Аксаков Константин Сергеевич - Стихотворения

т,

  

  

   И снова землю снег покроет...

  

  

   Опять зимы суровый вид!

  

  

   Но этот снег не страшен, - даром

  

  

   Что вид зимы с собой несет.

  

  

   "То новый снег идет за старым", -

  

  

   Премудро говорит народ.

  

  

   Не устрашат нас ни морозы,

  

  

   Ни снег весеннею порой.

  

  

   Простим бессильные угрозы

  

  

   Зиме, идущей на покой!

  

  

   <1857>

  

  

  

  

  * * *

  

  

   Грустно видеть, как судьба порою

  

  

   Человека беспощадно гонит;

  

  

   Как он силы напрягает к бою

  

  

   И опять главу печально клонит;

  

  

   Как вся жизнь - невзгода да лишенье,

  

  

   Как нужда с трудом не расстается,

  

  

   И в немом и сумрачном терпенье

  

  

   Человек с лихой судьбою бьется.

  

  

   Но еще грустней на сердце станет,

  

  

   Как свершается паденье брата;

  

  

   Как душа в нем робко, грустно вянет

  

  

   Под дыханьем грубого разврата;

  

  

   Как высокий дух и разум ясный

  

  

   Средь страстей невежественных никнет,

  

  

   Как потом, черствея ежечасно,

  

  

   Человек к бездушию привыкнет.

  

  

   Но грустней, когда лежит тяжелый

  

  

   Мрак на жизни целого народа,

  

  

   И живет он скорбный, невеселый -

  

  

   Силам нет свободного исхода.

  

  

   Он раскрыть даров своих не смеет;

  

  

   Смутно он свое призванье внемлет,

  

  

   Слово робко на устах немеет,

  

  

   Ум во тьме, душа пугливо дремлет.

  

  

   Но когда с народа мрак снимает

  

  

   Провиденье благодатной дланью -

  

  

   Вспрянет ум и крылья простирает;

  

  

   Сознает народ свое призванье,

  

  

   Свой он подвиг замышляет смело;

  

  

   В божьем мире людям дела много...

  

  

   И исполнен дум, готов на дело,

  

  

   В мир народ идет и славит бога.

  

  

   <1857>

  

  

  

  

   ЕРШ

  

  

   Телом мал, велик он духом

  

  

   И точь-в-точь - Наполеон,

  

  

   Даже, если верить слухам,

  

  

   Не боится щуки он.

  

  

   Серый, пестрый он собою,

  

  

   Чешуя его проста,

  

  

   Весь вооружен он к бою

  

  

   Ото рта и до хвоста.

  

  

   Знаменит в странах он водных,

  

  

   Он задорен, он бреттёр,

  

  

   Мыслей держится свободных,

  

  

   Независим он и скор.

  

  

   Он пылает бранным жаром,

  

  

   Хоть живет в прохладе вод,

  

  

   И зато ерша недаром

  

  

   Русский полюбил народ.

  

  

   Про его проказы славны

  

  

   Он давно сложил рассказ,

  

  

   И веселый и забавный -

  

  

   Назидательный для нас.

  

  

  

   А. П. ЕФРЕМОВУ

  

  

   Тебе, студент времен далеких,

  

  

   Первоначальных, - я пою;

  

  

   Ты помнишь ряд палат высоких,

  

  

   Свою зеленую скамью;

  

  

   Перегородок ряд железных

  

  

   Ее на части разделял,

  

  

   И их, как вовсе бесполезных,

  

  

   Я в упоеньи силы рвал.

  

  

   Ты помнишь множество историй

  

  

   (Истории учились мы),

  

  

   Нестройный шум аудиторий,

  

  

   Где наши юные умы

  

  

   Пускались в путь, велися споры;

  

  

   Веселой шуткой и умом

  

  

   Сверкали живо разговоры

  

  

   За чаем, редко за вином.

  

  

   Не всё гремели наши речи,

  

  

   Мешались руки между слов,

  

  

   И тяжко падали на плечи

  

  

   Удары дружных кулаков.

  

  

   И мой - тебе знаком довольно:

  

  

   Когда ты глупости мне врал,

  

  

   Он убедительно и больно

  

  

   Соседа в спину упрекал.

  

  

   А ты, - ты был не то, что ныне,

  

  

   Ты молод был, ты был хорош;

  

  

   Знал на пятак ты по-латыни,

  

  

   А географии - на грош.

