Синегуб Сергей Силович - Стихотворения

рических условиях, по-новому начинали звучать произведения, обязанные своим происхождением другой эпохе. Ввиду этого стихи Морозова в настоящем сборнике печатаются в их первоначальных редакциях с учетом той небольшой правки, которая была осуществлена автором в легальных изданиях 1906-1910 годов.

  Специальных текстологических решений требует также публикация стихотворений С. С. Синегуба. При жизни поэта произведения его в основном были напечатаны в коллективном сборнике "Из-за решетки" (Женева, 1877) и в авторском сборнике "Стихотворения. 1905 год" (Ростов-на-Дону, 1906). Целый ряд новонайденных произведений Синегуба был недавно обнародован в статьях В. Г. Базанова: "Неизвестные стихотворения Сергея Синегуба", "К истории тюремной поэзии революционных народников 70-х годов", "Еще об одной тетради стихотворений Сергея Синегуба" ("Русская литература", 1963, No 4, с. 160-167; 1966, No 4, с. 164-174; 1967, No 1, с. 170-176). Источником публикации послужили беловые автографы двух тетрадей, сохранившихся в частном архиве (у внука поэта, С. В. Синегуба) и переданных публикатору.

  В одной тетради находятся двадцать семь стихотворений. За исключением шести, все они известны по сборнику "Из-за решетки", но многие из них даны в других редакциях или с существенными разночтениями. Помета рукой Синегуба на первой странице тетради No 1: "1873-1879" свидетельствует, что тексты ее более позднего происхождения, {Отсюда можно заключить, что в тетрадь вошли стихотворения эпохи "хождения в народ" и тяжелых лет пребывания в Доме предварительного заключения и в Петропавловской крепости. Это подтверждается и содержанием последних восемнадцати стихотворений, созданных после 1873 г. Грань между стихотворениями, написанными до ареста Синегуба, и стихотворениями, сложенными в тюрьме, легко устанавливается с помощью второй пометы. На обороте 10-й страницы тетради No 1 рукой Синегуба обозначен заголовок нового раздела: "Тюремные стихотворения". Заголовок этот перечеркнут, вероятно, потому, что в первый раздел попало стихотворение "Терн", которое частично или целиком было написано в заточении (оно имеет типично тюремную концовку). Однако раздел "Тюремные стихотворения" в тетради No 1 начинается стихотворением "Думы мои, думы...", которым открывается в сборнике "Стихотворения. 1905 год" цикл "Тюремные стихи. (Из старых тетрадок)". Стало быть, десять стихотворений, предшествующих в тетради No I тюремным стихотворениям, мы вправе относить к написанным на свободе, т. е. до конца 1873 г. Показательно также, что первый раздел стихотворений в этой тетради открывается известной "Думой ткача", которая датируется началом 1873 г.} чем в сборнике "Из-за решетки" (1877). Это подтверждается их анализом: Синегуб устранял длинноты в стихах, вносил в них стилистические исправления.

  Тетрадь No 2 содержит тексты, не публиковавшиеся при жизни автора и относящиеся, по всей вероятности, к двум последним годам тюремного заключения поэта (два стихотворения помечены здесь 1877 и 1878 гг.). Учитывая соотношение печатных и рукописных источников, произведения Синегуба в данном издании приводятся по тетради No 1, если она дает последнюю редакцию стихов, ранее напечатанных в сборнике "Из-за решетки". Произведения, не обнародованные при жизни поэта, воспроизводятся по журналу "Русская литература", прочие стихотворения - по прижизненным публикациям.

  Исчерпывающие библиографические данные об авторских сборниках содержатся в биографических справках.

  Примечания имеют следующую структуру, после порядкового номера указывается первая публикация стихотворения, затем все последующие источники, содержащие какие-либо текстуальные изменения - вплоть до публикации, в которой текст установился окончательно. Последняя выделяется формулой "Печ. по...". Указанная формула не применяется, если после первой публикации текст произведения не менялся или если эта публикация была единственной. Далее приводятся сведения о наличии и местонахождении автогра- фов, данные о творческой истории, поясняются малопонятные намеки и реалии, лица, упоминаемые в стихотворении, и т. п. В примечаниях оговариваются анонимные публикации, а также криптонимы и псевдонимы, если они не являлись обычной подписью поэта (например, псевдоним В. Г. Богораза - "Тан").

  Так как творчество многих поэтов представлено в этой книге с достаточно строгим отбором, факт включения стихотворений в авторские сборники отмечается в единственном случае - когда необходимо подтвердить атрибуцию текста.

  Разделы, посвященные Н. А. Морозову, В. Н. Фигнер, Омулевскому (И. В. Федорову), А. Л. Боровиковскому, А. А. Ольхину, Н. В. Симборскому, Д. Н. Садовникову, А. П. Барыковой (составление, биографические справки и примечания), подготовлены к печати А. М. Бихтером; раздел стихотворений С. С. Синегуба - В. Г. Базановым; остальные разделы - Б. Л. Бессоновым.

  

   Условные сокращения, принятые в примечаниях

  Буд. - "Будильник".

  BE - "Вестник Европы".

  ВО - "Восточное обозрение".

  ВРП - "Вольная русская поэзия второй половины XIX века". Вступ. статья С. А. Рейсера. Подготовка текста и примечания С. А. Рейсера и А. А. Шилова, "Б-ка поэта", Б. с, Л., 1959.

  ГИМ - Отдел письменных источников Государственного исторического музея (Москва).

  Д - "Дело".

