| Главная » Книги |
Шекспир Вильям - Сонеты, Страница 6
Шекспир Вильям - Сонеты 97
Как было на зиму похоже это время,
Которое провел с тобой я не вдвоем!
Что за мороз и мрак спускалися, как бремя,
И как все вдруг в глаза глядело декабрем!
Однако время то - благое было лето
И осень с золотой кошницею своей,
Несущей бремя благ весеннего привета,
Подобно чреву вдов по смерти их мужей.
И те дары небес казались мне в томленьи
Несчастными детьми, не знавшими отцов,
Затем что у тебя и лето в услуженьи,
И птицы не поют, не вслушавшись в твой зов;
А если и поют, то с грустию такою,
Что листья блекнут вкруг - ну, точно пред зимою.
98
Я далеко, мой друг, был от тебя весной,
Когда апрель в цветах своей одежды новой
Всему передавал пыл юношеский свой,
Причем с ним ликовал и смерти бог суровой.
Но ни пернатых хор, ни аромат цветов,
Чьих венчиков весной нам вид всего дороже,
Не возбуждают дум во мне, ни светлых снов,
Ни жажды те цветы срывать на пышном ложе.
Не удивлялся я лилейной белизне
И розы не хвалил пурпурового цвета,
Затем что прелесть их - краса весны и лета -
Лишь копией твоей являлась всюду мне.
Но все же снег кругом лежавшим мне казался
И ими, как твоей я тенью, забавлялся.
99
Фиалке ранней я с укором говорил:
"Где ты похитила свой аромат небесный,
Как не из вздохов той, кому мой отдан пыл,
А пурпур на покров из вен моей прелестной?"
Я лилию корил в покраже белизны
Прекрасных рук твоих, а мак - волос каскада
Что ж до трех роз, то - в прах стыдом низлс
Они чуть рдели вкруг, не подымая взгляда:
Одна - пылая вся, другая - побледнев,
А третья - всем даря чужие ароматы,
Тогда как червь, давно свой сдерживавший гнев,
Уже точил ее, дождавшися расплаты.
Поверь, что я цветка такого не видал,
Который с уст твоих свой запах бы не брал!
100
О, муза, где же ты? что долго так молчишь
И, в чем вся власть твоя, о том не говоришь?
Ужель ты тратишь пыл веселья, песнь слагая,
Чем славу лишь мрачишь, ничтожность возвышая?
Явись мне, муза, вновь и возврати скорей
Потерянные дни для славы и искусства,
И вновь воспой красу поклонницы своей,
Вливающей в перо твое свой ум и чувства.
Встань, Муза, и взгляни на личико моей
Красавицы - морщин не сыщется ль у ней?
И если - да, иди, представь богов собранью
И пред Сатурном дай простор негодованью -
Прославь ее пред ним, хвалы свои умножь,
И ты предупредишь косу его и нож.
101
Чем, Муза, ты себя в том можешь оправдать,
Что Правду с красотой забыла воспевать?
Все трое у моей любви вы в услуженье,
Чем, Муза, можешь ты гордиться, без сомнень
Что ж, Муза, говори: быть может, скажешь ты
Что Истине совсем не нужно украшенья,
Что в красоте самой - и правда красоты,
И кисть художника ей не придаст значенья.
Но если так - ужель ты быть должна немой?
Неправда! От тебя зависит от одной
Заставить друга ввысь подняться с облаками,
Чтоб восхваленным быть грядущими веками.
Я ж научу тебя - как друга, уж поверь,
Потомству показать таким, как он теперь.
102
Любовь моя сильна - и где ее конец?
Она огонь, но чувств своих не выражает;
Но та любовь - товар, чью цену продавец,
Стараяся поднять, всем громко объявляет.
О, наша страсть была еще в своей весне,
Когда я стал ее приветствовать стихами!
Так соловей поет пред летними ночами
И, выждав их приход, смолкает в тишине.
Не то чтоб летом мне жилося поскучней,
Чем в дни, когда любовь звучит в тиши ночей;
Но музыка теперь едва ль не в ветке каждой
Звучит, и грудь ее уж пьет не с прежней жаждой.
И я, не надоесть чтоб песнею моей
Твоим ушам, порой молчу, подобно ей.
103
Как ты бедна, моя задумчивая Муза,
Хотя вокруг тебя лишь видится простор;
Но ты ведь хороша и пламенен твой взор
И без моих похвал венчающего груза.