  

  

   Хранил ты светских лоск приличий,

  

  

   Но жизнь и сельскую ты вел:

  

  

   Охотник главный, много дичи

  

  

   Всегда и нес ты и порол.

  

  

   Ты нравился во время оно;

  

  

   Ты слушал, лестью упоен,

  

  

   Что ты похож на Аполлона. -

  

  

   Теперь, какой ты Аполлон!

  

  

   Вокруг тебя веемою пахло,

  

  

   Теперь ты в пристань стал, на рейд;

  

  

   Ты ветхий деньми, старец дряхлый...

  

  

   О meines Leben's golden Zeit! {*}

  

  

   {* О моей жизни золотое время! (нем.) - Ред.}

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  В настоящий сборник вошло все наиболее существенное из поэтического наследия четырех поэтов кружка Станкевича. Кроме оригинальных и переводных стихотворений мы включили в книгу две стихотворные пьесы (Н. В. Станкевича и К. С. Аксакова). В основе композиции каждого раздела книги лежит хронологический принцип. Внутри разделов выделены шуточные и написанные на случай стихи Станкевича и Клюшникова. Не имея самостоятельного художественного значения, они тем не менее представляют определенный биографический интерес. Переводы помещены среди оригинальных стихотворений, ввиду того что по своему характеру они являются органической частью творчества поэтов кружка. Кроме В. И. Красова, никто из поэтов, представленных в этой книге, не издавался в советские годы отдельными сборниками, а стихи И. П. Клюшникова, затерянные в периодических изданиях, вовсе никогда не были собраны. В процессе подготовки к печати этой книги было обследовано значительное количество архивных фондов в восьми архивохранилищах. В результате нами обнаружено большое количество ранее неизвестных стихотворений К. Аксакова, а также несколько произведений других членов кружка Станкевича. Обследован также целый ряд старых журналов, газет и альманахов. Мы не можем поручиться, что это обследование увенчалось исчерпывающими результатами. Не исключено, что какие-то произведения остались невыявленными.

  Не придавая серьезного значения своему поэтическому творчеству, Н. В. Станкевич не проявлял ни малейшей заботы о сохранении своих рукописей. Автографов его стихов дошло до нас мало. Главным источником его поэтических текстов являются публикации 1829-1834 гг. После окончания университета Станкевич продолжал еще изредка писать стихи, но не печатал их. В 1857 г. П. В. Анненков издал книгу "Н. В. Станкевич. Переписка его и биография", {Первоначально работа была опубликована в "Русском вестнике", 1857, NoNo 1 и 2 и вслед за тем вышла отдельной книгой.} в приложении к которой поместил 12 стихотворений. Из них 11 публиковались впервые, в том числе одно, ошибочно приписанное Станкевичу. Источником этих произведений

  явилась неопубликованная рукопись друга Станкевича Н. Г. Фролова "Н. В. Станкевич" (ГИМ, ф. 351, д. No 62 и 63). Этот биографический очерк был написан в 1843-1846 гг. В распоряжении его автора находились списки некоторых стихотворений Станкевича, которые он и воспроизвел в своем труде. На титульном листе рукописи Фролова есть помета Александра Станкевича, брата поэта, что этой рукописью в свое время пользовался П, В, Анненков, когда трудился над своей книгой. Таким образом, рукопись Фролова являлась единственным первоисточником десяти стихотворений Станкевича, поскольку их автографы считались утерянными. В архивном фонде ЯМ. Неверова (ГИМ) мы обнаружили почти все эти автографы (за исключением двух).

  В последние годы жизни Станкевич написал несколько шуточных стихотворений на русском и немецком языках, адресуя их своим друзьям. Они были известны Анненкову, но тексты их считались погибшими. Из упомянутых Анненковым стихотворений неразысканным осталось теперь пока только одно - "Хор духов над спящим Грановским, возвещающий ему скорое пришествие бутерброда, и горькие жалобы героя, при пробуждении, на отлетевшее блаженство, к которому он уже был так близок". Неизвестна также судьба стихотворения, о замысле которого Станкевич в марте 1838 г. писал М. А. Бакунину: "Вчера получил я твое письмо, любезный Миша, с письмом кардинала Виссариона <т. е. Белинского> - иначе называемого Bissarione furioso (под этим заглавием я хочу писать эпическую поэму, в которой прославлю его неистовство)" ("Переписка Н. В. Станкевича". М., 1914, стр. 658).

  Впервые стихи Станкевича были собраны и изданы в 1890 г. Алексеем Станкевичем, племянником поэта, который включил в подготовленную им книгу 42 стихотворения. Одно из них он опубликовал впервые, по рукописи ("Я. М. Неверову"). В настоящем издании впервые публикуются еще два стихотворения ("Вздымают ли бури глубокую душу...", "Профессор будущий! преследуем судьбою..."), а также впервые включается в собрание сочинений Станкевича ряд мелких шуточных его стихотворений и эпиграмм, появившихся в печати после выхода в свет издания А. Станкевича. Возможность новых находок стихов Станкевича, неопубликованных или уже однажды печатавшихся под псевдонимами или без подписи, отнюдь не исключена. В этой связи обращает на себя внимание замечание сестры поэта - Александры Владимировны (вышедшей впоследствии замуж за сына М. С. Щепкина) о том, что из поэтического наследия Станкевича лишь "немногое вошло в сборник его стихотворений, изданных племянником его, Алексеем Ив. Станкевичем" ("Воспоминания А. В. Щепкиной". М., 1915, стр. 84).

  С другой стороны, необходимо окончательно "закрыть" и переатрибутировать три стихотворения, ошибочно приписывавшихся Станкевичу: "Два мгновения", "Раскаяние поэта" и "Жаворонок". Подписанные буквой "С", они были опубликованы в "Телескопе" в 1836 г. (No 9, стр. 24-25; No 11, стр. 298-300; No 14, стр. 159-161). Еще Анненков обратил внимание на эти стихотворения и безоговорочно приписал их Станкевичу ("Русский вестник", 1857, No 1, стр. 442-443). А. Станкевич включил их в свое издание. Между тем автор их - Н. М. Сатин. Это установила В. С. Нечаева в своей монографии "В. Г. Белинский. Жизнь и творчество. 1836-1841" (М., 1961, стр. 73, 356). {Дополнительные данные, абсолютно доказывающие авторство Сатина, нами обнаружены в письмах Сатина к Н. Х. Кетчеру. 26 февраля 1836 г. Н. М. Сатин писал Н. Х. Кетчеру: "Почему ты не печатаешь ни одних моих стихов? - Например, "Жаворонка"... и др." В одном из последующих писем, озаглавленных "Антикритика", Сатин обстоятельно разбирает другое свое стихотворение - "Раскаяние поэта" (первоначальное название - "Resignation"). Он благодарит Кетчера за критические замечания о его стихах и просит столь же откровенно и впредь писать о них (ЛБ, М. 5185/33).}

  Следует "закрыть" еще одно стихотворение, приписывавшееся Станкевичу, - "Тайна пророка", которое было впервые опубликовано как принадлежащее Станкевичу в изд. Анненкова по рукописи Н. Г. Фролова. Фролов, в свою очередь, взял это стихотворение из тетради Н. В. Станкевича, собственноручно переписанное последним для Я. М. Неверова. На самом деле, как явствует из неопубликованных мемуаров Неверова, оно принадлежит А. И. Подолинскому. {*}

  {* "Станкевич, - как рассказывается там, - принес мне в подарок тетрадь своих стихотворений, переписанных собственноручно... В то время мне особенно нравилась пиеса Подолинского

  

  

  

  Возьмите предвиденья дар

  

  

  

  И дивную тайну возьмите, которую я заставлял его часто читать мне и всегда слушал с особым наслаждением. По просьбе моей он и ее переписал собственноручно в этот сборник, - а г. Анненков, встретив ее там, принял ее за его пьесу и напечатал ее в своей книге как принадлежащую Станкевичу" (ГИМ, ф. 372, д. No 22, л. 28 об.).}

  Вскоре после смерти К. С. Аксакова его брат Иван Аксаков задумал собрать и издать в шести томах все его литературное наследие. Причем третий том должен был включить в себя художественные произведения. Свой план Иван Аксаков не успел выполнить.. Подготовленные при его жизни первые три тома сочинений К. Аксакова (М., 1861-1880) содержали в себе лишь исследования и статьи на исторические и филологические темы. Издание осталось незавершенным.

  Стихотворения К. Аксакова при его жизни никогда отдельной книгой не печатались. {В 1835 г. в примечании к стихам К. Аксакова Белинский писал в "Телескопе", что на нем лежит приятная обязанность обрадовать публику радостным известием, что "г. Эврипидин <т. е. К. Аксаков> издает полное собрание своих стихотворений" (В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 199). Это намерение не было осуществлено.} Исключение составляет изданная в 1858 г. драматическая пародия в стихах "Олег под Константинополем". Первый сборник стихотворений К. Аксакова вышел лишь в 1909 г. в Москве. Он включал в себя 27 стихотворений, опубликованных в свое время в различных периодических изданиях. В 1915 г. Е. А. Ляцкий, при содействии племянницы поэта О. Г. Аксаковой, предпринял издание нового собрания сочинений К. С. Аксакова, выпустив, однако, лишь первый том, куда вошли художественные произведения.

  По архивным материалам Ляцкий подготовил к печати многие ранее неизвестные произведения К. Аксакова. Но следует заметить, что они были изданы им со множеством неисправностей - текстологических и всяких иных: он, например, включил в книгу стихотворение "Старый рыцарь", принадлежащее Жуковскому, сочинял за поэта концы недописанных строк, не всегда при этом даже оговаривая, свое вмешательство в текст, допустил массу ошибок в датировке произведений. Совершенно неудовлетворительным оказался научный аппарат этого издания.

  Изъяны этого издания были столь очевидны и многочисленны, что их вынужден был признать сам Ляцкий. Едва эта книга вышла из печати, как он опубликовал в "Русских ведомостях" (1915, 27 февраля, стр. 7) письмо в редакцию, где сообщал, что среди выпущенных в свет экземпляров первого тома собрания сочинений К. С. Аксакова "оказались экземпляры с листами, подлежащими перепечатке по допущенным в. них недосмотрам редакционного и корректурного свойства". В том же 1915 г. вышло повторное издание того же тома. В него были внесены некоторые существенные исправления, по коренных недочетов оно устранить не могло. Поскольку титульные листы и выходные данные в обоих изданиях совершенно тождественны, отмечаем, что все наши ссылки на изд. Ляцкого, кроме случаев специально оговоренных, даются по изданию исправленному (оно содержит в себе 666 страниц, первое - 656).

  В настоящем издании почти исчерпывающе представлен тот период в творчестве К. Аксакова, который связан с его участием в кружке Станкевича. Что же касается произведений Аксакова 40-50-х гг., то из них, учитывая характер данного сборника, помещены стихотворения, которые более или менее связаны с поэзией кружка Станкевича, а также некоторые другие, которые могут дать читателю представление об общей перспективе творческого пути поэта.

  Архивные фонды К. Аксакова обширны и разбросаны в нескольких архивохранилищах, главным образом в ЦГАЛИ, ЛБ и ПД. Свыше пятидесяти его стихотворений публикуется впервые - по автографам или авторитетным спискам. {В сборник не включены следующие неопубликованные стихотворения К. Аксакова, автографы или достоверные списки которых нами обнаружены: ЛБ: "На утро дней, когда так звучно слышен топот...", "Хомякову", "Софье" ("Тебе знаком был свет..."), "Николаю . Александровичу Елагину", "Он...", "Ода на поездку И. С. Аксакова в Обоянь", "Терцины", "Мир во время бури", "Семисотлетие Москвы" (значительно более полный текст, чем в изд. Ляцкого); Абрамцево: "Софье" ("Помню слово, помню святость долга..."); ЦГАЛИ: "А. Г. Карташевскому"; ЦГИАЛ: "К России".} Аксаков часто переписывал свои стихи и никогда это не делал механически. В процессе переписки стихотворение подвергалось, как правило, различным исправлениям. Вот почему так велико количество разночтений между автографами. Установление точной хронологии написания некоторых произведений Аксакова связано со значительными трудностями, поскольку датировка одного и того же стихотворения в различных автографах далеко не всегда совпадает. Это еще более осложняло задачу, связанную с выбором окончательной редакции стихотворения, если оно сохранилось в нескольких автографах.

  Поэтическое наследие Клюшникова не только хуже всего изучено, оно до сих пор даже не собрано. Несколько его лучших стихотворений еще в XIX в. стали достоянием хрестоматий и сборников. Но никогда его стихи не были собраны в одну книгу, хотя такая мысль приходила в голову самому поэту (см. вступит. статью, стр. 49).

  С сожалением приходится отметить, что до нас дошла лишь малая часть наследия этого неровного, но очень своеобразного и интересного поэта. Мы выявили, по-видимому, все, что было им при жизни напечатано, и включили также в эту книгу четыре стихотворения, публикуемые нами впервые, по автографам или достоверным спискам. {В этот сборник не включено приписываемое Клюшникову стихотворение "У ворот сидела я...", рукопись которого хранится в ЛБ. Принадлежность его Клюшникову ничем не подтверждается.} Среди них, например, такое стихотворение, как "На смерть Станкевича".

  Автографы ранних стихов Клюшникова (периода кружка Станкевича) почти не сохранились. Что касается поздних его стихотворений, написанных через сорок лет после распада кружка, то сопоставление печатного текста и некоторых дошедших до нас автографов позволяет судить о существенной эволюции, вольной или невольной (может быть, в результате вмешательства цензуры), какую претерпевали иные из его стихотворений. Особенно примечательной в этом отношении является судьба обширного стихотворения "Новый год поэта", опубликованного на страницах "Русского вестника" в значительно усеченном виде.

  Большинство произведений поэтов кружка Станкевича, вошедших в настоящий сборник, печатается по прижизненным публикациям (как правило - единственным), с исправлением опечаток и различных других неисправностей по всем известным рукописным источникам. Некоторые стихотворения Красова мы воспроизводим не по последним прижизненным публикациям в "Библиотеке для чтения", а по "Московскому наблюдателю" и рукописям, ввиду того что в данном случае "Библиотека для чтения" является не вполне надежным источником: см. об этом примеч. к стих. "Элегия" ("Я скучен для людей...", стр. 563-564).

  В примечаниях всюду даются ссылки на первую публикацию текста, а на перепечатки - лишь при том условии, если текст претерпевал какие-либо смысловые изменения. В случаях, когда в примечаниях нет специального указания о том, по какому тексту печатается то или иное стихотворение, следует иметь в виду, что оно приводится по первой публикации. Подпись указывается лишь тогда, когда стихотворение появилось в печати под псевдонимом; оговариваются также анонимные публикации. Исключение из этого правила составляет И. П. Клюшников, поскольку подавляющее большинство его стихотворений печаталось под криптонимом "- Ѳ -".

  Даты в угловых скобках обозначают год, не позднее которого написано то или иное стихотворение (как правило, это даты первых публикаций). Стихотворения, время написания которых установить не удалось, помещены в конце соответствующих разделов без дат.

  Приношу сердечную благодарность Н. В. Измайлову, Е. П. Неселенко, Н. П. Пахомову, К. В. Пигареву, М. Я. Полякову, Б. В. Смиренскому, а также сотрудникам ЦГАЛИ и рукописных отделов ЛБ, ПД, ГИМ, своими советами облегчившими работу над различными разделами этой книги.

  

   Условные сокращения, принятые в примечаниях

  Абрамцево - Рукописный фонд музея Министерства культуры СССР "Абрамцево" (Московская область).

  Барсуков - Н. П. Барсуков, Жизнь и труды М. П. Погодина, тт. 1-22. СПб., 1888-1910.

  БдЧ - "Библиотека для чтения".

  "Б-ка" - "Бабочка. Дневник новостей, относящихся до просвещения и общежития".

  БКр - "В. Г. Белинский и его корреспонденты". М., 1948.

  ГИМ - Отдел письменных источников Государственного исторического музея (Москва).

  ГПБ - Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

  Изд. Анненкова - Н. В. Станкевич. Переписка его и биография, написанная П. В. Анненковым. М., 1857.

  Изд. Ляцкого - К. С. Аксаков. Сочинения, т. 1, редакция и примеч. Е. А. Ляцкого. П., 1915 (экз. исправленный, 666 стр.).

  Изд. 1809 г. - К. Аксаков. Стихотворения. М., 1809.

  Изд. Шейна - В. Красов. Стихотворения. М., 1859.

  "К-н" - "Киевлянин".

  ЛБ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва).

  ЛГ - "Литературная газета".

  ЛН - "Литературное наследство".

  МН - "Московский наблюдатель".

  МОГИА - Московский областной государственный исторический архив (Москва).

  ОЗ - "Отечественные записки".

  ПД - Рукописный отдел Института русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский дом) (Ленинград).

  "Переписка Станкевича" - "Переписка Николая Владимировича Станкевича (1830-1840)", редакция и издание Алексея Станкевича. М., 1914.

  ПссБ - В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, изд. АН СССР, тт. 1-13. М., 1953-1959.

  РА - "Русский архив".

  РВ - "Русский вестник".

  PC - "Русская старина".

  Сб. 1959 г. - В. И. Красов. Стихотворения. Вологда, 1959.

  Станкевич, изд. 1890 г. - Николай Владимирович Станкевич. Стихотворения. Трагедия. Проза. М., 1890.

  ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

  ЦГИАЛ - Центральный государственный исторический архив (Ленинград).

  

  

  

   К. С. АКСАКОВ

  

  

  

   СТИХОТВОРЕНИЯ

  "На бой! - и скоро зазвенит...". Впервые - изд. Ляцкого, стр. 4.

  К N. N. ("Что лучше может быть природы!.."). Впервые - "Молва", 1832, 15 июля, стр. 225, за подписью: К. А.

  К Н. И. Надеждину. Впервые - изд. Ляцкого, стр. 6-7, с отточием в 10-й строфе. Надеждин Николай Иванович (1804-1856) - критик, профессор Московского университета, издатель "Телескопа" и "Молвы". В начале 1830-х гг. Надеждин преподавал в Московском театральном училище. Диаманты - алмазы. Самарин Иван Васильевич (1817-1885) - воспитанник Московского театрального училища, позднее известный актер московской драматической труппы. Григоровичева, Макам, Виноградова - ученики того же училища.

  "Я видел Волгу, как она...". Печ. впервые по автографу ЛБ.

  "Зачем я не могу среди народных волн...". Печ. впервые по автографу ЛБ.

  Воспоминание ("Как живы в памяти моей..."). Печ. впервые по автографу ЛБ; здесь незачеркнутый вариант ст. 38: "Волнистые я помню".

  Орел и поэт. Впервые - "Телескоп", 1835, ч. 29, стр. 238239, за подписью: К. Эврипидин. Датируется по автографу ЛБ. Появившиеся в этой части "Телескопа" за 1835 г. новые стихотворения К. Аксакова ("Степь", "Орел и поэт", "Гроза") пародировали выспреннюю, цветистую лирику В. Г. Бенедиктова и особенно - присущую ей фальшивую многозначительность. Белинский сопроводил аксаковские стихи в той же книжке журнала пространным, написанным в шуточно-иронической манере, примечанием, направленным против С. П. Шевырева, который выступил на страницах "Московского наблюдателя" с неумеренно восторженной оценкой поэзии Бенедиктова. "Наши предчувствия не обманули нас, а наши пророчества не обманули публику: г. Эврипидин быстро идет вперед! Читатели могут видеть из этих четырех стихотворений всю силу, гибкость и разнообразие его могучего таланта. Желая испробовать себя во всех родах, он не забыл и классического, опыт которого есть его прекрасная баллада. Было время, когда баллада была передовою колонною юного романтизма1 и первая вышла на бой, держа в руках его победоносное знамя; но теперь она перешла в произведение чисто классическое, как в парламентах левая сторона переходит в правую. Итак, желаем нашему поэту не успеха, потому что в успехе мы не сомневаемся, а терпения, потому что классический род очень тяжелый и скучный. Смотря по роду и духу своих стихотворений, г. Эврипидин будет подписываться под ними разными именами, но с удержанием имени "Эврипидина", потому что, несмотря на все разнообразие его таланта, главный его элемент есть драматический; а собственное его имя останется до времени тайною для нашей публики, как оставалось долгое время тайною для английской публики имя Вальтера Скотта. Но извините! заговорившись, мы и забыли было о главном: на нас лежит приятная обязанность обрадовать публику радостным известием, что г. Эврипидин издает полное собрание своих стихотворений. Любезный поэт, извещая нес особенным письмом о своем благом намерении, со всею тонкостию и деликатностию, свойственною истинному таланту, очень ловко дает нам стороною знать, что "он надеется на нашу благосклонность и дорожит нашим мнением гораздо более, нежели мнением всех татарских и иных наций критиков". Вот что отвечали мы г. Эврипидину: "Не беспокойтесь, любезный поэт, насчет нашего отзыва о ваших прекрасных стихотворениях: мы станем за вас горою, мы наденем на вас лавровый венок бессмертия во что бы то ни стало, хотя бы насчет здравого смысла. Мы докажем, как 2 X 2 = 4, что вы первый вносите в русскую поэзию и мысль и идею, что до вас в русской поэзии был век материализма и изящных форм, что сам Пушкин был когда-то примечателен только тем, что первый начал писать гладкими стихами, а теперь, когда уже вое навострились писать гладкими стихами и когда являетесь вы, г. Эврипидин, и с гладким стихом на бумаге, и с глубокою мыслию в очах, и с чувством целомудрия на челе, теперь Пушкин должен занять место в ряду забытых и бездарных стихотворцев. Если же, сверх всякого чаяния, нам скажут, что мы судим слишком детски, что ваши стихотворения немного надуты, немного на ходульках, что в них видно не вдохновение, а одно умение, приобретенное навыком нанизывать звонкие рифмы на гладкие стихи без мысли и без чувства, что, одним словом, ваши прелестные стихотворения, г. Эврипидин, суть не больше, не меньше, как стихотворные игрушки, годные лишь для забавы "светских" людей, то таким крикунам мы ответим и коротко и ясно, что они люди движения, люди беспокойные, которым не сидится на одном месте, которым скучно, когда на улице нет драк и пожаров. Поверьте, любезный поэт, что такой "светский" ответ заставит замолчать всех крикунов, и венец бессмертия останется за вами!"" ("Телескоп", 1835, ч. 29, стр. 241-243). Заметим, что оценка Белинским стихов К. Аксакова послужила поводом для специального выступления "Литературных прибавлений к "Русскому инвалиду"". Критик А. Кораблинский (псевдоним А. Ф. Воейкова) опубликовал здесь заметку под названием "Забавы Виссариона господина Белинского". Автор заметки полностью перепечатал три стих. Аксакова ("Степь", "Орел и поэт", "Гроза"), а также примечание Белинского, сопроводив все это своими язвительными комментариями. Главная претензия А. Кораблинского, не понявшего иронии Белинского, состояла в том, что, отрицая "лучезарное дарование" у такого поэта, как Бенедиктов, Белинский не имеет основания хвалить стихи К. Аксакова ("Литературные прибавления к "Русскому инвалиду"", 1836, No 92 и 93, 14 ноября, стр. 738-740).

  Куплеты Н. И. Н<адеждину>. Печ. впервые по автографу ЛБ. Надеждин - см. стр. 578. Об отношении университетской молодежи к профессору Надеждину см.: К. Аксаков. Воспоминание студентства. СПб., 1911, стр. 22.

  Посвящение. Впервые - изд. Ляцкого, стр. 4-5. В беловом автографе ЛБ - разночтения, отсутствуют стихи 9-12. Датировка Ляцким этого стих, концом 1820-х гг. ошибочна. В том же беловом автографе ЛБ ясно обозначен 1833 г. Стих, имеет автобиографическое значение, свидетельствуя о раннем пробуждении у Аксакова интереса к Гомеру. Задуманный перевод "Одиссеи" осуществлен не был.

  Отрывок из послания к Б<елецкому>. Печ. впервые по автографу ЛБ. Белецкий Александр Павлович (1815 - ум. после 1841) - поляк по происхождению, участник "тайного польского литературного общества" в Москве (см.: М. Поляков. Студенческие годы Белинского. - ЛН, т. 56, 1950, стр. 390-394); в 1832-1835 гг. учился в Московском университете, на одном курсе с К. Аксаковым, с которым был весьма дружен. Рассказывая о своих отношениях с Белецким, Аксаков отмечал, что это "был человек очень образованный и умный, с глубоким сосредоточенным жаром, читавший с восторгом Мицкевича" ("Воспоминание студентства". СПб., 1911, стр. 14).

  Г. Теплову, Д. Топорнину, М. Сомину. Впервые (строфы 1-2) - К. Аксаков. Воспоминание студентства ("День", 1862, 29 сентября, стр. 4). Полный текст - изд. Ляцкого, стр. 8. Черновые автографы - в ЦГАЛИ и ЛБ. Вспоминая обстоятельства, вызвавшие это стих., К. Аксаков писал: "Наш курс, впрочем, не очень был замечателен относительно личности студентов. Желая поскорее осуществить юношеское товарищество на деле, я выбрал четырех из товарищей, более других имевших умственные интересы, и заключил с ними союз Это были Белецкий из Вильны, называемый обыкновенно паном, Теплое, Дмитрий Топарнин и Сомин. Я немедленно написал стихи друзьям, кажется - такого содержания..." Как сообщил далее Аксаков, Теплое положил эти стихи на музыку ("Воспоминание студентства". СПб., 1911, стр. 14).

  А. В. Г. ("Как рано собралися тучи..."). Впервые - изд. Ляцкого, стр. 29-30, под неточным названием - "А. В. Б." (в первом изд.), "А. Б. В." (в изд. исправленном); здесь же - неверная датировка. Печ. по автографу ЛБ. Автограф строфы 7-в ПД. Адресат стих, не установлен

  "Я счастлив был во времена былые...". Печ. впервые по автографу ЛБ.

  Стремление души. Впервые - с некоторыми неисправностями - изд. Ляцкого, стр. 31-32. Печ. по автографу ЛБ.

  Фантазия. Впервые - с некоторыми неисправностями - изд. Ляцкого, стр. 30-31. Печ. по автографу ЛБ.

  "Когда, бывало, в колыбели...". Печ. впервые по автографу Л Б.

  Раздумье. Печ. впервые по автографу ЛБ.

  Мечтание. Печ. впервые по автографу ЛБ.

  "Да, я певал, когда меня манило...". Печ. впервые по автографу ЛБ.

  Русская легенда. Впервые - "Телескоп", 1835, ч. 29, стр. 230-235, за подписью: К. Эврипидин-Бюргеров. См. примеч. к стих. "Орел и поэт", стр. 578-579.

  Степь. Впервые - "Телескоп", 1835, ч. 29, стр. 236-237, за подписью: К. Эврипидин. Датируется по автографу ЛБ. См. примеч. к стих. "Орел и поэт", стр. 578-579.

  "Как много чувств во мне лежат глубоко...". Печ. впервые по автографу ЛБ.

  Путь. Печ. впервые по автографу ЛБ. Тэкла и Валленштейн - герои драматической трилогии Ф. Шиллера "Валленштейн" (1796-1799); Тэкла - дочь Валленштейна, главнокомандующего имперскими войсками во время Тридцатилетней войны (1618-1648).

  Тэкле.

  1. "Прости, прелестное виденье!.." 2. "О, скажи мне, что с тобою?..". Печ. впервые по автографам ЛБ. Тэкла - см. выше. Ты всё земное совершила и т. д. - видоизмененная цитата из стих. Жуковского "Голос с того света", являющегося переводом стих. Шиллера "Thekla". 3. "Сбылись души моей желания...". Впервые - "Телескоп", 1836, No 11, стр. 338, за подписью: А. Печ. по этому тексту с уточнениями по автографу ЛБ. В 1836 г. Аксаков писал своей двоюродной сестре М. Г. Карташевской: Станкевичу "очень нравятся стихи к Тэкле; он не знал, что это мои" (ПД, 10.604/XV с. 1, л. 113).

  Первая любовь. Печ. впервые по автографу ЛБ. Возврат на родину. Печ. впервые по автографу ЛБ.

  Воспоминание ("Кто отдаст мне молодость, время незабвенное..."}. Впервые - "Телескоп", 1835, Ns 12, стр. 465-466, за подписью: К. Эврипидин. Пародия на жеманно-сентиментальную манеру, присущую поэзии В. Г. Бенедиктова. Стих. было сопровождено примечанием В. Г. Белинского: "Наши читатели, верно, не забыли юного поэта г. Эврипидина, которого отрывок "Олег под Константинополем", помещенный в "Молве", доставил им такое удовольствие. Уведомляем почтеннейшую публику, что молодой поэт наш оставил кинжал Мельпомены и взялся за лиру. В самом деле, не успел он еще окончить своей прекрасной драмы, как мода на драмы уже упала вместе с падшею славою модных драматургов, а наш молодой поэт твердо решился не отставать от времени, и потому, пока еще не замолкли лиры новых певцов, недавно обративших на себя общее внимание и успевших, в самое короткое время, заслужить себе бессмертие, по единодушному приговору наших критиков, - он поспешил, как говорится, взять свое, пока не ушло время. И мы пророчим нашему скромному и юному поэту, что он непременно займет первое место между нынешними лирическими знаменитостями и что другой венок не замедлит украсить его победоносного чела" (ПссБ, т. 1, стр. 393). Сатурн (римск. миф.) - в данном случае бог времени.

  "Посмотри, милый друг, как светло в небесах...". Впервые без двух последних строф - изд. Ляцкого, стр. 20. Полный текст печ.