| Главная » Книги |
Брюсов Валерий Яковлевич - Эдгар Алан По. Лирика, Страница 2
Брюсов Валерий Яковлевич - Эдгар Алан По. Лирика;
Как одеянье тайны -
(Но как все чрезвычайно!)
А атомы луны
Днем в дождь разрешены;
Не их ли мотыльки,
Когда летят, легки,
В лазурь, ах! для паденья
(Вовек без достиженья),
Во образе пыльцы
Приносят образцы!
(1924)
ГИМН
Зарей, - днем, - в вечера глухие, -
Мой гимн ты слышала, Мария!
В добре и зле, в беде и счастье,
Целенье мне - твое участье!
Когда часы огнем светали,
И облака не тмили далей,
Чтоб не блуждать как пилигрим,
Я шел к тебе, я шел к твоим.
Вот бури Рока рушат явно
Мое "теперь", мое "недавно",
Но "завтра", веруют мечты,
Разгонят мрак - твои и ты!
(1924)
В АЛЬБОМ
[ФРЕНСИС САРДЖЕНТ Осгуд]
Ты хочешь быть любимой? - Верь
Тому пути, которым шла.
Будь только то, что ты теперь,
Не будь ничем, чем не была.
Так мил твой взор, так строен вид,
Так выше всех ты красотой,
Что не хвалить тебя - то стыд,
Любить - лишь долг простой.
(1924)
К Ф.
Любимая! меж всех уныний,
Что вкруг меня сбирает Рок
(О, грустный путь, где средь полыни
Вовек не расцветет цветок),
Я все ж душой не одинок:
Мысль о тебе творит в пустыне
Эдем, в котором мир - глубок.
Так! память о тебе - и в горе
Как некий остров меж зыбей,
Волшебный остров в бурном море,
В пучине той, где на просторе
Бушуют волны, все сильней, -
Все ж небо, с благостью во взоре,
На остров льет поток лучей.
(1924)
СВАДЕБНАЯ БАЛЛАДА
Обручена кольцом,
Вдыхая ладан синий,
С гирляндой над лицом,
В алмазах, под венцом, -
Не счастлива ль я ныне!
Мой муж в меня влюблен...
Но помню вечер синий,
Когда мне клялся он:
Как похоронный звон
Звучала речь, как стон
Того, кто пал, сражен, -
Того, кто счастлив ныне.
Смягчил он горечь слез
Моих в тот вечер синий;
Меня (не бред ли грез?)
На кладбище отнес,
Где мертвецу, меж роз,
Шепнула я вопрос:
"Не счастлива ль я ныне?"
Я поклялась в ответ
Ему, в тот вечер синий.
Пусть мне надежды нет,
Пусть веры в сердце нет,
Вот - апельсинный цвет:
Не счастлива ль я ныне?
О, будь мне суждено
Длить сон и вечер синий!
Все ужасом полно
Пред тем, что свершено.
О! тот, кто мертв давно,
Не будет счастлив ныне!
(1924)
ВАЛЕНТИНА
_Ф_антазия - для той, чей взор огнистый - тайна!
(П_р_и нем нам кажется, что звезды Леды - дым).
Зд_е_сь встретиться дано, как будто бы случайно,
В ог_н_е моих стихов, ей с именем своим.
Кто в_с_мотрится в слова, тот обретет в них чудо:
Да, тал_и_сман живой! да, дивный амулет!
Хочу на _с_ердце я его носить! Повсюду
Ищите же! _С_тихи таят в себе ответ.
О, горе, поз_а_быть хоть слог один. Награда
Тогда поте_р_яна. А между тем дана
Не тайна Гор_д_ия: рубить мечом не надо!
Нет! С крайней _ж_аждою вникайте в письмена!
Страница, что т_е_перь твои взор, горящий светом,
Обходит медлен_н_о, уже таит в стихах
Три слова сладос_т_ных, знакомых всем поэтам,
Поэта имя то, велик_о_е в веках!
И пусть обманчивы в_с_егда все буквы (больно
Сознаться) ах, пусть л_г_ут, как Мендес Фердинанд, -
Синоним истины тут зв_у_ки!.. Но довольно.
Вам не понять ее, - гирлян_д_а из гирлянд.
(1924)
ЮЛАЛЮМ
Скорбь и пепел был цвет небосвода,
Листья сухи и в форме секир,
Листья скрючены в форме секир.
Моего незабвенного года,
Был октябрь, и был сумрачен мир.
То был край, где спят Обера воды,
То был дымно-туманный Уир, -
Лес, где озера Обера воды,
Ведьм любимая область - Уир.
Кипарисов аллеей, как странник,
Там я шел с Психеей вдвоем,
Я с душою своей шел вдвоем,
Мрачной думы измученный странник.
Реки мыслей катились огнем,
Словно лава катилась огнем,
Словно серные реки, что Яник
Льет у полюса в сне ледяном,
Что на северном полюсе Яник
Со стоном льет подо льдом.
Разговор наш был - скорбь без исхода,
Каждый помысл, как взмахи секир,
Память срезана взмахом секир:
Мы не помнили месяца, года
(Ах, меж годами страшного года!),
Мы забыли, что в сумраке мир,
Что поблизости Обера воды
(Хоть когда-то входили в Уир!),
Что здесь озера Обера воды,
Лес и область колдуний - Уир!
Дали делались бледны и серы,
И заря была явно близка,
По кадрану созвездий - близка,
Пар прозрачный вставал, полня сферы,
Озаряя тропу и луга;
Вне его полумесяц Ашеры
Странно поднял двойные рога,
Полумесяц алмазной Ашеры
Четко поднял двойные рога.
Я сказал: "Он нежнее Дианы.
Он на скорбных эфирных путях,
Веселится на скорбных путях.
Он увидел в сердцах наших раны,
Наши слезы на бледных щеках;
Он зовет нас в волшебные страны,
Сквозь созвездие Льва в небесах -
К миру Леты влечет в небесах.
Он восходит в блаженные страны
И нас манит, с любовью в очах,
Мимо логова Льва, сквозь туманы,
Манит к свету с любовью в очах".
Но, поднявши палец, Психея
Прошептала: "Он странен вдали!
Я не верю звезде, что вдали!
О спешим! о бежим! о скорее!
О бежим, чтоб бежать мы могли!"
Говорила, дрожа и бледнея,
Уронив свои крылья в пыли,
В агонии рыдала, бледнея
И влача свои крылья в пыли,
Безнадежно влача их в пыли.
Я сказал: "Это только мечтанье!
Дай идти нам в дрожащем огне,
Искупаться в кристальном огне.
Так, в сибиллином этом сияньи,
Красота и надежда на дне!
Посмотри! Свет плывет к вышине!
О, уверуем в это мерцанье
И ему отдадимся вполне!
Да, уверуем в это мерцанье,
И за ним возлетим к вышине,
Через ночь - к золотой вышине!"
И Психею, - шепча, - целовал я,
Успокаивал дрожь ее дум,
Побеждал недоверие дум,
И свой путь с ней вдвоем продолжал я.
Но внезапно, высок и угрюм,
Саркофаг, и высок и угрюм,
С эпитафией дверь - увидал я.
И невольно, смущен и угрюм,
"Что за надпись над дверью?" - сказал я.
Мне в ответ: "Юлалюм! Юлалюм!
То - могила твоей Юлалюм!"
Стало сердце - скорбь без исхода,
Каждый помысл - как взмахи секир,
Память - грозные взмахи секир.
Я вскричал: "Помню прошлого года
Эту ночь, этот месяц, весь мир!
Помню: я же, с тоской без исхода,
Ношу страшную внес в этот мир
(Ночь ночей того страшного года!).
Что за демон привел нас в Уир!
Так! то - мрачного Обера воды,
То - всегда туманный Уир!
Топь и озера Обера воды,
Лес и область колдуний - Уир!"
(1924)
ЭНИГМА
"_С_ыскать, - так молвил Соломон Дурак,
Н_а_м не легко в сонете пол-идеи.
И ч_р_ез пустое видим мы яснее,
Чем _р_ыбин чрез неапольский колпак.
Сует_а_ сует! Он не под силу дамам,
И все ж, _а_х! рифм Петрарки тяжелей.
Из фили_н_а пух легкий, ветер, взвей, -
И будет о_н_, наверно, тем же самым".
Наверняк_а_ тот Соломон был прав;
Смысл не ве_л_ик лирических забав, -
Что колпаки _и_ль пузыри из мыла!
Но за сонетом _у_ меня есть сила,
Бессмертен мо_й_, как будто темный, стих:
Я имя поместил в словах моих!
(1924)
К ЕЛЕНЕ
Тебя я видел раз, лишь раз; шли годы;
Сказать не смею сколько, но не много.
То был Июль и полночь; и от полной
Луны, что, как твоя душа, блуждая
Искала путь прямой по небесам, -
Сребристо-шелковым покровом света,
Спокойствие, и зной, и сон спадали
На поднятые лики тысяч роз,
В саду волшебном выросших, где ветер
Смел пробегать на цыпочках едва, -
На поднятые лица роз спадали,
Струивших, как ответ на свет любовный
В безумной смерти, аромат души, -
На лица роз спадали, что смеялись
И умирали в том саду, заклятом
Тобой и чарой близости твоей.
Одетой в белом, на ковре фиалок,
Тебя лежащей видел я; свет лунный
Скользил на поднятые лица роз
И на твое, - ах! поднятое с грустью.
Была ль Судьба - та полночь, тот Июль,
Была ль Судьба (что именуют Скорбью),
Что повелела мне у входа медлить,
Вдыхая ароматы сонных роз?
Ни шага вкруг; проклятый мир - дремал,
Лишь ты и я не спали (боже! небо!
Как бьется сердце, единя два слова).
Лишь ты и я не спали. Я смотрел,
И в миг единый все вокруг исчезло
(О, не забудь, что сад был тот - волшебный!),
Луны погасли перловые блестки,
Скамьи из моха, спутанные тропки,
Счастливые цветы, деревья в грусти, -
Все, все исчезло; даже запах роз
В объятьях ароматных вздохов умер.
Исчезло все, - осталась ты, - нет, меньше,
Чем ты: лишь дивный свет - очей твоих,
Душа твоих взведенных в высь очей.
Лишь их я видел: то был - весь мой мир;
Лишь их я видел; все часы лишь их,
Лишь их, пока луна не закатилась.
О, сколько страшных сказок сердца было
Написано на тех кристальных сферах!
Что за тоска! Но что за упованья!
И что за море гордости безмолвной!
Отважной гордости, и несравненной
Глубокой силы роковой Любви!
Вот, наконец, Диана, наклоняясь
На запад, стерла грозовые тучи;
Ты, призрак, меж деревьев осенявших
Тебя, исчезла. Лишь глаза остались,
Не уходили, - не ушли вовек,
Мне освещая одинокий к дому
Мой путь, светили (как надежды) - вечно.
Они со мной ведут меня сквозь годы,
Мне служат, между тем я сам - их раб;
Их дело - обещать, воспламенять
Мой долг; спасаем я их ярким блеском,
Их электрическим огнем очищен,
Я освещен огнем их елисейским.
Мне наполняя душу Красотой
(Она ж - Надежда), светят в небе - звезды,
Что на коленях чту в ночных томленьях;
Но вижу их и в полном блеске полдня,
Всегда их вижу, - блещущие нежно
Венеры две, что не затмит и солнце.
(1924)
ИМИТАЦИЯ
Сумрак неизмеримый
Гордости неукротимой,
Тайна, да сон, да бред:
Это - жизнь моих ранних лет.
Этот сон всегда был тревожим
Чем-то диким, на мысль похожим
Существ, что были в былом.
Но разум, окованный сном,
Не знал, предо мной прошли ли,
Тени неведомой были.
Да не примет никто в дар наследий
Видений, встававших в бреде,
Что я тщетно старался стряхнуть,
Что, как чара, давили грудь!
Оправдались надежды едва ли;
Все же те времена миновали,
Но навек я утратил покой
На земле, чтоб дышать тоской.
Что ж, пусть канет он дымом летучим.
Лишь бы с бредом, чем я был мучим!
(1924)
СТРАНА ФЕЙ
Сядь, Изабель, сядь близ меня,
Где лунный луч скользит, играя,
Волшебней и прекрасней дня.
Вот - твой наряд достоин рая!
Двузвездьем глаз твоих я пьян!
Душе твой вздох как небо дан!
Тебе взвил кудри отблеск лунный,
Как вете 
| |
| Просмотров: 415 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры