| Главная » Книги |
Аксаков Константин Сергеевич - Стихотворения, Страница 3
Аксаков Константин Сергеевич - Стихотворенияртина времени былого
С своей туманной красотой.
1834
Москва
РАЗДУМЬЕ
Ужели я во всем разочаруюсь!
Ужели весь прекрасный этот мир -
Одна мечта, пустое заблужденье,
И некогда слетит с него покров?
Ужели я не должен верить чувству,
Не увлекаться пламенной душой?
Сомнение жестоко разрушает
Всё лучшее, прекрасное мое.
Но отчего ж, когда мы отдыхаем
От мыслей тяжких, от сует мирских,
Мне иногда становится так Сладко,
Как будто что-то душу осенит?
Передо мной мелькают дни былые
С своею прежней, милой красотой,
Украшенной еще воспоминаньем, -
Ужели то один обман пустой?
Когда ж обман - то истину возьмите,
Она гнетет, она томит меня;
Но мне обману верить так отрадно,
В обмане жить так сладко для меня.
О, прилети ж скорей, моя отрада,
Лети скорей, воздушная мечта,
Тебя я жду, тебе душа вновь рада,
Поэзии святая Красота!
1834
Москва
МЕЧТАНИЕ
Я здесь, в Москве. Судьба взяла меня,
Безжалостно младенца отрывая
От сельского, беспечного житья,
От милого, отеческого края.
Но я с собой воспоминанье взял,
От горечей и бедствий в утешенье,
И часто в мир мечтаний улетал
И забывал житейские волненья.
Фантазия, подруга дней моих,
Ты над моей вилася колыбелью,
Внушала мне неверный, первый стих,
Спускалася в студенческую келью.
Мне весел был нежданный твой приход,
И я всегда встречал тебя с приветом,
И не слыхал свистящих непогод,
Лелеемый твоим волшебным светом.
Не покидай, не покидай меня,
Мне много бурь готовит жизни море;
К толпе валов плывет моя ладья,
И ждут меня вдали беды и горе.
1834
Москва
* * *
Да, я певал, когда меня манило
Прелестное, земное бытие,
Когда луна молилась и любила
И целый мир был храмом для нее.
Когда, не знав ни бури, ни ненастья,
Я весело ветрило развивал -
Я веровал в земное счастье
И горького сомнения не знал.
1834
Москва
РУССКАЯ ЛЕГЕНДА
Могилу рыли: мертвецу
Покой и ложе нужно;
Могильщики, спеша к концу,
Кидали землю дружно.
Вдруг заступы их разом хлоп,
Они копать - и что же? - гроб
Увидели сосновый,
Нетронутый и новый.
Скорее гроб из ямы вон
Тащить принялись оба
И, осмотрев со всех сторон,
Отбили крышку с гроба.
Глядят: на мертвеце покров
Как снег и бел, и чист, и нов;
Они покров сорвали -
И чудо увидали.
Покойник свеж в гробу лежит;
Тлен к телу не касался,
Уста сомкнуты, взор закрыт:
Как бы сейчас скончался!
Могильщиков тут обнях страх,
Свет потемнел у них в глазах,
Бегут, что есть в них силы,
От страшной той могилы.
И весть о чуде принесли
В свое село; оттуда,
И стар и молод, все пошли
Взглянуть на это чудо.
И в ужас целое село
Такое диво привело;
Крестьяне толковали
И за попом послали.
Зовут его; приходит поп,
И смотрит он, смущенный,
На белый саван, крепкий гроб,
На труп в гробу нетленный.
"Не помню я, - он говорит, -
Чтоб здесь покойник был зарыт,
С тех пор как я меж вами
Служу при божьем храме".
Тогда один из поселян,
Старик седой и хилый,
Сказал ему: "Я помню сам,
Когда могилу рыли
Покойнику, тому назад
Прошло, никак, лет пятьдесят;
Я знал и мать-старуху.
Об ней давно нет слуху".
Тотчас пошли ее искать
По сказанным приметам,
И, точно, отыскали мать:
Забыта целым светом,
Старушка дряхлая жила
Да смерти от бога ждала;
Но смерть ее забыла
И к ней не приходила.
Она идет на зов людей,
Не ведая причины;
Навстречу поп с вопросом к ней:
"Ведь ты имела сына?"
- "Был сын; давно уж умер он,
А где он был похоронен -
Коли я не забыла,
Так здесь его могила".
- "Поди сюда, смотри сама:
Твой сын в земле не тлеет!"
Старушка, словно без ума,
Трепещет и бледнеет;
Священник на нее глядит.
"Ты знать должна, - он говорит, -
Что значит это чудо?"
- "Ох, худо мне, ох, худо!
Винюсь: я сына прокляла!" -
И тихо, в страхе новом,
Толпа, волнуясь, отошла
Перед ужасным словом,
И пред покойником одна
Стояла в ужасе она.
На сына мать глядела,
Дрожала и бледнела.
"Ужасен твой, старушка, грех,
И страшно наказанье, -
Сказал священник, - но для всех
Возможно покаянье:
Чтоб дух от гибели спасти,
Ты сыну грешному прости,
Сними с него проклятье,
Открой ему объятья".
И вот старушка подошла
Неверными шагами,
И руку тихо подняла
С смеженными перстами:
"Во имя господа Христа
И силой честного креста,
Тебя, мой сын, прощаю
И вновь благословляю".
И вдруг рассыпалося в прах
При этом слове тело,
И нет покрова на костях,
И в миг один истлело;
Пред ними ветхий гроб стоял,
И желтый остов в нем лежал.
И все, с молитвой, в страхе,
Простерлися во прахе.
Домой старушка побрела,
И, плача, в умиленьи,
Она с надеждою ждала
От господа прощенья,
И вдруг не стало мочи ей,
До ветхой хижины своей
Едва она добралась,
Как тут же и скончалась.
<1835>
СТЕПЬ
Есть песня у меня старинная,
Я нам спою теперь ее:
Как хороша ты, степь пустынная,
Житье привольное мое!
Как над тобою, безграничною,
Раскинулся небесный свод,
А по небу, стезей привычною,
Светило вечное идет!
Был в городах я и измучился:
Нет, не житье там для меня!
Я скоро по тебе соскучился
И оседлал себе коня!
К тебе бежал я: здесь мне весело,
Здесь я один, здесь волен я,
Здесь вижу я, как небо свесило
Со всех сторон свои края!
Тебя, привольем благодатную,
Поймет ли житель городской
И обоймет ли, необъятную,
Своею тесною душой?
Как сладко песню заунывную
В степи, под вечер, затянуть,
Залиться в звуки переливные
И в них исчезнуть, потонуть!..
Меня томит печаль глубокая:
С тобой я поделю ее,
Раздолье ты мое широкое,
Мое привольное житье!
3 января 1835
Москва
* * *
Как много чувств на мне лежат
Глубоко,
Как много дум меня манят
Далеко.
И много б я сказать хотел -
Но нет, молчанье - мой удел.
О, в этом мире много слов -
Конечно!
Язык богат, но не таков
Язык сердечный.
Нет, ом в слова неуловим,
Так не понять меня другим!
Зачем так много истощать
Усилий?
Напрасно: можно ли летать
Без крылий!
Смеялся б надо мною свет,
Нет лучше замолчу я, нет.
Итак, высокие души
Движенья
Пускай глубоко спят в тиши,
Без разделенья.
Я схороню их, схороню,
Не выдам суетному дню.
Но, может быть, здесь встречу я,
Кто чувством
Поймет, чего сказать нельзя
Искусством. -
О, ангел милый, поспеши
Принять тоску моей души.
9 февраля 1835
Москва
ПУТЬ
Туда, туда! Умчусь далеко!
Родную Русь покину я -
В дали неясной и глубокой
Таятся чуждые края.
Давно Германия манила
Воображение мое,
Жуковский лирою унылой
Напел мне на душу ее.
С тех пор всегда она туманной
Меня пленяла красотой,
И часто я к стране избранной
Летел воздушною мечтой.
Там пел он, мой поэт любимый,
Там в первый раз ему предстал
Прелестный Тэклы идеал
И Валленштейн непостижимый.
28 февраля 1835
Москва
ТЭКЛЕ
1
Прости, прелестное виденье!
Ты к нам слетело с вышины,
И здесь тяжелые мученья
Тебе от бога суждены.
С твоей страдающей душою
Ты бремя жизни не снесешь
И, недовольная землею,
В родное небо перейдешь.
Пусть скажут: ранняя могила
Тебя безвременно взяла -
"Ты всё земное совершила,
Ты здесь любила и жила".
14 марта 1835
Университетская аудитория
2
О, скажи мне, что с тобою?
Тайну сердца мне поверь,
И сердечною тоскою
Поделись со мной теперь;
Мне знаком язык несчастья,
Я слова твои пойму.
Говори - во мне участье
Встретишь горю твоему.
И печаль на сердце станет
Так отрадна, так легка,
И надежды луч проглянет
Сквозь густые облака.
1835
Москва
3
Сбылись души моей желания,
Блеснул мне свет в печальной мгле:
Я встретил дивное создание
На этой суетной земле.
И веру теплую в небесное,
И сердца сладкие мечты
Собою, существо прелестное,
Собою оправдало ты.
На все упреки и сомнения,
В юдоли горестей и бед,
На все хулы и обвинений -
Господь тебя послал в ответ.
| |
| Просмотров: 458 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры