| Главная » Книги |
Тургенев Иван Сергеевич - Андрей, Страница 3
Тургенев Иван Сергеевич - Андрейgn="justify">
LX
Она не вспомнила, что никогда
С Андреем ей не жить; что не свободна
475 Она, что страсти слушаться - беда...
И что такая страсть или бесплодна,
Или преступна... Женщина всегда
В любви так бескорыстно благородна...
И предаются смело, до конца,
480 Одни простые женские сердца.
LXI
Дуняша плакала... Но вот Андрей,
Услышав легкий шум ее рыданья,
Дверь отворил и с изумленьем к ней
Приближился... вопросы, восклицанья
485 Его так нежны были, звук речей
Дышал таким избытком состраданья...
Сквозь слезы, не сказавши ничего,
Дуняша посмотрела на него.
LXII
Что было в этом взгляде, боже мой!
490 Глубокая, доверчивая нежность,
Любовь, и благодарность, и покой
Блаженства, преданность и безмятежность
И кроткий блеск веселости немой,
Усталость и стыдливая небрежность,
495 И томный жар, пылающий едва...
Досадно - недостаточны слова.
LXIII
Андрей не понял ровно ничего,
Но чувствовал, что грудь его готова
Внезапно разорваться, - до того
500 В ней сердце вдруг забилось. Два-три слова
С усильем произнес он... на него
Дуняша робко посмотрела, снова
Задумалась - и вот, не мысля зла,
Ему тихонько руку подала.
LXIV
505 Он всё боялся верить... Но потом
Вдруг побледнел... лицо закрыл руками
И тихо наклонился весь в немом
Восторге... Быстро, крупными слезами
Его глаза наполнились... О чем
510 Он думал... также выразить словами
Нельзя... Нам хорошо, когда в тупик
Приходит описательный язык.
LXV
Она молчала... и молчал он сам.
О! то, что в это дивное мгновенье
515 Их полным, замирающим сердцам
Одну давало жизнь, одно биенье, -
Любовь едва решается речам
Себя доверить... Нужно ль объясненье
Того, что несомненней и ясней
520 (Смотри Шекспира) солнечных лучей?
LXVI
Он руку милую держал в руках
Похолодевших; слабые колени.
Дрожа, под ним сгибались... а в глазах
Полузакрытых пробегали тени.
525 Он задыхался... Между тем, о страх!
Фаддей (супруг) входил в пустые сени...
Известно вам, читатели-друзья,
Всегда приходят вовремя мужья.
LXVII
"Я голоден", - сказал он важно, вдруг
530 Шагнувши в комнату. Дуняша разом
Исчезла; наш Андрей, наш бедный друг
(Коварный друг!) глядел не то Фоблазом,
Не то Маниловым; один супруг
Приличье сохранил и даже глазом
535 Не шевельнул, не возопил "о-го!"
Как муж - он не заметил ничего.
LXVIII
Андрей пробормотал несвязный вздор,
Болезненно зевнул, стал как-то боком,
Затеял было странный разговор
540 О Турции, гонимой злобным роком,
И, наконец, поднявши к небу взор,
Ушел. В недоумении глубоком
Воскликнул муж приятелю во след:
"Куда же вы? Сейчас готов обед".
LXIX
545 Андрею не до кушанья. Домой
Он прибежал и кинулся на шею
Сперва к хозяйке, старой и кривой,
Потом к оторопелому лакею...
Потом к собаке. С радостью большой
550 Он дал бы руку своему злодею
Теперь... Он был любим! он был любим!
Кто мог, о небеса, сравниться с ним?
LXX
Андрей блаженствовал... Но скоро в нем
Другое чувство пробудилось. Странно!
555 Он поглядел задумчиво кругом...
Ему так грустно стало - несказанно.
Глубоко грустно. Вспомнил он о том,
Что в голове его не раз туманно
Мелькало... но теперь гроза бедой,
560 Неотразимой, близкой, роковой
LXXI
Ему представилась. Еще вчера
Не разбирал он собственных желаний.
При ней он был так счастлив... и с утра
Тоской немых, несбыточных мечтаний
565 Томился... Но теперь - прошла пора
Блаженства безотчетного, страданий
Ребяческих... не возвратится вновь
Прошедшее. Андрей узнал любовь!
LXXII
И всё предвидел он: позор борьбы,
570 Позор обмана, дни тревог и скуки,
Упрямство непреклонное судьбы,
И горькие томления разлуки,
И страх, и всё, чем прокляты рабы...
И то, что хуже - хуже всякой муки:
575 Живучесть пошлости. Она сильна;
Ей наша жизнь давно покорена.
LXXIII
Он не шутя любил, недаром... Он,
В наш век софизмов, век самолюбивый,
Прямым и добрым малым был рожден.
580 Ему дала природа не кичливый,
Но ясный ум; он уважал закон
И собственность чужую... Молчаливый,
Растроганный, он медленно лицо
Склонил и тихо вышел на крыльцо.
LXXIV
585 На шаткую ступеньку сел Андрей.
Осенний вечер обагрял сияньем
Кресты да стены белые церквей.
Болтливым, свежим, долгим трепетаньем
В саду трепещут кончики ветвей.
590 Струями разливается с молчаньем
Вечерним - слабый запах. Кроткий свет
Румянит облака свинцовый цвет.
LXXV
Садится солнце. Воздух дивно тих,
И вздрагивает ветер, словно сонный.
595 Окошки темных домиков на миг
Зарделись и погасли. Отягченный
Росой внезапной, стынет луг. Затих
Весь необъятный мир. И благовонный,
Прозрачный пар понесся в вышину...
600 И небо ждет холодную луну.
LXXVI
Вот замелькали звезды... Боже мой!
Как равнодушна, как нема природа!
Как тягостны стремительной, живой
Душе - ее законная свобода,
605 Ее порядок, вечность и покой!
Но часто после прожитого года
В томительной мучительной борьбе,
Природа, позавидуешь тебе!
Часть вторая
I
Прошло шесть месяцев. Зима лихая
610 Прошла; вернулась ясная весна,
Среди полей взыграла голубая,
Веселая, свободная волна,
Уже пробилась почка молодая,
И дрогнула немая глубина...
615 Здоровая земля блестит и дышит,
И млеет и зародышами пышет.
II
А наш Андрей? Наружной перемены
В его судьбе не замечаем мы.
По-прежнему к соседу после сцены
620 С его женой - в теченье всей зимы
Ходил он... "Те же люди, те же стены.
Всё то же, стало быть..." Вот как умы
Поверхностные судят большей частью...
Но мы глубокомысленны, по счастью.
III
625 Любовь рождается в одно мгновенье -
И долго развивается потом.
С ней борется лукавое сомненье;
Она растет и крепнет, но с трудом...
И лишь тогда последнее значенье
630 Ее вполне мы, наконец, поймем,
Когда в себе безжалостно погубим
Упрямый эгоизм... или разлюбим.
IV
Андрей был слишком юн и простодушен...
И разлюбить не думал и не мог.
635 Он чувствовал, что мир его нарушен,
И тайный жар его томил и жег.
Он был судьбе задумчиво послушен,
К себе же строг, неумолимо строг...
Он уважал то, что любил... а ныне
640 Не верят люди собственной святыне.
V
Сперва знакомцам нашим было ново
Их положенье... но хоть иногда
Признанье было вырваться готово -
Оно не высказалось никогда.
645 Они как будто дали себе слово
Прошедшее забыть... и навсегда...
И слово то держали свято, твердо
И друг во друга веровали гордо.
VI
Но то, над чем не властны мы до гроба:
650 Улыбка, вздох невольный, взор немой -
Им изменяли часто... Впрочем, оба
Не пользовались слабостью чужой;
И даже подозрительная злоба
В их жизни, детски честной и прямой,
655 Не замечала пятен... (чтобы чуда
В том не нашли, прибавим мы: покуда).
VII
По-прежнему затейливо, проворно
В беседах проходили вечера.
Они смеялись так же непритворно...
660 Но если муж уехать со двора
Хотел - ему противились упорно,
И раньше говорили: "спать пора",
И реже предавались тем неясным,
Мечтательным порывам, столь опасным.
VIII
665 Всё так... но каждый принимал участье
Во всем, что думал и желал другой.
И не совсем их позабыло счастье:
Так иногда над тучей грозовой,
Когда шумит сердитое ненастье,
670 Откроется внезапно золотой
Клочок небес - и луч косой, широкий
Сквозь частый дождь осветит лес далекий.
IX
Как выразить их тайную тревогу,
Когда, на время быстрое пеня,
675 Они шли тихо, нехотя к порогу
И расставались до другого дня?
Андрей пускался медленно в дорогу
И, голову печально наклоня,
Шагал, шагал так мерно, так уныло...
680 А сердце в нем тогда рвалось и ныло.
X
Но Боссюэт сказал: "Всему земному
Командуется: марш!" - и человек,
Владыко мира, ничему живому
Сказать не может: стой вот здесь навек!
685 Через равнины к морю голубому,
Далекому стремятся воды рек...
И мчится жизнь, играя на просторе,
В далекое, таинственное море.
XI
Но только кучерам, но всем известно,
690 Что под гору сдержаться тяжело.
Андрей боролся совестливо, честно;
Но время шло, без остановки шло...
Великодушье часто несовместно
С любовью... Что ж тут делать? И назло
695 Отличнейшим намереньям, как дети,
Мы падаем в расставленные сети.
XII
Андрей любил, но жертвовать собою
Умел; отдался весь - и навсегда.
Он за нее гордился чистотою
700 Ее души, не ведавшей стыда.
Как? Ей склониться молча головою
Пред кем-нибудь на свете?.. Никогда!
Узнать волненье робости позорной?
Унизиться до радости притворной?
XIII
705 Предать ее на суд толпы досужной?
Лишиться права презирать судьбу
И сделать из жены, рабы наружной,
Немую, добровольную рабу?
О нет! Душе слабеющей, недужной,
710 Но давшей слово выдержать борьбу,
Что надо? Добродетель и терпенье?
Нет - гордость и холодное презренье.
| |
| Просмотров: 316 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры