаю;

Представьте, наконец, - я в улицу вхожу

Кривую, тесную - под старыми домами

Направо и налево лавок ряд -

Вот караван-сарай, восточными коврами

Увешан пыльный вход, узоры их пестрят -

Но я иду от них сквозными воротами

На низкий дворик, устланный плитами,

С бассейном без воды, и слышу, как шумит

Волна в Куре, - куда она спешит,

Неугомонная, живая?..

Не знает, что вдали от этих берегов

Ей не видать других цветущих городов,

Как не видать земного рая!

Что никогда оттуда, где шумят

Каспийские валы, гнилой камыш качая,

К решеткам караван-сарая

Не воротиться ей назад!

Спешу на улицу - и вижу виноград

Висит тяжелыми, лиловыми кистями,

Поспел - купите фунт - бакальщик рад...

Вот перец и миндаль, а вон табак турецкий

Насыпан кучами - кальяны - чубуки -

Кинжалы - кана_у_с - бумажные платки,

Товар персидский и замоскворецкий!

Дешевый все товар из самых дорогих!

Иду я дальше; множество портных

Сидят на низеньких подмостках в меховых

Остроконечных шапках, рукава утюжат,

Обводят обшлага черкески заказной

Иль праздничной чухи {*} тесьмою золотой,

{* Чуха - грузинский кафтан с откидными

рукавами. (Прим. авт.)}

Усердно шьют - и мне усердно служат:

Из медных утюгов огонь я достаю,

Чтоб тут же закурить потухшую мою

Сигару - здесь курить начальство позволяет;

Пожаров никогда в Тифлисе не бывает,

В Тифлисе просто нечему гореть,

Здесь только можно загореть,

Что, вероятно, всякий знает.

Вот, вижу я, цирюльня, у дверей

Круглится голова; поджав босые ноги,

Сидит благочестивый на пороге

Татарин, голову его бородобрей

Нагнул поближе к свету - выбрил - поскорей

Тряпицей вытер - и к окошку

Сушить повесил грязную ветошку. -

Чего ж вам больше!.. Вот кофейня, два купца -

Два персианина играют молча в шашки,

Хозяин смотрит, сумрачный с лица,

А между тем бичо {*} переменяет чашки.

{* Бичо - по-грузински мальчик. (Прим. авт.)}

В пяти шагах, желая аппетит

Свой утолить у небольшой харчевни,

Сошлись работники, грузины из деревни;

Котлы кипят - горячий пар валит -

Лепешек масляных еще дымятся глыбы,

Кувшин с вином под лавкою стоит,

А с потолка висят хвосты копченой рыбы.

Вот на полу какой-то кладовой

(Вы здешние дома, конечно, не забыли)

Два армянина, завязав от пыли

Глаза платком, натянутой струной

Перебивают шерсть. Насупротив, у лавки,

Где как-то меньше толкотни и давки,

Уселся на скамье худой, невзрачный жид

И на станке тесьму и позументы

Прилежно ткет; за ним, на сундуке,

Откинув рукава, сидит в архалуке

Меняла, в сладостной надежде на проценты!

Но вот базар еще теснее -

Разноплеменная толпа еще пестрее.

Я слышу скрип, илиум, и крики - хабарда! {*}

{* Хабарда - берегись! (Прим. авт.)}

Вот нищий подошел ко мне, склонясь на посох;

Вот буйволы идут, рога свои склоня;

Тяжелая арба скрипит на двух колесах;

Вот скачет конь, упрямого коня

Стегает плеть; налево, с бурдюками,

Знать, из Кахетии с вином,

Дощатый воз плетется, и на нем

Торчит возница с красными усами {*}.

{* На Востоке есть обычай красить себе

бороду и усы. (Прим. авт.)}

А вон ослы вразброд идут,

В кошелках уголья несут

И машут длинными ушами;

На одного из них уселися верхом

В лохмотьях два полунагих ребенка,

А третий сзади глупого осленка

Немилосердно бьет хлыстом...

Тифлис для живописца есть находка.

Взгляните, например: изорванный чекмень,

Башлык, нагая грудь, беспечная походка,

В чертах лица задумчивая лень,

Кинжал и странное в глазах одушевленье!

Вот, например, живое воплощенье

Труда - муша {*} по улице идет;

{* Муша - носильщик. (Прим. авт.)}

Огромный шкаф, перекрестив ремнями,

Он на спину взвалил и медленно несет,

Согнувшись в угол, пот ручьями

По загорелому лицу его течет,

Он исподлобья смотрит и дает

Дорогу... Не могу дорисовать картины! -

Представьте, что в глазах мешаются ослы,

Ковры, солдаты, буйволы, грузины,

Муши, балконы, осетины,

Татары - наконец я слышу крик муллы -

И наконец под минаретом

Свожу знакомство с новым светом -

И чувствую, что на чужом пиру...

Налево мост идет через Куру,

А вон крутой подъем к заставе Эриванской;

Вот, вижу, караван подходит шемаханский;

Как великан, идет передовой верблюд,

За ним гуськом его товарищи идут -

Раздули ноздри и глядят спесиво;

Их шеи длинные навытяжку стоят,

На них бубенчики нестройные звенят,