Глинка Федор Николаевич - Карелия, или заточение Марфы Иоанновны Романовой, Страница 6 - Книги

Как правы все Твои судьбы!

Они вращаются незримо,

А мы, страстей своих рабы,

Мы в вихрь сует неудержимо

И рвемся на свою беду!

Повсюду ум наш, сея хитрость,

Забыл, несчастный сей слепец,

Что сквозь его сквозную скрытность

Все зрит, все ведает Отец!..

В своих лукавых изворотах

Он хочет совесть заглушить

И им в размноженных заботах

Дни нашей жизни потопить.

Слышна, видна в час ночи совесть,

И в темноте ясней грехи:

И кто-то нам, душой глухим,

О прежних днях заводит повесть:

О том, как люди, в простоте,

Без мудрований, без изгиба,

Не бились грустно в суете,

Как в сеть уловленная рыба.

И говорит нам тайный глас:

"Пора вам Богу покориться,

И хоть немного, хоть на час

Покинуть ложь, престать гордиться,

Не изрывать друг другу ям...

Ужо идет и близко к вам

Суда таинственное мреже!"

Но вы сказали: "Это ложь!

Все времена одни и те же,

Что предки делали, мы то ж!"

Но времена совокупляет

Судьи невидимая длань:

Уж на душах тоска, как дань

Лежит и втайне их сгрызает!

Я вижу дни. . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . .

Что вдруг душа моя грустит

И пала в думе боязливой,

Как птица робкая над нивой,

Когда орел над ней шумит?..

Смутился ум, прильнул язык,

Невольно движутся колени...

Но Ты послышал сердца крик -

И свет Твой вспыхнул в смертной сени.

Ты озарил меня лучом -

И я во тьме увидел ясно:

С Тобой нет бед нигде, ни в чем,

А без Тебя везде опасно...

. . . . . . . . . . . . . .

Небес в лазоревом стекле

Вдруг ангелов я слышу голос,

И мне казалось, на земле

Меня держал лишь тонкий волос.

Земное стало все мечта,

Ничтожество и суета!..

Как высь от ангелов светлела!

Как их дружина сладко пела!

Я на себе не слышал тела!

Я стал легок, эфирен сам

И полный дивного покою:

Сдавалось мне, тогда рукою

Я мог коснуться небесам!..

Увы! От жизненной работы

Мне труден стал наземный путь,

И, от докучливой заботы

Болея, наболела грудь.

Напойте ж песен мне святыни,

Жильцу безгорестной тиши!

Я буду их в земной пустыни

Беречь, как счастие души!..

. . . . . . . . . . . . . .

Поверьте мне, я вижу их! -

Не сомневайтесь больше, други! -

Я вижу вечно молодых

И их лазуревые круги.

Поверьте: это не мечты!..

Я вижу райские цветы!

И как они играют ими,

И сами свежие, как цвет!

Какой невыразимый свет

Там, над долинами святыми?..

Они легки, они в венках:

Я вижу лиры в их руках...

Там смешано повсюду злато

С неизъяснимой белизной!

И все кругом так чисто, свято,

И сам я становлюсь иной:

Парю пареньем бестелесных,

Тону в их радостной тиши...

Но уж бежит покой души,

Исчез видений ряд чудесных,

Я на земле, на ниве слез,

Закрылся верх - я житель низа.

По ароматами небес

Моя благоухает риза...

. . . . . . . . . . . . . .

Так, есть таинственные блага!

Их взор не зрит, не слышит слух;

Млека и меда слаще влага

Из высших кладезей в наш дух

Стезями тайными втекает...

Но плоть груба: она не знает

Сих невещественных утех!..

Как радостно наш дух играет,

Когда к нему нисходит мир!..

Тогда в душе совсем иное!

И что пред тем иным земное?..

И чувствий упоенных пир,

И пылкие порывы страсти,

И славы блеск, и прелесть власти, -

Что не сулит лукавый мир...

И все ничто!.. Хотя б я бездны

Вскрывал и словом закрывал,

Хотя б надсолнечные звезды,

Как с древ плоды, рукой срывал, -

Я не вкусил бы той отрады,

Которой жаждет так душа,

Когда, небесностью дыша,

Летит, парит в святые грады...

Какой там мир?.. Но чей язык

Неизглаголанность расскажет?

Мне скудность слова мысли вяжет!

Вам слышен ли поющий лик?..

Вам виден ли сей час чудесный?

Понятна ль эта тишина?

Какой, без вечера, прелестной

Она зарей освещена?..

И этот воздух ароматный,

Который нежит и сладит

И кровь и страсти холодит?

Но нет! Я вижу, необъятны

Для мертвых букв, для тесных слов

Блаженство с радостью незримой...

Но что уму непостижимо,

То может разгадать любовь!..

. . . . . . . . . . . . . .

Увы! Земля влечет меня!

Я угнетен влияньем звездным

И, плен свой зная н стоил,

Влачусь вокруг скользящей бездны.

Исторгнися, душа моя,

Из сих теснящих отношении

И, вольная, как дух, как гении,

Лети в надзвездные края,

Пари по широте вселенной!..

Но ты устала, и полет

Уже тяжел для утружденной...

Так намять понесенных бед,

Не раз испытанное горе

Претит пловцу пускаться в море.

Сама в себя уединясь,

Путей боишься ты воздушных,

И, в чувствах, пред тобой послушных,

Как ветка под дождем, склонясь,

Ты отдыхаешь по-земному...

Но навык к счастию иному

В тебе, как тайна, зацелел:

Ты помнишь, прежде ранней птицы

(Как пояс розовой денницы

На синем куполе светлел)

Ты облетала звезды утра,

И там, куда не вступна тьма,

Средь злата, роз и перламутра,

Ты уяснялася сама...

. . . . . . . . . . . . . .

Над Кивачом, на выси дальной

Горит алмазная звезда...

Так и в душе моей печальной

Звездится радость иногда.

Но скоро дум докучных тучи

Ложатся на минутный свет:

Вот подо мной песок зыбучий.

И мне в земном опоры нет!

Подай с небес, Отец, мне руку,

Меня на скользком укрепи,

Отвей любви дыханьем муку

И посвети в глухой степи!

Я без приюта, без вожатых,

Впотьмах над бездной я стою!

Тут глубь, там грома перекаты -

Я Твой! Храни главу мою...

. . . . . . . . . . . . . .

Лесная ночь была темпа!

Теней н ужасов полна!..

Не смела выглянуть лупа!

Как гроб, молчала глубина!

У них в руках была страна:

Она во власть им отдана...

И вот с арканом и ножом

В краю, мне, страннику, чужом.

Ползя изгибистым ужом,

Мне путь широкий залегли.

Меня, как птицу, стерегли...

Сердца их злобою тряслись.

Глаза отвагою зажглись;

Уж сети цепкие плелись...

В пустыне движутся скалы:

Куют при кликах кандалы:

И ставят с яствами столы,

Чтоб пировать промеж собой

Мою погибель, мой убой...

Я шаг вперед... остановился,

Припал с тоской к земле сырой.

Как нищий, Богу помолился -

И страх с души моей скатился

Огромной черною горой...

Нашла моя молитва Бога,

Сошла к молящему любовь -

И агнцу бедному прорезалась дорога

Сквозь стражу гладную волков!..

. . . . . . . . . . . . . .

Премудрый Бог, Ты избрал время

Для неизбежного суда!

Нас гнет к земле пороков бремя,

Как древо гнется от плода...

Сердца от злобы стали камень!

Но мы иссохли во грехах,

Как сено летнее в лугах.

И се! Твой взор, Твой гнев - как пламень.

Он попалит нас всех дотла!..

Но, опаленные тобою,

Довольней будем мы собою,

И станут наши жизнь, дела -

Хрусталь гранистый с чистым златом!

Повеет здравие, целя,

И благодати ароматом

Облаговонится земля!..

. . . . . . . . . . . . . .

Уж близок день, уж близок день

Твоей непотемнимой славы!

Пройдут как сон, пройдут как тень

Земные, ветхие уставы!

Увидим мы, узнаем мы,

Чего досель не знали,

Над чем ломалися умы,

Что детским сердцем постигали

Лишь нищие умом. Пора!

Что быть имело - всё сбылося,

И всё протекшее слилося

В одно туманное вчера...

. . . . . . . . . . . . . .

О вы, имеющие уши

И растворенны очеса,

Раскроите дремлющие души:

Се к вам глаголят небеса!..

Но вы объяты глухотою.

Потухли ваши очеса:

Быстрой движенья колеса

Сей род кружится суетою...

. . . . . . . . . . . . . .

До нас доходит весть, о Боже,

Что посетишь Ты скоро нас,

Что скоро мертвых потревожит

Седьмой трубы призывный глас.

Земля развратом накипела,

И грех на ней болит, как струп!

Любовь живая отлетела,

И человечество - как труп,

Прикрытый златом, ждущий гроба;

Еще им движет... только злоба!

Кто шепчутся?.. О брате брат!

Кто сеть плетет?.. Отец на сына!

Какая страшная картина:

Везде умышленный разврат!

Суды полны гневливых жалоб,

Теснится ропотность в устах:

Им счастья предков было мало б.

И вот уж жмутся в теснотах

И, в час улики с наготою,

Не зная, где и как им быть,

Гласят горам, чтоб тяготою

От зоркой правды их закрыть.

Где ласка к ближним? где услуга?

Чистосердечие - на смех!

И всяк со злобой друг на друга

Чужой высказывает грех!..

Судитесь, злобствуйте! Но время

Уж доплетает свой венец!

И скоро треснет гроб, и бремя

С могилы сбросит прочь мертвец

И, страхом оживленный, вспрянет!

Он пр_и_дет - прореченный час,

И солнце ярко в полночь встанет,

Безвестных птиц промчится глас,

И, двигнувшись, растают горы,

И отпахнется ветхий век!

И жалостно потупит взоры

Пред Судиею человек!..

Господь повел меня из града {41}

В пустые дальние поля,

Костей мертвела там громада,

Белелась от костей земля;

Глухой, безгласный и могильный

Лежал раскат пустой страны:

Ни звезд, ни солнца, ни луны,

Ни жатвы, класами обильной, -

В какой-то полутемноте

Всё тлело в страшной наготе.