  Драгоманов - М. П. Драгоманов, Детоубийство, совершаемое русским правительством, Женева, 1877.

  ЖО - "Живописное обозрение".

  "Звездные песни" I - Н. Морозов, Звездные песни, М., 1910.

  "Звездные песни" II - Н. Морозов, Звездные песни. Первое полное издание всех стихотворений до 1919 г., кн. 1-2, М., 1920-1921.

  ИР - "Из-за решетки. Сборник стихотворений русских заключенников по политическим причинам в период 1873-1877 гг., осужденных и ожидающих "суда"", Женева, 1877.

  "Из стен неволи" - Н. А. Морозов, Из стен неволи. Шлиссельбургские и другие стихотворения, Ростов-на-Дону - СПб., 1906.

  КС - А. В. Круглое, Стихотворения, М., 1903.

  ЛН - "Литературное наследство".

  МС -Н. Морозов, Стихотворения. 1875-1880, Женева, 1880.

  Наб. - "Наблюдатель".

  НСРПиС - "Новый сборник революционных песен и стихотворений", Париж, 1898.

  ОД - "Общее дело. Газета политическая и литературная", Женева, 1877-1890.

  03 - "Отечественные записки".

  ПБ - "Песни борьбы. Сборник революционных стихотворений и песен", Женева, 1892.

  ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР.

  "Песни жизни" - Омулевский, Песни жизни, СПб., 1883.

  ПЛ - "Петербургский листок".

  РБ - "Русское богатство".

  РЛ - "Русская литература".

  РМ - "Русская мысль".

  СиП - П. Шумахер, Стихи и песни, М., 1902.

  СП - Ф. Волховской, Случайные песни, М., 1907.

  СС -"Собрание стихотворений", СПб., 1879.

  Ст. - Стих, стихи.

  "1905 год" - С. Синегуб, Стихотворения. 1905 год, Ростов-на-Дону, 1906.

  Т, С - Тан, Стихотворения, СПб., 1910.

  ФПСС - Вера Фигнер, Полное собрание сочинений, т. 4 (стихотворения), М., 1932.

  ФС - Вера Фигнер, Стихотворения, СПб., 1906.

  "Цветы и змеи" - Л. И. Пальмин, Цветы и змеи, СПб., 1883.

  ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

  ЦГАОР - Центральный государственный архив Октябрьской революции (Москва).

  ЦГВИА - Центральный государственный Военно-исторический архив (Москва).

  ЦГИА - Центральный государственный исторический архив (Ленинград).

  ШСС - П. Шумахер, Стихотворения и сатиры. Вступ. статья, редакция и примечания Н. Ф. Бельчикова, "Б-ка поэта", Б. с, 1-е изд., (Л.), 1937.

  ЯС - "Стихотворения Александра Яхонтова", СПб., 1884.

  54. РЛ, 1963, No 4, с. 164, в составе стих. "К рабочему народу". Черновой автограф ЦГАОР - среди других стихотворений, отобранных у Синегуба в 1873 г. Печ. по тетр. 1, где стихотворение значится как самостоятельное под загл. "Греза".

  55. РЛ, 1963, No 4, с. 163, без последних трех строф, по черновому автографу ЦГАОР. Печ. по списку ПД (арх. П. Е. Щеголева). Ст. 24 и часть ст. 47 в списке отсутствуют. Об этом "крайне революционном, написанном начерно" стихотворении, захваченном жандармами в 1873 г., Синегуб упоминает в "Записках чайковца" (М.-Л., 1929, С. 126-128; см. также с. 108 наст. изд.).

  56. "Свет", 1877, No 2, с. 7 (др. ред), под загл. "В степи". Печ. по сб. "1905 год", с. 5. Автограф - тетр. 1. В тетради и в сборнике помещено до тюремных стихотворений. " - Сон дремливый - растение сон-дрема, или синий анемон.

  57. ИР, с. 27 (др. ред.), с пометой "Посвящается жене моей". Печ. по тетр. 1, где дана сокращенная исправленная редакция. Стихотворение написано как бы от лица Ларисы Васильевны Синегуб (урожд. Чемодановой, 1856-1923) и обращено к мужу-поэту. В нем рассказывается о жизни Л. В. Чемодановой до встречи с Синегубом (см. главу "Фиктивный брак" в мемуарах Синегуба "Записки чайковца", М.-Л., 1929), о превращении провинциальной девушки в жену-гражданку. Вместе с Синегубом Л. В. Чемоданова состояла в кружке "чайковцев", вела пропаганду среди фабричных и крестьян. Арестована 13 января 1874 г., но вскоре была освобождена и по "npq-дессу 193-х" не привлекалась. В стихотворении Синегуба только предчувствие возможной трагической развязки и обещание нести "тяжелый крест". Типично тюремных мотивов в нем еще нет. Оно явно написано до ареста Синегуба и разгрома кружка "чайковцев".

  58. РЛ, 1967, No 1, с. 171, где опубликовано по тетр. 1. В тетради "Романс" и след. три стихотворения помещены в первом разделе, т. е. до тюремных стихотворений.

  59. "Свет", 1877, No 9, с. 194 (др. ред.). Печ. по РЛ, 1967, No 1, с. 171, где опубликовано по тетр. 1. См. прим. 58.

  60. "Свет", 1877, No 7, с. 153. Печ. по РЛ, 1967, No 1, с. 172, где публиковано по тетр. 1. См. прим. 58.

  61. РЛ, 1967, No 1, с. 172, где опубликовано по тетр. 1. См. рим. 58.

  62. НСРПиС, с. 9, с двумя дополнительными строфами между ст. 16 и 17 и с вариантами в строфе 11. Печ. по тетр. 1. Другой автограф, совпадающий с редакцией тетр. 1, - на последних страницах экземпляра сб. "1905 год", хранящегося в ПД. На сборнике - дарственная надпись: "Дорогому другу Петру Маркеловичу Макаревичу на добрую память от любящего автора. 24.VII.1907. Томск". Под загл. стихотворения помета: "(написана в 1873 г.)". Опущенные строфы в НСРПиС:

  

  

  Шибко измаялся нынче, - присел бы я,

  

  

   Кабы надсмотрщик ушел.

  

  

  Эх, разболелися бедные ноженьки,

  

  

   Словно верст сорок прошел!"

  

  

  Взором туманным обводит он ткацкую,

  

  

   Нет ли надсмотрщика тут;

  

  

  Сел бы, - торчит окаянный надсмотрщик -

  

  

   Вмиг оштрафует ведь плут! Эти строфы отсутствуют и в авторизованных списках (ПД). "Дума ткача" написана в самом начале 1873 г., после посещения Синегубом одной из петербургских ткацких фабрик. "Как-то мои друзья ткачи повели меня, - рассказывал автор, - на фабрику во время работы. Боже мой! Какой это ад! В ткацкой с непривычки нет возможности За грохотом машин слышать в двух шагах от человека не только то, что он говорит, но даже, что он кричит. Воздух - невозможный, жара и духота, вонь от людского пота и от масла, которым смазы- вают станки; от тонкой хлопковой пыли, носящейся в воздухе, в ткацком отделении получается своеобразный вид мглы. И в такой обстановке надо простоять человеку более 10 часов на ногах.." Я пробыл на фабрике не более 2 часов и вышел оттуда очумелый и с головной болью. Это мое посещение фабрики вызвало впоследствии появление на свет моего стихотворения "Дума ткача", получившего потом большое распространение среди молодежи и в особенности среди рабочих" (С. Синегуб, Записки чайковца, М.-Л., 1929, с. 36-37). В письме Синегуба к Г. А. Мачтету говорится: "В дни юности я сочинил стишину "Дума ткача". В редакции она потерпела провал, но широко распространялась в народе (в Москве, Петербурге, Одессе, Киеве) и среди революционеров" (ВРП, с. 754). Очевидно, под "редакцией" Синегуб подразумевал издателей его сб. "1905 год", в который "Дума ткача" не вошла, с чем, видимо, автор не был согласен, так как вписал текст стихотворения в экземпляр, подаренный П. М. Макаревичу (см. выше) и в другие известные нам экземпляры.

  63. "1905 год", с. 52. По всей очевидности, относится к пропагандистским произведениям 1872-1873 гг. Хотя сб. "1905 год" не имеет хронологической структуры, можно думать, что стихи, составляющие его заключительную часть (в нее попала и "Песня рабочих молодой России"), относятся к самому раннему периоду литературной деятельности Синегуба. Так, здесь напечатано стих. "Монолог", написанное в Доме предварительного заключения (1874-1877) и вошедшее в ИР (1877).

  64. ИР, с. 30 (др. ред.), под загл. "Она". Печ. по сб. "1905 год", с. 23. Автограф - тетр. 1 (та же сокращенная редакция, что и текст сб. "1905 год"). Судя по расположению в тетради, "Народница" написана до "процесса 50-ти" (1875-1877), под непосредственным впечатлением "хождения в народ". В ИР было посвящено "женщинам процесса 21 февраля - 14 марта 1877 г." и снабжено соответствующим редакционным прим.: "Все они осуждены - частик" за ведение социально-революционной пропаганды в среде рабочих, частик" за принадлежность к революционной организации и "недонесение" о чужой деятельности: Софья Бардина 22 лет - на 9 лет, Александра Хоржевская 20 л. - на 5 л., Ольга Любатович 22 л. - на 9 л., Варвара Батюшкова 25 л. на 9 л. в каторжные работы; Анна Топоркова 21 г. - на 4 г. и Геся Гельфман 22 л. - на 2 г. в рабочий дом, с лишением всех прав состояния; Лидия Фигнер 21 г., Варвара Александрова 23 л., Вера Любатович 20л., Евгения Субботина 23л., Надежда Субботина 20 л., Елена Медведева 25 л., Марья Субботина 21 г. - в Сибирь на житье; Надежда Георгиевская 19 л. - на 3 месяца, Екатерина Гамкредидзе 20 л. - на 6 недель, Екатерина Введенская 20 лет - на две недели тюремного заключения".

  65. "Свет", 1877, No 3, с. 36 (др. ред.), с цензурными заменами и купюрами ст. 35-38, 41-42. Печ. по РЛ, 1967, No 1, с. 172, где опубликовано по тетр. 1, Датируется приблизительно по местоположению в тетр. 1 (см. сноску на с. 755). Прототипом образа писателя-революционера в "Терне" мог быть Н. Г. Чернышевский.

  66. ВО, 1905, 11 ноября. Судя по содержанию, написано в конце 1873 или в начале 1874 г., когда начались массовые аресты участников "хождения в народ".

  67. "1905 год", с. 19. В тетр. 1 и в сб. "1905 год" стихотворение открывает раздел "Тюремные стихотворения". В ИР помещено стих. "Думы мои любые..." - своеобразная вариация публикуемого в наст. изд. текста, но являющаяся самостоятельным произведением.

  68. ИР, с. 2. Возможно, что среди 15 стихотворений Синегуба, опубликованных в 1877 г. в ИР, есть стихи, написанные на воле, т. е. до 1873 г. Может быть, к ним относится и данное стихотворение. Признав "действительности" право. Имеется в виду временное заблуждение Белинского, односторонне воспринявшего гегельянскую формулу "все действительное - разумно".

  69. ИР, с. 43. Написано в ожидании приговора, который был объявлен лишь 29 января 1878 г.

  70. ИР, с. 15 (др. ред.), с подзаг. "Отрывок" и с пояснением, принадлежащим, по-видимому, редакторам ИР: "Посвящается

  всем (преимущественно "высокопоставленным") лицам, сгорающим любопытством поглядеть на "политических" и с этой целью посещающим С.-Петербургский Дом предварительного заключения, тюрьмы и суд". Печ. по тетр. 1, где дана более поздняя и сокращенная редакция текста (выпущено подробное описание бедствий одного из душевнобольных узников).

  71. ИР, с. 36 (др. ред.), под загл. "К другу". Печ. по тетр. 1. Обращено к Ф. В. Волховскому (см. о нем биограф, справку, с. 72).;

  72. ИР, с. 11, под загл. "С. М. К-" Печ. по тетр. 1. С. А. Рейсер указывает, что стихотворение "скорее всего обращено к Степану Мартыновичу Кардашеву", участнику "процесса 50-ти". По мнению того же комментатора, "напрашивающееся предположение, что речь идет о С. М. Кравчинском, отпадает, так как в 1877 г. он принимал активное участие в революционном восстании в провинции Беневента в Италии; между тем из текста стихотворения ясно, что оно обращено к товарищу по заключению" (ВРП, с. 776). Однако заглавие в автографе ("С. М. К - му") свидетельствует о том, что наиболее вероятным его адресатом все же был С. М. Кравчинский.

  73. ИР, с. 13 (др. ред.), под загл. "Мой друг Коля". Печ, по тетр. 1. Обращено к Н. А. Чарушину, привлекавшемуся по "процессу 193-х" (см. о нем прим. 27).

  74. ИР, с. 6 (др. ред.), под загл. "Могила (Посвящается памяти Михаила Михайлова)". Печ. по тетр. 1. М. Л. Михайлов - см. прим. 6. Михайлов умер в Кадайском руднике (в Забайкалье); его затерявшаяся могила была обнаружена спустя много лет П. Ф. Якубовичем.

  75. ИР, с. 42. Печ. по сб. "1905 год", с. 53. Автограф - тетр. 1. С страдалицей, подругой - женой Синегуба (см. прим. 57).

  76-79. "1905 год", с. 20, 21, 22. В сб. "1905 год" и в тетр. 1 входят в раздел "Тюремные стихотворения".

  80. РЛ, 1967, No 1, с. 174, где опубликовано по тетр. 1. Сажин Михаил Петрович (1845-1934)-видный участник революционного движения 60-х годов, впоследствии сподвижник М. А. Бакунина; был организатором русской колонии в Цюрихе, поддерживал связи с революционными кружками в России. Арестован в апреле 1871 г. при нелегальном переходе границы. По "процессу 193-х" приговорен к пяти годам каторги (см.: М. П. Сажин (Арман Росс). Воспоминания. 1860-1880-е гг., М., 1925). В стихотворении говорится об участии Сажина в Парижской коммуне. Вспоминая о том, как "бедного Сажина" после приговора по "процессу 193-х" неожиданно отделили в Москве от партии каторжан и бросили в харьковскую "централку", Синегуб пишет: "Впрочем, я уверен, что этот редкой душевной силы человек, с твердым характером и непреклонной волей, не особенно был убит такой шуткой над ним со стороны опричников. "Что ж, - по всей вероятности, сказал он, смеясь своими небольшими умными и проницательными глазами, - бывает и хуже!" И действительно, он в своей жизни видал и не такие ужасы: для пережившего в качестве непосредственного участника в уличной борьбе парижских коммунаров все ужасные расправы версальцев централка, пожалуй, могла показаться лишь не совсем удобным местом принудительного отдохновения". "Умный, находчивый, дальновидный и в то же время человек крупного и властного характера, Сажин принадлежал к числу людей, которые вызывают глубокую и беззаветную к себе привязанность со стороны одних и не менее глубокую ненависть со стороны других... Лично я, с тех пор как узнал Сажина в тюрьме, искренно всегда любил его как человека крупного и дельного на всяком поприще, чуждого всяких мелочных чувств, превосходного товарища. Во всяком деле на него можно было положиться как на каменную гору - ив простом житейском, и в рискованном революционном" (С. Синегуб, Записки чайковца, М.-Л., 1Э29, с. 226, 227). Во время Парижской коммуны (1871) Версаль - бывшая резиденция французских королей - являлся оплотом контрреволюции.

  81. РЛ, 1966, No 4, с. 164, где опубликовано по тетр. 2. Клеменц Дмитрий Александрович (1848-1914) - видный участник революционного движения 70-х годов. Вел активную политическую пропаганду среди рабочих и крестьян. В 1874 г. скрылся за границу. Неоднократно возвращался в Россию (в частности, с целью освобождения Чернышевского). Добровольцем пошел сражаться за освобождение балканских народов от турецкого ига. Впоследствии известный ученый-этнограф. Стихотворение Синегуба - обращение из тюрьмы к другу, оставшемуся на воле. Содержит типичные революционно-народнические призывы: "берись за работу", "шествуй в народ" и т. д. Представляет интерес для характеристики мировоззрения наиболее стойких народников во время "процесса 193-х". Предпоследняя строфа в той же тетради имеет и другую редакцию ("Поправка к песне Дм.").

  82. РЛ, 1966, No 4, с. 171. Предварительное заключение арестованных революционеров продолжалось свыше трех лег. Трое подсудимых умерли во время суда. Возможно, смертью одного из них (см. прим. 94) и навеяно данное стихотворение.

  83. ИР, с. 23. Волчонок- революционная кличка Веры Спиридоновны Любатович (1855-1907). В августе 1875 г. была арестована и в 1877 г. приговорена по "процессу 50-ти" к каторжным работам на 6 лет, замененным ссылкою в Сибирь.

  84. "Свет", 1877, No 8, с. 174, с цензурными купюрами ст. 5-6, 9-16. Печ. по РЛ, 1967, No 1, с. 174, где опубликовано по тетр. 1.

  85. РЛ, 1967, No 1, с. 174.

  86. "1905 год", с. 16. Автограф - тетр. Г. Ранняя редакция - в тетр. 2 (опубликована в РЛ, 1966, No 4, с. 171). В ранней редакции Синегуб говорит о своем заключении в Петропавловской крепости ("А я? Окованный цепями, что могу Я сделать для тебя, родная?"). Посвящено жене поэта Л. В. Синегуб (см. о ней прим. 57). В ранней редакции нет загл., а вместо ст. 5-17 были след. строки:

  

  

  Нужда, чудовище, не прикасайся к ней,

  

  

   К моей голубке чистой и безгрешной,

  

  

   И блеск ее приветливых очей

  

  

   Упреком скорби безутешной

  

  

   Не омрачай! Теперь ее ланиты

  

  

  Сияньем юности и свежести покрыты,

  

  

  Алеют нежные, как крылья белых туч,

  

  

  Когда окрасит их заката алый луч.

  

  

  Не прикасайся к ним дыханием мертвящим,

  

  

  Не крой их бледностью, как снегом цвет блестящий,

  

  

   Отчаянья улыбку на уста

  

  

   Не налагай! Теперь и красота

  

  

  И радость добрая глядят из уголков

  

  

   Прекрасных губ, когда они смеются!

  

  

  Как звуки стройные, отрада и любовь

  

  

   При виде той улыбки - в сердце льются!

  

  

  . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  

  

   Нужда, нужда, живешь ты, всё гнетя!

  

  

   Всё доброе - ты обрекла мученью,

  

  

   Ты выкидыш людского озлобленья,

  

  

  Несправедливости законное дитя,

  

  

   Союзник зла, помощник дикой силы,

  

  

   Враг жизни, друг и смерти и могилы,

  

  

   О! Вижу я, как ты подходишь к ней Ст. 29 в ранней редакции звучал более остро: "Ни равнодушное к страданьям нашим небо".

  87. ИР, с. 46. Обращено к друзьям-единомышленникам, оставшимся на свободе. Содержание стихотворения перекликается с письмом-завещанием, составленным Ф. В. Волховским, которое подписали наиболее видные революционеры в Петропавловской крепости 25 мая 1378 г. перед отправлением на каторгу и ссылку (среди 24 подписавшихся - Синегуб). В этом документе, опубликованном в нелегальном журнале "Община" (1878, No 6-7, с. 1), говорилось: "Уходя с поля битвы пленными, но честно исполнившими свой долг, по крайнему нашему убеждению, уходя, быть может, навсегда, подобно Купреянову, мы считаем нашим правом и нашею обязанностью обратиться к вам, товарищи, с несколькими словами... Мы по-прежнему остаемся врагами действующей в России системы, составляющей несчастье и позор нашей родины, так как в экономическом отношении она эксплуатирует трудовое начало в пользу хищного тунеядства и разврата, а в политическом - отдает труд, имущество, свободу, жизнь и честь каждого гражданина на произвол "личного усмотрения". Мы завещаем нашим товарищам по убеждениям идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха". В стихотворении заметно влияние знаменитого "Заповiта" Т. Г. Шевченко.

  88. ИР, с. 38 (др. ред.), с пояснением: "Осужден 14 марта 1877 г. особ<ым> при<сутствием> правительствующего) сен<ата> на 10 лет каторжной работы". Печ. по тетр. 1, где дан текст более поздней сокращенной редакции. Алексеев Петр Алексеевич (1849-1891) - ткач, участник революционного кружка, организованного Синегубом за Невской заставой в Петербурге в 1873 г. На суде по "процессу 50-ти" произнес 10 марта 1877 г. знаменитую речь. Обращаясь от лица "миллионов людей рабочего населения", Петр Алексеев говорил, что "русскому рабочему народу остается только надеяться самим на себя". На истерические выкрики председательствующего: "Молчать! Молчать!" - Алексеев продолжал громить самодержавие. Речь была оборвана на словах: "...и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!.." (сб. "Революционное народничество семидесятых годов XIX века", т. 1, М., 1964, с. 367). Алексеев был приговорен к 10 годам каторжных работ, по отбытии их поселен в Якутской области, где вскоре был убит грабителями. В стихотворении Синегуба Алексеев изображен в соответствии с народно-поэтической традицией как бунтарь из народа.

  89. РЛ, 1967, No 1, с. 175, где опубликовано по тетр. 1. Написано в связи с начавшимся 18 октября 1877 г. "процессом 193-х". В страхе перед революционными пропагандистами, стремясь лишить их возможности превратить процесс над ними в суд над самодержавием, особое присутствие Сената в специальном заседании решило всех подсудимых разделить на 17 групп, разъединить революционную партию. От имени подсудимых с протестом выступил Синегуб, требуя судить либо всех вместе, либо заочно, не выводя из тюремных камер. "Это постановление, - вспоминал Синегуб, - вызвало взрыв негодования у подсудимых, и по возвращении в этот день из суда между подсудимыми везде по клубам состоялись решения - протестовать против суда. Правда, к протесту пристали далеко не все, но с уверенностью можно сказать, что за протест было никак не менее половины подсудимых. Протест должен был заключаться в заявлении суду, что мы его не признаем и что допущенное им разделение нас на группы нарушает наше право знать все, что происходит на суде, а следовательно, и интересы нашей защиты... Я отчетливо помню, что было решено возложить заявление протеста на одного из чайковцев; посланный должен был заявить протест от всех подсудимых с требованием оставить нас в покое в тюрьмах и судить нас заочно, как судьям будет угодно. Выбор пал на меня. Я приготовил такую маленькую речь: "Я заявляю особому присутствию правительствующего Сената от себя и от всех товарищей, уполномочивших меня на это, что мы не признаем вашего суда, так как вы нарушили наши права и интересы нашей защиты. Мы требуем судить нас заочно и просим оставить нас в наших тюрьмах, где мы столько лет ожидали хотя бы приличного суда - и не дождались"" (С. Синегуб, Записки чайковца, М.-Л., 1929, с. 196-1 197). Синегуб был грубо удален с заседания суда. В судебном зале раздались выкрики: "Мы присоединяемся к протесту Синегуба! Требуем вывести и нас из суда!.. Вы не судьи, а опричники!" (С. Синегуб, Записки чайковца, М.-Л., 1929, с. 198). "120 из 193-х подсудимых в знак протеста против нарушения гласности процесса бойкотировали суд и решительно отказались являться на его заседания" (Н. А. Троицкий, Большое общество пропаганды 1871-1874 (так называемые "чайковцы"), Саратов, 1963, с. 76). Осужденные по "делу 193-х" не только не просили о помиловании, но и обратились к "товарищам по убеждениям" с революционным завещанием. "Мы завещаем нашим товарищам по убеждениям, - говорилось в этом коллективном послании, - идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха" (сб.: "Революционное народничество семидесятых годов XIX Бека", т. 1, М.-Л., 1964, с. 400). Под посланием подписались 24 осужденных на каторгу и ссылку, в числе которых были Синегуб и М. П. Сажин.

  90. "1905 год", с. 37. Написано в Петропавловской крепости за месяц до объявления приговора по "процессу 193-х".

  91. РЛ, 1966, No 4, с. 164, где опубликовано по тетр. 2. Печ. по РЛ, с расшифровкой посвящения ("Вере Засулич") по тетр. 1, куда Синегуб вписал ст. 1-12, а затем перечеркнул их. Написано в связи с "боголюбовской историей" (в воспоминаниях и исторической литературе чаще - "треповская история") и процессом Веры Засулич. А. С. Боголюбов (1852-1885, настоящая фамилия - Емельянов) сидел в Доме предварительного заключения за участие в демонстрации 1876 г. на площади у Казанского собора. Встретившись во время тюремной прогулки с петербургским градоначальником Треповым, Боголюбов не снял шапки. По распоряжению Трепова был жестоко избит. "Треповская история разыгралась в предварилке в 1877 г. летом, - вспоминал Синегуб, - уже не только после осуждения, но и утверждения приговора...

  - Ты как смеешь стоять предо мною в шапке! - крикнул во весь голос Трепов, и не успел Боголюбов опомниться от совершенно неожиданного наскока, как Трепов с криком "шапку долой!" размахнулся правой рукой с целью сбить с Боголюбова шапку. Ударил ли он Боголюбова по голове или Боголюбов, инстинктивно увертываясь от удара, взмахнул в сторону головой, но во всяком разе шапка с головы Боголюбова слетела.

  Сидевшие в это время на окнах товарищи видели эту сцену, слышали крики Трепова, многим показалось, что Трепов Боголюбова ударил, и все они, как по электрическому току, крикнули в один раз: "Палач, мерзавец Трепов! Вон, подлец!" Все сидевшие спокойно в камерах, услыхав неистовый крик товарищей, бросились к окнам и, узнав, в чем дело, присоединились к бунту. Крик сотен голосов, стук в железные наружные подоконники, - шум был невообразимый.

  Трепов стоял во дворе и бессильно метал злобные взгляды на все шесть этажей предварилки. И когда шум несколько стих, Трепов крикнул Курнееву, указывая на Боголюбова: "Увести его и выпороть!" Боголюбова подхватили два надзирателя, один из которых подходил по росту Боголюбову под локоть только, и увели его. Вслед за ним удалился и Трепов с Курнеевым.

  В предварилке поднялся сущий ад. Около трехсот сидевших в одиночных камерах подняли стук в подоконники и в двери камер. В двери, обитые железом, били тяжелыми рамами.

  Минут через двадцать - тридцать явился вновь во двор Курнеев и нагло сообщил сидевшим во 2-й галерее, что Боголюбова выпороли. Ему действительно дали 13 ударов розгами.

  После этого известия поднялся новый взрыв неистовств. Кричали, били оловянной посудой в железные подоконники, били рамами в двери, ломали, у кого хватало силы, все, что только могло быть исковеркано и изломано в камерах. Тогда Трепов выслал на заключенных в одиночных камерах отряд городовых" (С. Синегуб, Записки чайковца, М.-Л., 1929, с. 181-182, 188-189). Осужденный на 15 лет каторги, Боголюбов был заключен в Новобелградскую центральную тюрьму, где сошел с ума. В Доме предварительного заключения (летом 1877 г.) были избиты и другие заключенные, принимавшие участие в протесте против палачества Трепова и его подручных. Больной и оглохший Волховской (близкий друг Синегуба, содержался в Доме предварительного заключения по "делу 193-х") тоже стал жертвой тюремщиков. Синегуб рассказывает в своих записках: "Изумленного Волховского, ничего не ведавшего, что происходило вокруг, больного и на этот раз глухого, схватили городовые за руки и поволокли в карцер и, пока вели в карцер, били его по больной голове своими кулачищами. Мне потом этот золотой и редкий по душе человек рассказывал: "И бьют-то ведь, подлецы, непременно по голове, словно это ни на что не годная для человека посудина"" (там же, с. 191). В стихотворении Синегуба, изображающем все эти события, действующие лица "боголюбовской истории" не названы. Но все они легко угадываются. Выстрелом из револьвера 24 января 1878 г. Вера Засулич ранила Трепова, виновного в гнусном истязании политических заключенных. 31 марта 1878 г" петербургский окружной суд под председательством А. Ф. Кони рассмотрел дело Засулич, покушавшейся на жизнь Трепова, и вынес оправдательный приговор. Синегуб прославляет подвиг Веры Засулич и от лица всех заключенных благодарит ее за мужество. Вскоре после выстрела Веры Засулич "Земля и воля" выпустила прокламацию под названием "Покушение на жизнь Трепова". Автором прокламации принято считать Д. А. Клеменца (см. прим. 81). Приводим те строки из этого патетического воззвания, которые перекликаются со стихами Синегуба: "Среди холопства молчащего, задавленного общества ты одна решилась собственною непривычною к насилию рукою обуздать безнаказанный произвол, перед которым все преклонялось...

  Ты доказала, что тираны не всесильны, что гнет рабства и азиатского деспотизма не истребили еще у нас всех людей, способных жертвовать собою на защиту поруганных прав ближнего...

  Тебя ждут поругания и нравственные пытки треповских клевретов и превосходительных заплечных мастеров...

  Прими же от нас дань благоговейного удивления, русская девушка с душою героя, а потомство причислит твое имя к числу немногих светлых имен мучеников за свободу и права человека.

  Имя этой девушки - Вера Ивановна Засулич" (сб. "Революционное народничество семидесятых годов XIX века", т. 2, М.-Л., 1965, с. 49-50).

  92. РЛ, 1966, No 4, с. 163, где опубликовано по тетр. 2. В тетради следует за стих. No 91. Имеет условное название "Поправка". Фактически это новая редакция стихотворения о "боголюбовской истории" (см. прим. 91). Те же, что и в первом стихотворении, образы и мотивы: тюремная жизнь, людские муки, не названный по фамилии Трепов - "холоп, палач и генерал", "медные лбы" его верных слуг, "трупы мертвецов" и "злоба подлецов". Но нет в этом стихотворении героической Веры Засулич, отсутствует вера в близкую победу над реакцией. Трепов остался жив, самодержавие снова чинит расправу над революционерами ("Кто отомстит теперь за нас, Где, в ком найдем защиту мы?").

  93. РЛ, 1966, No 4, с. 169, где опубликовано по тетр. 2. О Ф. В. Волховском см. биограф, справку, с. 72. Правду наш сказал поэт и т. д. Очевидно, имеется в виду стихотворение Г. Р. Державина "На смерть князя Мещерского" или "Река времен в своем стремленьи...". Рыбаков. Сведений об этой личности нет.

  94. СС, с. 10, подпись: Вербовчанин. Как указано на титульном листе, этот сборник издан Вольной петербургской типографией 20 мая 1879 г. Подготовлен он был к печати Н. А. Морозовым (см. ВРП, с. 806). Автограф - тетр. 2 (опубликован в РЛ, 1966, No 4, с. 169). Стихотворение приведено Синегубом в "Записках чайковца" (М.-Л., 1929, с. 206). Посвящено Михаилу Васильевичу Купреянову (1854-1878), одному из активнейших членов кружка "чайковцев". После суда по "делу 193-х", приговоренный к десяти годам каторги, умер 18 апреля 1878 г. в Петропавловской крепости. Современник вспоминал о Купреянове: "17-18-илетний юноша... он знал (и как знал!) гигантское творение К. Маркса <"Капитал"> чуть не наизусть. По целым часам он развивал передо мной разные положения теории. Маркса, положительно поражая необыкновенной тонкостью анализа и поразительной логичностью выводов" (С. Л. Чудновский, Из давних лет. Воспоминания, М., 1934, с. 73). В "Записках чайковца" (с. 206-207) содержатся необходимые пояснения: "Этот... юноша умер в крепости... как говорили, от воспаления брюшины или, как заподозрил полковник Богородский, от отравления спичками. По крайней мере Богородский, сообщивший мне о смерти Михрюты, выразил мне это свое подозрение. Может быть, его подозрение и было справедливо... Купреянов был склонен к душевному заболеванию. Сидя в одиночном заключении, он заболел одно время забвением имен существительных. В апреле же месяце этого года его сестра Надежда, с которой он был очень дружен и которая до разгрома кружка чайковцев состояла в числе его членов, умерла от родильной горячки, и эта смерть любимой сестры сильно потрясла его. Я несколько раз гулял с ним в крепостном садике и после смерти сестры заметил значительную перемену в его душевном настроении. В одну из последних с ним прогулок я обратился к нему даже с вопросом, здоров ли он? Он имел вид больного и очень печального человека. Он сказал, что чувствует себя уже несколько дней нездоровым, но что ему противно звать доктора. Больше мне не пришлось уже его видеть... На смерть ему я написал эти стихи..." Стихотворение Синегуб читал своим товарищам во время прогулки.

  95. С. Синегуб, Записки чайковца, М.-Л., 1929, с. 213, не полностью. Печ. по РЛ, 1966, No 4, с. 172, где опубликовано по тетр. 2. М(уравский) Митрофан Данилович (1837-1879)-активный участник революционного движения 50-х годов, приговорен в 1863 г. к восьми годам каторги. После возвращения с каторги он проживал в Оренбургской губ. под строгим надзором полиции. Но и здесь он стал организатором революционного народнического кружка, принимал активное участие в революционной пропаганде среди крестьян. По "процессу 193-х" приговорен к десяти годам каторги. В "Записках чайковца" Синегуб рассказал историю создания стихотворения. "Тут же в крепости, на этих же прогулках, я узнал и еще очень крупного человека, нашего "деда" Митрофана Муравского, которому, впрочем, только в крепости именно в это время исполни- лось 41 год, причем я, как тюремный поэт, воспел это обстоятельство в юмористическом стихотворении, прочитанном виновнику торжества у постели (Ф. Н.) Лермонтова, окруженного товарищами... Надо заметить, что у "деда" не было вовсе седины ни в волосах головы, ни в его прекрасной длинной, чуть ли не по пояс, широкой бороде. Но в последние дни на прогулках я заметил, что у деда с одного края его бороды один волос совершенно бел. Я не преминул указать и товарищам на это печальное обстоятельство: дед стал седеть! Вот в моем-то стихотворении и фигурирует этот единственный седой волос деда нашего" (с. 210). Об этом замечательном человеке Синегуб пишет с восхищением: "По всему своему душевному складу это был непримиримый враг всякого насилия и всякого неравенства, серьезный и беззаветный друг всех угнетенных... Мало он видел радости в своей жизни, мало пожил он и на воле. Со студенческой скамьи он попал на каторжные работы и был в Сибири в одной каторжной тюрьме с Чернышевским. Лет тридцати пяти - шести он, хотя и был поселенцем, с разрешения начальства вернулся в Россию, к матери, в Уфимскую губернию, но не более как через год был снова арестован. Отсидев в одиночке около 4 лет, он по процессу 193-х был приговорен к каторге, и, хотя суд ходатайствовал о замене десятилетней каторги ссылкой на поселение в отдаленные места Сибири, царь ходатайства не уважил. Это обстоятельство лишало деда всякой надежды на близкую возможность быть на свободе, и, как показалось мне и Волховскому, дед после объявления приговора в окончательной форме заскорбел, заскорбел про себя, не выдав этой скорби ни перед кем из людей ни одним словом, - и только похудел дед сильнее, и грустные глаза его стали еще скорбнее. Да, такой приговор оказался для него смертным приговором, - он централки не вынес и умер, не видав больше и призрака свободы...

  Дед был источником энергии в тюрьме...

  Если бы таких людей, как дед, Волховский, Мышкин, не было среди плененных борцов за освобождение родины, плененные не вынесли бы гнета, и, что всего важнее, под их влиянием плененные не переставали быть борцами даже в тюрьме. Эти люди были конденсаторами боевой энергии, без них энергия боевой плененной массы неизбежно иссякла бы под давлением неволи и тоски. Они охраняли душу живу в гонимых и терзаемых борцах за освобождение родины. Да будет же светла память о них!" (с. 213-215).

  96. "1905 год", с. 25. Ранняя редакция, под загл. "К друзьям (78 год)" - тетр. 2 (опубликована в РЛ, 1966, No 4, с, 169). Написано после оглашения приговора по "делу 193-х".

  97. РЛ, 1966, No 4, с. 170, где опубликовано по тетр, 2. Знаю, подруга меня не забудет. Имеется в виду Л. В. Синегуб, см. о ней прим. 57. М<ожет> б<ыть>, друг мой, мой*** сердечный. Эту строку, вероятно, следует читать: "Может быть, друг мой, мой Феликс сердечный", т. е. Феликс Волховской (см. о нем биограф. справку, с. 72). Умерший друг мой - М. Д. Купреянов, см. прим. 94.

  98. РЛ, 1966, No 4, с. 173, где опубликовано по тетр. 2. В тетради - на отдельном листе, вместе с автографом "Думы ткача". Написано в период каторги, после 1879 г. Все нижеследующие стихотворения относятся к последнему периоду жизни и творчества Синегуба, когда он находился на каторге в Карийской тюрьме, на поселении - в Благовещенске и Томске.

  99-100. "1905 год", с. 7, 8.

  101. ВО, 1905, 25 марта. Печ. по сб. "1905 год", с. 9.

  102-117. "1905 год", с. 10, 11, 13, 14, 17, 18, 26, 36, 38, 41, 48, 49. "Сон золотопромышленника" помещен в разделе "Приисковые стихотворения", а "Перед портретом Добролюбова" - в разделе "На разные темы". Образ "чудной Кати", как и вс