Державин Гавриил Романович - Стихотворения, Страница 5 - Книги

уровы

Взложили тяжкие оковы,

Змея на сердце у него.

Он спит! - и насекомы гады

Румяный потемняют зрак,

Войны опустошают грады,

Раздоры пожирают злак;

Чуть зрится блеск его короны,

Страдает вера и законы,

И ты, к отечеству любовь!

Как зверь, его Батый рвет гладный,

Как змей, сосет лжецарь коварный:

Повсюду пролилася кровь!

Лежал он во своей печали,

Как темная в пустыне ночь;

Враги его рукоплескали.

Друзья не мыслили помочь,

Соседи грабежом алкали;

Князья, бояра в неге спали

И ползали в пыли, как червь, -

Но бог, но дух его великий

Сотряс с него беды толики,

Расторгнул лев железну вервь!

Восстал! - как утром холм высокой

Встает, подъемляся челом

Из мглы широкой и глубокой,

Разлитой вкруг его, - и гром

Поверх главы в ничто вменяя,

Ногами волны попирая,

Пошел, - и кто возмог против?

От шлема молнии скользили,

И океаны уступили,

Стопам его пути открыв.

Он сильны орды пхнул ногою,

Края азийски потряслись;

Упали царствы под рукою,

Цари, царицы в плен влеклись;

И победителей разитель,

Монархий света разрушитель

Простерся под его пятой:

В Европе грады брал, тряс троны,

Свергал царей, давал короны

Могущею своей рукой.

Где есть народ в краях вселенны,

Кто б столько сил в себе имел:

Без помощи, от всех стесненный.

Ярем с себя низвергнуть смел

И, вырвав бы венцы Лавровы,

Возверг на тех самих оковы,

Кто столько свету страшен был?

О росс! твоя лишь добродетель

Таких великих дел содетель;

Лишь твой орел луну затмил.

Лишь ты, простря твои победы,

Умел щедроты расточать:

Поляк, турк, перс, прусс, хин и шведы

Тому примеры могут дать.

На тех ты зришь спокойно стены,

Тем паки отдал грады пленны;

Там унял прю, тут бунт смирил;

И сколь ты был их победитель,

Не меньше друг, благотворитель,

Свое лишь только возвратил.

О кровь славян! Сын предков славных1

Несокрушаемый колосс!

Кому в величестве нет равных,

Возросший на полсвете росс!

Твои коль славны древни следы!

Громчай суть нынешни победы:

Зрю вкруг тебя лавровый лес;

Кавказ и Тавр ты преклоняешь,

Вселенной на среду ступаешь

И досязаешь до небес.

Уже в Эвксине с полунощи

Меж вод и звезд лежит туман,

Под ним плывут дремучи рощи;

Средь них как гор отломок льдян

Иль мужа нека тень седая

Сидит, очами озирая:

Как полный месяц, щит его,

Как сосна, рында обожженна,

Глава до облак вознесенна, -

Орел над шлемом у него.

За ним златая колесница

По розовым летит зарям;

Седящая на ней царица,

Великим равная мужам,

Рукою держит крест одною,

Возжженный пламенник другою,

И сыплет блески на Босфор;

Уже от северного света

Лице бледнеет Магомета,

И мрачный отвратил он взор.

Не вновь ли то Олег к Востоку

Под парусами флот ведет

И Ольга к древнему потоку

Занятый ею свет лиет?

Иль россов идет дух военный.

Христовой верой провожденный,

Ахеян спасть, агарян стерть? -

Я слышу, громы ударяют,

Пророки, камни, возглашают:

"То будет ныне или впредь!"

О вы, что в мыслях суетитесь

Столь славный россу путь претить.

Помочь врагу Христову тщитесь

И вере вашей изменить!

Чем столько поступать неправо,

Сперва исследуйте вы здраво

Свой путь, цель росса, суд небес;

Исследуйте и заключите:

Вы с кем и на кого хотите?

И что ваш року перевес?

Ничто, коль росс рожден судьбою

От варварских хранить вас уз,

Темиров попирать ногою,

Блюсть ваших от Омаров муз,

Отмстить крестовые походы,

Очистить иордански воды,

Священный гроб освободить,

Афинам возвратить Афину,

Град Константинов Константину

И мир Афету водворить.

Афету мир? - О труд избранный!

Достойнейший его детей,

Великими людьми желанный,

Свершишься ль ты средь наших дней?..

Доколь, Европа просвещенна,

С перуном будешь устремленна

Иа кровных братиев своих?

Не лучше ль внутрь раздор оставить

И с россом грудь одну составить

На общих супостат твоих?

Дай руку! - и пожди спокойно;

Сие и росс один свершит,

За беспрепятствие достойно

Тебя трофеем наградит.

Дай руку! - дай залог любови!

Не лей твоей и нашей крови,

Да месть всем в грудь нам не взойдет;

Пусть только ум Екатерины,

Как Архимед, создаст машины;

А росс вселенной потрясет.

Чего не может род сей славный,

Любя царей своих, свершить?

Умейте лишь, главы венчанны!

Его бесценну кровь щадить.

Умейте дать ему вы льготу,

К делам великим Дух, охоту

И правотой сердца пленить.

Вы можете его рукою

Всегда, войной и не войною,

Весь мир себя заставить чтить.

Война - как северно сиянье,

Лишь удивляет чернь одну:

Как светлой радуги блистанье,

Всяк мудрый любит тишину.

Что благовонней аромата?

Что слаще меда, краше злата

И драгоценнее порфир?

Не ты ль - которого всем взгляды

Лиют обилие, прохлады -

Прекрасный и полезный мир?

Приди, о кроткий житель неба,

Эдемской гражданин страны!

Приди! - и, как сопутник Феба,

Дух теплотворный, бог весны,

Дохни везде твоей душою!

Дохни, - да расцветет тобою

Рой сладости в домах, в сердцах!

Под сению Екатерины

Венчанны лавром исполины

Возлягут на своих громах.

Премудрость царствы управляет;

Крепит их вера, правый суд;

Их труд и мир обогащает,

Любовию они цветут.

О пол прекрасный и почтенный,

Кем россы рождены, кем пленны!

И вам днесь предлежат венцы.

Плоды побед суть звуки славы,

Побед основа - тверды нравы,

А добрых нравов вы творцы!

Когда на брани вы предметов

Лишилися любви своей,

И если без войны, наветов

Полна жизнь наша слез, скорбей, -

Утешьтесь! - Ветры в ветры дуют.

Стихии меж собой воюют;

Сей свет - училище терпеть.

И брань коль восстает судьбою,

Сын россиянки среди бою

Со славой должен умереть.

А слава тех не умирает,

Кто за отечество умрет;

Она так в вечности сияет,

Как в море ночью лунный свет.

Времен в глубоком отдаленьи

Потомство тех увидит тени,

Которых мужествен был дух.

С гробов их в души огнь польется,

Когда по рощам разнесется

Бессмертной лирой дел их звук.

1790

Любителю художеств

Сойди, любезная Эрата!

С горы зеленой, двухолмистой,

В одежде белой, серебристой,

Украшенна венцом и поясом из злата,

С твоею арфой сладкогласной!

Сойди, утех собор,

И брось к нам нежно-страстный

С улыбкою твой взор;

И царствуй вечно в доме сем

На берегах Невы прекрасных!

Любителю наук изящных

Мы песнь с тобою воспоем.

"Небеса, внемлите

Чистый сердца жар

И с высот пошлите

Песен сладкий дар.

О! мольба прилежна,

Как роса, взнесись:

К нам ты, муза нежна,

Как зефир спустись!"

Как легкая серна

Из дола в дол, с холма на холм

Перебегает;

Как белый голубок, она

То вниз, то вверх под облачком

Перелетает;

С небесных светлых гор дорогу голубую

Ко мне в минуту перешла

И арфу золотую

С собою принесла;

Резвилась вкруг меня, ласкалася, смотрела

И, будто ветерочек, села

На лоне у меня.

Тут вдруг, веселый вид на важный пременя

Небесным жаром воспылала,

На арфе заиграла.

Ее бело-румяны персты

По звучным бегают струнам;

Взор черно-огненный, отверстый,

Как молния вослед громам,

Блистает, жжет и поражает

Всю внутренность души моей;

Томит, мертвит и оживляет

Меня приятностью своей.

"Боги взор свой отвращают

От нелюбящего муз,

Фурии ему влагают

В сердце черство грубый вкус.

Жажду злата и сребра.

Враг он общего добра!

Ни слеза вдовиц не тронет,

Ни сирот несчастных стон;

Пусть в крови вселенна тонет.

Был бы счастлив только он;

Больше б собрал серебра.

Враг он общего добра!

Напротив того, взирают

Боги на любимца муз,

Сердце нежное влагают

И изящный нежный вкус;

Всем душа его щедра.

Друг он общего добра!

Отирает токи слезны,

Унимает скорбный стон;

Сиротам отец любезный,

Покровитель музам он;

Всем душа его щедра.

Друг он общего добра!"

О день! о день благоприятный!

Несутся ветром голоса,

Курятся крины ароматны,

Склонились долу небеса;

Лазурны тучи, краезлаты,

Блистающи рубином сквозь,

Как испещренный флот богатый,

Стремятся по эфиру вкось;

И, плавая туда,

Сюда,

Спускаются пред нами.

На них сидит небесных муз собор,

Вкруг гениев крылатых хор, -

Летят, вслед тянутся цепями,

Как бы весной

Разноперистых птичек рой

Вьет воздух за собою

Кристальною струею,

И провождает к нам дев горних красный лик!

Я слышу вдалеке там резкий трубный рык;

Там бубнов гром,

Там стон

Валторн

Созвучно в воздух ударяет;

Там глас свирелей

И звонких трелей

Сквозь их изредка пробегает,

Как соловьиный свист сквозь шум падущих вод.

От звука разных голосов,

Встречающих полубогов

На землю сход,

По рощам эхо как хохочет,

По мрачным горным дебрям ропчет,

И гул глухой в глуши гудет.

Я слышу, сонм небесных дев поет:

"Науки смертных просвещают.

Питают, облегчают труд;

Художествы их украшают

И к вечной славе их ведут.

Благополучны те народы,

Которы красотам природы

Искусством могут подражать.

Как пчелы мед с цветов сбирать.

Блажен тот муж, блажен стократно,

Кто покровительствует им!

Вознаградят его обратно

Они бессмертием своим".

Наполнил грудь восторг священный,

Благоговейный обнял страх,

Приятный ужас потаенный

Течет во всех моих костях;

В веселье сердце утопает,

Как будто бога ощущает,

Присутствующего со мной!

Я вижу, вижу Аполлона

В тот миг, как он сразил Тифона

Божественной своей стрелой:

Зубчата молния сверкает,

Звенит в руке священный лук;

Ужасная змия зияет

И вмиг свой испущает дух,

Чешуйчатым хвостом песок перегребая

И черну кровь ручьем из раны испуская.

Я зрю сие - и вмиг себе представить мог,

Что так невежество сражает света бог.

Полк бледных теней окружает

И ужасает дух того,

Кто кровью руки умывает

Для властолюбья своего;

И черный змей то сердце гложет,

В ком зависть, злость и лесть живет

И кто своим добром жить может,

Но для богатства мзду берет.

Порок спокоен не бывает;

Нрав варварский его мятет,

Наук, художеств не ласкает,

И света свет ему не льет.

Как зверь, он ищет места темна;

Как змей, он, ползая, шипит;

Душа, коварством напоенна,

Глазами прямо не глядит.

"Черные мраки.

Злые призраки

Ужасных страстей!

Бегите из града,

Сокройтесь в дно ада

От наших вы дней!

Света перуны,

Лирные струны,

Минервин эгид!

Сыпьте в злость стрелы,

Брань за пределы

От нас да бежит!"

Как солнце гонит нощи мрак

И от его червлена злата

Румянится природы зрак,

Весело-резвая Эрата!

Ты ходишь по лугам зеленым

И рвешь тогда себе цветы,

Свободным духом, восхищенным.

Поёшь свои утехи ты;

Вослед тебе забав собор,

Певиц приятных хор,

Наяды пляшут и фауны;

Составь же ты, прелестно божество!

И нам теперя торжество,

Да сладкогласной лиры струны,

Твоею движимы рукой,

Манят нас к пляскам пред тобой.

"Радостно, весело в день сей

Вместе сбирайтеся, други!

Бросьте свои недосуги.

Скачите, пляшите смелей:

Бейте в ладоши руками,

Щелкайте громко перстами,

Черны глаза поводите,

Станом вы всем говорите;

Фертиком руки вы в боки,

Делайте легкие скоки;

Чобот о чобот стучите,

С наступъю смелой свищите,

Молвьте спасибо душею

Мужу тому, что снисходит

Лаской, любовью своею,

Всем нам веселье находит.

Здравствуй же, муз днесь любитель!

Здравствуй, их всех покровитель!"

1791

Прогулка в Сарском Селе

В прекрасный майский день,

В час ясныя погоды,

Как всюду длинна тень,

Ложась в стеклянны воды,

В их зеркале брегов

Изображала виды

И как между столпов

И зданием Фемиды,

Сооруженных ей

Героев росских в славу,

При гласе лебедей,

В прохладу и забаву,

Вечернею порой

От всех уединяясь,

С Пленирою младой

Мы, в лодочке катаясь,

Гуляли в озерке;

Она в корме сидела,

А посредине я.

За нами вслед летела

Жемчужная струя,

Кристалл шумел от весел.

О, сколько с нею я

В прогулке сей был весел!

Любезная моя! -

Я тут сказал, - Пленира!

Тобой пленен мой дух,

Ты дар всего мне мира.

Взгляни, взгляни вокруг

И виждь, красы природы

Как бы стеклись к нам вдруг:

Сребром сверкают воды,

Рубином облака,

Багряным златом кровы,

Как огненна река;

Свет ясный, пурпуровый

Объял все воды вкруг;

Смотри в них рыб плесканье,

Плывущих птиц на луг

И крыл их трепетанье.

Весна во всех местах

Нам взор свой осклабляет,

В зеленых муравах

Ковры нам подстилает;

Послушай рога рев,

Там эха хохотанье;

Тут шепоты ручьев,

Здесь розы воздыханье!

Се ветер помавал

Крылами тихо слуху.

Какая пища духу! -

В восторге я сказал, -

Коль красен взор природы

И памятников вид,

Они где зрятся в воды

И соловей сидит

Где близ и воспевает,

Зря розу иль зарю!

Он будто изъявляет

И богу и царю

Свое благодаренье:

Царю - за память слуг;

Творцу - что влил стремленье

К любви всем тварям в дух.

И ты, сидя при розе,

Так, дней весенних сын,

Пой, Карамзин! - Ив прозе

Глас слышен соловьин.

1791

[Image008]

Водопад

Алмазна сыплется гора

С высот четыремя скалами,

Жемчугу бездна и сребра

Кипит внизу, бьет вверх буграми;

От брызгов синий холм стоит,

Далече рев в лесу гремит.

Шумит - и средь густого бора

Теряется в глуши потом;

Луч чрез поток сверкает скоро;

Под зыбким сводом древ, как сном

Покрыты, волны тихо льются,

Рекою млечною влекутся.

Седая пена по брегам

Лежит буграми в дебрях темных;

Стук слышен млатов по ветрам,

Визг пил и стон мехов подъемных:

О водопад! в твоем жерле

Все утопает в бездне, в мгле!

Ветрами ль сосны пораженны? -

Ломаются в тебе в куски;

Громами ль камни отторженны? -

Стираются тобой в пески;

Сковать ли воду льды дерзают? -

Как пыль стеклянна ниспадают.

Волк рыщет вкруг тебя и, страх

В ничто вменяя, становится;

Огонь горит в его глазах,

И шерсть на нем щетиной зрится;

Рожденный на кровавый бой,

Он воет согласясь с тобой.

Лань идет робко, чуть ступает,

Вняв вод твоих падущих рев,

Рога на спину приклоняет

И быстро мчится меж дерев;

Ее страшит вкруг шум, бурь свист

И хрупкий под ногами лист.

Ретивый конь, осанку горду

Храня, к тебе порой идет;

Крутую гриву, жарку морду

Подняв, храпит, ушми прядет;

И подстрекаем быв, бодрится,

Отважно в хлябь твою стремится.

Под наклоненным кедром вниз,

При страшной сей красе природы,

На утлом пне, который свис

С утеса гор на яры воды,

Я вижу - некий муж седой

Склонился на руку главой.

Копье, и меч, и щит великой,

Стена отечества всего,

И шлем, обвитый повиликой,

Лежат во мху у ног его.

В броне блистая злато-рдяной,

Как вечер во заре румяной,1 -

Сидит - и, взор вперя к водам,

В глубокой думе рассуждает:

"Не жизнь ли человеков нам

Сей водопад изображает? -

Он также блеском струй своих

Поит надменных, кротких, злых.

Не так ли с неба время льется,

Кипит стремление страстей,

Честь блещет, слава раздается,

Мелькает счастье наших дней,

Которых красоту и радость

Мрачат печали, скорби, старость?

Не зрим ли всякий день гробов,

Седин дряхлеющей вселенной?

Не слышим ли в бою часов

Глас смерти, двери скрып подземной?

Не упадает ли в сей зев

С престола царь и друг царев?

Падут - и вождь непобедимый,

В Сенате Цезарь средь похвал,

В тот миг, желал как диадимы,

Закрыв лице плащом, упал;

Исчезли замыслы, надежды,

Сомкнулись алчны к трону вежды.

Падут - и несравненный муж

Торжеств несметных с колесницы,

Пример великих в свете душ,

Презревший прелесть багряницы,

Пленивший Велизар царей

В темнице пал, лишен очей.

Падут. - И не мечты прельщали,

Когда меня, в цветущий век,

Давно ли города встречали,

Как в лаврах я, в оливах тек?

Давно ль? - Но ах! теперь во брани

Мои не мещут молний длани!

Ослабли силы, буря вдруг

Копье из рук моих схватила;

Хотя и бодр еще мой дух,

Судьба побед меня лишила".

Он рек - и тихим позабылся сном.

Морфей покрыл его крылом.

Сошла октябрьска нощь на землю,

На лоно мрачной тишины;

Нигде я ничего не внемлю,

Кроме ревущия волны,

О камни с высоты дробимой

И снежною горою зримой.

Пустыня, взор насупя свой,

Утесы и скалы дремали;

Волнистой облака грядой

Тихонько мимо пробегали,

Из коих трепетна, бледна

Проглядывала вниз луна.

Глядела, и едва блистала,

Пред старцем преклонив рога.

Как бы с почтеньем познавала

В нем своего того врага,

Которого она страшилась,

Кому вселенная дивилась.

Он спал, - и чудотворный сои

Мечты ему являл геройски:

Казалося ему, что он

Непобедимы водит войски;

Что вкруг его перун молчит,

Его лишь мановенья зрит;

Что огнедышущи за перстом

Ограды вслед его идут;

Что в поле гладком, вкруг отверстом,

По слову одному растут

Полки его из скрытых станов,

Как холмы в море из туманоз;

Что только по траве росистой

Ночные знать его шаги;

Что утром пыль, под твердью чистой,

Уж поздно зрят его враги;

Что остротой своих зениц

Блюдет он их, как ястреб птиц;

Что, положа чертеж и меры,

Как волхв невидимый, в шатре,

Тем кажет он в долу химеры,

Тем в тиграх агнцев на горе,

И вдруг решительным умом

На тысячи бросает гром;

Что орлю дерзость, гордость лунну,

У черных и янтарных волн,

Смирил Колхиду златорунну,

И белого царя урон

Рая вечерня пред границей

Отмстил победами сторицей;

Что, как румяной луч зари,

Страну его покрыла слава;

Чужие вожди и цари,

Своя владычица, держава,

И все везде его почли,

Триумфами превознесли;

Что образ, имя и дела

Цветут его средь разных глянцев;

Что верх сребристого чела

В венце из молненных румянцев

Блистает в будущих родах,

Отсвечивался в сердцах;

Что зависть, от его сиянья

Свой бледный потупляя взор,

Среди безмолвного стенанья

Ползет и ищет токмо нор,

Куда бы от него сокрыться,

И что никто с ним не сравнится.

Он спит - ив сих мечтах веселых

Внимает завыванье псов,

Рев ветров, скрып дерев дебелых,

Стенанье филинов и сов,

И вещих глас вдали животных,

И тихий шорох вкруг бесплотных.

Он слышит: сокрушилась ель,

Станица вранов встрепетала,

Кремнистый холм дал страшну щель,

Гора с богатствами упала;

Грохочет эхо по горам,

Как гром гремящий по громам.

Он зрит одету в ризы черны

Крылату некую жену,

Власы имевшу распущенны,

Как смертну весть, или войну,

С косой в руках, с трубой стоящу,

И слышит он: "проснись!" гласящу.

На шлеме у нее орел

Сидел с Перуном помраченным,

В нем герб отечества он зрел;

И, быв мечтой сей возбужденным,

Вздохнул и, испустя слез дождь,

Вещал: "Знать, умер некий вождь!

Блажен, когда, стремясь за славой,

Он пользу общую хранил,

Был милосерд в войне кровавой

И самых жизнь врагов щадил:

Благословен средь поздных веков

Да будет друг сей человеков!

Благословенна похвала

Надгробная его да будет,

Когда всяк жизнь его, дела

По пользам только помнить будет;

Когда не блеск его прельщал

И славы ложной не искал!

О слава, слава в свете сильных!

Ты точно сей есть водопад.

Он вод стремлением обильных

И шумом льющихся прохлад

Великолепен, светл, прекрасен,

Чудесен, силен, громок, ясен;

Дивиться вкруг себя людей

Всегда толпами собирает, -

Но если он водой своей

Удобно всех не напояет,

Коль рвет брега и в быстротах

Его нет выгод смертным, - ах!

Не лучше ль менее известным,

А более полезным быть;

Подобясь ручейкам прелестным,

Поля, луга, сады кропить

И тихим вдалеке журчаньем

Потомство привлекать с вниманьем?

Пусть на обросший дерном холм

Приидет путник и воссядет

И, наклонясь своим челом

На подписанье гроба, скажет:

"Не только славный лишь войной,

Здесь скрыт великий муж душой".

О! будь бессмертен, витязь бранный.

Когда ты весь соблюл свой долг!" -

Вещал сединой муж венчанный

И, в небеса воззрев, умолк.

Умолк, - и глас его промчался,

Глас мудрый всюду раздавался.

Но кто там идет по холмам,

Глядясь, как месяц, в воды черны?

Чья тень спешит по облакам

В воздушные жилища горны?

На темном взоре и челе

Сидит глубока дума в мгле!

Какой чудесный дух крылами

От севера парит на юг?

Ветр медлен течь его стезями,

Обозревает царствы вдруг;

Шумит, и как звезда блистает,

И искры в след свой рассыпает.

Чей труп, как на распутье мгла,

Лежит на темном лоне нощи?

Простое рубище чресла,

Два лепта покрывают очи,

Прижаты к хладной груди персты,

Уста безмолвствуют отверсты!

Чей одр - земля, кров - воздух синь,

Чертоги - вкруг пустынны виды?

Не ты ли, счастья, славы сын,

Великолепный князь Тавриды?

Не ты ли с высоты честей

Незапно пал среди степей?

Не ты ль наперсником близ трона

У северной Минервы был;

Во храме муз друг Аполлона;

На поле Марса вождем слыл;

Решитель дум в войне и мире,

Могущ - хотя и не в порфире?