Пушкин Александр Сергеевич - Евгений Онегин

("Отрывки из путешествия Онегина"); общественная, публичная жизнь (театры, балы) и частный, семейный быт; великосветский раут и народные святочные гаданья, и работа крепостных девушек в- помещичьем саду; кутящая "золотая молодежь" в модном столичном ресторане и крестьянин, едущий на дровнях по зимнему первопутку; сочные натюрморты во вкусе "фламандской школы" и тончайшие акварельные зарисовки сельской природы - весны, лета, осени, зимы... Ничего хоть сколько-нибудь подобного такому широчайшему, поистине "энциклопедическому" (и по полноте, и по предельной сжатости) охвату всех. сторон русской жизни, ее путей и перепутий, ее лицевой и ее оборотной стороны, ее парадных зал и ее углов и закоулков, - не было ни в одном произведении русской литературы до Пушкина. Гениальный поэт-живописец, Пушкин является здесь и художником-социологом, способным вскрыть и осветить не только причины "лишности", неприкаянности Онегиных, но даже четко сформулировать процессы, совершавшиеся в русской крепостной экономике. Недаром Карл Маркс и Фридрих Энгельс в своих трудах ("К критике политической экономии" - Маркс, "Внешняя политика русского царизма" - Энгельс) упоминали соответствующие строки из "Евгения Онегина" {4}, а Фридрих Энгельс писал одному из своих русских корреспондентов: "Когда мы изучаем... реальные экономические отношения в различных странах и на различных ступенях цивилизации, то какими странно ошибочными и недостаточными кажутся нам рационалистические обобщения XVIII века - хотя бы, например, доброго старого Адама Смита, который принимал условия, господствовавшие в Эдинбурге и в окрестных шотландских графствах, за нормальные для целой вселенной. Впрочем, Пушкин уже знал это..." {5}. Энгельс имеет в виду ироническое замечание Пушкина в связи с попытками Онегина, который начитался весьма популярного тогда Адама Смита, внушить отцу, что ему нет нужды в деньгах, раз он получает со своих крепостных поместий "простой продукт":

  "Отец понять его не мог и земли отдавал в залог". Пушкин, таким образом, отмечает проникновение денежных, капиталистических отношений в русское крепостническое хозяйство. Это же место пушкинского романа припоминает и Маркс.

  В стихах Пушкина, справедливо замечает Добролюбов, продолжая в этом отношении высказывания Белинского, "впервые открылся нам действительный русский мир". "Открытие" в "Евгении Онегине" русской действительности - русского мира - имело не только важнейшее познавательное значение, но и было связано с целым переворотом в области традиционных эстетических представлений и понятий, с замечательным расширением границ самого предмета художественного изображения, круга явлений действительности, достойных поэтического отображения, допускаемых в сферу искусства. Во время Пушкина бытовали представления, сложившиеся еще в эпоху классицизма, о том, что предметом поэзии должно быть только "высокое", "возвышенное" - "изящная" природа; наоборот, "низкая природа", - все обыденное, "прозаическое" - находится за пределами художественной литературы. Исключение делалось только для сатирических жанров, поскольку их целью было не воспевание, а обличение.

  Автор "Евгения Онегина", произведения в целом отнюдь не сатирического рода, с первой же его главы - и чем дальше, тем все энергичнее - сознательно и демонстративно стирает всякие различия между "изящной" и "низкой природой". В его роман, наряду с "поэзией", хлынула широким потоком и "проза" - жизнь, как она есть, со всеми ее красками и оттенками, с праздничным и с обыденным, патетическим и смешным, трогательным и ничтожным, высокими поэтическими порывами и житейским "пестрым сором" - "прозаическими бреднями", мелкими будничными дрязгами, бытовыми деталями. Этой "прозе" автор "Евгения Онегина" умеет сообщить высокое поэтическое достоинство; умеет, говоря словами Добролюбова, "представить... ту самую жизнь, которая у нас существует, и представить именно так, как она является на деле", "не компрометируя искусства".

  Сам Пушкин, резюмируя отзыв о нем одного из критиков-современников, назвал себя "поэтом действительности". Единственным в своем роде образцом поэзии действительности - реалистического искусства слова и является пушкинский роман в стихах.

  В осуществлении своего в высшей степени новаторского творческого замысла поэту пришлось пойти совершенно новыми, непроторенными путями. Строфы Онегина полны полемики со всеми действовавшими в ту пору основными литературными направлениями, школами и традициями (классицизмом, сентиментализмом, романтизмом - и пассивным, и активным, - почти всеми типами западноевропейского романа). Для "поэзии действительности" необходимо было создавать новые способы и средства выразительности, применять и разрабатывать новые художественные приемы, наконец, соответственным образом преобразовывать самый материал искусства слова - русский литературный язык.

  И в пушкинском стихотворном

  романе

  этот

  гигантский литературно-художественный "подвиг", как справедливо назвал многолетний труд над "Евгением Онегиным" сам Пушкин, был автором совершен. Реализму содержания "Евгения Онегина" органически отвечают все элементы его художественной формы. Изображению полноты жизни, сложности и многообразия ее проявлений, различным ее оттенкам и переходам соответствуют "пестрые главы" романа - "полусмешные, полупечальные, простонародные, идеальные".

  Язык "Онегина" использует все богатство и многообразие языка, все стихии русской речи и потому способен охватить различные сферы бытия, выразить все многообразие действительности. Точно, ясно и просто, без излишних поэтических украшений - ненужных "дополнений", "вялых метафор", - обозначающий предметы "вещного" мира, выражающий мысли и чувства человека и вместе с тем бесконечно поэтичный в этой своей простоте, слог "Онегина" является замечательным орудием реалистического искусства слова. В установлении нормы национального литературного языка - одна из важнейших задач, осуществленных творческим гением Пушкина, - роману в стихах принадлежит исключительно важное место.

  С целью вместить в свое произведение все многообразие действительности и вместе с тем сообщить ему необходимое единство, Пушкин применяет в своем романе и соответствующую стихотворную форму. "Евгений Онегин" не только делится Пушкиным на более или менее равномерные главы (обозначение, подчеркивающее романный характер произведения; Байрон в "Дон-Жуане" пользуется обычным для поэм термином: "песня"), но и написан строфами, однако не традиционной итальянской октавой, как байроновский "Дон-Жуан", а специально созданной Пушкиным, почти вдвое большей октавы - четырнадцатистишной, так называемой "онегинской строфой". В движении пушкинского романа каждая строфа является но только ритмической, но и смысловой единицей; будучи тесно связана с предшествующими и последующими строфами, как и с контекстом всего произведения, она вместе с тем представляет собой нечто целостное, законченное и по своему содержанию.

  Исключительно большое место занимает в романе лирический голос, а значит и внутренний образ поэта. Зеркало исторической эпохи, "Евгений Онегин", и в этом его и своеобразие и особая прелесть, одновременно - зеркало внутреннего мира самого поэта. "Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы", - замечает в связи с этим Белинский. Но при столь сильно выраженном авторском присутствии отношение в "Евгении Онегине" между субъективным и объективным началами - автором и его героями, изображаемой им действительностью также носит принципиально новый характер, соответствующий новому реалистическому качеству пушкинского романа в стихах. Поэт отнюдь не равнодушен к героям своего произведения, ко всему, о чем в нем рассказывается, В его попутных суждениях, высказываниях, оценках - итог всего им .пережитого, передуманного, перечувствованного - "ума холодных наблюдений и сердца горестных замет". В то же время за ними все время ощутим человек не только большого, горячего сердца, но и передовых понятий и идеалов, стоящий в "просвещении" наравне со своим веком, не только современник, но и друг, брат, товарищ декабристов. С этих передовых позиций поэт судит и осуждает отживающее, отсталое, косное - традиционные верования, привычные представления, лицемерную мораль - все вековые устои старого феодально-крепостнического мира.

  Но сколь ни ощутимо в "Евгении Онегине" авторское начало, это не ведет, как у сентименталистов и романтиков, к произвольному смешению субъективного и объективного планов, к подмене одного другим. В романе выражено "сознание" автора, но наряду с этим ярко предстает в нем и не зависящая от сознания поэта объективное "бытие". Действительность дана не в субъективных авторских оценках, даже не только в качестве объекта авторского рассказа, она как бы живет в романе своей собственной' жизнью, сама рассказывает о себе, звучит всеми своими голосами. Это было едва ли не самой замечательной победой автора "Евгения Онегина" как писателя-реалиста, осуществленной с помощью целого ряда тончайших и разнообразнейших художественно-стилистических приемов.

  Новаторство Пушкина особенно рельефно проявляется в приемах обрисовки героев. Образ Онегина выступает перед нами из его речей, размышлений, приобретающих подчас характер внутреннего монолога, разговоров, реплик, письма и т. д.; предполагал было Пушкин ввести в роман и "альбом"дневник Онегина, для которого заготовил ряд характерных афоризмов героя - его "мыслей, примечании". Примерно так же характеризуется и Татьяна. Употребляется Пушкиным и еще один выразительный способ характеристики - обрисовка духовной жизни героя книгой - кругом чтения. Прибегает Пушкин и к приему своеобразной материализации внутреннего мира героя, наглядно характеризуя его обстановкой, вещами (кабинет-"уборная" Онегина периода его петербургского светского существования и его же деревенская "модная келья"; старинный "покой" дяди Онегина).

  Характеристики героев даются повторно и самим автором, подчас по нескольку раз, в соответствии с теми изменениями, которые в них происходят, с развитием их характеров. С целью наивозможно большей объективизации образа, Пушкин показывает героя не только таким, каким сам его видит, а и таким, каким видят его окружающие - другие персонажи романа. Так, Онегин показан глазами его деревенских соседей, "светской черни", двойным - то чрезмерно идеализирующим, то слишком снижающим - восприятием Татьяны. Татьяна - глазами Онегина, Ленского, московских кузин, "архивных юношей" и т. п. Мы не только узнаем от автора об этих различных восприятиях, мы их непосредственно слышим. Поэт неоднократно драматизирует повествовательную ткань. В романе непосредственно звучат голоса его персонажей - их живая характерная речь. Все эти многообразные приемы всесторонней реалистической характеристики будут усвоены и развиты последующей нашей литературой. Но впервые и с непревзойденным художественным мастерством разработаны они были в "Евгении Онегине".

  Именно в романе в стихах художественное мастерство Пушкина проявляется едва ли не с предельным блеском. Роман писался в течение весьма длительного времени. Изменялась - порой весьма существенно - воспроизводимая в нем действительность. Развитие романа отражало развитие соответствующих общественных прототипов. 14 декабря явилось рубежом между первой и второй частью романа. Так и воспринимали творение Пушкина наиболее чуткие и передовые современники. "Онегин, который вступил в жизнь с улыбкой на устах, с каждой песнью становился все более и более мрачным..." - отмечал Герцен.

  От главы к главе "Онегина" гигантскими шагами шел вперед, творчески рос, созревал сам поэт. В то же время он сумел сообщить своему произведению такую художественную целостность и единство, что его воспринимаешь, как написанное одним духом, одним творческим порывом. Мало того, первоначальный замысел Пушкина был резко искажен по причинам, от поэта не зависевшим (вынужденное изъятие из него целой главы, ряда строф). Но даже тому, что роман принудительно оказался "без конца" (уничтожение десятой главы), поэт сумел придать глубочайший идейно-художественный смысл. "Что же это такое? Где же роман? Какая его мысль? И что за роман без конца?" - передает Белинский критические толки вокруг "Онегина" и отвечает на них: "Мы думаем, что есть романы, которых мысль в том и заключается, что в них нет конца, потому что в самой действительности бывают события без развязки, существования без цели, существа неопределенные, никому не понятные, даже самим себе..."

  В творчестве самого Пушкина "Евгений Онегин" сыграл исключительно важную роль. Пушкинский роман в стихах и по жанру, и по содержанию, и по небывалой дотоле широте художественного охвата действительности, - органическое соединительное звено между Пушкиным 20-х и Пушкиным 30-х гг. - Пушкиным-поэтом и Пушкиным-прозаиком, Пушкиным "Руслана и Людмилы" и южных поэм и Пушкиным "Повестей Белкина", "Пиковой дамы", "Капитанской дочки".

  Огромно значение "Евгения Онегина" и для развития последующей русской литературы. В "Онегине" началось и получило наиболее глубокое и всестороннее выражение становление нового, реалистического метода. Современная Пушкину реакционная критика пыталась всячески умалить роман Пушкина. С позиции "официальной народности" критики этого рода нападали па Пушкина за то, что он сосредоточился в своем романе по преимуществу на изображении дворянского быта, сделал главным героем светского человека. Против этого решительно выступил Белинский, который, наоборот, объявил великим достоинством пушкинского романа то, что в нем была отражена жизнь наиболее передовых кругов русского общества, пережитая этими кругами большая историческая трагедия. "Он, - писал Белинский об авторе "Евгения Онегина", - любил сословие, в котором почти исключительно выразился прогресс русского общества и к которому принадлежал сам, - и в "Онегине" он решился представить нам внутреннюю жизнь этого сословия, а вместе с ним и общество в том виде, в каком оно находилось в избранную им эпоху, то есть в двадцатых годах текущего столетия". Вместе с тем критик находил в романе и образцы замечательного проникновения поэта в жизнь и душу простого народа - крестьянства. Полностью приведя рассказ няни о своем замужестве, Белинский восторженно восклицал: "Вот как пишет истинно народный, истинно национальный поэт". Критикам - поборникам "лапотно-сермяжной народности", называвшим Пушкина "по преимуществу поэтом большого света или, что все равно, поэтом будуарным", Белинский противопоставил свое понимание "Онегина", как "чисто русского", "в высшей степени народного, национального произведения". Определения эти полностью оправданы. В центральных образах пушкинского романа в стихах были. даны типические обобщения существенных явлений жизни русского общества такой силы и глубины, что они сохранили надолго значение своего рода литературных образцов, эталонов. "Образ Онегина, - писал об этом Герцен, - настолько национален, что встречается во всех романах и поэмах, которые получают какое-либо признание в России, и ни потому, что хотели копировать его, а потому, что его постоянно находишь возле себя или в себе самом" (Герцен. "О развитии революционных идей в России").

  Больше того, насыщая свой роман, посвященный изображению "внутренней жизни" лучших представителей дворянского "сословия" передовыми идеями, утверждая в нем реалистическое воспроизведение действительности, раздвигая границы "предмета" искусства, вырабатывая нормы национального литературного языка, Пушкин дал могучий толчок тому процессу демократизация художественной литературы, тенденции которого начали проявляться уже в предшествовавшей литературе и который составил основную, магистральную линию всего последующего литературного развития.

  Одним из наиболее значительных выражений демократизации литературы было все большее утверждение и развитие в ней прозаических повествовательных жанров. "Евгений Онегин" явился и выражением и мощным дальнейшим стимулом этого процесса. Вершина и итог всей предшествовавшей ему новой русской литературы - литературы по преимуществу стихотворной, пушкинский роман в стихах стоит у истоков самого значительного явления русской литературной классики - русского реалистического романа в прозе.

  Наконец с "Евгением Онегиным" связан важнейший переломный момент в отношениях между русским литературным развитием и движением всей мировой литературы. Начав развиваться позднее других основных западноевропейских литератур, новая русская литература до Пушкина отставала от них по уровню, хотя и превосходила их по темпам своего развития. В творчество Пушкина темпы и уровень пришли в соответствие. Развиваясь в том же направлении, в каком развивалась современная ему мировая литература - через романтизм к реализму - автор "Евгения Онегина", главы которого стали появляться раньше таких классических образцов западноевропейского реализма XIX в., как романы Стендаля и Бальзака, оказался передовым на этом пути, первым совершил художественное "открытие действительности" в мировой литературе. "Евгением Онегиным" начинается тот процесс блистательного расцвета русской классической литературы, который вывел ей к концу XIX - началу XX в. на признанно ведущее место в ряду всех других европейских литератур.

  1) "Маркс и Энгельс об искусстве", М. 1957, т. I, стр. 11.

  2) Там же, стр. 8-9.

  3) Обо всем этом стало известно только из опубликованного в советское время письма П. А. Катенина биографу Пушкина П. В. Анненкову. См. П. А. Попов, Новые материалы о жизни и творчестве Пушкина. "Литературный критик", 1940, N 7 - 8, стр. 231.

  4) "К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве", М. 1957, т. I, стр. 535-536.

  5) Там же, стр. 536.

  

  

  

  

  

  

  

  

   Д. Благой

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

   Примечания к роману в стихах А.С.Пушкина "Евгений Онегин"

  "Евгений Онегин" печатался вначале отдельными книжками-главами по мере их написания; полностью опубликован в 1833 г., второе издание вышло перед самой смертью поэта, в 1837 г. При печатании романа в стихах Пушкин по разным причинам, в том числе соображениям цензурного порядка, пропустил ряд строф, обозначив их место соответствующими порядковыми цифрами. Равным образом, учитывая чрезвычайно тяжелые цензурные условия, Пушкин, помимо исключения первоначальной восьмой главы романа ("Путешествие Онегина"), вынужден был переделать для печати некоторые строфы и отдельные стихи (пропущенные строфы и ранние редакции см. стр. 451-498). Предпосланное роману стихотворное посвящение ("Не мысля гордый свет забавить") обращено к близкому приятелю Пушкина, поэту и критику П. А. Плетневу, который помогал Пушкину в издании его сочинений, в том числе и "Евгения Онегина".

  

  

  

   ГЛАВА ПЕРВАЯ

  Написана в 1823 г.; вышла в свет в феврале 1825 г. с посвящением брату поэта Л. С. Пушкину. Вслед за предисловием был помещен "Разговор книгопродавца с поэтом" (см. т. 2).

  Эпиграф - из стихотворения П. А. Вяземского "Первый снег" (1819):

  . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  По жизни так скользит горячность молодая:

  И жить торопится, и чувствовать спешит!

  . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  

  

  

  

  Строфа VI.

  "Энеида" - эпическая поэма римского поэта Вергилия (I в. до н. э.).

  

  

  

   Строфа VII.

  Адам Смит - английский буржуазный экономист XVIII в., считал, что деньги (золото) - мертвый капитал (см. также выше статью о "Евгении Онегине").

  

  

  

   Строфа VIII.

  Назон - римский поэт Овидий Назон (43 г. до н. э. - 17 г. н. э.), автор поэмы "Искусство любви" (см. прим. Пушкина к строфе VIII в первом издании первой главы "Евгения Онегина" - раздел "Из ранних редакций").

  

  

  

   Строфа XII.

  Фоблас - герой ряда романов французского писателя XVIII в. Луве де Кувре; развращенный молодой дворянин.

  

  

  

  

  Строфа XV.

  Брегет - карманные часы с боем (по имени французского часовщика Брегета).

  

  

  

   Строфа XVI.

  Вино кометы - славившееся тогда шампанское урожая 1811 г.; на пробках, которыми оно закупоривалось, было изображение кометы, появившейся в этом году.

  

  

  

   Строфа XVII.

  Федра - героиня одноименной трагедии Расина;

  Клеопатра - вероятно, героиня какой-то, точно не установленной, переводной пьесы.

  Моина - героиня трагедии В. А. Озерова "Фингал".

  

  

  

   Строфа XVIII.

  Там наш Катенин воскресил - на петербургской сцене была поставлена в 1822 г. трагедия Корнеля "Сид" в переводе П. А. Катенина.

  Переимчивый Княжнин - Я. Б. Княжнин (1742-1791), автор многочисленных трагедий и комедий, в большинстве своем переделок с французского.

  Е. С. Семенова (1786-1849) - знаменитая трагическая актриса, дочь крепостной. Играла в трагедиях Озерова. Пушкин дал ей восторженную характеристику в статье "Мои замечания о русском театре" (1820).

  

  

  

   Строфа XXIII.

  Щепетильный - здесь в старинном значении: торгующий галантерейными товарами.

  

  

  

   Строфа XXV.

  Второй Чадаев... - По воспоминаниям современника, "искусство одеваться Чаадаев возвел почти на степень исторического значения" (М. Жихарев, П. Я. Чаадаев. Из воспоминаний современника, "Вестник Европы", 1871, э 7, стр. 183).

  

  

  

   Строфа XXVI.

  Академический словарь - "Словарь Академии российской", СПб. 1806-1822, в котором отсутствовали иностранные слова.

  

  

  

   Строфа XXXIII.

  Воспоминание поэта о М. Н. Раевской-Волконской, дочери генерала Н. Н. Раевского, с семейством которого Пушкин в 1820 г. путешествовал на Кавказ и в Крым. В "Записках" М. Н. Раевской говорится: "Мне вспоминается, как во время этого путешествия, недалеко от Таганрога, я ехала в карете с Софьей {1}, нашей англичанкой, русской няней и компаньонкой. Завидев море, мы приказали остановиться, вышли из кареты и всей гурьбой бросились любоваться морем, Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала забавляться тем, что бегала за волной, а когда она настигала меня, я убегала от нее; кончилось тем, что я промочила ноги. Понятно, я никому ничего об этом не сказала и вернулась в карету. Пушкин нашел, что эта картина была очень грациозна и, поэтизируя детскую шалость, написал прелестные стихи; мне было тогда лишь 15 лет" ("Записки кн. М. Н. Волконской", изд. 2-е, 1914, стр. 62).

  

  

  

   Строфа XXXVIII.

  Child-Harold - герой поэмы Байрона "Странствования Чайльд-Гарольда".

  

  

  

   Строфа XLII.

  Сей (1767-1832) - французский экономист, последователь Адама Смита, автор "Курса политической экономии".

  Бентам (1748-1832) - английский писатель-правовед. Оба были популярны среди декабристов.

  

  

  

   Строфа XLVIII.

  С Мильонной - улица в Петербурге, параллельная набережной Невы (ныне улица Халтурина).

  Напев Торкватовых октав - стихи из написанной восьмистишными строфами - октавами - поэмы Торквато Тассо "Освобожденный Иерусалим" пели венецианские гондольеры.

  

  

  

   Строфа XLIX.

  Брента - река, впадающая в Адриатическое море; близ ее устья расположена Венеция.

  По гордой лире Альбиона - имеется в виду описание Венеции в IV песне "Странствований Чайльд-Гарольда" Байрона.

  Петрарка (1304-1374) - итальянский поэт, воспевавший свою возлюбленную Лауру. Пушкин упоминает Петрарку также в строфе LVIII первой главы.

  

  

  

  

  Строфа L.

  Под небом Африки моей - в первом издании к этому месту было дано Пушкиным примечание (см. раздел "Из ранних редакций").

  

  

  

  

  Строфа LV.

  По почте поскакал - то же, что на почтовых, то есть в экипаже на наемных лошадях.

  

  

  

   Строфа LVII.

  Деву гор - черкешенку в "Кавказском пленнике",

  пленниц берегов Салгира - Марию и Зарему в "Бахчисарайском фонтане".

  

  

  

   ГЛАВА ВТОРАЯ

  Написана в 1823 г., вышла в свет в октябре 1826 г.

  Первый эпиграф - из VI сатиры римского поэта Горация (65-8 гг. до н. э.).

  

  

  

  

  Строфа VI.

  С душою прямо геттингенской. - Пушкин подчеркивает вольнолюбие Ленского: в немецком городе Геттингене находился университет, в котором учились многие передовые русские люди того времени - лицейский учитель Пушкина А. П. Куницын, приятель Пушкина, член Союза благоденствия П. П. Каверин, декабрист Н. И. Тургенев.

  

  

  

   Строфа XXX.

  Грандисон и Ловлас - добродетельный и порочный герои романов английского писателя Ричардсона (1689-1761) "Кларисса Гарлоу" и "Грандисон".

  

  

  

   Строфа XXXV.

  Подблюдны песни - старинные народные песни, которые пели девушки, гадая о своем будущем и вынимая из блюда с водой, закрытого платком, опущенные туда кольца: чье кольцо вынется, к тому и относится пропетая песня.

  Заря, или зоря, - название травы. По записи в дневнике цензора И. М. Снегирева, Пушкин сказал ему, что "в некоторых местах обычай троицкими цветами обметать гробы родителей, чтобы прочистить им глаза" ("Пушкин и его современники", вып. XVI, стр. 47).

  

  

  

   Строфа XXXVII.

  "Poor Jorick". - В примечании Пушкин сослался не только на Шекспира, но и на английского писателя Стерна. Один из персонажей его "Сентиментального путешествия" спутал пастора Иорика (героя этого произведения Стерна) с шутом датского короля Иориком, к черепу которого обращается Гамлет в своем монологе на кладбище в трагедии Шекспира. Это бросает иронический свет на восклицание Ленского.

  Очаковская медаль - медаль, полученная за участие во взятии турецкой крепости Очаков в 1788 г.

  

  

  

   ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  Написана в 1824 г.; вышла в свет в октябре 1827 г. Эпиграф - из поэмы французского поэта Мальфилатра (1732-1767) "Нарцисс на острове Венеры".

  

  

  

  

  Строфа V.

  Светлана - героиня одноименной баллады В. А. Жуковского. У Жуковского:

  

  

  

   Тускло светится луна

  

  

  

   В сумерках тумана.

  

  

  

   Молчалива и грустна

  

  

  

   Милая Светлана.

  В Вандиковой Мадоне - вероятно, имеется в виду картина выдающегося фламандского художника Ван-Дейка (1599-1641) - "Мадонна с куропатками", находившаяся в Эрмитаже.

  

  

  

  

  Строфа IX.

  Любовник Юлии Вольмар - Сен-Пре, возлюбленный героини романа Ж.-Ж. Руссо "Новая Элоиза" (1761).

  

  

  

  

  Строфа X.

  Клариссой, Юлией, Дельфиной - героини романов Ричардсона "Кларисса Гарлоу", Ж.-Ж. Руссо "Новая Элоиза", г-жи де Сталь "Дельфина".

  

  

  

   Строфа XII.

  Корсар - герой поэмы Байрона "Корсар", морской разбойник.

  

  

  

   Строфа XIV.

  У ног любовницы прекрасной - в рукописи: "У ног Амалии прекрасной", то есть Амалии Ризнич (см. прим. к стих. "Простишь ли мне ревнивые мечты..." - т. 2).

  

  

  

   Строфа XXII.

  Оставь надежду навсегда - строка из первой части "Божественной комедии" ("Ад") Данте, надпись над входом в ад.

  

  

  

   Строфа XXVII.

  "Благонамеренный" - журнал, издававшийся 1818-1826 гг. А. Е. Измайловым (1779-1831). О нем писал А. Ф. Воейков в своем "Доме сумасшедших" (1814):

  

  

   Вот Измайлов - автор басен,

  

  

   Рассуждений, эпиграмм,

  

  

   Он пищит мне: "Я согласен,

  

  

   Я писатель не для дам!

  

  

   Мой предмет: носы с прыщами,

  

  

   Ходим с музою в трактир

  

  

   Водку пить, есть лук с сельдями...

  

  

   Мир квартальных - вот мой мир".

  

  

  

   Строфа XXIX.

  Как Богдановича стихи - имеется в виду поэма И. П. Богдановича (1743-1803) "Душенька".

  

  

  

   Строфа XXX.

  Певец пиров и грусти томной - Е. А. Баратынский, автор поэмы "Пиры" и многочисленных элегий. Пушкин считал Баратынского одним из лучших русских поэтов (см., например, статью "Баратынский" - т. 6). В это время Баратынский служил солдатом в Финляндии.

  

  

  

   Строфа XXXI.

  "Фрейшитц" ("Der Freischutz") - опера немецкого композитора Вебера "Вольный стрелок" (1821).

  

  

  

   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  Писалась с октября 1824 г. по начало января 1826 г., вышла в свет вместе с пятой главой в январе 1828 г.

  Эпиграф - слова французского государственного деятеля Неккера, приведенные в книге г-жи де Сталь "Considerations sur la Revolution Francaise" ("Взгляд на французскую революцию").

  

  

  

   Строфа XIX.

  ...Клеветы // На чердаке вралем рожденной... - Враль - Ф. И. Толстой; "чердак" - место встреч петербургской молодежи у кн. Шаховского. См. прим. к эпиграмме "В жизни мрачной и презренной..." - т. 1, стр. 575, а также письмо к П. А. Вяземскому от 1 сентября 1822 г. - т. 9.

  

  

  

   Строфа XXVIII.

  Стихи без меры - без соблюдения стихотворного размера.

  

  

  

   Строфа XXX.

  Толстого кистью чудотворной - Пушкин высоко ценил работы художника, гравера, медальера Ф. П. Толстого. О "волшебной кисти" Толстого он говорит и в письме к брату и П. А. Плетневу от 15 марта 1825 г.

  

  

  

   Строфа XXXII.

  ...критик строгий - имеется в виду В. К. Кюхельбекер, призывавший в статье "О направлении нашей поэзии, особенно лирической" (опубликована в альманахе "Мнемозина", 1824, кн. II) вернуться от "унылых" элегий к одному из основных стихотворных жанров XVIII в. - оде.

  Труба, личина и кинжал - эмблемы трагедии.

  

  

  

   Строфа XXXIII.

  Припомни, что сказал сатирик - И. И. Дмитриев, высмеявший в сатире "Чужой толк" (1795) хитрого лирика - поэта-одописца конца XVIII в., писавшего свои хвалебные оды с целью приобрести благосклонность сильных мира сего.

  

  

  

   Строфа XXXVII.

  Певцу Гюльнары подражая, // сей Геллеспонт переплывал. Гюльнара - героиня поэмы Байрона "Корсар". Во время путешествия на Восток Байрон переплыл Дарданеллы - пролив между Мраморным и Средиземным морями, который в древности назывался Геллеспонт.

  

  

  

   Строфа XLIII.

  Прадт, аббат - французский публицист, придворный священник Наполеона, автор политических брошюр и мемуаров.

  

  

  

   Строфа XLVII.

  Пора меж волка и собаки - французское выражение, обозначающее вечерние сумерки.

  

  

  

   ГЛАВА ПЯТАЯ

  Написана в 1826 г.; вышла в свет в 1828 г. Эпиграф из баллады Жуковского "Светлана".

  

  

  

   Строфа XXIII.

  "Мальвина" - многотомный роман французской писательницы Коттен.

  Петриады - эпические поэмы о Петре I, написанные в духе классицизма XVIII в.

  

  

  

   Строфа XXVI.

  Буянов - герой поэмы "Опасный сосед", написанной дядей Пушкина (отсюда - "мой брат двоюродный"), В. Л. Пушкиным.

  

  

  

   Строфа XXVII.

  Reveillez-vous, belle endormie - одно из популярных произведений Дюфрени (1648-1724), французского драматурга и автора нескольких известных в свое время романсов и куплетов.

  

  

  

   Строфа XXXVI.

  Роберт (роббер) - партия в карточной игре в вист.

  

  

  

  

  Строфа XL.

  Альбан - итальянский художник Альбани; о "нежной" кисти "пламенного Альбана" Пушкин неоднократно упоминает в своих лицейских стихах.

  

  

  

   Строфа XLIV.

  Котильон - старинный танец, которым заканчивался бал.

  

  

  

   ГЛАВА ШЕСТАЯ

  Написана, как и предыдущая, в 1826 г.; вышла в свет в марте 1828 г.

  

  

  

  

  Строфа V.

  Регул - древнеримский полководец, прославившийся своим героическим поведением в плену у карфагенян.

  

  

  

   Строфа XXIV.

  Becnep - Венера, которая дольше всех горит на утреннем небе.

  

  

  

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  Начата осенью 1827 г., закончена в ноябре 1828 г.; вышла в свет в марте 1830 г.

  

  

  

  

  Строфа IV.

  Деревенские Приамы - легендарный царь Трои Приам имел многочисленное семейство.

  На долгих - на своих лошадях, которые не сменялись во все время пути и тащились очень медленно.

  

  

  

   Строфа XIX.

  Столбик с куклою чугунной - статуэтка Наполеона.

  

  

  

   Строфа XXII.

  Певца Гяура и Жуана - имеется в виду Байрон, автор восточной поэмы "Гяур" и романа в стихах "Дон-Жуан".

  Да с ним еще два-три романа... - В No 1 "Литературной газеты" за 1830 г. Пушкин писал, что "славный роман Бенжамена Констана "Адольф" принадлежит к числу двух или трех романов, в которых отразился век..." (см. т. 6 - "О переводе романа Б. Констана "Адольф""). Затем следует характеристика этих романов из тогда еще не напечатанной, главы седьмой "Евгения Онегина".

  

  

  

   Строфа XXXIII.

  Философических таблиц - в черновиках: "Дюпеновых таблиц". Имеется в виду книга французского математика и экономиста Ш.