| Главная » Книги |
Пушкин Александр Сергеевич - Евгений Онегин, Страница 19
Пушкин Александр Сергеевич - Евгений Онегин="justify">
Но шпор незапный звон раздался,
И муж Татьянин показался,
И здесь героя моего,
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим,
Надолго... навсегда. За ним
Довольно мы путем одним
Бродили по свету. Поздравим
Друг друга с берегом. Ура!
Давно б (не правда ли?) пора!
XLIX
Кто б ни был ты, о мой читатель,
Друг, недруг, я хочу с тобой
Расстаться нынче как приятель.
Прости. Чего бы ты за мной
Здесь ни искал в строфах небрежных,
Воспоминаний ли мятежных,
Отдохновенья ль от трудов,
Живых картин, иль острых слов,
Иль грамматических ошибок,
Дай бог, чтоб в этой книжке ты
Для развлеченья, для мечты,
Для сердца, для журнальных сшибок
Хотя крупицу мог найти.
За сим расстанемся, прости!
L
Прости ж и ты, мой спутник странный,
И ты, мой верный идеал,
И ты, живой и постоянный,
Хоть малый труд. Я с вами знал
Все, что завидно для поэта:
Забвенье жизни в бурях света,
Беседу сладкую друзей.
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися впервые мне -
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал.
LI
Но те, которым в дружной встрече
Я строфы первые читал...
Иных уж нет, а те далече,
Как Сади некогда сказал.
Без них Онегин дорисован.
А та, с которой образован
Татьяны милый идеал...
О много, много рок отъял!
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
Конец
ПРИМЕЧАНИЯ К ЕВГЕНИЮ ОНЕГИНУ
1 Писано в Бессарабии.
2 Dandy, франт.
3 Шляпа a la Bolivar.
4 Известный ресторатор.
5 Черта охлажденного чувства, достойная Чальд-Гарольда. Балеты г.
Дидло исполнены живости воображения и прелести необыкновенной. Один из наших
романтических писателей находил в них гораздо более поэзии, нежели во всей
французской литературе.
6 Tout le monde sut qu'il mettait du blanc; et moi, qui n'en croyais
rien, je commencai de le croire, non seulement par l'embellissement de son
teint et pour avoir trouve des tasses de blanc sur sa toilette, mais sur ce
qu'entrant un matin dans sa chambre, je le trouvai brossant ses ongles avec
une petite vergette faite expres, ouvrage qu'il continua fierement devant
moi. Je jugeai qu'un homme qui passe deux heures tous les matins a brosser
ses ongles, peut bien passer quelques instants a remplir de blanc les creux
de sa peau. (Confessions de J. J. Rousseau)
Грим опередил свой век: ныне во всей просвещенной Европе чистят ногти
особенной щеточкой.
7 Вся сия ироническая строфа не что иное, как тонкая похвала
прекрасным нашим соотечественницам. Так Буало, под видом укоризны, хвалит
Лудовика XIV. Наши дамы соединяют просвещение с любезностию и строгую
чистоту нравов с этою восточною прелестию, столь пленившей г-жу Сталь. (Cм.
Dix annees d'exil.)
8 Читатели помнят прелестное описание петербургской ночи в идиллии
Гнедича:
"Вот ночь; но не меркнут златистые полосы облак.
Без звезд и без месяца вся озаряется дальность.
На взморье далеком сребристые видны ветрила
Чуть видных судов, как по синему небу плывущих.
Сияньем бессумрачным небо ночное сияет,
И пурпур заката сливается с златом востока:
Как будто денница за вечером следом выводит
Румяное утро. - Была то година златая,
Как летние дни похищают владычество ночи;
Как взор иноземца на северном небе пленяет
Слиянье волшебное тени и сладкого света,
Каким никогда не украшено небо полудня;
Та ясность, подобная прелестям северной девы,
Которой глаза голубые и алые щеки
Едва отеняются русыми локон волнами.
Тогда над Невой и над пышным Петрополем видят
Без сумрака вечер и быстрые ночи без тени;
Тогда Филомела полночные песни лишь кончит
И песни заводит, приветствуя день восходящий.
Но поздно; повеяла свежесть на невские тундры;
Роса опустилась; . . . . . . . . . . . . . .
Вот полночь: шумевшая вечером тысячью весел,
Нева не колыхнет; разъехались гости градские;
Ни гласа на бреге, ни зыби на влаге, все тихо;
Лишь изредка гул от мостов пробежит над водою;
Лишь крик протяженный из дальней промчится деревни,
Где в ночь окликается ратная стража со стражей.
Все спит. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
9
Въявь богиню благосклонну
Зрит восторженный пиит,
Что проводит ночь бессонну,
Опершися на гранит.
(Муравьев. Богине Невы)
10 Писано в Одессе.
11 См. первое издание Евгения Онегина.
12 Из первой части Днепровской русалки.
13 Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например: Агафон, Филат,
Федора, Фекла и проч., употребляются у нас только между простолюдинами.
14 Грандисон и Ловлас, герои двух славных романов.
15 Si j'avais la folie de croire encore au bonheur, je le chercherais
dans l'habitude (Шатобриан).
16 "Бедный Иорик!" - восклицание Гамлета над черепом шута. (См.
Шекспира и Стерна.)
17 В прежнем издании, вместо домой летят, было ошибкою напечатано
зимой летят (что не имело никакого смысла). Критики, того не разобрав,
находили анахронизм в следующих строфах. Смеем уверить, что в нашем романе
время расчислено по календарю.
18 Юлия Вольмар - Новая Элоиза. Малек-Адель - герой посредственного
романа M-me Cottin. Густав де Линар - герой прелестной повести баронессы
Крюднер. 19 Вампир - повесть, неправильно приписанная лорду Байрону. Мельмот
- гениальное произведение Матюрина. Jean Sbogar - известный роман Карла
Нодье.
20 Lasciate ogni speranza voi ch'entrate. Скромный автор наш перевел
только первую половину славного стиха.
21 Журнал, некогда издаваемый покойным А. Измайловым довольно
неисправно. Издатель однажды печатно извинялся перед публикою тем, что он на
праздниках гулял.
22 Е. А. Баратынский.
23 В журналах удивлялись, как можно было назвать девою простую
крестьянку, между тем как благородные барышни, немного ниже, названы
девчонками!
24 "Это значит, - замечает один из наших критиков, - что мальчишки
катаются на коньках". Справедливо.
25
В лета красные мои
Поэтический аи
Нравился мне пеной шумной,
Сим подобием любви
Или юности безумной, и проч.
(Послание к Л. П.)
26 Август Лафонтен, автор множества семейственных романов.
27 Смотри "Первый снег", стихотворение князя Вяземского.
28 См. описания финляндской зимы в "Эде" Баратынского.
29
Зовет кот кошурку
В печурку спать.
Предвещание свадьбы; первая песня предрекает смерть.
30 Таким образом узнают имя будущего жениха.
31 В журналах осуждали слова: хлоп, молвь и топ как неудачное
нововведение. Слова сии коренные русские. "Вышел Бова из шатра прохладиться
и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ" (Сказка о Бове
Королевиче). Хлоп употребляется в просторечии вместо хлопание, как шип
вместо шипения:
Он шип пустил по-змеиному.
(Древние русские стихотворения)
Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка.
32 Один из наших критиков, кажется, находит в этих стихах непонятную
для нас неблагопристойность.
33 Гадательные книги издаются у нас под фирмою Мартына Задеки,
почтенного человека, не писавшего никогда гадательных книг, как замечает
Б.М.Федоров.
34 Пародия известных стихов Ломоносова:
Заря багряною рукою
От утренних спокойных вод
Выводит с солнцем за собою, - и проч.
35
Буянов, мой сосед,
. . . . . . . . . . . . . . . .
Пришел ко мне вчера с небритыми усами,
Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком...
(Опасный сосед)
36 Наши критики, верные почитатели прекрасного пола, сильно осуждали
неприличие сего стиха.
37 Парижский ресторатор.
38 Стих Грибоедова.
39 Славный ружейный мастер.
40 В первом издании шестая глава оканчивалась следующим образом:
А ты, младое вдохновенье,
Волнуй мое воображенье,
Дремоту сердца оживляй,
В мой угол чаще прилетай,
Не дай остыть душе поэта,
Ожесточиться, очерстветь
И наконец окаменеть
В мертвящем упоенье света,
Среди бездушных гордецов,
Среди блистательных глупцов,
XLVII
Среди лукавых, малодушных,
Шальных, балованных детей,
Злодеев и смешных и скучных,
Тупых, привязчивых судей,
Среди кокеток богомольных,
Среди холопьев добровольных,
Среди вседневных, модных сцен,
Учтивых, ласковых измен,
Среди холодных приговоров
Жестокосердой суеты,
Среди досадной пустоты
Расчетов, душ и разговоров,
В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья.
41 Левшин, автор многих сочинений по части хозяйственной.
42
Дороги наши - сад для глаз:
Деревья, с дерном вал, канавы;
Работы много, много славы,
Да жаль, проезда нет подчас.
С деревьев, на часах стоящих,
Проезжим мало барыша;
Дорога, скажешь, хороша -
И вспомнишь стих: для проходящих!
Свободна русская езда
В двух только случаях: когда
Наш Мак-Адам или Мак-Ева
Зима свершит, треща от гнева,
Опустошительный набег,
Путь окует чугуном льдистым,
И запорошит ранний снег
Следы ее песком пушистым.
Или когда поля проймет
Такая знойная засуха,
Что через лужу может вброд
Пройти, глаза зажмуря, муха.
("Станция". Князь Вяземский)
43 Сравнение, заимствованное у К**, столь известного игривостию
изображения. К... рассказывал, что, будучи однажды послан курьером от князя
Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись
концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу.
44 Rout, вечернее собрание без танцев, собственно значит толпа.
ОТРЫВКИ ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ ОНЕГИНА
Последняя глава "Евгения Онегина" издана была особо, с следующим
предисловием:
"Пропущенные строфы подавали неоднократно повод к порицанию и
насмешкам (впрочем, весьма справедливым и остроумным). Автор чистосердечно
признается, что он выпустил из своего романа целую главу, в коей описано
было путешествие Онегина по России. От него зависело означить сию выпущенную
главу точками или цифром; но во избежание соблазна решился он лучше
выставить, вместо девятого нумера, осьмой над последней главою Евгения
Онегина и пожертвовать одною из окончательных строф:
Пора: перо покоя просит;
Я девять песен написал;
На берег радостный выносит
Мою ладью девятый вал -
Хвала вам, девяти каменам, и проч.".
П.А.Катенин (коему прекрасный поэтический талант не мешает быть и
тонким критиком) заметил нам, что сие исключение, может быть и выгодное для
читателей, вредит, однако ж, плану целого сочинения; ибо чрез то переход от
Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме, становится слишком
неожиданным и необъясненным. - Замечание, обличающее опытного художника.
Автор сам чувствовал справедливость оного, но решился выпустить эту главу по
причинам, важным для него, а не для публики. Некоторые отрывки были
напечатаны; мы здесь их помещаем, присовокупив к ним еще несколько строф.
Е. Онегин из Москвы едет в Нижний Новгород:
. . . . . . . перед ним
Макарьев суетно хлопочет,
Кипит обилием своим.
Сюда жемчуг привез индеец,
Поддельны вины европеец,
Табун бракованных коней
Пригнал заводчик из степей,
Игрок привез свои колоды
И горсть услужливых костей,
Помещик - спелых дочерей,
А дочки - прошлогодни моды.
Всяк суетится, лжет за двух,
И всюду меркантильный дух.
*
Тоска!..
Онегин едет в Астрахань и оттуда на Кавказ.
Он видит: Терек своенравный
Крутые роет берега;
Пред ним парит орел державный,
Стоит олень, склонив рога;
Верблюд лежит в тени утеса,
В лугах несется конь черкеса,
И вкруг кочующих шатров
Пасутся овцы калмыков,
Вдали - кавказские громады:
К ним путь открыт. Пробилась брань
За их естественную грань,
Чрез их опасные преграды;
Брега Арагвы и Куры
Узрели русские шатры.
*
Уже пустыни сторож вечный,
Стесненный холмами вокруг,
Стоит Бешту остроконечный
И зеленеющий Машук,
Машук, податель струй целебных;
Вокруг ручьев его волшебных
Больных теснится бледный рой;
Кто жертва чести боевой,
Кто почечуя, кто Киприды;
Страдалец мыслит жизни нить
В волнах чудесных укрепить,
Кокетка злых годов обиды
На дне оставить, а старик
Помолодеть - хотя на миг.
*
Питая горьки размышленья,
Среди печальной их семьи,
Онегин взором сожаленья
Глядит на дымные струи
И мыслит, грустью отуманен:
Зачем я пулей в грудь не ранен?
Зачем не хилый я старик,
Как этот бедный откупщик?
Зачем, как тульский заседатель,
Я не лежу в параличе?
Зачем не чувствую в плече
Хоть ревматизма? - ах, создатель!
Я молод, жизнь во мне крепка;
Чего мне ждать? тоска, тоска!..
Онегин посещает потом Тавриду:
Воображенью край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там закололся Митридат,
Там пел Мицкевич вдохновенный
И посреди прибрежных скал
Свою Литву воспоминал.
*
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною.
А там, меж хижинок татар...
Какой во мне проснулся жар!
Какой волшебною тоскою
Стеснялась пламенная грудь!
Но, муза! прошлое забудь.
*
Какие б чувства ни таились
Тогда во мне - теперь их нет:
Они прошли иль изменились...
Мир вам, тревоги прошлых лет!
В ту пору мне казались нужны
Пустыни, волн края жемчужны,
И моря шум, и груды скал,
И гордой девы идеал,
И безыменные страданья...
Другие дни, другие сны;
Смирились вы, моей весны
Высокопарные мечтанья,
И в поэтический бокал
Воды я много подмешал.
*
Иные нужны мне картины:
Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор,
На небе серенькие тучи,
Перед гумном соломы кучи
Да пруд под сенью ив густых,
Раздолье уток молодых;
Теперь мила мне балалайка
Да пьяный топот трепака
Перед порогом кабака.
Мой идеал теперь - хозяйка,
Мои желания - покой,
Да щей горшок, да сам большой.
*
Порой дож 
| |
| Просмотров: 353 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры