| Главная » Книги |
Никитин Иван Саввич - Поэмы, Страница 5
Никитин Иван Саввич - Поэмыfy"> На грош обманешь поневоле -
Тебя согнут в бараний рог:
Бранят, и бьют-то, и смеются...
Набей карманы, - видит бог,
В приятели все назовутся!
Будь вором - скажут: не порок!
Вот гадость! тьфу!"
И шаг широкий
Старик с досады ускорил.
Но вдруг его остановил
Стук рамы. Смотрит - дом высокий,
С кудрявым вензелем балкон
Густой сиренью окружен.
Заклятый враг ученых споров,
Его жилец, профессор Зоров,
С сигарой под окном стоял
И старика рукою звал.
16
Ученой бурсы отпечаток
Невольно Зоров сохранил:
Знал букву, глубже не ходил.
Был в разговорах прост и краток
И словом "вот" их украшал;
Без нужды кашлял. Бог создал
Его не злым, но... впрочем - мимо:
Подчас молчать необходимо...
Деньжонки славно наживал.
Лукич был встречен благосклонно,
Обласкан - и не мудрено:
У старика, тому давно,
Мальчишка, труженик бессонный,
Путь тяжкий Зоров начинал -
Латынью ум свой притуплял.
Плоды науки не пропали,
Бедняк Лукич дивился им.
Мальчишка вырос. Перед ним
Теперь просители стояли:
Священник, старичок больной
И дьякон тучный и рябой.
Священник кланялся. С досадой
Ученый муж рукой махал:
"Ваш сын дурак! Вот и пропал...
И выгнали... хм... так и надо:
Зазнался".
Священник
В чем же? ради бога,
Скажите! Он из лучших был.
Профессор
А вот: воротнички носил
Да возражений делал много
Наставникам: я, мол, умен,
В журналы, в чтенье погружен,
Исчерпал мудрость всю!..
Священник хочет возразить.
Молчите!
Заметили, - он ничего,
Всё то ж! Понизили его!..
Священник снова хочет возразить.
Хм... погодите! погодите!..
Понизили по спискам, - он, того,
Ученьем занялся небрежно...
Ну вот, за это исключен!
Священник
Он молод. Он был оскорблен...
Сперва учился он прилежно.
Профессор
По нас хоть звезды он хватай!
Будь скромен! Нос не подымай!
Он кто? Воспитанник духовный -
Вот помни! Бойкость не нужна!
А светскость вздор, - она вредна!
Сказал наставник - безусловно
И верь! Вы думаете как?
На это власть!
Священник
Известно, так.
Прошу вас, сжальтесь! Два-три слова
Сказать вам стоит - примут снова...
Позвольте мне наедине
Вам объяснить.
Профессор
Не время мне!
А впрочем, если вы хотите,
Пожалуй... вот сюда подите.
И за ученым мужем вслед
Вошел проситель в кабинет.
О чем они там толковала,
Одни немые стены знали.
Дверь отворилась наконец;
Священник просто был мертвец,
Так бледен! "Вы побойтесь бога...
Я б больше... бедность... негде взять...
- "Хм... Полно, полно толковать!" -
Ученый муж заметил строго.
Несчастный поп махнул рукой
И дверь захлопнул за собой
С проклятьем. Зоров улыбнулся:
"Хорош! А поп!.. Что нужно Вам?"
И к дьякону он обернулся.
"Да вот-с, по разным клеветам,
Мой сын... заметило начальство,
Что якобы он любит пьянство..."
- "Дубков?"
- "Да-с".
- "Знаю я его!
Исключат. Больше ничего".
- "За что же? Может быть, ошибкой,
Не то что выпил, пошалил..."
И речь проситель изменил
Так странно, что Лукич с улыбкой
Подумал: "Круто своротил!
Хитер!"
- "Я слышал стороною,
Что вы нуждаетесь в коне...
Так все равно-с. Позвольте мне...
Продам охотно". И с божбою
Плечистый дьякон уверял:
"Конь добрый! я на нем пахал!"
- "Взглянуть, пожалуй, не мешает.
Вы приведите-ка его...
Не норовист он?"
- "Ничего.
Узду, случается, скидает:
Известно, наши батраки
Лентяи или дураки,
Какой присмотр!"
- "Хм... внаю, 8наю!
Пусть поисправится ваш сын.
Вы вот что, я предупреждаю,
Ведь я зависим... не один...
Тут нужно..."
- "Как же-с! Понимаю!"
И тучный дьякон вышел вон,
Отдав почтительный поклон.
Профессор
Ну что, Лукич, не надоело
Стоять да слушать? Извини...
Лукич
Помилуйте!
Профессор
Вот мы одни...
Садись.
Лукич
(садится)
Вы звали. Верно, дело...
Профессор
Хм... я коня хотел купить,
Раздумал. Надо погодить.
Лукич
(лукаво улыбаясь)
Так-с.
Профессор
Хорошо ли поживаешь?
Лукич
По-старому-с! и так и сяк.
Профессор
Ну, а, бывает, выпиваешь?
Лукич
Ни капли! что я за дурак!
Да как живете вы отлично!
Полы под лаком, хоть глядись,
Диваны, кресла...
Профессор
(смеется)
Хм!.. Прилично...
Нельзя, деньжонки завелись!
Лукич
(вздыхая)
Да-с! Вы попали на дорогу.
И правда, что ученье свет:
Поит и кормит... Я вот сед,
И все дурак!.. Беда, ей-богу,
Тут бедность...
Профессор
Ты бы мне сказал.
Ты знаешь, я не скуп; я б дал.
Лукич
Сказал бы, сударь... как-то стыдно!
Профессор
Хм!., вот пустяк! забыл ты, видно,
Как у тебя я в доме жил,
Уроки-то в саду учил!
Лукич
(смотрит на диплом профессора)
Я все гляжу, спросить не смею,
На этот лист... вот-с на стене...
Профессор
(самодовольно Имеется)
Прочти.
Лукич
Нет, сударь, не сумею.
Написано-то не при мне...
Професссор
Вот слушай:
(встает и читает)
Ecclesiasticae Academiae conventus pro potestate sibi
concessa Dominum Zorov Magistrum sanctiorum huma-
niorumque litterarum solenni hoc diplomate declarat ho-
noremque ei ac privilegia concessa, decrevisse ac contulisse
publice testatur1.
Понял?
Лукич
(с улыбкою почесывая ватылок)
Хоть бы слово!
Кого господь-то умудрит!
Гм!.. диво! Вижу, в рамке новой
С большой печатью лист висит -
И только. Правда что наука!
Профессор
(смеется)
Вот то-то! В ней-то вся и штука!
Лукич
(переминаясь)
А что бы вас я попросил... -
И тут старик заговорил
О свадьбе Саши, о заеме,
О закладной на дом, о доме, -
И на лице своем потом
Горячий пот отер платком,
Вздохнул в низко поклонился.
Ученый муж не отвечал,
В раздумье медленно шагал
И кашлял, - вдруг остановился.
"Ты вот что, ты отдашь мне в срок?"
- "Не выйдя я за ваш порог!.."
- "Изволь1 сегодня я расстроен,
Дел пропасть..."
- "Значит, до утра?
Так я в надежде".
- "Будь покоен!
Я дам".
"А! сын пономаря!..
Из грязи вышел, - не забылся!" -
Лукич подумал - и простился.
1 Общее собрание Духовной академии на основании предостав-
ленного ей права господина Зорова объявляет при посредстве нас-
тоящего торжественного диплома магистром духовных и светских
наук и свидетельствует, что публично назначило и предоставило
ему это почетное звание и присущие ему привилегии (лат.). - Ред.
17
Все решено. Осталась ночь.
Заря над лесом догорала,
По желтым жнявьям тень бежала.
Увы! намученная дочь
День свадьбы грустно ожидала,
В последний раз теперь рыдала
В объятьях матери, - и мать
Ее не смела утешать.
Они друг друга понимали,
Что впереди, о том молчали,
А горе прожитых годов
Так было живо, что без слов
Душа рвалась и в муках ныла.
Но эти муки дочь таила,
Нема с отцом своим была,
Меж ними пропасть вдруг легла
И Сашу навек отделила
От старика... И тем больней
Была тоска последних дней,
Тяжело ряд ночей бессонных,
Невестой в пытке проведенных?..
И вот пир свадебный умолк.
Утих о нем соседей толк,
Угомонились пересуды,
Средь улиц гости не поют,
Не пляшут и в домах посуды
Под песни пьяные не бьют.
Арина вдруг осиротела.
Грустит за делом и без дела,
Чуть скрипнет дверь - она вздрогнет,
И слушает, и Сашу ждет.
Без Саши горенка скучнее,
И время кажется длиннее,
И кот невесел: спит в углу,
Не поиграет на полу
Клубком старушки. Чуть смеркает,
Она калитку запирает
И с робостью обходит двор -
Не притаился ли где вор,
И мужа ждет, и спицам снова
В ее руках покоя нет...
Едва покажется рассвет,
Работа прежняя готова;
Старушке не с кем говорить,
Тоски и грусти разделить:
Речь мужа, как всегда, сурова...
Но Саша бледная прядет,
Арина так и обовьет
Ее руками. "Ах, родная!
Здорова ли? Присядь, присядь!
Здорова ль? - повторяет мать,
С улыбкой слезы утирая. -
Легко ль! неделю не была!
Уж я тебя ждала, ждала!
Ну, как живешь?" И осторожно
О всякой мелочи ничтожной
Ее расспросит. "Ты смотри,
Ты не таись, мол, говори...
Все хорошо? Ну, слава богу!"
И в лавочку через дорогу
С копейкой трудовой спешит
И Сашу чаем угостит.
Свой сад старушка позабыла:
Мать столяра ей досадила
Упреком, бранью каждый день
Через изломанный плетень:
"Здорово, друг! В саду гуляешь?
Хозяйка? Яблоки считаешь?
Ты не пускай к нам кур на двор,
Поймаю - прямо под топор!"
Арина головой качала
И ничего не отвечала.
Она незла, мол... это так;
Всему причина - Сашин брак.
Лукич на рынке ежедневно
Встречался с зятем. Всякий вздор
Входил в их длинный разговор,
Оканчиваясь непременно
Разумным толком о делах;
О доброте хлебов в полях,
О том, что мужички умнеют,
Не так легко в обман идут,
Что краснорядцы богатеют:
За рубль по гривне отдают...
Лукич смеялся: "Просто - чудо!
Глупа ты, матушна Москва!
Всем веришь!" - "Этим и жива.
Не ошибется... А не худо]
Того-с..." - зять добрый замечал
И тестя к чаю приглашал.
"Он, видно, мне не доверяет, -
Тесть думал. - Право, не поймешь...
И чаем вдоволь угощает,
И льстит, - а толку ни на грош.
Я говорю, к примеру, буду
Тебе в торговле помогать,
Чужих равно, мол, нанимать...
"Извольте-с! Я вас не забуду,
У нас торговый оборот
Зимою-с... вот зима придет".
Посмотрим, как зима настанет...
Ну, если он меня обманет
И я останусь в дураках,
Без дома, с сумкой на плечах?
За что же так? Дитя родное
Принудил. Сам теперь в долгу...
Нет, это чересчур! пустое!
Нельзя! и думать не могу!"
18
Настала осень. Скучен город.
Дожди, туманы, резкий холод,
Ночь черная и серый день -
И по нужде покинуть лень
Свой теплый угол. Вечерами
Вороны, галки над садами
Кричат, сбираясь на ночлег.
Порой нежданный, мокрый снег
Кружится, кровли покрывает,
К лицу и платью пристает,
И снова мелкий дождь пойдет,
И ветер свистом досаждает.
Куда ни глянешь - ручейки
Да грязь и лужи. Окна плачут,
И, морщась, пешеходы прячут
Свои носы в воротники.
Лукич с досадой молчаливой
Поглядывал нетерпеливо
На небо, снега поджидал
И непогоду пртжлинал.
На рынке нечем поживиться;
Дороги плохи, нет крестьян;
Ходи, глотай сырой туман,
Пришлось хоть воздухом кормиться!
Назло кулак-молокосое
Над ним трунит: "Повесил нос!
Неволя по грязи шататься!
Не молод, время отдохнуть
И честным промыслом заняться!
Сидел бы с чашкой где-нибудь..."
