Лонгфелло Генри Уодсворт - Песня о Гайавате

   Генри Уодсвортъ Лонгфелло

  

   Источник: "Отечественныя записки", 1868, - NN 5, 6, 10, 11 и 1869 N6.

   Оригинал здесь: Викитека.

  

   Оглавленiе.

   * Примѣчанiе переводчика (изъ "Отечественныхъ записокъ").

   * Прологъ.

   * I. Трубка мира.

   * II. Дѣтство Гайаваты.

   * III. Постъ Гайаваты.

   * IV. Друзья Гайаваты.

   * V. Лодка Гайаваты.

   * VI. Сватовство Гайаваты.

   * VII. Свадьба Гайаваты.

   * VIII. Письмена.

   * IX. Привидѣнья.

   * X. Голодъ.

   * XI. Слѣдъ бѣлаго.

  

  

---

  

   Генри Лонгфелло, родивш³йся въ 1807 г., принадлежитъ къ числу перворазрядныхъ американскихъ поэтовъ нашего времени и пользуется большою извѣстностью какъ въ Америкѣ, такъ и въ Европѣ. Онъ писалъ въ драматическомъ, лирическомъ и эпическомъ родахъ. Драматическ³е опыты его слабы, но мног³я лирическ³я его стихотворен³я превосходны. Нѣкоторые изъ нихъ переведены на русск³й языкъ и печатались въ нашихъ журналахъ, наприм. "Пѣсни о невольничествѣ" Excelsior и др. Изъ эпическихъ его произведен³й самый громадный успѣхъ имѣла изданная въ 1855 г. "Пѣсня о Гайаватѣ": въ течен³е полугода разошлось въ Америкѣ 30 издан³й этой поэмы, которую можно назвать инд³йскою эддой. Она основана на существующемъ между сѣверо-американскими инд³йцами предан³и о человѣкѣ чудеснаго происхожден³я, который былъ посланъ къ нимъ съ неба, чтобы возделать пустыни и научить дикарей мирнымъ искусствамъ. У разныхъ инд³йскихъ племёнъ онъ извѣстенъ подъ различными именами: Мичабу, Чайабо, Манабозо, Тэрнавагжъ и Гайавата. Гайавата значитъ пророкъ, учитель. Легенда о нёмъ въ томъ видѣ, какъ она существуетъ у ирокезовъ, изложена у Скулькрэфта въ его книгѣ подъ назван³емъ: "Прошедшее, настоящее и будущее инд³йскихъ племёнъ въ Соединённыхъ Штатахъ" (History, Condition and Prospects of the Indian Tribes of the United States) и записана съ устныхъ разсказовъ одного инд³йскаго вождя. Къ этому старому предан³ю Лонгфелло присоединилъ и друг³я инд³йск³я легенды, заимствованные большею част³ю изъ сочинен³я Скулькрэфта, неутомимымъ трудамъ котораго литературный м³ръ обязанъ многими изыскан³ями о легендарномъ эпосѣ инд³йцевъ. Мѣсто дѣйств³я - страна, населенна племенемъ оджибуэевъ, на южномъ берегу Верхняго озера (Гюрона) между живописными скалами и большою песчанною пустыней. Я задумалъ перевести на русск³й языкъ, размѣромъ подлинника, нѣсколько главъ этой поэмы, наиболее характерныхъ или же необходимыхъ для цѣльнаго представлен³я объ идеѣ этой поэмы, общая связь которой прерывается иногда различными эпизодами. Прологъ и 1-я глава поэмы были уже помещены въ 1866 году въ журналѣ, нынѣ несуществующемъ, но я счёлъ нелишнимъ напечатать ихъ вновь, какъ для большей цѣльности впечатлѣн³я, такъ и потому что если не всѣ, то мног³е изъ читателей "Отечественныхъ Записокъ" вѣроятно не помнятъ этихъ главъ или вовсе не читали ихъ. Независимо отъ интереса, возбуждаемаго смутными предан³ями первобытнаго народа, тѣснимаго со всѣхъ сторонъ наплывомъ предпр³имчивой цивилизаци, я соблазнился свѣжестью этой дѣвственной поэз³и, прелестью стиха и вмѣстѣ простотою разсказа, которымъ такъ удачно воспроизводится -

  

   Этотъ лепетъ, говорящ³й

   Такъ наивно, такъ подѣтски,

   Что едва мы различаемъ -

   Пѣсня это или говоръ.

  

   И это побудило меня къ переводу.

   Въ своёмъ разсказе Лонгфелло не гоняется за красивой фразой; онъ часто дѣлаетъ однообразныя повторен³я, и это даётъ его повѣствован³ю тонъ простодуш³я и безъискусственности; желая сохранить местный колоритъ, онъ всѣ сравнен³я свои берётъ изъ окружающей дикаго инд³йца природы и изъ его жизни и вставляетъ въ свои стихи инд³йск³я назван³я звѣрей, рыбъ, птицъ, времёнъ года, вѣтровъ и проч., тутъ же переводя ихъ. Послѣ этой оговорки, надѣюсь, мнѣ не будетъ надобности пестрить страницы моего перевода безпрестанными примѣчан³ями; читатель, встрѣтивъ русское назван³е какого-либо предмета рядомъ съ индйскимъ, легко поймётъ, что одно слово есть переводъ другаго. Тѣмъ не менѣе по мѣстамъ примѣчан³я будутъ неизбежны, и нѣкоторыя изъ нихъ, мы считаемъ нелишнимъ сдѣлать теперь же; остальныя будемъ помѣщать предъ каждою главою по мѣрѣ надобности.

  

   Гитчи-Манито - Велик³й Духъ (Гитчи - Велик³й или Большой, Манито - Духъ), Владыка Жизни.

   Имкуда, комета, огонь.

   Трубка Мира. Между инд³йцами существуетъ предан³е о чудесномъ происхожден³и красной трубки, дымъ которой подавалъ сигналь къ войнѣ и миру, распространяясь до самыхъ крайнихъ предѣловъ материка, возбуждая каждаго воина къ подвигамъ и неся сь собою ненарушимую клятву войны и разрушен³я. Мѣсто ея происхожден³я - горы большой Равнины (CРteau des Prairies). Сюда, какъ говоритъ предан³е, Велик³й Духъ созвалъ нѣкогда инд³йск³е народы, и ставъ на глыбѣ утёса изъ краснаго камня надъ пропастью, оторвалъ отъ него кусокъ, слѣпилъ изъ этого куска огромную трубку, дымъ отъ которой распространился на сѣверъ, югъ, востокъ и западъ. Онъ сказалъ имъ, что это ихъ плоть, что изъ этого камня они должны сдѣлать себѣ трубки мира, и что съ этихъ поръ палицы и ножи для скальпирован³я должны исчезнуть съ ихъ земли. Съ послѣднимъ клубомъ дыма изъ трубки Велик³й Духъ исчезъ въ облакѣ.

   Нокомисъ - бабка, мать Веноны.

   Венона - старшая, первородная изъ дочерей.

   Мёджикивисъ - западный вѣтеръ, отецъ всѣхъ вѣтровъ. Востокъ, сѣверъ и югъ онъ отдалъ во владѣн³е своимъ сыновьямъ, западъ же оставилъ себѣ. Онъ же и отецъ Гайаваты. Легенда о четырёхъ ветрахъ составляетъ въ поэме Лонгфелло особую главу, нами пропущенную.

   Вагономинъ, вагономинъ! Увы! крикъ горя и жалобы.

   Гитчи-гюми - Большое море (Верхнее озеро).

   Эуа-ия! колыбельный припевъ-тоже, что наше баяшки-баю.

   Минни-уэуэ - шумъ вѣтра между деревьями.

   Мэд-уэй-ошка, звукоподражатальное назване плеска волнъ о берегъ.

   Опечи - реполовъ - птица съ красными перьями на груди, изъ породы дроздовъ.

   Овэйса - синяя птичка изъ рода motacilla.

   Ягу - большой хвастунъ и разсказчикъ.

   Мѣсяцъ листьевъ - май.

   Мондаминъ - маисъ, кукуруза.

  

  

           Прологъ.

