Глинка Федор Николаевич - Карелия, или заточение Марфы Иоанновны Романовой, Страница 7 - Книги

И Бог сказал: "Сын человека!

Воззри на груды сих костей!

Жильцы исчезнувшего века,

В пылу их прений и страстей

Они землей Моей владели,

И в них играла в жилах кровь,

И к ним в сердца теснилась радость,

И на лице свежела младость,

И чувства нежила любовь, -

Теперь иссохли и хладеют...

Но Я велю - и оживут!

Друг друга кости их сзовут,

Наденут плоть и омладеют...

Прорцы же им, да имут слух:

"Истлевшие, готовьтесь к жизни

И к новой, радостной Отчизне:

Всемощных вводит в вас Свой Дух!"

Вещал - и страшная тревога!..

Все встало: кость о кость стучит

И движется по воле Бога...

Кто их сзывает? кто клеит?

Кто им дает живое тело,

И телу - жилы, жилам - кровь?

Встают, как тысячи полков,

Кипят, как движимые рати...

Израиль! В вечности есть час,

Когда и ты услышишь глас

Святой, живящей благодати!..

. . . . . . . . . . . . . . .

Весна! Весна! Святое обновленье!

Ты веешь раем для души!

Течет, бежит сих мрачных лет движенье,

Сей облак слез, сгустившийся в тиши.

Под тяжким млатом испытанья,

О братья люди, мы прошли, -

И отклеились от земли!

Раскрылись чистые желанья,

И грешный род наш убелен,

Нас убедили наши слезы!

Проходит срок - и слабнет плен,

И вспыхнули над смрадом розы!

Уже сгибается змия времен в кольцо,

И новое под ветхим уж созрело:

Явилось мне прелестное лицо

И с жизнью яркою глядело

Из-под личины мертвеца!..

Сбери же нас в одно благоговенье!

И, братья люди, в умиленье,

Мы кинемся к ногам грядущего Отца!..

. . . . . . . . . . . . . . .

Так! Сей мятежный, шумный мир

Я, мнится, оттолкнул рукою

И сладко отдался покою.

И праздную заветный пир

В моей душе устепененной...

Не тронь, не возмущай, молва,

Сей жизни внутренней, священной!

Тиха, светла моя глава,

Крепка в ней разума держава.

Несись, как сон, промчися, слава!

Других мани и обольщай,

Людей-детей играй судьбою!

Я жду, я жажду тишины!

Как воин, уклонясь от бою

Под сень родительской страны,

Отдохновеньем лечит раны, -

Так я, в полудне красных лет

И льстивый счастия обет

И жизни частые обманы

Души могуществом презрев,

Питаю благородный гнев

На все ничтожное, мирское:

Его отравой чувств не льщу

И счастья верного ищу

В моей пустыне - и в покое!.."

. . . . . . . . . . . . . . .

Так говорил, и просветлялся

Его разоблаченный взор,

И, как верхи карельских гор,

Он горним солнцем освещался,

Смягченный, он главой поник.

И, радостно воздевши руки,

Он рек затворнице: "Велик,

Велик твой род! Сыны и внуки...

Я вижу их... Они в лучах!

И свеж их лавр! На их мечах

Ложится слава позолотой...

Трудися, бодрствуй, род царей!

Займись великою работой

Преображения людей...

Иди, мой витязь, бодро, смело:

Я над тобой! Он страшен был!..

Но время срочное приспело -

И ты смиреньем победил!

Где гром? Где власть Аполиона?

Се! Неба с западного склона

Скатилась яркая звезда...

Земля, вспрянув, заговорила,

И власть моя тобой явила

Величье тайного суда...

(К Марфе.)

А ты, скорбящая царица!

Ликуй, как шествуя на брак!

Он кровь заговорил... Он мрак

Прогнал... Светла твоя столица,

Россия! Ты, как день, светла!

Врагами рытая могила

Врагов твоих и пожрала!

Твой сын!.. Я вижу Михаила:

Твой сын царем... и твой супруг...

Все трое радостны вы вдруг -

И с вами ваш народ четвертый!

Блеснет заря... еще заря,

Еще!.. И, терем сей отверстый,

Ты не задержишь мать царя!

Где ж Никанор?.. Бежит!.. Уж скоро!.

Царица - в путь! Отднесь не плачь!"

Сказав, с полупотухшим взором

Идет под шумный свой Кивач.

. . . . . . . . . . . . . . .

Он угадал - заря сгорела,

Еще заря, еще... Сидела

Карелка смирно у окна

И вдруг: "Отец мой!" - закричала.

И мигом с лестницы сбежала,

И уж на озере... волна

Челнок от брега отшибает.

Она к воде... челнок хватает,

Ведет, умея, мимо луд {42},

А он, пловец наш, убирает

И руль и парус: он уж тут,

Он тут - посол наш добродушный,

Наш умный, добрый Никанор;

Он видел и Москву и двор,

И матери царя - радушный -

Он свиток тайный ей принес.

А чьих в нем видны канли слез?..

Но дева в выраженьях сельских

Родному хочет все сказать,

Его голубит по-карельски:

Спешит одной рукой обнять,

Другой по вые вдоль ласкает;

Целует в щеки и в уста

И красным солнцем называет... {43}

Но их уж ждут!.. Скорей туда...

Ночь. Бледно теплясь, догорает

Лампада. Поздно! Терем тих!

И то встает, то упадает

Перед иконами святых

Царева мать. Она читала,

Она свой свиток уж прочла

И строки, как живых, лобзала,

Слезами - слезы залила.

Они уж там!.. Уж Русь иная:

"О, пробудись, страна родная!

Он пал, самоохотный царь! {44}

Зови царей своих законных!

Вдовеет трон твой и алтарь!..

Мы кровь уймем, утишим стоны:

Как любим русских мы людей -

Бог видит!.. Мы не мстим!.. Любовью

Сзовем мы верных и друзей,

И до кончины наших дней

За кровь не воздадим мы кровью...

Как жажду видеть я Москву,

Читать любовь там в каждом взоре

И приклонить свою главу

К святым мощам в святом соборе!"

. . . . . . . . . . . . . . .

ЭПИЛОГ

Карельцы уж неробко ходят

Близ терема: уж он и тих

И пуст! Не остановит их

Стрелец с пищалью. И заходят,

И смотрят всё там, и назад

Опять выходят, рассуждая...

Им часто дева молодая

Рассказывает... Всякий рад;

Рассказы сладки про былое!..

Но что о прежнем вспоминать?

Оно прошло уж, время злое!..

И кроткая царева мать

Давно уж на Москве. А терем? {45}

С годами тихо он ветшал,

Но раз нашел с Онеги вал...

И чем преданье мы проверим?..

Теперь уж с давних, давних лет

Былого терема там нет.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 В сем описательном стихотворении под именем Карелии разуметь должно, в тесном смысле, ту только часть нынешней Олонецкой губернии, которая еще и доныне погружена в лесах, идущих мимо Повенца к Белому морю. Продольные озера, пространные болота, множество огромнейших валунов и цепи обнаженных каменных пород составляют основные черты в великой картине сей дикой стороны.

2 Лохами называют здесь рыбу из рода лососей; сии же лохи, побыв несколько месяцев в водах Белого моря, получают вкус и наименование семги, которая во множестве ловится в Архангельской губернии и, кажется, в особенности близ города Онеги.

3 Вот картина небольшого северного сияния и морозного утра! Сия картина снята мною с натуры, в зиму прошлого, 1827 года. "Одна часть густо-синего неба вдруг начинала белеть, и светозарные столпы или конусы, выказываясь один за другим, то сходились, то удалялись один от другого, пылали и сокращались. В течение ночи мороз очистил воздух. Утро было великолепно. До солнца и еще до рассвета восточная часть неба сделалась огромною перламутровою палитрою, на которой, казалось, были растерты самый алый бакан и самое желтое, светлое золото. На сем-то золото-розовом поле взошло солнце и осветило беловидные, снежные поля, усеянные серебристой пылью и алмазными искрами инея. Оледенелые деревья казались паникадилами, а бесснежная гладь озер имела вид огромного, цельного топаза, как он сияя по местам радужными оттенками. Из труб в домах высоко и прямо подымался дым, которого сизина окрашивалась вкось ударявшими лучами солнца. Люди ходили скорее обыкновенного, меховые одежды опушались белым инеем, и лица цвели. Таково морозное утро на Севере!"

4 В Олонецкой губернии, особенно же в северо-восточной части оной, вовсе нет фруктовых деревьев. Долго по знали здесь даже употребления капусты и картофеля. В городе Петрозаводске крестьянин графа Орлова Петр Никропин в продолжение 40-летнего житья, в качестве городового огородника, первый старался развести сии овощи и теперь успевает даже в выводе дынь и арбузов от семян, и получает довольно спаржи в своем огороде. За сим, кроме большого сада, с отличным вкусом разведенного (из здешних северных деревьев) при казенном доме начальника Олонецких заводов Л. Л. Фуллона, мало у кого воспитываются по одному, по два фруктовых деревца.

5 Скалы здешних обнаженных пород вообще покрыты мохом, имеющим свои периодические времена, в которые он расцветает в зреет. Иногда один и тот же род моха, а иногда многоразличные породы сего произрастания придают особенную пестроту и разновидность скалам, так что в некоторое время года они кажутся как будто завешены какой-то золотистою тканью, в другое же время поросты, или мхи, имеют вид пурпурового цвета.

6 Понятие кареляков о духах есть троякое. Первое место занимают лешие. Они по природе своей добры, простосердечные, любят дружиться с человеком, сожалеют о нем и часто оказывают ему услуги. Во второй степени поставляют духов водяных. Они сердиты, но честны и весьма прозорливы: видят далеко будущее и объявляют о нем справедливо, хотя неохотно. Наконец, духа воздушные блюдут невидимо за человеком, замечают в нем все худое и высказывают оное с торжеством и смехом.

Примеч. к стр. 131. Марфа Иоанновна Романова, праматерь благополучно царствующего дома Государей наших, заточена была по воле Бориса Годунова в Обонежской Пятине, в Выгозерском стане, в Егорьевском погосте, близ Толвун и Чолмузи.

7 Винтовка есть оружие здешнего края. Винтовки делаются в Повенецкой и Беломорской Карелии. В Повенце особенно работают их и теперь в селении Маслозеро, Линдозерского погоста. Крестьяне, кареляки, сами плавят руду в сыродутных горнах и выковывают железо ручными молотами. Винтовки составляют, употребляя для того нарочито улучшенное железо, таким образом: складывают два железных бруска и, с соблюдением внутри пустоты, выковывают ствол, который потом сверлят в особенном станке с таким искусством, что нельзя не подивиться мастерству простых поселян в этом селе. Чрез такое сверление образуется сперва канал, а потом уже, как они говорят, нарезывается внутри винт, отчего и орудие называется винтовкой. Замок самый простой, малосложный и странного продолговатого вида, но имеет свою особенную удобность. Карельская винтовка отличается тем, что требует весьма мало пороху, а именно - иногда не более 1/4 золотника на заряд, но далеко и бойко (на 30 сажен в цель). Это разуметь должно только о самом малом калибре. Выстрел бывает очень незвонкий, иногда не громче звука, издаваемого хлыстом, почему на карельском языке звук винтовки называется вицею, что также означает хлыст. Из сих-то винтовок карельские стрелки бьют белку и рябчика дробной пулькой в голову. Есть и такие гпштовки, которые, будучи большого калибра, берут пороху не менее ружейного заряда, но зато бьют на 120 сажен в цель!

8 В простонародии (в виде, однако ж, упрека) называют иногда Карелию глухой Карелою.

9 Действительное участие здешних поселян (из русских и лопян) в судьбе сосланной к ним в заточение Марфы Иоанновны видеть можно из прилагаемых у сего грамот под NoNo 1,2 и 3. Сии так называемые обельные грамоты едва ли где были напечатаны. С великим рачением, как залог их счастия, хранятся сии грамоты у крестьян обельных в Олонецкой губернии. Чтоб укрыть письменные сокровища свои, во всех оных подлинности, на случаи пожаров, их сохраняют в железных ящиках или в глиняных сосудах в земле. При благодетельном посредстве бывшего гражданского губернатора Тим. Ефр. фон-дер-Флита крестьяне сами доставили мне сии грамоты и дозволили снять с них списки. Но при сем, к сожалению, открылось, что во многих местах, особливо на сгибах, время изгладило уже некоторые выражении. Сделав, однако ж, что можно было, я прилагаю три списка, из коих, конечно, любопытно будет узнать, по какому случаю и в каком положении находилась праматерь Романовых в сих пустынных пределах. Обельные крестьяне, коих ныне уже много в Олонецкой губернии, в силу грамот своих изъяты от всяких податей и повинностей и служат, так сказать, живым памятником признательности государей российских к заслугам и малейших из их подданных {В настоящем издании грамоты не приложены.}.

10 Калитки - пироги из ржаной муки с начинкою из толокна, овсяных, а иногда и гречневых круп.

11 Репной квас - любимое питье у крестьян Олонецкой губернии.

12 Жители Олонецкой губернии отличаются особенным, холодным, рассудительным умом, и сократическое чело (как его видим на бюстах Сократа) часто встречается под шапкою русского крестьянина и есть признак здравого, светлого ума.

Жители Олонецкой губернии издавна охотливы к грамотности; едва ли найдется селение, в котором бы не было умеющего читать; к сожалению, теперь сия грамотность обратилась в страсть писать прошения, часто ябеднические.

13 Кивач - славный водопад на реке Суне, воспетый знаменитым Г. Р. Державиным.

14 Сия прекрасная черта (что мусульманка перекрестилась) не вымышлена., В "Путешествии в Крым" Ив. Матв. Муравьев рассказывает, что одна татарка, полюбя молодого христианина, изучила, украдкою от родителей, правила христианской веры. Когда привели ее в суд и отец, но велению судьи, при всех спросил: "Правда ли, дочь моя, что ты склоняешься к христианству?" - она, вместо всякого ответа, молча перекрестилась. Сим засвидетельствовала перед судом свою волю, и отец и семейство удалились с воплем отчаяния, оставя новообращенную родственникам ее жениха.

15 Крицами называют железные комы; их составляют, посредством биения молотом, из брусков, называемых свинками. На сибирских заводах говорят: "Варганить крицы".

16-17 Первобытные жители Олонецкой губернии (которая, сколько можно видеть из старинных актов и проч., населялась постепенно), кроме чуди, лопян и кареликов, состояли большей частью из люден, бежавших из различных мест в спи пустыни. Найдя здесь богатые запасы руд, жители лесных деревень выварипали уклад - род стали, - делали из него косы, топоры, серпы и проч. и развозили товар свой по соседственным ярмаркам. Сим делом занимались они большей частью без ведома гражданского начальства, которого средоточием в то время был воеводский приказ в Олонце.

18 Ложе, или дно, здешних озер состоит почти всегда из железной руды, которую добывают оттуда особыми черпалами. Иные озера дают очень много руды, например: Тумасозерский озерный рудник, находящийся в Повенецком уезде, открытый с 1800 года (крестьянином Нефедом Куромоевым), в течение 23 лет дал руды миллион семьсот сорок четыре тысячи пятьдесят три пуда.

19 ("Людей с неузнанною тайной" и проч.). В то время занятия алхимией были общими по всей Европе, особливо в Германии.

20 Карелия именовалась тогда и Кариоландией.

21 Шелойником называется у онежан ветр, дующий с юго-запада. Есть пословица: "Ветер-шелойник - на Онеге разбойник!" Ибо ветр сей причиняет много вреда судам.

22 Сойма - особого рода крытая лодка, употребляемая на Онеге, часто бурной.

23 Карельский мрамор известен. Он добывается в Тавдии, где давно устроены правильные ломки и находится контора для управления сим делом, в зависимости от конторы гоф-интендантской.

24 Все здешние стада, потому что пастбищные места находятся в лесах, снабжаются гремушками и колокольчиками, кои привешиваются на шею коровам и лошадям. Это делается для того, чтобы скот не затерялся в глухих местах.

25 У карельцев нет ни песен, ни повествований, но язык очень благозвучен.

26 Здесь говорится о диких карельских розах, кои, как и вообще шиповник, не имеют ни запаха, ни махровости садовых.

27-28 Все почти здешние озера (северной части Олонецкой губернии) продольны от северо-запада к юго-востоку. У многих берега такого вида, что входящие углы одного соответствуют исходящим другого, и обратно. По всему видно, что тут совершался великий процесс гидростатический. Вода падала с высокого места и, силою массы и стремления, пробивала горы, раздирала черен земли и, испещрив всю страну протяжными озерами, слилась в одну огромную водяную плоскость в 10 000 кв. верст. Это-то и есть озеро Онега! Если бы какой-нибудь опытный геогност принял на себя труд пройти сии пустыни до берегов Белого моря, с уклонением и к пределам Финляндии, то, может быть, отыскались бы те высоты, с коих могло произойти некогда великое падение вод. Должно полагать, что воды сделали набег свой со стороны Финляндии, ибо: а) окрестности Онеги усеяны валунами, т. с. отдельными камнями - обломками древних гор, и валуны сии, огромнейшего размера, суть большею частью гранитной породи, чем доказывают первоначальное происхождение свое из Финляндии: потому что в Олонецкой губернии гранита вовсе не имеется; в) множество небольших озер (всегда продольных от северо-запада), составляющих как бы отбрызги великого стремления вод, образовавших Онегу, доказывают, что вода стремилась точно с той стороны, отколь сии озера продольны, ибо к юго-востоку, например к Каргополю, преимуществует уже суходол, и если есть озера, то имеющие берега более правильные. И наконец: с) у северо-западных берегов Онега имеет большую глубину, нежели у противолежащих, что и подтверждает предположение, что первый и сильнейший удар древних вод направлен был на сии берега и произвел у оных глубочайшие вымоины, а к противолежащим насунул землю. При великом перевороте, о коем здесь только слегка намекаем, происходило и разделение земель по свойству, или, лучше сказать, по тяжести оных. Вода, вторгнувшись в долину, занимаемую озером Онегою, как полагать надо, кругообратным движением своим между высот, подобившимся кипению в котле, буравила себе чашу, котловину или лог, доколе, при наставшем равновесии, успокоилась, отдав избыток русла р. Свири. Вымытые песчаные глыбы оказались набросанными но местам (довольно правильной пластовкой) близ города Петрозаводска. Глины, конечно проникнутые металлическими окисями, ибо все разноцветные, снесены к Вытегре (в Андоме, в Петровой горе и проч.), а к Олонцу выброшены черные земли, так называемая олонецкая грязь. Впрочем, в Повенецкой Карелии знают место с которого воды разделяются так, что одни текут в Белое море, другие в Онегу. Этот раздольный пункт северных карельских вод находится у деревни Масельгя. Нет вовсе повода думать, чтобы воды Онеги и лежащих за оною к северу озер были потомками моря: ибо на дне оных не является никакого спутника морской пучины.

29 . . . . . {Глинка примечания к этому стиху не дал.}

30 В заливе у Чолмузи ловятся сиги превосходного качества; их некогда поставляли ко двору.

31 Речка Неглинка протекает подле нынешнего губернского города Петрозаводска. Из ключа, подле оной, весь город пользуется водой. Впрочем, в Олонецкой губернии много железных вод, из коих достопримечательнейшие суть Марциальные, при бывшем купоросном заводе, недалеко от чугуноплавильного завода Кончезерского. Сими водами пользовался и подолгу на оных живал достойный вечной памяти император Петр I.

32 Речка Лососинка протекает также у самого Петрозаводска. Она бежит из густых лесов, где находятся верхние озера: Лососиное и Машеозеро. При сем случае, может быть, любопытно будет узнать, как произошло, так сказать, открытие тех мест, в коих находится ныне губернский город Петрозаводск. Вот несколько слов о сем: офицер (как говорят, гвардейский капитан, по имени неизвестно), посланный для отыскания олончан, бежавших из новонабранного войска Государя Петра I, проходил дремучими лесами до озера Онеги. При устье речки Лососинки нашел он одну мукомольную мельницу: кругом была пустыня и места необитаемые. Но воды, наполненные рыбами, и леса множеством дичи и зверей, а более слух о богатых рудах, побудили его проникнуть до Машеозера, вверх по течению Лососинки. После сего другие посланные и личное посещение самого Государя дали сей стране совершенно иной вид. При Петре I построен город Петрозаводск; учреждены чугуноплавильные заводы; найдена марциальная, целительная вода. Вся страна открыта, снабжена столбовыми дорогами и населена людьми русскими, причем большая часть мастеровых переведена из города Липецка.

33 На Машеозере - в месте чрезвычайно диком, но живописном, - находился древний монастырь, который был разором Литвою при одном из ее набегов. По сему случаю монастырю дана грамота от царя Василия Иоанповнча Шуйского. Здесь можно било достать (хотя не совсем верный) список сей грамоты. За Машеозором, с одной стороны, лежит Онега на пространстве 10 000 квадр. верст, с другой, до самой Свири, глухая, никем но пройденная, лесистая площадь, может быть на тысячи квадратных верст. Так и всё здесь - в огромных размерах!

34 Говорят, что у машеозерских духов собаки с четырьмя глазами.

Чесным лесом называют лешего или призрака, который понижается до роста травы или вырастает наравне с соснами.

35 Древний Олонец был большим городом. У меня есть список с рукописи, в котором подробно поименованы башни (числом и видом), стены, ворота, тайники и внутренние здания, находившиеся в Олонце; но, к сожалению, и крепость и здания были деревянные, и после пожара теперь Олонец есть не что иное, что большая, но бедная, разбросанная деревня. Упоминая об Олонце, я скажу несколько слов о сем воеводстве, или древней Заонежской пятине. Страна, названная впоследствии Олонецким воеводством. известна была в XIII столетии только по реку Оять, что ныне в Лодейнопольском уезде. До сего места, как видно из жития Александра Свирского, существовало население. Всё же, что далее на север, было покрыто лесами дремучими и входило в состав владений Новгородской республики, под названием пятины Заонежской. На пустынных берегах великого озера Онеги и других многочисленных озер кочевали племена лопи и самояди, людей диких и зверообразных, не озаренных светом христианства, не ведавших выгод, не терпевших принужденности гражданской жизни. Таковыми описывает их Лазарь Мурмский, основатель обители своего имени.

С давних времен известен только город Олонец. Позднее образовалось воеводство Олонецкое.

Места, лежавшие за бывшим Олонецким воеводством к северу, где ныне губернский город Петрозаводск, были совершенно пусты. Изредка встречались селения и монастыри, например: Машеозерский, Мурмскнй, Палеостровский, позднее Саломейская пустынь, и другие. Жители больших лесных селений, отвозившие установленную подать на Олонец, промышляли добыванием железной руды. Сплавливая оную, они получали большие выгоды от продажи выделанного железа и уклада по ярмаркам в селениях, тогда еще редких. Так было почти до последних лет царствования Петра I.

36 Слово ударистый есть, так сказать, техническое у мастеровых, расписывающих комнаты. Они говорят: такой-то узор надобно делать несогласнее, а такой-то поударистее.

37 Здешние рыбаки узнают полночь по тому, когда рыба становится к берегу хвостом, а в Онегу головою, ибо с вечера бывает это обратно.

38 Между озерами Лох и Конче, т. е. (говоря по-здешнему) Лохозером и Кончозером, есть, в виде плотины, узкая перемычка, называемая Коссальмою, которая одна только и препятствует соединению сих двух озер.

39 О леших, которых почитают добрыми духами, есть особое предание, уверяющее, будто они были некогда одного происхождения с человеком.

40 Из имеющегося здесь рукописного жития Лазаря Мурмского, ин