стьянок,
Не пойдешь, брат, в кабачок
В будни спозаранок.
Так же будет нас гнести,
Как и прежде сотский...
Барин только что другой, -
Тот же кнут господский.
1840-е годы (?)
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
ПОДРАЖАНИЕ ГЕТЕ
Ты знаешь ли страну, где ловят соболей,
Где вечный царствует туман среди степей,
Где солнце бледное не греет, не печет,
Где только мох один над тундрами растет, -
Ты знаешь ли её? Пошел, пошел!
Бог проклял ту страну изгнания и зол!..
Ты знаешь ли страну бездонных рудников,
Где жизнь свою влачат уж несколько веков
Под тяжестью кнута свободные созданья,
Кляня мучителей в последнем издыханьи, -
Ты знаешь ли ее? Пошел, пошел!
Бог проклял ту страну изгнания и зол!..
Ты знаешь ли царя? Угрюмо он царит,
Кровавым золотом рабов своих дарит -
И, царственный палач угрюмый и суровый,
Он шлет своих рабов в тот край заветный, новый, -
Ты знаешь ли его?.. Пошел, пошел!
В страну изгнанья, слез и зол!..
Ты знаешь ли свой путь в обетованный край?
В кибитке мчишься ты, но ты не унывай:
Вокруг тебя толпы казацких пик, нагаек,
Их больше вкруг тебя, чем в Доне утром чаек...
Ты знаешь ли куда?.. Пошел, пошел!
В страну мученья, слез и зол!..
1840-е годы (?)
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
* * *
Земля моих отцов, страна моя родная,
Скажи - за что тебя я не люблю?
За что тебе, Россия молодая,
Ни славы я, ни счастья не молю?
Как мать презренную, тебя я покидаю,
Ищу груди кормилицы другой,
И соки вредные крови родной
Я из себя, как язвы, выжимаю.
Скажи - за что? Роскошные поля
Везде цветут отрадною красою,
И дышит степь разгулом бытия,
И тянутся леса свободной полосою.
Но что ж из них? Ты в душную тюрьму
Спои леса и степи превратила
И цепи крепкие преградой положила
Порывам радости, и чувству, и уму.
За то ль тебя любить, что хитрою рукою,
Коварством ты полмира заняла
И жителям своим обширною тюрьмою
Сибирь холодную в утеху отвела?
За то ль тебя любить, что с верою святою
Все русские царя, как бога, чтут,
А он в награду им державною рукою
Дарует цепи, плети, кнут?
Закон и честь - в тебе слова пустые,
Ты светлый ум готова погубить;
Как скряга, за алтын, за выгоды пустые
Ты слезы бедного готова лить да лить.
В тебе разгул - но трудно в нем ужиться,
В тебе простор - по трудно людям жить...
За что ж мне за тебя, о родина, молиться?
За что же мне тебя, о родина, любить?!
1850
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
* * *
Богатырь-государь,
Православный наш царь
Русский!
Удивляешь ты мир,
Хоть и носишь мундир
Узкий!
Много сделал бы ты,
Да министры-скоты
Помешают;
И твое же добро,
Получа серебро,
Промотают.
И не худо б тебе
Зарубить на стене
Из Крылова.
Не теряючи слов,
Уничтожить воров
И Орлова.
И Клейнмихеля тож,
И сварить за грабеж
В паровозе,
И в щебенку забить,
И водою залить
На морозе.
Чтоб не смел бы вперед
Весь путейский народ
Куролесить,
Их потомству на страх,
Вдоль шоссе, на столбах
Всех повесить.
Ты тогда только рад,
Когда видишь парад
И разводы,
И для касок и сум
Тратить втуне свой ум
В эти годы.
Занята голова,
Чтоб прошла бы молва
По Европе,
Как солдат твой дурак
Прицепляет тесак
К <....>
У тебя лишь закон,
Чтобы шел батальон
В ногу.
И в манеже, о царь,
Ты воздвигнул алтарь
Богу!
Конец 1840-х - начало 1850-х годов.
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
РУССКИЙ ЦАРЬ
Царь наш - немец русский,
Носит мундир узкий.
То-то царь, то-то царь,
Православный государь!
Ростом в три аршина -
Экая махина!
С головы до пяток
Силы отпечаток.
Царствует он где же? -
Всякий день в манеже!
Школы - все казармы,
Судьи - все жандармы.
Его генералы -
Конюхи, капралы,
Его сенаторы -
Дураки да воры,
Флигель-адъютанты -
Шаркуны да франты.
Фрейлины - все <...>,
Служат чести ради.
Любит иноземцев,
Особливо немцев!
Он за вахтпарады
Раздает награды,
А за комплименты -
Голубые ленты.
Бережет царицу,
Как очей зеницу.
Ей на павильоны
Тратит миллионы.
Раз для этой дамы
Обобрал все храмы,
Взял из градской думы
Запасные суммы,
Чтоб императрицу
Свозить за границу.
Бич свободных мнений
И нововведений;
На литературу
Напустил цензуру;
Та ума не спросит,
Так сплеча и косит.
Сокращает штаты -
И дарит палаты.
Бедных обирает,
В богачей пихает.
Подвиг исполинский -
Весь устав воинский
Наизусть он знает,
Книг же не читает.
"То пустая мебель", -
Говорит фельдфебель.
Он и знать стыдится,
Что внутри творится;
Там дела неважны,
Лишь места продажны,
Лишь чины да барство
Грабят государство.
Все почти министры
На руку нечисты;
Им одни заботы
В срок подать отчеты.
Пути сообщенья -
Мерзость запустенья;
Главный их правитель -
Первый плут, грабитель,
Но царев любимец
Этот лихоимец!
Вот дела какие
В матушке России!
Вот какого рода
Наш отец народа!
Начало 1850-х годов
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
РАЗВОД
Когда настанет страшный суд,
Парад увидим превосходный:
Святые на весть> подойдут,
А грешники пойдут повзводно.
Потом опять вперед парад.
В рай светлый праведных спровадят,
А нас же распекут и в ад,
Конечно, в караул нарядят.
Начало 1850-х годов (?)
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
РАЗГОВОР ДВУХ КРЕСТЬЯНОК-СТАРУХ
В ВЕЛИКУЮ СУББОТУ
- Слышала ль, кумушка, бог-от ведь умер?!
- Что ты, родимая?! Неужто и взаболь?
- Давечь поутру его схоронили.
Встала я давечь и слышу - звонят.
Дай-ко, схожу, мол, я думаю, в церковь,
Ну, собралась и кой-как дотащилась;
Только вхожу я на паперть и вижу:
В церкви все со свечами, как, помнишь,
Степку-то вашего мы провожали...
Вот я зашла и Пахомку спросила:
"Кто, мол, тут умер? - Я, бать, не знаю".
Я опять к Сидору Ванычу с тем же, -
Он ведь старик-от такой богомольный,
Службы, не думай, как мы, не пропустит.
"Сидор Иваныч, кого, мол, хоронят?"
- "Эка старуха! Христа, бать, вестимо".
- "Разе не нашего он, мол, приходу?
В нашем Христов-то, кажись, не бывало".
Начало 1850-х годов (?)
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
БАСНЯ
(Посвящается генералу Чевкину)
Раз до царя животных Льва
Дошла, не знаю уж откуда,
Молва
Про редкие способности Верблюда.
И вот -
В тот самый год,
По высочайшей воле, быстро
Достиг Верблюд до звания министра.
В восторге земноводный мир,
Что дан им новый командир!
Но от Верблюда
Напрасно ждали чуда:
Он поперек
Большой дороги лег,
И больше уж во ней никто пройти не мог.
1855
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
* * *
Внемли, о царь, надежда Руси новой!
Перед тобой народ - на всё, на всё готовый,
И много дум, и много светлых сил!
Чтоб утвердиться на отцовском месте,
Как будешь в высочайшем манифесте
Из-под оков воров освобождать
И каторжным свободу даровать,
Не позабудь родной литературы
Освободить из-под цепей цензуры!
Дай ей хоть миг свободой подышать
"И молодые грезы рассказать,
Невинного несчастья упованья,
К добру и чести чистые воззванья!
Тогда всё, всё простят тебе ее сыны!
И даже новые кафтаны и штаны,
Которыми свою ты начал славу
И удивил родную ты державу,
1855
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
* * *
Итак, сбылись заветные желанья.
Прости навек, наш грозный падишах,
Благодарим за все благодеянья,
За седины в поручичьих чинах,
За ряд обид и мелких оскорблений,
Которые ты щедро расточал;
За глубину того уничиженья,
В которое ты нас умышленно втоптал.
Ты дерзостно смеялся над искусством,
Талант и ум нещадно презирал
И в нас убить хотел зародыш чувства,
Которого - слепец - ты сам не понимал.
Гордились мы своим образованьем,
Почтен был перед всеми наш мундир,
Но, не поняв великого призванья,
Ты всех в него бессмысленно рядил.
Ты в нас убить хотел сознанье чести,
Лишь воровство и подлость поощрял.
Ты награждал лишь тех, кто наглой лестью
И рабской трусостью твой гнев предупреждал,
Плебей душой, плебей происхожденьем,
Ты историческим преданьям верен был
И приближал к себе всех тех, кто по рожденью
Немножко имя громкое носил.
Тревожимый тщеславьем непомерным,
Ты изменил религии отцов.
Ты возмечтал, что царь наш благоверный
Твой род включит в сонм княжеских родов,
Но кончим счет, прощай - и бог с тобою.
Ведь на Руси лежачего не бьют.
Мы незлопамятны, да будет над тобою
Лишь царский праведный да грозный божий суд!
Расстались мы с тобой - и слава богу,
Опять за всё тебя благодарим:
За бездоходную железную дорогу,
За то, что нет еще дороги в Крым,
За капитал, разбросанный в пустыне,
За, всё, чем ты хотел нас оскорбить.
Благодарим за то, что уж отныне
Не будем мы тебя благодарить.
1855
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
ШАРМАНКА
(К воспоминаниям о Незабвенном)
По дворам таскал старик
&n