Сюртук в дырах, сквозь крышу пьется,
В окошки дует, печь худа,
На что ни взглянешь - сердце рвется,
Хоть умереть, так не беда!
Дождь каплет. Темными клоками,
Редея, облака летят.
Вороны на плетне сидят
Так мокры, жалки! Под ногами
Листы поблеклые шумят.
Сад тих. Деревья почернели;
Стыдясь невольно наготы,
В тумане прячутся кусты;
Грачей пустые колыбели
Качает ветер, и мертва
К земле припавшая трава.
Лукич стоит под старой ивой.
В руке топор, в глазах печаль.
Пришлось бедняге иа топливо
Рубить деревья, - крепко жаль,
Да надо; всё дровам замена, -
Их в целом доме ни полена...
И засучил он рукава.
Что ж выбрать? Эти дерева
Своей рукой отец покойный
Ему на память посадил;
Под этой ивой он любил
Вздремнуть на травке в полдень знойный...
"Эхма! нужда. Топор стучит,
С плетня вороны улетают,
А щепки воздух рассекают,
И ива, падая, скрипжг.
Старушка печку затопила,
Лукич на конике прилег.
"О чем грустишь?" - жена спросила.
- "Так, что-то мочи нет, продрог".
- "Что зять-то? Как?"
- "Смотри за щами,
В мужское дело не входи!"
- "О-ох, не ошибись гляди!
Дом заложил... что будет с нами,
Когда не выкупим?"
- "Опять!
Нельзя, к примеру, помолчать?"
Дверь отворилась, и горбатый,
В халате, с палкой суковатой,
Длиннобородый мужичок
Сказал с поклоном: "Встань, дружок!
Хозяин умный, тороватый!
Явился гость, - и ты не рад,
И я, сокол, не виноват".
- "Мы погодя побалагурим.
Ты кто? Зачем?"
- "Да встань-ка, встань!
Не погоняй! кнута не любим...
Теперь - подушное достань".
- "Ты, знать, от старосты? Рассыльный?"
- "Узнал, сударик мой, узнал!"
- "Присядь: ты, кажется, устал...
Ну, что сегодня?.. Ветер сильный?..
Я, знаешь, все в избе сижу,
На двор, к примеру, не хожу,
Нога болит".
- "Хе-хе! проказник!
Испил воды на светлый праздник,
Болит с похмелья голова...
Хитер на красные слова!"
- "Чего! ей-ей, болит! без шуток!
Вот видишь!.. Ох!., не наступлю!"
- "Хе-хе! сударик мой, люблю!
Нужда горька без прибауток...
Достань-ка деньги-то, родной.
Ин - к старосте пойдем со мной".
- "Да я бы рад! недуг проклятый!
Как быть?"
- "Подушное платить!
Я вот, сударик, сам девятый,
Живу - плачу!., не стать тужить.
Шесть душ детей, жена седьмая,
Да я с горбом... Пойдем, пойдем!
Какая там нога больная!"
- "Скажи, что дома не застал,
Из города, мол, отлучился..."
И в кошельке Лукич порылся,
Последний гривенник достал.
"Хе-хе, сударик1 маловато!"
- "Ей-богу, больше гроша нет!"
- "Ну, за тобою, дело свято...
Прощай покудова, мой свет!"
"Теперь на хлеб добудь, где знаешь! -
Лукич подумал - и вздохнул,
И кошелек на стол швырнул. -
Не рад хромать, да захромаешь!
Попробуй-ка пожить вот так...
А ведь кричат: кулак! кулак!.."
19
Вот и зима. Трещат морозы.
На солнце искрится снежок.
Пошли с товарами обозы
По Руси вдоль и поперек.
Ползет, скрипит дубовый полоз,
Река ли, степь ли - нет нужды:
Везде проложатся следы!
На мужичке белеет волос,
Но весел он, идет - кряхтит,
Казну на холоде копит.
Кому путек, кому дорога -
Арине дома дела много!
Вставая с раннею зарей,
Она ходила за водой;
Порой белье чужое мыла:
Дескать, работа не порок,
Все будет хлебушка кусок;
Порою и дрова рубила,
Когда Лукич на печке спал,
Похмелье храпом выгонял;
От стужи кашляла, терпела
И напоследок заболела.
Лежит неделю - легче нет;
Уста спеклись, все тело ноет;
Едва глаза она закроет,
Живьем из мрака прежних лет
Встают забытые виденья...
Вот вспомнилась с грозою ночь:
В густом саду шумят деревья,
Из теплой колыбели дочь
Головку в страхе поднимает
И громко плачет и дрожит,
А муж неистово кричит
И стул, шатаясь, разбивает...
Вдруг тихо. Вот ее сынок,
Малютка, убранный цветами,
Покоится под образами;
Блестит в лампаде огонек,
В углу кадильница дымится,
Стол белой скатертью накрыт,
Под кисеей младенец спит,
Она от ветра шевелится,
А солнце в горенку глядит,
На трупе весело играя...
И мечется в жару больная;
В ушах звенит, в глазах темно,
Из глаз ручьями слезы льются,
Меж тем как с улицы в окно
К ней звуки музыки несутся, -
Там, свадьбу празднуя, идет
С разгульным криком пьяный сброд...
В борьбе с мучительным недугом,
Смотря бессмысленно кругом,
Старушка встанет, и потом,
Вся потрясенная испугом,
Со стоном снова упадет
И дочь в беспамятстве зовет.
Лукич измучился с больною:
Сам кой-как печку затоплял
И непривычною рукою
Себе обед приготовлял.
Спешил на рынок, с рынка снова
Жену проведать приходил,
Малиной теплою поил:
Вспотеешь, будешь, мол, здорова, -
И снова дом свой покидал,
Куска насущного искал.
Вот входит Саша. Мать больная,
Кряхтя, ей делает упрек:
"Ты редко ходишь, мой дружок!
Я умираю, дорогая...
Ох, тошно! так и давит грудь!
Хоть бы на солнышко взглянуть,
Все снег да снег!.."
- "Я к вам хотела
Вчера прийти, да то дела,
То гости..." Саша солгала:
Свекровь ей просто не велела,
Не приказал и муж: авось
Еще, мол, свидишься небось!
Старушка ложь подозревала,
По голосу ее узнала,
А голос Саши грустен был!
"Дитя мое, я... бог судил...
Дай руку!., дай, моя родная!
Так... крепче жми!.. Ну, вот теперь
Легко..." И плакала больная;
Рыдала дочь. Без шума в дверь
Входила смерть.
Был темный вечер.
Порывистый, холодный ветер
В трубе печально завывал.
Лукич встревоженный стоял
У ног Арины. Дочь глядела
На умирающую мать
И все сильней, сильней бледнела.
Старушка стала умолкать
И постепенно холодела,
И содроганья ног и рук,
Последний знак тяжелых мук,
Ослабевали. Вдруг, рыдая,
Упала на колени дочь:
"Благослови меня, родная!"
- "Отец твой... нищий... ты помочь
Ему... наш дом..." - и речь осталась
Неконченой, - в тихий стон
Сменял слова. Но вот и он
Умолк. Развязка приближалась.
В тоске подъятая рука,
Как плеть, упала. Грудь слегка
Приподнялась и опустилась,
Дыханье реже становилось,
Взор неподвижный угасал,
По телу трепет пробежал,
И стихло все... Не умолкал
Лишь бури вой.
"Один остался!
Один, как перст!" - Лукич сказал,
Закрыл лицо - и зарыдал.
Уснуло доброе созданье!
Жизнь кончена. И как она
Была печальна и бедна!
Стряпня и вечное вязанье,
Забота в доме приглядеть
Да с голоду не умереть,
На пьянство мужа тайный ропот,
Порой побои от него.
Про быт чужой несмелый шепот
Да слезы... больше ничего!
И эта мелочь мозг сушила
И человека в гроб свела!
Страшна ты, роковая сила
Нужды и мелочного зла!
Как гром, ты не убьешь мгновенно,
Войдешь ты - пол не заскрипит,
А душишь, душишь постепенно,
Покуда жертва захрапит!
С рассветом буря замолчала,
Арина на столе лежала.
В лампаде огонек сиял;
Он как-то странно освещал
Лицо покойницы-старушки,
И неподвижной, и немой,
И белые углы подувши,
Прижатой мертвой головой.
Убитый горем и тоскою,
Перед иконою святою
Лукич всю ночь псалтырь читал.
Уныл и тих его был голос;
От страха жесткий черный волос
На голове не раз вставал.
Казалось, строго и сурово
Глядела бледная жена;
Раба доселе, с жизнью новой
Вдруг изменилася она, -
Свою печаль припоминала
И мужу казнью угрожала...
Старик внимательно читал
И ничего не понимал.
Все буквы, мнилось, оживали,
Плясали, разбегались вдруг...
При обороте издавали
Листы какой-то чудный звук...
Меж тем соседки понемногу
Набились в горенку. Одне
Вздыхали и молились богу,
Другие в грустной тишине
С тяжелой думою стояли
Иль об усопшей толковали,
Что вот-де каковы дела -
Жила, жила - да умерла!
Мать столяра в углу стояла,
С кумой любимою шептала:
"Ведь на покойнице платок,
Что тряпка... аи да муженек!
Убрал жену, кулак проклятый!
О платье и не говорю -
Я вчуже от стыда горю:
С заплатой, кажется, с заплатой!..
А дочь слезинки не прольет...
Вот срам-то! инда зло берет!
Ах, я тебе и не сказала!
Она за сына моего
Хотела выйти... каково?
Да я-то шиш ей показала!
И мать-то, помянуть не тем,
Глупа была, глупа совсем!"
Соседки вышли. Стал совета
Отец у дочери просить:
"Ну, Саша! мать вот не отпета,
Где деньги? чем мне хоронить?"
- "Мой муж поможет. Попросите
Здесь посидеть кого-нибудь
И вслед за мною приходите".
- "Да! надо, надо шею гнуть!
И поделом мне! ох, как стою!"
И крепко жилистой рукою,
Остановя на трупе взор,
Свой бледный лоб старик потер.
20
Румян, плечист, причесан гладко,
Тарас Петрович за тетрадкой
В рубашке розовой сидел,
На цифры барышей глядел
И улыбался. Под рукою
Сияли проволоки счет;
Зеленый плющ над головою
Висел с окна. Полна забот,
За чаем Саша хлопотала;
Пел песни светлый самовар;
В лежанке загребенный жар
Краснел; струей перебегало
По углям полымя. И вдруг
Часы издали странный звук,
Шипели долго и лениво.
И, с пятнышками вместо глаз,
Кукушка серая тоскливо
Прокуковала восемь раз.
Лукич вошел, - и сердце сжалось
У Саши. Жалок был отец!
Оборван, бледен... грусть, казалось,
Его убила наконец.
Едва старик перекрестилсяt
Румяный зять его вскочил
И сожаленье изъявил.
Что доброй тещи он лишился:
Мне, мол, жена передала...
Святая женщина была!
"Вот надо справить погребенье...
Нет гроба... сделай одолженье -
Дай помочь!"
- "От добра не прочь2
Зачем родному не помочь?..
Гм!.. жаль! я думаю - простуда?"
- "Бог знает что, да умерла".
- "Я полагаю-с, смерть пришла...
Вот выпейте чайку покуда".
- "Благодарю! не до того".
- "Напрасно-cJ это не мешает:
Он эдак грудь разогревает..."
- "Да я не зябну. Ничего...
Не позабудь, к примеру, в горе!"
- "Вот ключ позвольте отыскать...
Я много не могу вам дать.
Не то что... да-с! Нет денег в сборе".
- "Не добивай! Я так убит!"
- ,tO том никто не говорит.
Насчет того-с... оно, конечно,
Родню позабывать грешно,
Да ведь грешно и жить беспечно,
Да-с! поскользнетесь неравно!
На вас вот тулупишко рваный,
Из сапогов носки глядят,
А вы намедни были пьяны...
Выходит, кто же виноват?"
- "Ох, знаю, друг мой! Все я знаю!
Ведь пьет неволя иногда!-
Ты думаешь, мне нет стыда,
Что плутовством я промышляю,
Хитрю, ем хлеб чужой, как вор?"
- "Расчет в торговле не укор...
Все это пустяки - и только 
| |
| Просмотров: 426 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры