Байрон Джордж Гордон - Мазепа

nbsp;       Освободившись навсегда

         Отъ непосильнаго труда.

         Я - умиравш³й - крѣпко связанъ,

         Лежать на мертвомъ былъ обязанъ

         И не надѣялся, что впредь

         На свѣтъ придется мнѣ глядѣть.

         Такъ умиралъ съ конемъ я рядомъ

         Съ утра до темноты ночной,

         Слѣдя своимъ потухшимъ взглядомъ,

         Какъ солнце скрылось за горой.

         Мной овладѣло изнуренье.

         Казалось мнѣ, что я обрѣлъ

         Въ душѣ усталой примиренье

         Съ тягчайшимъ изъ житейскихъ золъ.

         Оно для насъ бываетъ благомъ,

         Хоть преждевременно порой,-

         Но избѣгаютъ робкимъ шагомъ

         Всѣ неизбѣжности слѣпой

         И ждутъ въ душѣ, что осторожность

         Доставить въ силахъ имъ возможность

         Спастись изъ этой западни;

         Иные-жъ въ тягостные дни

         О немъ усердно молятъ Бога

         И даже направляютъ мечъ,

         Чтобъ испытан³е пресѣчь.

         Но все-жъ, коль поразмыслить строго,

         И для страдающихъ сердецъ

         Внушаетъ страхъ такой конецъ.

         Но странно,- тѣмъ, кто жизнь проводитъ

         Въ богатствѣ, радости, пирахъ,

         Въ утѣхахъ праздныхъ смыслъ находитъ,

         Тѣмъ смерть внушаетъ меньш³й страхъ,

         Чѣмъ знавшимъ горьк³я лишенья.

         Оно понятно, впрочемъ; тотъ,

         Кто испыталъ всѣ наслажденья

         Отъ жизни большаго не ждетъ

         И сожалѣть о ней не станетъ;

         Онъ не желаетъ ничего,

         И только будущность его,

         Какъ неизвѣданное, манитъ,

         Ее-жъ себѣ рисуетъ всякъ,-

         Будь добръ иль золъ онъ,- только такъ,

         Какъ создаетъ воображенье

         Въ тревожномъ нервномъ возбужденьѣ.

         Межъ тѣмъ страдалецъ вѣчно ждетъ,

         Что прекратится тяжк³й гнетъ,

         И смерть встрѣчаетъ не какъ друга,

         A какъ врага, который радъ

         Лишить его изъ-за недуга

         Всѣхъ неизвѣданныхъ отрадъ.

         Вѣдь можетъ завтра, какъ нарочно,

         Судьба страдальцу-бъ принесла

         Отдохновен³е отъ зла

         И создала-бы счастье прочно.

         Быть можетъ, завтра въ первый разъ

         Узналъ-бы онъ блаженства часъ

         И получилъ бы искупленье

         За слезы, муки и паденье;

         Быть можетъ - завтра-же дано

         Ему извѣдать власть и силу...

         Такъ неужели-жъ суждено

         Ему сегодня лечь въ могилу?!

  

                   XVIII.

  

         Садилось солнце... На конѣ,

         Къ его привязанный спинѣ,

         Я все лежалъ, терзаясь страхомъ,

         Чтобъ съ этимъ охладѣлымъ прахомъ

         Мнѣ не пришлось смѣшать мой прахъ.

         Въ моихъ тускнѣющихъ глазахъ

         Стояла гибель; на свободу

         Надежды лучъ въ душѣ погасъ,

         Я обратилъ въ послѣдн³й разъ

         Глаза къ нѣмому небосводу

         И увидалъ, какъ между мной

         И блѣднымъ солнцемъ воронъ злой

         Кружилъ надъ сумракомъ равнины

         И только ждалъ моей кончины,

         Чтобъ пиръ затѣять роковой.

         Леталъ онъ низко надо мной;

         Все ближе... Вотъ трепещутъ крылья,

         Его бы я ударить могъ,

         Но нѣтъ,- напрасныя усилья!...

         Вотъ захрустѣлъ въ тиши песокъ

         Моею тронутый рукою,

         И горло испустило вдругъ

         Какой-то хриплый, слабый звукъ.

         Вмигъ улетѣлъ онъ, скрытый мглою.

         Затѣмъ померкло все кругомъ...

         Лишь смутно помню, какъ во снѣ я,

         Что звѣзды чудныя, блѣднѣя,

         Въ глаза свѣтили мнѣ лучомъ

         Въ ненарушаемомъ покоѣ...

         То безразлич³е тупое

         Смѣняло просвѣтлѣнья мигъ,

         То вновь придя въ себя, въ волненьѣ,

         Я чуялъ смерти приближенье,

         Затѣмъ коротк³й вздохъ иль крикъ...

         Дрожь... трепетъ... сердце холодѣло...

         Огнемъ пронзали искры тѣло...

         Кололи мозгъ мой... жгли его...

         Боль... стонъ... и больше ничего...

  

                   XIX.

  

         Пришелъ я въ чувство... Гдѣ?... Ужели

         Передо мною ликъ людской?

         Ужель я самъ лежу въ постели

         И кровъ пр³ютный надо мной?

         Людск³я-ль очи съ тихой лаской

         Глядятъ такъ нѣжно на меня?

         Мнѣ все казалось дивной сказкой

         Иль продолженьемъ забытья.

         И я закрылъ глаза рукою...

         A у стѣны, въ углу жилья,

         Съ густою, русою косою

         Глядѣла дѣва на меня.

         Едва лишь я пришелъ въ сознанье,

         Какъ встрѣтилъ взоръ ея очей,

         Блестящихъ, полныхъ состраданья

         Къ печальной участи моей.

         И я смотрѣлъ въ нѣмомъ волненьѣ,

         Въ груди дыханье затаивъ:

         Ужели-жъ это не видѣнье,

         Не сталъ я пищей птицъ и живъ?

         Когда-жъ казачка увидала,

         Что я слегка глаза открылъ,

         Она улыбкой прос³яла,

         Но не нашелъ въ себѣ я силъ,

         Какъ ни пытался, молвить слово,

         И палецъ приложивъ къ губамъ,

         Она мнѣ знакъ дала, чтобъ снова

         Я воли не давалъ рѣчамъ,

         Пока не возвратятся силы;

         Затѣмъ, мнѣ руку сжавъ рукой,

         Заговорила... Голосъ милый

         Былъ полонъ музыкой такой,

         Какой не слышалъ я доселѣ.

         Она звучала и въ шагахъ,

         Когда скользнула отъ постели

         Казачка тихо и въ дверяхъ

         Звала кого-то осторожно;

         Затѣмъ прислушалась тревожно.

         Но спали всѣ, кого звала

         Она, и дѣвушка ушла,

         A передъ тѣмъ, какъ удалиться,

         Опять взглянула, сдѣлавъ знакъ,

         Что здѣсь мнѣ некого страшиться,

         Что здѣсь, какъ дома я, что всякъ

         Охотно пр³ютитъ больного,

         По мѣрѣ силъ служить готовъ

         И что она вернется снова,

         Какъ только мой услышитъ зовъ.

         Она ушла... и вновь все было

         Кругомъ такъ пусто и уныло.

  

                   XX.

  

         Она вернулася съ отцомъ

         И старой матерью своею...

         Васъ утруждать я не посмѣю

         Подробной повѣстью о томъ,

         Что было далѣе со мною,

         Когда я найденъ былъ семьею

         Гостепр³имныхъ казаковъ

         И принесенъ подъ тих³й кровъ...

         Они взялися за лѣченье,

         Меня въ сознанье привели,

         Кому судило Провидѣнье

         Быть властелиномъ ихъ земли.

         Самъ злой безумецъ, пожелавш³й

         Насытить мукой месть свою

         И съ дикимъ смѣхомъ привязавш³й

         Меня къ взбѣшенному коню,-

         Открылъ дорогу мнѣ къ престолу.

         Кто-жъ угадаетъ жреб³й свой?

         Не опускай лишь взоровъ долу,

         И будь безтрепетенъ душой!

         Увидитъ завтра Днѣпръ, быть можетъ,

         Какъ на турецкомъ берегу

         Отрядъ нашъ весело стреножитъ

         Коней усталыхъ на лугу!

         Съ какимъ восторгомъ завтра встрѣчу

         Рѣку синѣющую я,

         Коль къ ней пробьемся мы сквозь сѣчу!

         Спокойной ночи вамъ, друзья".

         И гетманъ легъ подъ старымъ дубомъ

         На листьяхъ,- можетъ быть и грубомъ,

         За то удобномъ ложѣ; онъ

         Къ нему давно былъ пр³ученъ.

         Такое ложе всѣмъ знакомо,

         Кто часто не ночуетъ дома,

         A спать бываетъ принужденъ

         Тамъ, гдѣ его застигнетъ сонъ.

         Что-жъ благодарности не слышитъ

         Старикъ отъ Карла за разсказъ?

         Король спокойно, ровно дышитъ,

         Король усталый спитъ ужъ съ часъ.

                                           В. Мазуркевичъ.

  

  

   Стр. 118.

   ...но грянулъ часъ и худшихь бѣдъ.

   Эти стихи, до конца строфы, взяты Пѵшкинымъ въ эпиграфъ къ "Полтавѣ". Отступлен³е Наполеона изъ Москвы началось 3 октября 1812 г. Затѣмъ онъ былъ разбитъ подъ Витебскомъ 2 ноября, подъ Краснымъ 4-6 ноября и при переправѣ черезъ Березину 13-17 ноября 1812 г.

   Стр. 119.

   Лежитъ подъ деревомъ король.

   Мѣсто этой первой остановкн Карла во время его бѣгства послѣ Полтавскаго боя (27 ³юня 1709) находилось, вѣроятно, между Полтавой и впаден³емъ Ворсклы въ Днѣпръ.

   Стр. 120. Характеристика Яна-Казимира заимствована главнымъ образомъ изъ сочинен³я Вольтера: "Вѣкъ Людовика XIV".

   Стр. 120.

         ...графъ старикъ,

   Какь соляная копь богатый.

   "Сравнен³е съ соляною копью, кажется, допустимо въ устахъ поляка, такъ какъ главное богатство Польши заключается въ соляныхъ копяхъ". (Прим. Байрона).

   Стр. 124-127. Въ описан³и украинскаго ландшафта Байронъ, какъ замѣчено во введен³и, руководился "Истор³ей Карла Х²I" Вольтера. Надпись на одной изъ выбитыхъ Карломъ медалей: "Silvae paludes aggeres hostes victi" - могла дать поэту, такъ сказать, общую программу этого описан³я; отдѣльныя частности несомнѣнно внушены Вольтеромъ, который также не одинъ разъ упоминаетъ о болотахъ, пустыняхъ и лѣсахъ. Приводимъ нѣсколько примѣровъ:

   "Отъ Гродна до самаго Борисѳена на востокъ идутъ болота, пустыни, огромные лѣса"... "необходимо было пройти черезъ лѣсъ, росш³й на болотѣ, на протяжен³и 50-ти лье"... "Пустыня, въ которой не видно было ни хижинъ, ни палатокъ, ни людей, ни животныхъ, ни дорогъ, въ которой не было ничего,- даже воды"... "Южная часть Украйны - одна изъ самыхъ плодородныхъ и въ то же время самыхъ пустынныхъ странъ въ м³рѣ: дурное правительство уничтожало тамъ все, что природа щедро давала человѣку. Жители Малой Татар³и не сѣяли и не собирали жатвы, потому что ихъ нивы опустошались татарами", и пр.