  

   Вы хотите знать - откуда

   Эти пѣсни и преданья,

   Отъ которыхъ вѣеть лѣсомъ

   И луговъ росистыхъ влагой?

   Вы хотите знать - откуда

   Эти странныя легенды,

   Гдѣ вамъ чудится порою

   Дымъ синѣющiй вигвамовъ

   И стремленье рѣкъ великихъ,

   Съ ихъ немолчнымъ, дикимъ плескомъ,

   Раздающимся въ пустынѣ

   Точно громъ въ ущельяхъ горныхъ?

   Я отвѣчу, я скажу вамъ:

   "Отъ лѣсовъ, озёръ великихъ,

   Отъ степей страны полночной,

   Отъ земли оджибуэевъ,

   Отъ пустынныхъ странъ дакотовъ,

   Съ горъ и тундръ, съ низинъ болотныхъ,

   Гдѣ шух-шух-га съ длиннымъ носомъ

   Въ тростникахъ находитъ пищу.

   Эти дикiя легенды

   И преданья повторяю

   Точно такъ, какъ самъ ихъ слышалъ

   Съ устъ индiйца Навадаги -

   И пѣвца и музыканта".

  

   Если спросите - откуда

   Почерпнулъ ихъ Навадага, -

   Я отвечу, я скажу вамъ:

   "Онъ нашёлъ ихъ въ птичьихъ гнѣздахъ,

   Надъ водой въ бобровыхъ норкахъ,

   Тамъ, гдѣ ходитъ дикiй буйволъ,

   Гдѣ орёлъ въ скалахъ гнѣздитса!

   Птицы дикiя ихъ пѣли

   На низинахъ и болотахъ,

   Читовѣкъ-зуёкъ тамъ пѣлъ ихъ,

   Мангъ Нырокъ, гусь дикiй вава,

   Цапля синяя шух-шух-га

   И тетерка мушкодаза!"

  

   Если больше знать хотите:

   Кто такой былъ Навадага, -

   Я сейчасъ же вамъ отвѣчу

   На вопросъ такимъ разсказомъ:

   "Средь равнины Тавазента

   Въ глубинѣ долины тихой

   Близъ смеющихся каналовъ

   Жилъ индiецъ Навадага.

   Вкругъ индiйской деревушки

   Шли поля, луга и нивы,

   Дальше - лѣсъ стоялъ сосновый

   Лѣтомь весь въ зелёныхъ иглахъ,

   А зимой - подъ бѣлымъ снѣгомъ.

   Эти сосны вѣковыя

   Вѣчно пѣли и вздыхали.

   Тѣ каналы можно было

   Видѣть издали въ долинѣ

   По стремительному бѣгу -

   Въ дни весенняго разлива;

   По ольхамъ вѣтвистымъ - лѣтомъ;

   И по бѣлому туману

   Надъ водой-порой осенней,

   А зимой - по чёрной лентѣ,

   Уходящей въ глубь долины.

   Тамъ онъ пѣлъ о Гайаватѣ,

   Объ его рожденьи чудномъ

   И о томъ - какъ онъ работалъ,

   Жилъ, страдалъ, терпѣлъ, трудился,

   Чтобы въ мирѣ и весельи

   Благоденствовали люди,

   Чтобъ народъ его былъ счастливъ!"

  

   Вы, кто любите природу,

   Мураву при блескѣ солнца,

   Тѣнь лѣсовъ и шопоть вѣтра

   Межь зелёными ветвями,

   И мятель, и шумный ливень,

   И стремленье рѣкъ великихъ

   Въ берегахъ, покрытыхъ лѣсомъ,

   По горамъ раскаты грома

   Въ безконечныхъ отголоскахъ, -

   Васъ прошу теперь послушать

   Эту Пѣснь о Гайаватѣ!

  

   Вы, кто любите баллады

   И народныя преданья,

   Что звучатъ намъ издалёка,

   Насъ маня внимать и слушать, -

   Этотъ лепетъ, говорящiй

   Такъ наивно, такъ подѣтски,

   Что едва мы различаемъ

   Пѣсня это, или говоръ, -

   Васъ прошу теперь послушать

   Я индiйскую легенду,

   Эту Пѣснь о Гайаватѣ!

  

   Вы, въ чьёмъ сердцѣ сохранилась

   Вѣра въ Бога и въ Природу,

   Сохранилось убежденье,

   Что во всѣ вѣка, повсюду

   Человѣкъ былъ человѣкомъ,

   Что и въ самой дикой груди

   Есть желанья и стремленья

   И тоскливые порывы

   Къ непостигнутому благу,

   Что безпомощныя руки

   Шаря ощупью, во мракѣ,

   Руку Божiю находятъ,

   Выводящую ихъ къ свѣту, -

   Васъ прошу теперь послушать

   Эту Пѣснь о Гайаватѣ!

  

   Вы, которые порою,

   По околицамъ блуждая, -

   Тамъ, гдѣ кисти барбариса

   Перекинулись красиво

   Черезъ каменную стѣну,

   Посѣдѣвшую отъ моха, -

   На запущенномъ кладбищѣ

   Разбираете въ раздумьи

   Полустёршуюся надпись,

   Сочинённую нескладно,

   Но въ которой, въ каждомъ словѣ,

   Дышетъ светлая надежда,

   Вмѣстѣ съ жгучей болью сердца, -

   Прочитайте эту надпись,-

   Надпись грубую, простую,

   Эту Пѣснь о Гайаватѣ!

  

  

  

           I. Трубка мира.

  

   Гитчи-Ма?нито могучiй,

   Съ облаковъ сойдя на землю,

   По горамъ Большой Равнины, -

   Сталъ на глыбѣ красныхъ камней,

   Оторвавшейса отъ кряжа,

   И сзывалъ онъ всѣ народы,

   Племена людей на сходку.

   Отъ слѣдовъ его бѣжала

   Рѣчка, въ яркомъ блескѣ утра,

   И сiяла, какъ Ишкуда

   Съ высоты, срываясь въ бездну.

   И Великiй Духъ, склонившись

   Ей перстомъ своимъ назначилъ

   Путь излучистый въ долинѣ,

   Говоря: "вотъ здѣсь бѣги ты!"

   И отъ краснаго утёса

   Оторвавъ одинъ обломокъ,

   Изъ него слѣпилъ онъ трубку

   И фигурами украсилъ.

   Съ камышей тростину выбралъ,

   Къ трубкѣ онъ её приладилъ,

   И наполнилъ эту трубку

   Онъ корою красной ивы;

   И дохнулъ на лѣсъ сосѣднiй:

   Дерева столкнулись вмѣстѣ

   И отъ тренья загорѣлись.

   На огнѣ томъ закурилъ онъ,

   Гитче-Ма?нито могучiй,

   Эту трубку, Трубку Мира,

   Знакъ народамъ подавая.

  

   Дымъ взвивался тихо, тихо,

   Прежде - тонкой тёмной струйкой,

   Послѣ - шире, синимъ паромъ,

   Дальше - тучей бѣлоснѣжной,

   Подымаясь выше, выше;

   Наконецъ - упёрся въ небо,

   Въ ширь, клубясь, распространился,

   И объялъ весь сводъ небесный.

   Отъ равнины Тавазента,

   Отъ долины Вайоминга

   И отъ рощей Тускулузы

   Отъ Скалистыхъ горъ далёкихъ

   Всѣ народы увидали

   Тотъ сигналъ Владыки Жизни,

   Этотъ дымъ, всходившiй къ небу,

   Дымъ Покваны, Трубки Мира.

   И народные пророки

   Говорили: "вонъ Поквана!

   Этимъ дымомъ отдалённымъ,

   Что колеблется какъ ива,

   Гитче-Ма?нито могучiй

   Созываетъ всѣ народы,

   Всѣхъ бойцовъ на совѣщанье!"

  

   Вдоль потоковъ, по долинамъ,

   Шли бойцы отъ всѣхъ народовъ:

   Делаверы и могоки,

   И чоктосы и каманчи,

   Черноногiе и поны,

   И шоншоны и омоги,

   И манданы и дакоты,

   Оджибвеи и гуроны, -

   И сошлися отовсюду

   По сигналу Трубки Мира

   Къ цѣпи горъ Большой Равнины,

   Къ глыбѣ Краснаго Утёса.

   На лугу они стояли,

   Въ боевомъ своёмъ нарядѣ,

   Всѣ раскрашенные, точно

   Листья осенью багряной,

   Всѣ росписанные, точно

   Небо утренней зарёю,

   Дико глядя другъ на друга.

   Въ ихъ очахъ былъ дерзкiй вызовъ

   Въ сердцѣ - распря вѣковая

   И наслѣдственная злоба

   Съ ненасытной жаждой мести.

  

   Гитче-Ма?нито могучiй,

   Сотворившiй всѣ народы,

   Посмотрѣлъ на нихъ съ участьемъ

   И съ отеческой любовью.

   Онъ взглянулъ на ихъ раздоры,

   Несогласiя и злобу,

   Какъ на распри, гнѣвъ и ссоры

   Неразумныхъ ребятишекъ.

   Онъ простёръ надъ ними руку,

   Чтобъ смягчить ихъ нравъ упрямый,

   Утушить ихъ жаръ и жажду

   Тѣнью собственной десницы.

   И величественнымъ гласомъ,

   Раздававшимся въ пустынѣ

   Точно грохотъ водопадовъ,

   Низвергающихся въ бездну,

   Говорить онъ съ ними началъ,

   Ихъ браня, остерегая:

  

   "Дѣти, бѣдныя вы дѣти!

   Слову мудрости внемлите,

   Слову предостереженья

   Отъ меня, Большаго Духа,

   Отъ меня, Владыки Жизни,

   Отъ меня, кто всѣхъ васъ создалъ!

   Всё я далъ вамъ, что вамъ нужно:

   Далъ вамъ земли, для охоты,

   Рѣки далъ, для рыбной ловли,

   Далъ вамъ буйвола, медвѣдя,

   Далъ бобра, оленя, гуся,

   Камыши наполнилъ дичью,

   Воды - рыбой въ изобильи, -

   Такъ чего жъ ещё вамъ надо?

   И зачѣмъ, въ жестокихъ распряхъ,

   Злобно травите другъ друга?

   Я усталъ отъ вашихъ споровъ,

   Вашихъ войнъ кровопролитныхъ,

   И молитвъ докучныхъ вашихъ

   Всё о мести, да о мести.

   Ваша сила вся въ союзѣ,

   Ваша гибель - вся въ раздорѣ:

   Бросьте жь распри и живите

   Вы по братски межь собою!

   И пошлю я вамъ пророка,

   Избавителя народовъ.

   Онъ наставитъ васъ, научитъ,

   Будетъ онъ страдать, работать

   И трудиться вмѣстѣ съ вами.

   Если вы его совѣтовъ

   Слушать станете, то родъ вашъ

   Будетъ цвѣсть и размножаться,

   Если жь нѣтъ - то вашъ упадокъ,

   Ваша гибель неизбѣжны!

   Окунитесь въ эту рѣку,

   Смойте съ лицъ вы краски брани,

   Съ вашихъ пальцевъ - пятна крови,

   Закопайте тутъ же въ землю

   Ваши палицы и луки,

   И изъ этихъ красныхъ камней

   Сдѣлайте себѣ вы трубки;

   Изъ тростинъ, близъ васъ растущихъ,

   Чубуки, убравъ ихъ въ перья;

   Закурите дружно вмѣстѣ

   Эти трубки, трубки мира

   И отнынѣ точно братья

   Вы живите межь собою!"

  

   Сбросивъ всѣ свои одежды

   И военные доспѣхи,

   Всѣ бойцы тогда прыгнули

   Въ волны шумнаго потока.

   Выше ихъ вода бѣжала

   Свѣтлой, чистою струёю,

   Отъ слѣдовъ Владыки Жизни,

   Ниже - воды были мутны,

   Въ полосахъ и пятнахъ красныхъ,

   Точно смѣшанныя съ кровью.

   Вышли воины изъ рѣчки,

   Чисты, смывши краски брани,

   И у берега рѣчнаго

   Закопали тотчасъ въ землю

   Всѣ доспѣхи боевые.

   И дѣтей своихъ увидѣвъ

   Безоружными, Создатель,

   Гитче-Ма?нито могучiй

   Улыбнулся имъ съ любовью.

   И всѣ воины въ молчаньи

   Сдѣлавъ трубки, выбравъ трости,

   И убравъ ихъ ярко въ перья,

   Воротились восвояси.

   А Владыка Жизни началъ

   Подыматься снова къ небу,

   Сквозь раздавшiяся тучи,

   И исчезъ предъ ихъ глазами,

   Окружёнъ волнами дыма

   Отъ Покваны, Трубки Мира.

  

  

  

           II. Дѣтство Гайаваты. [1]

  

   Ужь давно-давно случилось,

   Въ незапамятные вѣки,

   Что прекрасная Нокомисъ,

   Въ сумракъ вечера, упала

   Прямо съ мѣсяца на землю.

   Тамъ она, толпой прислужницъ

   Окружённая, рѣзвилась,

   И качалася на гибкихъ

   Тонкихъ вѣткахъ виноградныхъ.

   А соперница Нокомисъ,

   Злобной ревностью пылая,

   Подрубила эти вѣтки -

   И Нокомисъ вдругъ, въ испугѣ,

   Полетѣла внизъ на землю,

   И упала на Мускодэ,

   На цвѣтущiй лугъ изъ лилiй.

   "Посмотрите, посмотрите:

   Вонъ звѣзда валится съ неба!

   Посмотрите, посмотрите:

   Съ неба звѣздочка упала!"

   Говорилъ народъ, дивуясь.

  

   Тамъ межь травъ и мховъ душистыхъ,

   Середи цвѣтущихъ лилiй,

   На лугу, при свѣтѣ лунномъ,

   При мерцаньи звѣздъ небесныхъ,

   У Нокомисъ дочь родилась.

   И она её Веноной

   Назвала, - перворождённой.

   Дочь Нокомисъ выростала,

   И была она подобна

   Нѣжнымъ лилiямъ Мускодэ,

   Высока, стройна, прекрасна,

   И глаза ея сiяли

   Свѣтомъ луннымъ, свѣтомъ звѣзднымъ.

   Часто мать ей говорила,

   Безпрестанно повторяла:

   "Берегись, остерегайся

   Вѣтра западнаго, дочка!

   Мёджекивиса не слушай,

   Не ложись на дёрнѣ луга,

   Не склоняйся надъ цветами,

   Чтобъ вреда тебѣ и горя

   Не надѣлалъ Мёджекивисъ!"

   Но она остереженьямъ

   Не внимала, не хотѣла

   Слушать словъ благоразумныхъ,

   И однажды Мёджекивисъ,

   Вѣтеръ западный, порхая

   Въ сумракъ вечера надъ лугомъ,

   Шевеля цвѣты и листья,

   Наклоняя стебли лилiй,

   Тамъ лежавшую Венону

   Увидалъ, - и началъ къ ней онъ

   Съ нѣжнымь шопотомъ ласкаться.

   Онъ ласкалъ её, и нѣжилъ,

   И слова любви шепталъ ей,

   И отъ ласкъ его родился

   У Веноны Гайавата.

  

   Такъ родился Гайавата,

   Этотъ сынъ чудесъ и горя;

   А прекрасная Венона

   Отъ отчаянья и сворби

   Умерла: ее оставилъ

   Этотъ хитрый и коварный,

   Безсердечный Мёджекивисъ.

   Долго, громко, неутѣшно

   Мать оплакивала дочку,

   И вопила съ причитаньемъ:

   "О, зачѣмъ не умерла я,

   Такъ кавъ ты, моя Венона!

   О, когда бы умереть мнѣ!

   Не томилась бы я больше,

   Не рыдала бы отъ горя,

   Вагономинъ, вагономинъ!"

  

   На прибрежьи Гитчи-Гюми,

   При водахъ большаго моря,

   Тамъ стоялъ вигвамъ Нокомисъ,

   Дочери луны Нокомисъ.

   Позади былъ лѣсъ дремучiй,

   Лѣсъ изъ тёмныхъ, мрачныхъ сосенъ

   И изъ елей, впереди же

   Необъятною равниной

   Разстилалось и сiяло

   Въ блескѣ солнца Гитчи-Гюми.

  

   Тамъ морщинистая бабка

   Воспитала Гайавату,

   Въ люлькѣ липовой качая

   Своего малютку-внука,

   Въ люлькѣ, жилами оленя

   Перевязанной и мягко

   Устланной травой и мохомъ;

   И тоскливый плачъ ребёнка

   Унимала, угрожая:

   "Тише, тише, Гайавата!

   Вотъ медведь тебя утащитъ!"

   Убаюкивала крошку,

   Напѣвая потихоньку:

   "Эуа-йя, мой совёнокъ!

   Кто тамъ свѣтитъ надъ вигвамомъ?

   Чьи это глаза большiе

   Что вигвамъ нашъ освѣщаютъ?

   Эуа-йя, мой совёнокъ!"

  

   Многому его Нокомисъ

   Научила: разсказала

   О звѣздахъ, сiявшихъ въ небѣ,

   И Ишкуду показала, -

   Эту яркую комету

   Съ искромётными косами, -

   Показала пляску духовъ,

   Воиновъ въ свѣтящихъ перьяхъ

   Съ палицами боевыми

   Въ небѣ сѣвера далёкомъ

   Въ ночи зимнiя блиставшихъ;

   И - широкую дорогу -

   Бѣлый путь на звѣздномъ небѣ,

   Черезъ всё идущiй небо,

   Путь тѣней и привидѣнiй,

   Ихъ безчисленной толпою

   Отъ конца въ конецъ покрытый.

   Вечерами у порога

   Часто сиживалъ малютка,

   Слушалъ шопотъ тёмныхъ сосенъ,

   Слушалъ плескъ воды о берегъ -

   Звуви музыки чудесной

   И таинственныя рѣчи -

   "Минни-уэ-уэ!" пѣли сосны,

   "Мэд-уэй-ошка!" пѣли волны.

  

   Видѣлъ огненную мушку

   Ва-ва-тэйзи, что порхала

   Въ тьмѣ вечерней и мерцала

   Точно свѣчка надъ кустами;

   И ребёнокъ пѣлъ ей пѣсню,

   Что онъ перенялъ у бабки:

   "Ва-ва-тэйзи, крошка-мушка,

   Бѣлый, свѣтлый огонёчекъ,

   Ты порхунья-попрыгунья!

   Посвѣти мнѣ, свѣтикъ-душка

   Ты своей малюткой свѣчкой,

   Прежде, чѣмъ въ постель я лягу,

   Прежде, чѣмъ засну я на ночь!"

  

   Видѣлъ мѣсяцъ, выходившiй

   Изъ воды свѣтящимъ шаромъ,

   И на нёмъ замѣтивъ пятна,

   Тѣни странныя, тихонько

   Онъ шепталъ: "что тамъ, Нокомисъ?"

   А Нокомисъ отвечала:

   "Разъ одинъ суровый воинъ,

   На свою родную бабку

   Разсердясь, схватилъ старуху -

   И швырнулъ её на мѣсяцъ,

   Прямо такъ-таки на мѣсяцъ:

   Тамъ её ты тѣло видишь".

   Видѣлъ радугу на небѣ

   И шепталъ: "что тамъ, Нокомисъ?"

   А Нокомисъ отвечала:

   "Это - небо для цвѣточковъ:

   Всѣ цвѣты лѣсовъ тѣнистыхъ,

   Всѣ цвѣты луговъ душистыхъ,

   На землѣ когда увянутъ,

   Вновь цвѣтутъ на этомъ небѣ."

   И когда онъ слышалъ въ полночь

   Крики совъ въ лѣсу дремучемъ,

   Раздававшiеся въ чащѣ

   Дикимъ гуканьемъ и смѣхомъ, -

   "Ай! что тамъ, что тамъ, Нокомисъ?"

   Онъ кричалъ, дрожа отъ страха;

   А Нокомисъ отвѣчала:

   "О, не бойся; это-совы

   На своёмъ родномъ нарѣчьи

   Говорятъ между собою

   И ругаются другъ съ другомъ."