Брюсов Валерий Яковлевич - Эдгар Алан По. Лирика, Страница 6 - Книги

ign="justify"> Колокол бросая в звон,

В звон, звон, звон,

Под рыданья, стоны, звон,

Звон, звон, звон, звон, звон,

Звон, звон, звон

Под стенящий, под гудящий похоронный звон,

(1914)

К ЭННИ

Слава небу! был кризис, -

Опасность прошла.

С болезнью, что грызла,

Что медленно жгла,

Та, что названа "Жизнью",

Лихорадка прошла.

Грустно я знаю,

Что нет больше сил;

Мне и членом не двинуть,

Я лежу, я застыл;

Ну, так что же! Мне лучше,

Когда я застыл.

Я покоюсь так мирно,

В постели простерт,

Что тот, кто посмотрит,

Подумает: мертв, -

Задрожит, меня видя,

Подумав: он - мертв.

Стенанья, страданья,

Вздохи, рыданья -

Утихли вдруг,

И сердца жестокий,

Ужасный, глубокий,

Сердца стук.

Болезнь, и тошноты,

И муки - прошли,

Лихорадки исчезли,

Что череп мой жгли;

Те, что названы "Жизнью",

Лихорадки прошли.

И о! из всех пыток,

Что была всех сильней,

Успокоилась жажда

В груди моей,

Та жгучая жажда

Проклятых страстей:

Я глотнул; и погас он,

Нефтяной ручей!

Я глотнул чистой влаги,

Что катилась, журча,

Струилась так близко

Под ногой, из ключа, -

Из земли, в неглубокой

Пещере ключа.

И о! никогда пусть

Не подскажет вам хмель,

Что темно в моей келье,

Что узка в ней постель.

Разве люди в иную

Ложатся постель?

Чтобы спать, лишь в такую

Должно лечь постель.

Рассудок мой - Тантал -

В ней исполнен грез,

Забыл, не жалеет

О прелести роз,

О волненьях при виде

Мирт и роз.

Теперь, когда спит он,

И покой так глубок,

Святей ему дышит

Анютин глазок;

Аромат здесь он слышит

Твой, Анютин глазок!

Розмарин здесь, и рута,

И Анютин глазок.

Так, я счастлив в постели

Дыханием грез

И прелестью Энни,

Омытый в купели

Ароматных волос -

Прекрасной Энни.

Поцелуем согретый,

Лаской нежим, - на грудь

Преклонился я к Энни,

Чтоб тихо уснуть, -

Ей на грудь, словно в небо,

Чтоб глубоко уснуть.

Свет погашен; покрыт я,

Постель тепла.

Энни ангелов молит,

Да хранят ото зла,

Да хранит их царица

Меня ото зла.

И лежу я спокойно,

В постели простерт,

Любовь ее зная,

А вы скажете: мертв!

Я покоюсь так мирно,

В постели простерт,

Любовью согретый,

А вам кажется: мертв!

Вы, увидя, дрожите,

Подумав: мертв!

И ярче сердце,

Чем н_а_ небе звезды

Ночью весенней

В нем светит Энни!

Горит разогрето,

Любовию Энни,

И мыслью и светом

Глаз моей Энни!

(1924)

ЭЛЬ-ДОРАДО

Он на коне,

В стальной броне;

В лучах и тенях Ада,

Песнь на устах,

В днях и годах

Искал он Эль-Дорадо.

И стал он сед

От долгих лет,

На сердце - тени Ада.

Искал года,

Но нет следа

Страны той - Эль-Дорадо.

И он устал,

В степи упал...

Предстала Тень из Ада,

И он, без сил,

Ее спросил:

"О Тень, где Эль-Дорадо?"

"На склоны чер-

ных Лунных гор

Пройди, - где тени Ада! -

В ответ Она. -

Во мгле без дна -

Для смелых - Эль-Дорадо!"

(1924)

МОЕЙ МАТЕРИ

И ангелы, спеша в просторах рая

Слова любви друг другу прошептать,

Признаньями огнистыми сжигая,

Названья не найдут нежней, чем "мать".

Вот почему и вас так звал всегда я:

Вы были больше для меня, чем мать,

Вы в душу душ вошли, - с тех пор, как, тая,

Виргиния взнеслась, чтоб отдыхать!

Моя родная мать скончалась рано,

Она - мне жизнь дала, вы дали - той,

Кого любил я нежно и безгранно.

Вы более мне стали дорогой

Так бесконечно, как в священной дрожи,

Душе - она, чем жизнь своя дороже.

(1924)

АННАБЕЛЬ ЛИ

Много лет, много лет прошло

У моря, на крае земли.

Я девушку знал, я ее назову

Именем Аннабель Ли,

И жила она только одной мечтой -

О моей и своей любви.

Я ребенок был, и ребенок она,

У моря на крае земли,

Но любили любовью, что больше любви,

Мы, или Аннабель Ли!

Серафимы крылатые с выси небес,

Не завидовать нам не могли!

Потому-то (давно, много лет назад,

У моря на крае земли)

Холоден, жгуч, ветер из туч

Вдруг дохнул на Аннабель Ли,

И родня ее, знатная, к нам снизошла,

И куда-то ее унесли,

От меня унесли, положили во склеп,

У моря, на крае земли.

Вполовину, как мы, серафимы небес

Блаженными быть не могли!

О, да! потому-то (что ведали все

У моря на крае земли)

Полночью злой вихрь ледяной

Охватил и убил мою Аннабель Ли!

Но больше была та любовь, чем у тех,

Кто пережить нас могли,

Кто мудростью нас превзошли,

И ни ангелы неба, - никогда, никогда! -

Ни демоны с края земли

Разлучить не могли мою душу с душой

Прекрасной Аннабель Ли!

И с лучами луны нисходят сны

О прекрасной Аннабель Ли,

И в звездах небеса горят, как глаза

Прекрасной Аннабель Ли,

И всю ночь, и всю ночь, не уйду я прочь,

Я все с милой, я с ней, я с женой моей,

Я - в могиле, у края земли,

Во склепе приморской земли.

(1924)

ВВЕДЕНИЕ

Романс! ты любишь петь, качаясь,

Глаза закрыв, крылья смежив,

В зеленых ветках старых ив,

Что спят, над озером склоняясь,

Мне был знаком тот милый край,

Где жил ты, пестрый попугай! -

Ты азбуке учил ребенка,

Твой голос повторял я звонко,

Блуждая в чаще без конца,

Дитя, с глазами мудреца.

Что грозы тропиков, настали

Года, где петь не стало сил,

Где бледных молний бороздил

Зигзаг разорванные дали;

Он, с громом, в небе обнажал

Мрак беспросветный, как провал;

Но тот же мрак, в каймах лучистых,

Жег крылья молний серебристых.

Ленив я с детства был, любил

Вино, читал Анакреона, -

Но в легких строфах находил

Я зовы страсти затаенной.

Алхимии мечты - дано

Веселье превращать в страданья,

Наивность - в дикие желанья,

Игру - в любовь, в огонь - вино!

Так, юн, но здрав умом едва ли,

Я стал любовником печали,

Привык тревожить свой покой,

Томиться призрачной тоской.

Я мог любить лишь там, где грозно

Дышала Смерть над Красотой,

Где брачный факел "Рок" и "Поздно"

Вздымали между ней_ и _мной_.

А после вечный Кондор лет

Потряс все небо слишком властно

Шумящей бурей гроз и бед;

Под твердью мрачной и ненастной

Я забывал, что я - поэт.

Когда ж он с крыльев, в день спокойный,

Ронял мне в сердце светлый пух,

Все ж нежно петь не смел я вслух,

Не обретал я лиры стройной:

Для песни и душа должна

Созвучной быть с тобой, струна!

Но _ныне_ все прошло бесследно!

Печаль и Слава - отошли,

Мрак разрешился в сумрак бледный,

Огни чуть теплятся вдали.

Глубок во мне был омут страсти,

Но хмель на дне оставил муть;

Кто у Безумства был во власти,

Тот жаждет одного - уснуть:

Храню одно из всех пристрастий, -

В Мечте навеки отдохнуть!

Да! но мечты подобных мне - заране

Осуждены рассеяться в тумане.

Но я клянусь, что я страдал один,

Искал живые, нежащие звуки,

Чтоб вырвать миг у тягостных годин,

Пока еще все радости, все муки

Не скрыты ранним инеем седин,

Пока бесенок лет, с лукавым взглядом,

Не мог в сознаньи спутать все черты,

И Старость белая не стала рядом,

Взор отвратив от вымыслов мечты.

1829-1831

ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА

Был полдень в июне

И полночь в ночи;

С орбит своих звезды

Бледно лили лучи

Сквозь холодные светы

Царицы Луны.

Она была - в небе,

Блеск на гребнях волны.

Дышал я бесплодно

Улыбкой холодной, -

Холодной слишком - для меня!

Ее диск туманный,

Как саван обманный,

Проплыл, - и обернулся я

К Звезде Вечерней...

О, как размерней

Ласкает красота твоя!

Мечте так милы,

Полные силы,

Сверканья твои с вышины.

Пью, умиленный,

Твой огонь удаленный,

А не бледные блики Луны.

1827

ЛЕОНЕНИ

Леонени - имя дали серафимы ей,

Свет звезды лучистой взяли для ее очей,

Взял мрак ночей безлунных для волос

глубокорунных,

И меня при песнях струнных обручили