Не упрекай меня, что не могу писать!
Ты в зеркало взгляни - и лик перед тобою
Восстанет, в сердца глубь сводящий благодать
И кроющий стихи стыдливости зарею.
Ведь было бы грешно, хорошим быв досель
Писателем, теперь приняться за поправки,
Когда мои стихи одну имеют цель -
Воспеть твои черты, хотя не без прибавки.
А зеркало твое, красе твоей под стать,
Их лучше, чем стихи, способно показать.
104
Ты для меня, мой друг, не можешь быть стара:
Какою в первый раз явилась ты для взора,
Такой же блещешь мне и нынче, как вчера.
Холодных три зимы лишили лес убора,
Три недные весны сплелися в хоровод
И в осень перешли, сменяясь каждый год,
И трижды цвет весны сожжен был зноем лета
С тех пор, как ты мой пыл почла лучом привета.
Но красота идет как стрелка часовая,
Идет себе вперед, свой мерный путь свершая -
И цвет лица, что взор мой радовал не раз,
Быть может, уж не тот, обманывая глаз.
Так пусть же знает, друг, невежливое время,
Что с дня твоих родин ее не страшно бремя.
105
Не называй мой пыл каждением кумиру
И идолом любви красавицу мою
За то, что я весь век одну ее пою
И за любовь не мщу, подобяся вампиру.
Красавица моя - сегодня как вчера -
В достоинствах своих верна и постоянна,
А потому и стих мой шепчет неустанно
Все то же - что она прекрасна и добра.
Наивность, красота и верность-вот поэма,
Написанная мной, с прибавкой двух-трех слов,
Где мной воплощена любви моей эмблема.
В одной поэме - три! Вот поле для стихов!
Правдивость, красота и верность хоть встречали
Но никогда в одном лице не совмещались.
106
Когда средь хартий я времен .давно минувших
Портреты нахожу созданий дорогих
И вижу, как в стихах красивых и живых
В них воспевают дам и рыцарей уснувших -
Я в описанье том их общего добра-
Их рук, плечей и глаз, чего ни пожелаешь-
Попытку вижу лишь старинного пера
Представить красоту, какой ты обладаешь.
Все их хвалы встают лишь предсказанья сном
О настоящем дне и образе твоем;
А так как все притом, как сквозь туман, смотрели,
То и воспеть тебя достойно не сумели.
Мы ж, видящие все, что день нам видеть дал,
Не можем слов найти для песен и похвал.
107
Ни собственный мой страх, ни вещий дух вселе
Стремящийся предстать пред гранью сокровенн
Не в силах срок любви моей определить
И предсказать, когда покончу я любить.
Житейская луна с ущербом уменьшилась -
И злых предчувствий сонм смеется над собой,
А неизвестность вкруг, как мрак, распространил
И мир, представь, закон провозглашает свой.
Вспоенная весны живительной росою,
Любовь моя растет, и смерть ей не страшна,
Затем что буду жить в стихах своих душою,
Пока она гнести вкруг будет племена.
И ты свой мавзолей найдешь в строках их славных,
Когда гербы спадут с гробниц владык державных.
108
Нет слов, способных быть написанных пером,
Которых не излил я, друг мой, пред тобою!
И что могу сказать я нового притом,
Чтоб выразить восторг твоею красотою?
Да ничего, мой друг, хоть должен повторять
Все то же каждый день и старым не считать
Все старое: "Ты - мой! я - твой, моя отрада!"
Как в первый день, когда я твоего ждал взгляда.
Распуколка-любовь, в бессмертии своем,
Не думает совсем о времени разящем,
И места не дает морщинам бороздящим,
А делает его, борца, своим рабом -
И пламенной любви находит там зачатки,
Где время с злом влекли, казалось, их остатки.
109
Не говори, мой друг, что сердце изменило,
Что расставанье пыл мой сильно охладило.
Не легче разойтись мне было бы с тобой,
Чем с замкнутой в твоей душе моей душой.
Там дом моей любви - и если покидаю,
Как путник молодой, порою я его,
То возвращаюсь вновь в дом сердца моего,
И этим грех свой сам с души своей слагаю.
Когда б в душе моей все слабости земли,
Так свойственные всем и каждому, царили -
Не верь, чтоб все они настолько сильны были,
Чтоб разойтись с тобой склонить меня могли.
Да, если не тебя, то никого своею
Во всей вселенной я назвать уже не смею.
110
Носясь то здесь, то там, себе же на беду,
Я удручал и рвал на части ретивое,
Позорно продавал все сердцу дорогое
И превращал любовь в кровавую вражду.
Но все тревоги те мне юность снова дали,
А непреклонность чувств и опыт показали,
Что ты хранишь в себе любви моей залог,
Хоть я и был всегда от истины далек.
Так получай же то, что будет длиться вечно:
Не стану больше я дразнить свой аппетит,
Ввергая в бездну зол приязнь бесчеловечно,
А с нею и любовь, чей свет меня манит.
Итак - приветствуй, мой возврат благословляя,
И к сердцу своему прижми меня, родная!
111
Ты лучше за меня Фортуну побрани,
Виновницу моих проступков в оны дни,
Мне давшую лишь то, что волею бессмертных
Общественная жизнь воспитывает в смертных.
Вот отчего лежит на имени моем -
И пачкает его клеймо порабощенья,
Как руку маляра, малюющего дом!
Оплачь и пожелай мне, друг мой, обновленья -
И - лишь бы обойти заразную беду -
Готов, как пациент, и уксусом опиться,
Причем и желчь вполне противной не найду
И тягостным искус, лишь только б исцелиться.
Ты пожалей меня, и будет мне - поверь -
Достаточно того, чтоб сбросить груз потерь.
112
Твои любовь и пыл изглаживают знаки,
Наложенные злом на бедном лбу моем,
Бранит ли свет меня иль хвалит - что мне в том?
Лишь пред тобой бы я не скрадывался в мраке:
Ты для меня - весь свет, и я хочу найти
Себе в твоих устах хвалу и порицанье,
Другие ж для меня - без звука и названья,
И я ни для кого не уклонюсь с пути.
В той бездне, где живу, заботу я оставил
О мнениях других, а чувства быть заставил
Холодными навек и к брани, и к хвале.
Да, я смогу снести презрение во мгле
Затем что в мыслях так моих ты вкоренилась,
Что остальное всь как будто провалилось.
113
Оставивши тебя, я вижу лишь умом;
А что руководит движеньями моими,
То смотрит как во мгле, полуслепым зрачком,
Глаза хоть и глядят, но я не вижу ими,-
Затем, что образец, который разглядеть
Не могут, им нельзя в душе запечатлеть.
Ничем глаза вокруг не могут насладиться,
Ни с разумом своим восторгом поделиться -
Затем что море ль благ или картина смут,
Холмы иль океан, свет дня иль сумрак ночи
Скворец иль соловей предстанут перед очи -
Прелестный образ твой всему они дадут.
Правдивый разум мой, наполненный тобою,
Впадает в ложь во всем, что видит пред собою.
114
Ужель мой слабый дух, исполненный тобой,
Царей отраву - лесть - впивает, ангел мой?
Иль может быть, глаза мои уж слишком правы,
А страсти, что в тебе гнездятся, так лукавы,
Что научают их искусству превращать
Чудовищ ада злых в божественную рать,
Из худшего творя все лучшее пред нами,
Едва оно свой путь свершит под их лучами.
Не будет ли верней, что взгляд мой лжет в их
честь,
А бедный разум пьет по-царски эту лесть?
Глаз знает хорошо - что разум мой пленяет:
По вкусу он ему напиток приправляет.
Хоть и отравлен он, но нравится глазам:
Грех меньше, если взор его отведал сам.
115
Мой друг, те строки лгут, что прежде я писал
Где пелось, что любить не в силах я сильнее
Тогда я весь пылал и разум мой,
Что может пламя то гореть еще светлее.
Но зная, что кругом случайности нас ждут
Вползают между клятв, претят царей веленьям
Низводят красоту, кладут предел стремленьям.
И к переменам дух незыблемый влекут,
Я вправе был сказать под Времени давленьем:
"Теперь лишь от души тебя я полюбил!"
Так как уверен лишь я в настоящем был,
А будущность была окутана сомненьем.
Любовь - дитя, и слов поток моих дает
Лишь полный рост тому, что все еще растет.
116
К слиянью честных душ не стану больше вновь
Я воздвигать преград! Любовь - уж не любовь,
Когда меняет цвет в малейшем измененье
И отлетает прочь при первом охлажденье.
Любовь есть крепкий столп, высокий, как мечта,
| |
| Просмотров: 384 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры